Новый мир рождается. Новый, светлый мир, который Томео и Кадзуми со всей любовью передадут своим детям.
Раненые и врачи с улыбками наблюдали за молчаливой и возвышенной лаской, которую дарили друг другу объятиями воин и его возлюбленная. Все верили, что угроза миновала. Верили в победу, но...
В двери госпиталя ворвался запыхавшийся молодой самурай, совсем еще мальчишка, бледный и напуганный.
— Армия Лесов напала на наших союзников! — закричал он. — Томео-сама! Самураи Камней наводят на нас "Великого Дракона"!!!
Принца Кано, потерявшего сознание, истерзанного энергией Ци и почти лишенного кожи, лечили сразу восемь врачей. Регенерация тканей — очень сложный процесс, но мальчишка был жив, и его телохранители, вздохнув с облегчением, покинули центральный замок города, отправившись к своим отрядам.
Они отошли от стен центрального укрепления метров на двести, когда ожили голосами устройства радиосвязи в их шлемах.
Куо и Макото, переглянувшись, бросились в разные стороны. Лучник — к ближайшей башне третьего кольца стен, воин ближнего боя — в конюшни, где кузнецы чинили и правили доспехи Забияки.
— Освободить западную часть города! — отчаянно заорал Куо в радиопередатчик. — Всем — в восточные кварталы! Бросайте все и бегите! Бегите!!!
Ива, едва живой после отравления стимуляторами, лежал в центральном замке. Еще один крепчак погиб при штурме. Двое оставшихся, вколов себе смертельные дозы обезболивающих и стимуляторов, пустили энергию Ци во внешнюю стену. По примеру Ивы они отдавали свои жизни за надежду отразить удар, ведь если выстрел "Дракона" пробьет защиту города, шанса выжить не будет ни у кого. Они отдали свои жизни, но... их было всего двое. Отчаянные усилия двоих крепчаков против энергии пяти тысяч самураев, поочередно перекачавших свою Ци в аккумуляторы жуткого оружия Северной Империи.
Радужные хлынули из леса, устремляясь к "Великому Дракону", и яростно налетели на шеренги бронированных копейщиков, которые предусмотрительно выставил на их пути генерал Санииро. Десять тысяч оборванцев и разбойников были солидной силой, но все же меньшей, чем сорок тысяч элитных пехотинцев страны Камней. Сегун только ухмыльнулся, глянув на бешеную сечу. Гневная атака, но все бессмысленно. Не пробьются, да и времени у них больше не осталось.
— Кицунэ-сама... — холодея, шептала Фужита, глядя на бой и объятого синим огнем "Великого Дракона". — Сотвори чудо! Кицунэ-сама, если сказки не лгут...
— Кицунэ-сама... — Томео крепче сжал в объятиях Кадзуми.
— Кицунэ-сама... — Куо замер у входа в башню и зажмурился в ожидании удара.
— Кицунэ-сама... — единым дыханием шепнули тысячи людей.
— Падай! — выкрикнул Макото, схватив Забияку за узду и рванув вниз. — Все наземь! Лежать, если жизнь дорога!
— Огонь!!! — Санииро махнул рукой. Самураи Камней и Радужные, прекращая бой, бросились в укрытия.
Мгновение, второе, третье, и... чудовищный грохот выстрела разорвал воцарившуюся тишину.
Люди в городе попадали где стояли, вжались в землю и закрыли головы руками.
— Кицунэ-сама... — шепнула Кадзуми.
Ослепительно-яркий энергетический шар врезался во вставший у него на пути силовой барьер из Ци крепчаков... с гулким ударом пробил его и вонзился в руины, оставшиеся на месте недавнего сражения. Свет, сжигающий, смертоносный, испаряющий даже камень, залил обреченный город. Земля содрогнулась в жуткой агонии и вздыбилась к небесам... ударная волна долбанула во все стороны и покатилась по городу, сметая дома, защитные стены и башни. Давя, в пыль раздирая людей.
Свет в комплексе госпиталя Инакавы погас, земля затряслась так, словно безвестный исполин решил просеять тысячи раненых сквозь гигантское сито. В оглушающем грохоте Томео не услышал испуганного вскрика Кадзуми и лишь крепче обнял ее, заслоняя любимую женщину своим щитом, плащом и доспехами. Все, что он мог...
Стены госпиталя смело, обломки, обагренные кровью людей, потащило по земле вместе с валом огня, дыма и пыли.
— Держать! Держать! Все силы на защиту! — Коиде Гин вцепилась в подлокотники кресла, к которому была пристегнута ремнями безопасности. На коленях хранительницы лежала бумажная коробка. Та самая, которую передала ей Кицунэ. Память о волшебном лисенке. Бесценная реликвия и часть истории или... бесполезный мусор?
Замок Единства Культуры был окутан синим сиянием Ци пяти крепчаков, доставленных сюда из разных стран. Единство постоянно перебрасывало силы, защищая свои сокровища в объятых огнем, уничтожаемых врагами городах. Словно незыблемые скалы, крепости Единства возвышались над разоренной землей.
Ударная волна налетела на замок и разбилась об нее. В ураганном ветре, под ударами града обломков, замок стоял, гордо возвысив шпили к небесам.
С грохотом рухнул один шпиль. Согнулся и преломился второй. Пламя и ветер подрыли холм, на котором стоял замок, и вся махина, медленно накреняясь, начала заваливаться, падая прямиком в исполинское озеро пылающей Ци, разливающейся по руинам Инакавы. Железобетонная туша крепости рухнула и раскололась, но ее гибель не была напрасной. Позади поверженного величественного строения ютился малый центральный замок Инакавы, для которого крепость Единства стала щитом. Лишившийся верхних частей башен и крыш строений, он стоял посреди объятых огнем и дымом руин.
Санииро выбрался из укрытия, взглянул на дело своих рук и захохотал.
— Где же она?! — выкрикнул он, вопрошая у пылающей, сметенной и разрушенной, Инакавы. — Где она, ваша золотая лиса?! Где же чудо, на которое вы все так надеялись?!
Армия принцессы Мичиэ подалась назад. Ломая строй, солдаты обращалась в безоглядное бегство. Надеясь спасти свои жизни, потерявшие боевой дух самураи бросали оружие и щиты, бежали к лесу и скрывались за деревьями, справедливо рассчитывая, что природная стена остановит лютующую кавалерию врагов.
Но не каждый принял позорное бегство.
— Моя! Моя! — принц Канатароу размахивал мечом над головой, подзадоривая рвущихся вперед солдат своей личной стражи. — Притащите мне принцессу Лугов! Живой или мертвой!
Мичиэ верхом на Серебристой Молнии разила и разила окруживших ее врагов, тела которых падали на трупы людей и лошадей охраны принцессы, погибших в попытках защитить госпожу от неисчислимой орды жадных до крови и золота головорезов. Гора трупов росла, пока один из кавалеристов, потерявший коня в бою, не изловчился, вонзив меч в брюхо Молнии. Самурай рванул меч, выпуская лошади потроха, и Молния, встав на дыбы, путаясь в собственных кишках, рухнула на бок. Стальная лавина сомкнулась над головой Мичиэ, град ударов кулаков и рукоятей катан обрушился на девушку, оглушая, лишая сил к сопротивлению. Меч вывернули из рук, щит и шлем сорвали.
— Это победа! — Канатароу, ухмыляясь, приблизился к принцессе, которую поставили на колени и держали за руки сразу четверо его самураев. — Принцесса Лугов! Твоя голова украсит мое знамя!
Мичиэ хотела что-то сказать, но сознание пульсировало багровой мутью, язык не ворочался, и потому принцесса лишь криво ухмыльнулась, выражая этим свое презрение к торжествующему и оттого еще более жалкому командиру врагов, что в бою держался за спинами своих самураев и сразу отступал, если ему начинала угрожать малейшая опасность.
— Держите крепче, — принц Лесов встал левее Мичиэ, примерился, сосредоточился и замахнулся катаной, готовясь срубить ей голову, но вдруг самураи расступились, с поклонами пропуская вперед высокого, плечистого воина со знаками генерала на доспехах, шлеме и знамени за спиной.
— Остановитесь, юный господин, — вскинув руку, выкрикнул он. — Вы, вероятно, в пылу сражения забыли о приказе вашего великого отца, который желал, чтобы по возможности мы взяли принцессу Мичиэ живой.
— Мои солдаты захватили ее! Она принадлежит мне!
— Как мне расценивать ваши слова, Канатароу-сама? Я не могу даже помыслить о том, чтобы вы не прислушивались к приказам правителя нашей страны. Прошу вас проявить благоразумие и не поддаваться терзающему вас гневу.
Канатароу поколебался несколько секунд и едва не зарычал от ярости, но убрал меч и отступил в сторону.
Генерал поклонился принцу и приблизился к Мичиэ.
— Можете ли вы идти сами, благородная госпожа? — осведомился он. — Признаете ли вы свое пленение и даете ли слово не создавать нам проблем до своего освобождения?
Мичиэ, тяжело дыша, поднялась и встала на ноги, оттолкнув выпустивших ее руки самураев.
— Битва проиграна, и моя армия уничтожена. Я признаю свое пленение, благородный господин.
— Прошу вас проследовать со мной, Мичиэ-сама.
Радужные, видя постигшие их союзников катастрофы, отступили и скрылись в лесах. Сложно их было обвинять. Жить хотят все, даже наемники-ронины.
Полное поражение.
У Мичиэ дрогнуло сердце, когда она увидела Инакаву, затянутую черным дымом. Город пал. Все метания, борьба и надежды были напрасны. Все оказалось бессильно против грубой силы людей, идущих грабить и присваивать чужие земли. Лучше бы тогда, в том проклятом поезде, везущем ее в логово чудовища, Мичиэ перерезала себе вены на руках. Ничего бы не изменилось, но тогда ей не пришлось бы видеть крах всех надежд и агонию родной земли. Несчастный лисенок, удержавший принцессу на самой грани смерти... как же наивен ты был...
Мичиэ с трудом удерживала наворачивающиеся на ее глаза слезы, а дайме Лесов все говорил и говорил, выражая сочувствие в гибели ее семьи и заверяя, что лишь чрезвычайные обстоятельства заставили его вступить в вооруженный конфликт и направить оружие против армии Лугов.
— Водопады оказались слишком ненадежными и слабыми союзниками, мы лишь желали захватить их прежде, чем Северная Империя укрепится в этих землях. Ваше вмешательство... заставило меня принять непростое решение. Сожалею, что нам пришлось стать врагами, Мичиэ-химе, и могу обещать, что ваши земли не будут разграблены и жители не обратятся в рабов после присоединения страны Лугов к моим владениям. Вы потрясли меня полководческим талантом, Мичиэ-химе, и своими выдающимися лидерскими качествами. Я был бы счастлив, если бы у меня родилась подобная вам дочь, и вынужден признать, что лишь подавляющее превосходство в численности войск позволило мне одержать победу. Но, тем не менее, победа за нами. Теперь, леди Мичиэ, последняя из правящей семьи страны Лугов, во избежание бунтов, которые могут стоить жизни многим вашим подданным, прошу вас отречься от трона в пользу страны Лесов.
— Хорошо, — Мичиэ готова была прикончить себя уже здесь и сейчас, лишь бы торжествующий захватчик умолк и оставил ее в покое. — Я отрекусь от трона. Победа за вами, дайме-сама.
— Благодарю вас, Мичиэ-химе. Подписание бумаг и ваш уход из жизни мы произведем сразу после окончания похода.
Уход из жизни? Разумеется, оставлять ее в живых враг не намерен. Зачем им нужна принцесса захваченной страны? Остается надеяться только, что они не казнят ее, а позволят умереть с честью, как дочери самурая...
Дайме Лесов снова что-то говорил. Рассуждал, сожалел, убеждал, обещал. Казалось, ничто не остановит поток его слов, но прибежавший самурай вдруг бухнулся под ноги владыки:
— Мой великий господин! Южная группировка войск Камней подходит к Инакаве! Несколько десятков тысяч пеших воинов, под медными знаменами!
Генералы и главы армии переглянулись.
— Похоже, кто-то из лазутчиков Скалы все же прошел мимо наших шиноби, — сказал дайме. — Что же... сейчас мы отступим и отдохнем, пока генерал Санииро и его солдаты завершают разрушение города. После мы выступим против них и встретимся на открытом поле боя, как и было обещано. Теперь наши силы приблизительно равны. Победят лучший стратег и солдаты, превосходящие противника в храбрости! Уверен, это будем мы.
Напрасно дайме сомневался в профессионализме шиноби Ветвей. Ни один из лазутчиков Санииро не добрался до цели. Приказ о переброске войск отдал дайме Камней, стремящийся как можно скорее стереть Инакаву с политических карт и из памяти людей. Уничтожить город, за судьбой которого следил, без преувеличения можно было сказать, весь мир.
Из кромешной тьмы возникли руки, и острый нож полоснул по ремням покореженного кресла. Сорвавшееся с креплений, оно своим корпусом защитило леди Гин от верной гибели, но теперь грозило стать причиной смерти. Сквозь трещины в стенах, полу и потолке сочился едкий дым. Огонь лизал каменные глыбы замка, упавшего в пылающее озеро. Жар проникал в помещения, и у стен уже начинала тлеть переломанная мебель.
— Гин-сама! — куноичи толкнула в сторону обломки мраморной колонны и вытащила из-под смятого кресла свою госпожу.
— Кагеру? — хранительница наследия подняла руку к разбитому лицу и стерла ладонью кровь, заливающую ее глаза. — Слава всем богам, ты жива!
— Погибло много наших людей, Гин-сама, но я видела уцелевших, что выбирались из-под обломков. Крепчаки справились и, как могли, защитили замок. Скорее, обопритесь на меня! Дым задушит нас, если мы не уйдем. Наши убежища должны уцелеть. Если доберемся до них, сможем укрыться от огня и дыма.
Ее надежды были напрасны. Железобетонные коробки убежищ тоже были повреждены, и вездесущий дым проникал в них через трещины. Выжившие обитатели замка выбирались на вершину груды камня, по проходам, что пробили в обломках самураи. Прочь от огня, на самый верх.
Задыхаясь в дыму, спотыкаясь и падая, они шли по камням, а затем карабкались по земляной насыпи, к малому замку, все еще возвышавшемуся над погибшим городом. Пробираясь вперед, Гин споткнулась, едва не упала и, дрогнув, поняла вдруг, что до сих пор нервно сжимает в руках смятую коробку. Она все еще несла с собой рваную, обгорелую и запятнанную кровью ткань. Будто мало подобных вещей вокруг...
Хранительница уронила бесполезную реликвию на землю. Она больше не надеялась, не верила в чудеса.
— Заходите! Скорее заходите! — самураи Инакавы не делали разницы между уцелевшими защитниками города и людьми Единства. — Камнегрызы готовятся к наступлению, и, если останетесь снаружи, только раньше попадете им на мечи!
Гин, сопровождаемая Кагеру, вошла в замок и поднялась на полуразрушенную стену. Словно в кошмарном сне, хранительница наследия медленно огляделась. Тьма и огонь, запах смерти и отчаяния, а на юге от горизонта до горизонта вытянулась огненная змея.
— Что это? — шепнула Гин.
— Факелы, — ответил на ее вздох стоящий рядом самурай Инакавы. — Факелы в руках у врагов. Они уже начали движение к городу, чтобы добить нас.
— Безумие, — хранительница устало села на обломок зубца стены. — Неужели им мало сотворенного? Я — из Единства. Я выйду к ним, поговорю. Я же из Единства... они...
— Это бессмысленно, леди, — ответил ей самурай, покачав головой. — Они ничего не станут слушать и никого не пощадят. Вот, возьмите, — он протянул женщине короткий меч, вакидзаси. — Когда убийца из Северной Империи занесет над вашей головой меч, ударьте в ответ. Едва ли у вас что-либо получится, но мы не овцы, чтобы умирать без сопротивления.
Стены были повалены ударной волной, армия Северной Империи вошла в разрушенный город беспрепятственно. Осторожно пробираясь по грудам битого камня, латники ровными рядами двинулись к центральному замку. Никто не встал у них на пути. В руинах корчились лишь обожженные, переломанные и контуженные жертвы взрыва, которых едва ли уже можно было назвать солдатами. Самураи прерывали их мучения ударами катан. Сложно было даже поверить, что кому-то из защитников города повезло больше, чем этим несчастным, но за полуразрушенными стенами зданий мелькнула фигура в доспехах, затем еще одна. Самураи Водопадов, видя наступающие на них шеренги копейщиков, бросали поиск выживших и отступали к центральному замку. Туда, где им предстояло принять последний бой.
