Эва сидела на камне между могил, опираясь на клюку, но не смотрела вверх, на пришельцев. Её лицо было направлено куда-то в сторону, к стенам и морю. Величественная старая эльфийка, утратившая внешние признаки своего народа, иссохшая, гордо впитывала окружающий мир.
Ярик сейчас чувствовал её так же ярко, как своего деда, знал, что она стала призраком из-за Вечной Тоски эльфов, которую несла в себе очень давно.Почему она так долго живёт? И почему её магия такая горькая, такая липкая?
— Идём, — не выдержал стоявший рядом Истер и начал спускаться, перешагивая через каменные обломки. Но даже его голос и шум шагов не вынудили Эву повернуть к ним голову.
Ярик последовал за другом, Лектус на миг оглянулся, явно тоже подумав об оставшемся за туманом Джеймсе, а потом присоединился к друзьям.
— Не думала, что ты так скоро вернёшься, мальчик, — прохрипел старческий голос, когда они втроём спустились к могилам. Эва наконец повернула к ним лицо со слепыми глазами. Она когда-то была красива, как и все эльфийки, но время стёрло черты её лица и истощило волосы. — Благодарю тебя и твою Посвящённую за то, что закрыли могилу.
— Не думал, что дождусь от тебя благодарности, — пожал плечами Лектус, и Ярик еле сдержался, чтобы не дать Принцу подзатыльник. Никакого уважения к древней женщине.
Женщине, которая создала Правящих. Мать-Природа!
— Снова что-то ищешь? — было ощущение, что Эва больше никого, кроме младшего Принца, не замечает. Или ей было удобнее разговаривать с тем, кого она уже знала. — Не ревнуй, Принц Эйсана, тебя я тоже замечаю, всех вас, — голос эльфийки зазвучал мягче. — Треклятый Наследник эльфов и мои Принцы.
— Твои?
— Мои, — кивнула Эва, — каждый потомок моих детей тоже мой. Пока вы есть, есть и я, — проговорила старуха нараспев. — Ваша кровь поёт мне эпитафию, кровь моих детей взывает ко мне, и я слушаю. Веками.
Ярик пылал от дикой радости, что дожил до момента, когда может всё это услышать, когда может задать вопросы той, кто непосредственно участвовал в создании Чужих. Он чувствовал, что конец его поиска, поиска сотен и тысяч других эльфов, магов и людей, близок.
— И тебя, Принц Эйсана, я слышу, твоя эльфийская кровь пропитана проклятиями нашего народа, но мало кто из живых способен услышать эту мелодию. Наверное, только твой дед, да и то лишь еле различимые отголоски.
Загадки явно были главной манерой общения древних эльфов.
— Мы хотим с вами поговорить. Я видел Летопись гномов, а наша подруга Алексис, вы с ней встречались, видела того, кто создаёт Правящих, — наконец, Ярик смог оттолкнуть благоговейный восторг от встречи и приступить к тому, зачем они сюда пришли.
— Раз видел, то знаешь, что я создала Правящих. Точнее — одного Правящего, но этого хватило, чтобы окутать мир паутиной Чужой Силы, — спокойно, смиренно произнесла эльфийка, опустив голову.
— Мы знаем, что Сила, которая создала Чужих, имеет три точки опоры и что их нужно разрушить, чтобы уничтожить кровососов, — вмешался Истер, пристально глядя на старую женщину, которая, по сути, была предком трёх парней. — Знаете ли вы, где они, эти опоры? Или того, кто знает?
— Принц-разрушитель, Принц-созидатель и Принц-наблюдатель, — вместо ответа проговорила Эва, поворачивая голову сначала к Истеру, потом к Ярику, потом к Лектусу. — История долго шла по извилистой дороге к моменту, когда вы родились и объединились... — кажется, старший сын Байрока что-то хотел сказать, но не успел, как эльфийка продолжила. — Вы порождение Владык этого мира.
— Истинный Владыка из пророчества — это Арон, первый Правящий? — решил уточнить Ярик, чтобы ничего не упустить.
— Арон родился Владыкой, он был Конде, наследником всей их магии, Принцем, как и вы. Конде всегда называли себя Владыками, они и мой брат Эйрон враждовали столетиями, мерялись магией, а я полюбила их Принца. Арон был другим, — Эва рассказывала, а Ярик задыхался от Тоски, что нахлынула на него.
— Мы встретились незадолго до падения с неба двух камней, случайно, и больше не мыслили жизни друг без друга. Скрывались, сколько могли. Когда Эйрон узнал, то запер меня в Вечном городе. Но я уже носила под сердцем моего старшего сына, моего Эймира, — кажется, эльфийка приступила к долгому повествованию, к истории, которую держала в себе столетиями.
Столетия истории.
Ярик нашёл взглядом сначала Истера, потом Лектуса, и они опустились на нижнюю ступеньку лестницы. Но, кажется, эльфийка даже этого не заметила.
— Эймир родился в башне, где меня закрыл брат, у подножия разрушенного города гномов, которых эльфы изгнали, чтобы на их землях построить Вечный город...
— Один из двух, рождённых от Владыки мира на камне над мёртвым городом, — пробормотал Истер. Очередной секрет был раскрыт, теперь они знали, о ком говорилось в пророчестве, и даже знали его имя — Эймир.
— Эймир родился эльфом Конде, единственным эльфом среди моих детей. У Эйрона не было детей, а моя сестра только вышла замуж за отца Эйсана. Мой сын был единственным наследником рода Царей, поэтому брат не убил его.
— Эймир был ещё малышом, когда с неба упали камни и воцарился Хаос. Арон как-то добрался до Вечного города. В мире всё пылало, тонуло и рушилось, а мы были счастливы в заколдованной башне. Тогда родился наш второй сын Дэмир, маг из рода Конде.
— Мы с Ароном бежали и укрылись у гномов, врагов и рабов эльфов, но верных друзей Конде. Гномы по приказу эльфов и магов вышли из подземелий, чтобы узнать, что внутри упавшего с неба камня, — Эва замолчала, видимо, вспоминая то время. Трое парней замерли, слушая рассказ, но Ярик чувствовал нетерпение Истера, который явно хотел быстрее добраться до сути.
— Тогда гномы нашли Силу, и вы решили сделать Арона бессмертным? — всё-таки не выдержал старший Принц, когда пауза затянулась.
— Эйрон нашёл нас, но не трогал, ему было не до беглой сестры и её смертного. Он назначил своим наследником Эйсана, сына нашей сестры. И мы вздохнули с облегчением.
— У нас с Ароном тоже родилась дочь. Я была счастлива, но годами меня мучала мысль о том, что скоро я потеряю любимого и двоих своих детей. Арон утешал, что со мной всегда будет наш Эймир, но я не знала, как жить без моего Конде, — голос Эвы был монотонным.
Ярик был даже рад, что века страданий превратили Тоску эльфийки в нечто не меняющееся, стабильное, не убивающее её при каждом упоминании Арона. Наверное, это было смирение.
— Однажды ко мне прибежал Дэмир и с восторгом и ужасом рассказал, что на раскопках небесного камня ожил погибший под обрушившейся стеной гном. Я услышала лишь одно — ожил тот, кто умер, — Эва мечтательно улыбнулась, и это была очень странная улыбка древнего существа, смотревшего на молодых людей словно из далёкой вечности.
— Он действительно ожил, гном? — уточнил Лектус, до того молчавший.
— Он жил ещё некоторое время, пока Арон не убил его, — тихо проговорила Эва, невидящим взором уставившись на одну из могильных плит у подножия памятника. И впервые Ярик подумал о том, кто в них погребён. — Да, эльфийский Принц, да, тут спит тот, кого вы называете Первым Правящим. Тут спит мой Арон, — прошептала она, поглаживая ладонью плиту, на которой Ярик смог разобрать чуть стёртую надпись.
— Пусть будет крепок сон твой, истинный Владыка, — пробормотал Истер, который, видимо, тоже проследил за мыслью Эвы или же за взглядом Ярика. — Странно, что никто из людей не уничтожил это место просто за то, что он тут похоронен.
— Я охраняю это место, — хмыкнула эльфийка на замечание сына Байрока. — Да и люди редко интересовались прошлым, они думали о настоящем и о будущем. А кроме людей и Конде, тут давно никого не было.
— Что рассказал вам Чужой тогда? Я видел в летописи, как он охватил вас в кокон. После этого ведь вы решились провести ритуал и сделать Арона Чужим, — Ярик решил вернуть разговор в нужное русло. — Он попросил пустить его в тело Арона?
— Он показал мне миры, которые питались от нитей Силы, показал мне странных существ и созданий, вечных и сильных, которые просто пили Силу из рек и мокрого воздуха, жили в Лучах. Было так просто поверить, что Арону нужно только принять чужую силу в себя.
— Но вы убили его! — не выдержал Ярик: он помнил свой шок, когда осознал, что эльфийка сама всадила нож в грудь любимого мужчины.
— Это была не я, мальчик, я бы никогда не смогла этого сделать, — глухо ответила Эва, сжав тонкие загорелые руки. — Чужой поймал меня — я поранила руку, и он проник в мою кровь, в мой разум, отравляя его...
Эва замолчала, словно листала внутри себя летопись, останавливаясь на наиболее важных моментах текста. Ребята тоже молчали, переглядываясь.
— Этот Чужак вложил мне в руку нож, которым я убила Арона. И я пошла дальше, потому что в тот момент не видела иного пути. Я не могла его потерять, не могла потерять моего Конде.
— Чужаку была нужна кровь, и я дала ему кровь, в которой он жил и питался, я дала ему способ проникнуть в этот Мир, — тихо продолжила рассказ Эва. — Но Арон изменился, постоянно где-то пропадал, стал жёстким, замкнутым, холодным. Но я утешала себя тем, что он жив и будет жить.
— А потом он решил сделать ваших детей подобными себе, — тихо заметил Ярик, вспоминая моменты трагедии, что запечатлели в своей Летописи гномы.
— Чужой стремился закрепиться в нашем мире. Я не знаю, что он делал, но я чувствовала, как вокруг всё приобретает горьковатый привкус и пахнет кровью... Знала, что Арон убивает, чтобы жить, и тогда... Я осознанно пыталась убить Арона, чтобы остановить его, но он действительно оказался бессмертен, — Эва снова погладила могилу любимого мужчины, словно пыталась до него дотянуться.
— Надо было сжечь! — проворчал Истер, но в его голосе не было привычного гнева или раздражения. Ярику показалось, что друг даже сочувствует старой эльфийке, которая ради любви погубила целый мир.
— Наши дети всё это время не понимали, что происходит, и Арон пользовался этим, влиял на них. Дэмир сильнее всех поддавался этому влиянию. Наша дочь всегда старалась поддерживать Дэмира, и Эймир не мог их оставить. Они пошли на Посвящение, Арон отдал их Чужому...
— Что там произошло в тот день? Помните: вы пролили чашку с кровью ваших детей, и лучи, что я видел, словно корчились от боли, а потом всё взорвалось. Что тогда случилось? — Ярик не выдержал и подсел на камень рядом с Эвой. Она казалась сейчас такой одинокой и несчастной, пропитанной мукой воспоминаний.
— Чужой попробовал соль земли нашего мира, и она оказалась для него ядом, — усмехнулась древняя эльфийка, и на какое-то мгновение воздух вокруг могил, вокруг ребят, стал сладким, словно мёд. Странное ощущение, но оно быстро исчезло. — Ему было больно. Всё взлетело на воздух. Я очнулась глубокой ночью, меня спасли гномы. А Арон увёл с собой детей, он забрал у меня всё.
— Вы больше никогда их не видели? — тихо спросил Ярик, ощущая тоску эльфийки по её семье.
— Спустя два дня, когда я лежала раненая у гномов, пришёл Эймир. Он сказал, что нужно запечатать и скрыть Врата, что нужно попытаться перекрыть Чужому доступ в наш мир, — ответила эльфийка, и лицо её было обращено на могилу рядом с надгробием Арона. Тогда Ярик впервые услышал это слово: Врата. — Сын помог мне, потому что я была практически без сил. А потом он ушёл...
— Эймир сопротивлялся воле отца и воле Чужого, но он не мог бросить брата и сестру. Он ушёл с ними на Запад, а я повернула реку, чтобы скрыть вход в эту пещеру. Надеялась, что так сила Чужого иссякнет, и моя семья вернётся.
— Но он выжил, потому что к тому моменту, к моменту, когда мы запечатали Врата, Арон уже создал первую точку силы и привязал Чужого к этой земле. И эти Источники, вопреки Запертым Вратам, по сей день тянут Нити из Изначального мира сюда — и превращают Силу в Хищника, пожирающего всё живое.
— Изо дня в день, из года в год, веками Хищник захватывает всё больше Жизни и несёт нам Смерть. Я затормозила его проникновение, но не остановила, — она устало и как-то безнадёжно вздохнула, поглаживая ладонью камень, под которым лежал Арон.
— Как вы затормозили? — Ярик примерно представлял, но хотел услышать это от Эвы. Если откинуть чувства и знание о том, к чему привела вся эта история, то эльф понимал, насколько восхитительные и глубокие знания о магии он сейчас получал. Просто понимание того, что где-то ещё есть жизнь, восхищало юного мага. — Вы создали анти-источники? Три точки живой силы ваших детей.
— Я расскажу, Принц Эйсана, всё расскажу, — она словно чувствовала каждого из них, их мысли. — Врата заперты жизненной силой моих детей, их кровью. Эймир принёс её с собой, от каждого моего ребёнка, и мы опустили в неё три предмета.
— Камень, кольцо и ключ, — проговорил молчавший до этого Лектус.
— Да, так и есть, Младший Принц, так и есть. Анти-источники. Каждый из них содержит анти-силу, способную разрушить Источники Чужого. Ведь они основаны на крови моих детей и всегда были рядом с ними. Эймир позаботился об этом. Пелена, накрывшая Врата, соткана из крови моих детей, моей любви и силы, и из яда, коснувшись которого Нити слабеют. Ключи держат эту пелену, всегда держали.
— Что за яд? — Ярик подался вперёд, чувствуя, что сейчас они узнают Тайну, которую веками искали верящие в пророчество эльфы и маги. — Из-за чего Нити слабеют?
— Ты видел ответ, Принц Эльфов, но не распознал его, как и мои сородичи, — эльфийка взмахнула рукой, и вокруг вдруг стало темно, словно погасло солнце. Издалека, с горизонта, разгоралась другая яркая звезда: она быстро увеличивалась и приближалась, и вскоре ребята поняли, что это несколько факелов вокруг — и три ярких голубых луча.
Словно они попали на одну из страниц Летописи гномов: перед их глазами разворачивалась сцена, когда Арон собрал в чашу кровь его детей, а Эва вмешалась. И с того момента, как чаша взлетела в воздух, действие кто-то замедлил во много раз.
И Ярик вдруг увидел то, чего действительно не заметил в первый раз, на что не обратил внимания: Кинжал медленно выскользнул из руки Эвы и полетел, вращаясь в свете голубых лучей Силы. Он плавно вошёл в шею стоявшего рядом гнома, и брызнувшая из раны кровь так же медленно рассеялась в воздухе. И в тот момент, когда капли пересеклись с лучами Силы, всё начало корчиться и рушиться.
— Гном! Не троекровный ребёнок! Гном! — закричал Ярик, не в силах сдержаться. Ведь все было на поверхности, всё было так просто! От крика эльфа картина оборвалась, солнце ослепило, а потом парень увидел, что его друзья на ногах, не в силах справиться с эмоциями. Теперь они знали.
— Гномы — соль земли, гномы — сама наша земля, — как-то даже радостно пропела Эва. — Как Сила живёт в воде, так она гибнет, попав в землю. Кровь гномов — яд для Силы, и я не знаю, почему... Может, из-за того, что впервые он поселился именно в теле гнома...
— Маги, исследовавшие мою кровь в Академии, говорили, что во мне есть кровь гномов, вот почему кровососы ею травятся, — вдруг вспомнил Истер, повернувшись к Ярику. — Вот почему я ядовит. Сколько нужно гномов, чтобы отравить всех кровососов этого мира? Вы считали? Вы пробовали?
