— Кирилл Владимирович, — Волков кивнул в знак приветствия. — Благодарю за приглашение обсудить интересы промышленников именно с Михаилом Павловичем Рябушинским. Мой доверитель шлёт Вам горячее приветствие и поздравления в связи со скорым открытием мирной конференции.
Но ни необходимого по этикету заверения в верноподанничестве и так далее. Хотя, с другой стороны, Кирилл и не император, всего лишь регент. Но Рябушинский даёт понять, что занимает достаточно прочное положение, чтобы говорить об известной доли независимости. Тем более он ведь из старообрядцев, императорскую власть они не очень чтобы очень любят. Ну хотя бы не как его милейший брат требует немедленного захвата исполнительной и законодательной власти. Интересно, пойдёт ли дражайший Михаил Павлович на условия Великого князя? Только бы пошёл! Ведь награда за это весьма и весьма велика, на кону исполнение мечты промышленника. А ради мечты человек на многое готов пойти, Кирилл знал это по себе.
А мечта Михаила Павловича была по-своему замечательной и светлой. Один из знаменитых братьев-банкиров, он желал устранить иностранных торговцев из русской промышленности, особенно из леноводства и торговли лесом. Замысел потихоньку начал реализовываться. Рябушинские, опираясь на значительные собственные капиталы, сперва создали широкую сеть филиалов их "семейного" Московского банка в регионах, где выращивали основную долю льна. Затем они пошли на сотрудничество с Третьяковым, одним из ведущих льнопромышленников. Началась работа по расширению производства, скупке зарубежных фирм (в основном английских), налаживанию контактов с комиссионерами и основными покупателями за границей.
В шестнадцатом году Рябушинские приобрели общество лесопильных заводов "Н.Русанов и сын", одно из крупнейших в России. Братья договорились создать на Севере отлаженную систему переработки древесины, чтобы не гнать за рубеж лес-кругляк. Было даже приобретено лесоторговое британское агентство. Лишь одно сдерживало воплощение мечты Михаила Павловича: отсутствие всемерной поддержки государства. А будь иначе, как знать, авось и смогли бы отечественные компании полностью выдавить иностранцев из важнейших сфер русской промышленности.
Кирилл хотел предложить Рябушинскому помощь казны, да ещё участие в многочисленных (и весьма прибыльных, даже по самым скромным расчётам) проектах. Однако взамен регенту нужна была услуга братьев-банкиров. Маленькая такая услуга...
— Очень и очень рад. Присаживайтесь, Сергей Андреевич, чувствуйте себя как дома, — Кирилл улыбнулся.
— Благодарю, — коротко кивнул Волков и занял предложенное место.
— Сергей Андреевич, я бы хотел начать с близкой лично Вам проблемы — проблемы законодательной. Вы же знаете, что в Думе много лет лежали проекты нового акционерного законодательства и Гражданского Уложения, которые, к сожалению, так и не были даже рассмотрены.
— Да, это печальный момент. Война отнимала слишком сил у народных представителей, чтобы взяться за подобные глыбы, — кивнул Волков.
"Ну-ну, война...Например, господа народные избранники в финансовой комиссии, вместо того чтобы работать над проектом бюджетной росписи, чтобы быстро реализовывать проекты по улучшению денежной системы, несколько недель обсуждали слухи о сепаратном мире. Заняты они были спасением Отечества!" — Кирилл надеялся, что даже тень тени этих мыслей не отразится на его лице. Физиономия Сизова-Романова должна была являть сейчас собою идеал благообразия, радушия и приветливости.
В глазах Волкова, между тем, блеснул огонёк внимания. Заходил он сюда полностью отрешённым, точь-в-точь как на "рублёвый" процесс, где ему предстояло слушать выученные наизусть речи обвинителей. Но теперь-то крючок заброшен, пора подсекать!
Этак ненавязчиво Кирилл пододвинул к поверенному Рябушинского первый лист Акционерного уложения и улыбнулся что твой кот на открытую банку сметаны.
Карие глаза Волкова, близорукие, с прищуром зануды, скосились на эту бумаги. Вскоре кустистые седые брови поползли вверх. Регенту показалось: ещё миг — и они примутся блуждать по сверкавшей от пота лысине юриста. Но нет, брови замерли, казалось, у самой верхней точки лба, словно бы боясь продолжать движение. Отчего же закалённый в десятках процессов адвокат так резко отреагировал на страницу убористого текста? А всё дело в том, Сергею Андреевичу довелось прочесть оглавление, по разделам, Акционерного уложения. Особо красноречиво смотрелась "Уголовная ответственность за противоправную деятельность коммерческих предприятий и общественных объединений в условиях войны и чрезвычайного положения". Сам по себе небольшой, всего лишь в десять-пятнадцать статей, он мог перевернуть с ног на голову существование частного предпринимательства. Волков быстро догадался, что все эти нормы будут направлены против военно-промышленных комитетов. А брат Михаила Павловича, Павел Павлович, как раз таки был руководителем московского военно-промышленного комитета. При его попустительстве бесчисленные дельцы сказочно обогатились на заказах правительства, а целая орава "чиновников от общественности" получила путёвку в лёгкую и беззаботную жизнь.
— А Вы, как я вижу, уже заинтересовались уложением. Пожалуйста, можете ознакомиться с ним. Особенно с девятым разделом, — это был тот самый, "уголовный", раздел. — И настоятельно советую сделать это именно сейчас.
— Благодарю. Было бы любопытно пробежаться глазами.
Волков сохранял внешнее спокойствие, надо отдать ему должное. Участие в судебных процессах только закалило его природную невозмутимость. И только глаза, сиявшие глаза выдавали поверенного.
— Через неделю его опубликуют в печати, не волнуйтесь. Мне удалось дать обоим уложениям путёвку в жизнь. Можете забрать эти проекты с собой, уверяю, Вы — единственный представитель негосударственных кругов, получивший такую возможность. Правда, тут мало что изменилось по сравнению с думским проектом, только добавлены статьи, регулирующие наиболее проблемные моменты. К сожалению, государственный контроль выявил огромный, просто таки уму непостижимый объём нарушений. Казённые деньги прямо-таки расхищались. Те деньги, что платили в качестве налогов представители уважаемые частной инициативы, тратились на дела, никоим образом не связанные с делом победы над Четверным союзом. Многим придётся ответить за то, что не хватало патронов, винтовок, снарядов, и гибли люди из-за этого. Не находите, что это справедливо?
Волков уже успел пробежать глазами раздел. Самообладание на короткую секунду изменило ему: по лбу юриста потекла капелька пота, воротничок внезапно стал мал, и воздуху мигом стало не хватать.
Умён, очень умён был Сергей Андреевич: он уже успел понять, чем грозило претворение в жизнь норм уложения как для очень большого числа дельцов, так и для клана Рябушинских. Брат его доверителя, Павел Павлович, много, ох как много натворил на посту председателя московского военно-промышленного комитета.
— Однако отставим в сторону юридические изыски. Я хотел поговорить о восстановлении нашей страны. Мне прекрасно известно, что Михаил Павлович мечтал вытеснить иностранцев из нашей промышленности. Не скрою, подобные перспективы не могут не радовать. Однако без всемерной поддержки казны успех будет маловероятен, а вот если государство будет на стороне, — Кирилл покатал на языке так и просившиеся на свободу слова, — народного производителя...Да Вы сами прекрасно понимаете, какие перспективы откроются перед промышленниками. Кроме того, вот-вот будет подписан указ об изменении тарифа на сахар и чай, чего Михаил Павлович давно и страстно добивался. Путь на внутренний рынок ему будет открыт. Мурманский порт наконец-то окажется доступен для частной инициативы. Грандиозная судьба ждёт наших купцов и фабрикантов!
Кирилл улыбнулся, но через миг посерьёзнел. Взгляд его прямо-таки впился в Волкова.
— Однако торговые сословия должны протянуть руку помощи стране. России нужно единение всех сил...Но кое-что мешает этому.
Листок "договора" перекочевал в руки адвоката.
— Господин Рябушинский, надеюсь, ознакомится с моей не просьбой даже, — просьбочкой об ответной услуге, ведь исполнение его заветной мечты так близко. А...
Разразившийся жутким громоподобным звоном телефонный аппарат не дал регенту договорить. Все лица, знавшие номер кабинета Кирилла, были предупреждены о том, что звонить в это время следует лишь по величайшей необходимости. Что бы это могло быть?
— Прошу прощения, — Великий князь пожал плечами и поднял трубку. — У аппарата.
— Ваше Высокопревосходительство! — сквозь шипение слышались тихие, но чёткие слова...знакомый голос...
Ах да! Это же сам Боткин, личный врач Алексея! Что-то случилось с императором? Только не сейчас! Как всё некстати!
— Здравствуйте, господин Боткин.
— Здравствуйте! Кирилл Владимирович, случилось несчастье! Его Императорское Величество подхватил где-то инфлюэнцу, она дала осложнение: началось кровоизлияние из носа, мы не в силах его остановить. Алексей Николаевич с каждым часом всё слабее и слабее...
Голос Боткина звучал так же, как у банкира, пережившего первый день Великой депрессии: гром уже гремит, но настоящая буря только-только ожидается.
— Я всё понял, — Кирилл прикрыл трубку ладонью. — Сергей Андреевич, прошу меня простить, дела государственной важности. Передайте мой поклон Михаилу Павловичу, и скажите, что жду его ответ в кратчайшие сроки.
Волков едва нашёл в себе силы оторваться от "договора"— настолько ошеломлён он был его содержанием — скованно попрощался и поспешил покинуть кабинет.
"Да уж, ситуёвина-с...Может, всё-таки поспешил с Михайло Рябушинским? Хотя...Ту не до сомнений, тут стратегия на стратегия попёрла!"
— Я немедленно выезжаю в Царское. Постарайтесь не афишировать проблему до моего приезда, прошу Вас!
— Это будет очень сложно, Кирилл Владимирович, но я постараюсь!
Связь оборвалась. Да уж, и когда же будет третья казнь египетская? Почему Алексей заболел именно сейчас, когда так много дел требует внимания Кирилла?! Любое кровотечение могло убить бойного гемофилией императора, и кто бы тогда занял престол? Первым на очереди был Михаил. Хоть он и отказался занимать место регента, когда Петроград стоял на грани революции, теперь-то ничто не помешало бы младшему брату Николая взойти на трон предков. Когда не требовалось прикладывать огромных усилий для выведения России из кризиса, наверное, Михаил бы сам рвался бы воссесть на престол. Правда, его дети не могли наследовать царство Российское: всё из-за неравного брака, заключённого Романовым. Следующим на очереди оказывался Кирилл. Его дети также не имели права на трон России, если, конечно, не поменять законов. Сейчас, в дни победы над внешним врагом, закрыли бы глаза и не на такое. Только одна беда: сын Владимир ещё младенец, и если с Великим князем что-либо случится...А ведь может такое произойти: уж очень опасную игру затеял Кирилл. Он, буквально, пошёл ва-банк. В него и так уже стреляли...
Регент навестил несостоявшегося убийцу в тюрьме. Никаким студентом он не был. Имя, указанное в газетах, также оказалось вымышленным — самим Кириллом. Тогда на вокзале в него стрелял Алексеевский, поручик Русской Императорской армии. Именно он участвовал в убийстве болгарского царя Фердинанда, которое способствовало заключению сепаратного мира его наследником Борисом. Сизов-Романов узнал только сейчас: несколько месяцев спустя друга и соучастника Алексеевского нашли мёртвым с простреленной головой. Револьвер, зажатый в его руке, ещё хранил тепло ладони. Застрелился? Если так, то почему? Не выдержал груза ответственности? Решил унести тайну гибели Фердинанда в могилу? А может, убили, инсценировав самоубийство? Но кто? Разведка отомстила? Или эта смерть никак не связана с событиями полугодичной давности в Болгарии? Ведь может быть всё, что угодно!
— Зачем ты это сделал? — спросил Кирилл безмолвного сидельца.
Тот лишь поднял глаза на регента. Больше ничем он не подал вида, что услышал Великого князя. Простояв в камере минут десять, Сизов-Романов удалился, так и не узнав, что же заставило Алексеевского пойти на преступление.
Горечь до сих пор сжимала сердце регента, но он старался гнать её как можно дальше: момент для волнений самый что ни на есть неподходящий! Предстояло так много сделать.
В первую очередь — обеспечить надёжную охрану Алексея. Надо было оградить императора от любой опасности, от любого волнения.
Во вторую очередь — узнать, что творится у Великих князей. Едва они узнают о недуге монарха, как тотчас начнут плестись интриги. Николай Николаевич, науськиваемый окружением, вновь захочет принять участие в игре, выигрыш в которой подарит ему престол, а "друзьям" — власть в стране. Следует принять все меры для того, чтоб Романовы не смогли договориться и вместе выступить против Кирилла, если с Алексеем что-либо случится.
В третью очередь...
Кирилл снял трубку телефонного аппарата. Пара мгновений — и вот уже бодрый голос вещает "Слушаюсь!".
— Подготовить радио для связи с Царьградом. Попросите Колчака и ждите моего прихода. Всё поняли? Замечательно!
Сизов-Романов поднялся с кресла и подошёл к окну. Петроград давным-давно проснулся. На улицах гулял народ, наслаждаясь вступающей в свои права весной: зиму, холодную как никогда, спешили забыть поскорей. Эти люди готовились праздновать начало мирной конференции, которая, как надеялись, пройдёт очень быстро.
"Знали бы вы, ребята, как долго она длилась в реальности. Каждый помнил только о своих интересах, но все дружно решили забыть Россию, отдавшую миллионы жизней для того, чтобы мир был подписан в Париже, а не в Берлине. Мы слишком много потеряли, слишком многое...Теперь же всё будет иначе..."
"Новое время"
Нам нужна Великая Россия!
Сегодня Великий князь Кирилл Владимирович, регент при императоре Алексее Николаевиче, выступил в печати с официальной программой правительства на ближайшие годы.
"Нам нужны великие реформы, которые может обеспечить только сильная власть" — таков девиз министерства. Кирилл Владимирович, вспоминая Петра Аркадьевича Столыпина и Бориса Николаевича Чичерина, рассказал нашему репортёру, что Россия наконец-то дождалась великих изменений.
"Вдохните — это воздух мира. Впервые за четыре года мы можем не думать о войне. Она закончилась. Через неделю начнётся демобилизация. Но солдаты и офицеры, отстоявшие свободу России, подарившие ей победу, должны вернуться в лучшую страну мира. Наш народ достоин жизни в такой стране. Именно поэтому я призываю всех и каждого, вас, народы России, к единству. Только вместе мы сможем восстановить нашу страну, только вместе император и его подданные, вне зависимости от национальности, вероисповедания, профессии, политических воззрений, смогут построить светлое будущее для России.
Что предпримет правительство? Во-первых, министерство земледелия подготовило новый этап столыпинской земельной реформы. Земельный банк скупил значительное число наделов в Европейской России. В Сибири и на Дальнем Востоке идёт нарезка на десятины обширных, пустующих земель. Мы должны расселить там земледельцев, пока не началась посевная. Завтра будет зачитан манифест о даровании земли крестьянам и всем, кто трудится в сельском хозяйстве. Все государственные и удельные пашенные и луговые земли будут предоставляться бесплатно, в первую очередь жителям соответствующей губернии, у которых надел не позволяет прокормить семью. Землевладельцев император призывает продавать необрабатываемую землю Крестьянскому банку: мы также распределим эти десятины. Может показаться, что это популистский, можно даже сказать, революционный шаг. Но это не так. За последние тридцать лет население страны практически удвоилось, большую часть прироста дали крестьянские хозяйства. Они больше не могут прокормить себя, не говоря уже о рабочих, интеллигенции, промышленниках. Если мы не дадим земледельцам землю сейчас, то через считанные годы мы просто можем забыть, что такое сытость, мы окажемся под угрозой голода. Кроме того, не секрет, что большую часть товаров, вывозимых из страны. Составляет зерно. Нехватка зерна нанесёт смертельный удар по торговым фирмам и банкам, играющим значительную роль в хлеботорговле. Господин Родзянко уже отписал в пользу крестьян половину своих земель. Но вы можете это предотвратить: продавайте необрабатываемую землю Крестьянскому банку. Это принесёт вам не только моральное удовлетворение — чувство того, что вы помогли спасти страну от голода — но и деньги. Вот-вот начнут реализовываться грандиозные проекты, сулящие значительные прибыли. Вы сможете вложить в них полученные от продажи земли деньги. Но об этом несколько позже...
