— — -
Артём сидел, писал доклад — как велело руководство — а Канси сидела с книгой в руке, в кресле по другую сторону стола. Здесь действительно мало кто готовил дома сам — повара, кормившие всю деревню — нет, всё-таки город — мастера высшего класса. По очень смутному описанию Артёма они приготовили овощное рагу настолько вкусное, что не было никаких сил оторваться от него — к явному удовольствию поваров.
А сейчас на столе стоял кувшин ягодного напитка — более всего похожего на морс. Спиртного здесь не пьют, это Артём уже знал. То есть абсолютно, сухой закон. Ведут настолько здоровый образ жизни, что поневоле задумаешься, насколько всё настоящее.
Артём отложил планшет в сторону, не забыл сохранить записанное. Это — вершина компьютерных технологий в том виде, в котором их помнил Артём. Настолько удобного инструмента для ведения записей он сам не мог бы придумать. А здесь, если задуматься, вообще не видать никаких машин. При этом ручной работой — кроме разве что кулинарии — никто не занимается.
— Просто спроси, — подняла Канси взгляд. — Я объясню. Ты что-то не понимаешь в том, как мы живём. От тебя нет секретов.
Он улыбнулся.
— Что, совсем никаких?
— В том, как мы устроены, как живём — никаких.
Артём потёр лоб, и... обнаружил, что кое-что знает, на самом деле, о том, как всё устроено. Биотехнологии, так звучало бы это слово. Здесь всё делают не машины, а природные, или синтетические живые формы.
— Верно, — кивнула Канси. — Я не смогу пояснить все подробности, но я приведу тебя к учёным или инженерам, которые смогут.
— Не пойму. Мысли читаешь? Как ты отвечаешь на вопросы, которые я не задавал?
— Ты их задаёшь. В уме. И только потом говоришь слова — так все люди делают. Просто я ощущаю, что именно ты спросишь. Я не подслушиваю твои мысли, — она смотрела серьёзно. — Есть люди, которые могут считать всё твоё сознание. Я так не умею.
— Тогда...
В двери постучали. Тихонько.
— Открой, пожалуйста, — попросила Канси, но сама пошла следом.
По ту сторону двери стояла... Карико. Едва заметив Артёма, она отшатнулась — ему показалось даже, что сейчас побежит наутёк. Но взяла себя в руки. Она посмотрела за Канси, появившуюся рядом — и улыбнулась. Прижала ладонь к груди — и протянула вперёд.
— Она хочет остаться здесь. Помогать нам с тобой по хозяйству, — пояснила Канси. — Ей нужно твоё разрешение.
— Да, я не возражаю, — произнёс Артём ошарашенно. Но Карико продолжала смотреть вопросительно, и он добавил. — Ты можешь оставаться здесь, Карико. Столько, сколько захочешь.
Она радостно улыбнулась и сделала движение, чтобы обнять Артёма. Но осеклась, глядя на сестру. Ты улыбнулась и кивнула.
Артём ощутил — трудно было описать всё это словами — благодарность. Огромную, горячую и живую. За всё, с момента, как он выхватил Карико из пасти невообразимого чудовища, почти уже настигшего её, и до того момента, как спрятал меч правосудия. За эти несколько секунд Артём воспринял столько благодарности, что едва хватало сил дышать.
— Разреши, я покажу ей здесь всё, — попросила Канси. И увела сестру — та не сразу отпустила своего спасителя.
— Она всё ещё немного боится тебя, — пояснила Канси, появившись в «гостиной» — той, где они сидели до визита Карико. — Это пройдёт. Я нашла ей комнату — над нашей.
— — -
В час ночи Артём проснулся — словно вынырнул из горячей, вязкой топи. Канси спала рядом, уткнувшись лбом в его плечо. Так спала Инга, так спит Марина...
— Я просила не думать о других женщинах, — Канси прижалась к нему сильнее. Одуряющий, непереносимо приятный запах её кожи. И куда ни прикоснёшься — литая сталь, а не мышцы. И невероятная реакция. И совершенное здоровье. Как такое может быть?
— Тогда научи не думать. Я не могу.
— Расскажи мне о них, — Канси уселась, погладила его по лбу. — Обо всех. Когда будешь готов. Ты очень беспокоишься за Ингу. И чувствуешь, что изменил Марине. И не понимаешь, почему я так изменилась за последние сутки. Тебя беспокоит, что Анчири знает про Землю, но не отвечает на вопросы. Тебе непонятно, как можно одновременно доверять ему, и оставаться верным людям, которым ты помогаешь лететь быстрее ветра. Я всё перечислила?
— Добавь ещё, что я не пойму, как ты это делаешь.
— Не спрашивай. Я отвечу, если ты спросишь меня. Но прошу — не проси меня, не сейчас. Если ты со мной — значит, доверяешь.
— Почему это?
— Потому что я могла убить тебя в любой момент. Так же, как и ты — меня. В ту ночь ты был готов перерезать мне горло. Я это видела, и чуяла. Но ты не получаешь удовольствия от чужих мучений и смерти. Я такая же.
— Вы не цените жизнь?
Канси помотала головой.
— Это единственное, что мы ценим. Но жизнь не имеет смысла, если не доказывать каждый день, что ты её достоин. Наверное, поэтому ты летаешь быстрее ветра. Поэтому нас с тобой принесло в сердце урагана, а потом к извергающемуся вулкану, а потом в полюс холода. Тебе нужен риск. Иначе это не жизнь.
Артём долго думал, глядя в светящиеся глаза Канси.
— Верно. — Согласиться стоило немалого труда. — Тогда подскажи, что делать?
Она взяла его ладонь и прижала к своей груди.
— Это наша ночь. Твоя и моя. Их не так много будет. Не трать такие ночи на сомнения. Ты поверил мне в ту ночь — когда предложил забрать нож. Просто продолжай верить.
Артём медленно улёгся назад, и Канси прижалась к нему. И поймала его руку, когда он попробовал погладить её по спине.
— Нет. Ты хочешь забыться. Сейчас ты не хочешь меня, ты пытаешься отвлечься от мыслей. Не надо меня обижать. Всё должно быть по-настоящему.
Артёму стало непередаваемо стыдно. Ей на вид лет двадцать, а говорит, словно ей...
— Мне двадцать четыре года. Почти никто не остаётся неприрученным так долго. Спи, — она погладила его по лбу. — Я не хочу усыплять тебя. Просто лежи, если не можешь заснуть.
День 71. Дипломатия [оглавление]
Одна мысль не давала покоя, со вчерашнего дня. Пустячная, но тем не менее. Канси сказала: я нашла ей комнату над нами. Что такое «над нами», если дом одноэтажный?
— Уже нет. Сейчас два этажа, будет нужно — построят ещё.
Артём уселся. Канси сидит за столом — что-то пишет. С ума сойти! Пером по бумаге! Артёму захотелось глаза протереть — точно, перо, чернильница, всё такое. Вот это да!
— Доброе утро, — Артём, стараясь вести себя настолько естественно, насколько возможно, принялся делать утреннюю гимнастику. Сейчас очень не хватает гимнастического зала Арены, где можно устроить себе неплохую нагрузку.
— Здорово! — уважительно сказала Канси, откладывая свои бумаги. — По доброй воле делать зарядку! Я как раз хотела предложить.
— Что именно?
— Пробежаться. Я бегаю по утрам. Мы с сёстрами это любим. А ты?
— Тоже, — кивнул Артём. Уже, если честно, соскучился по римским паркам. В походе особенно не побегаешь, когда хочется.
— Присоединишься?
В этом мы похожи, подумал Артём. И присоединился.
— — -
— Но ты ни слова не сказал, — удивилась Канси, когда Артём передал, что только что звонил в лагерь, своему командиру. Сэр Джеймс пребывает в отличном расположении духа. Небось, набрался от доктора Ливси.
— Для этого не нужно говорить вслух. Доктор хочет осмотреть тебя, — пояснил Артём, ожидая выражения неудовольствия на лице Канси. — Провести полный медосмотр.
— Меня одну? — Канси оглянулась. Карико стояла в дверях — только что получила похвалу за то, что угадала, кому что заказать на завтрак, и светилась от удовольствия. Как мало ей нужно для счастья, подумал Артём, с трудом отводя взгляд от Карико.
— Вас обеих.
— Если обеих, я согласна. Карико?
Та, к которой обращались, кивнула — и убежала прочь.
— Как ребёнок, — вздохнула Канси. — Мы возьмём с собой госпожу Хатори — дочь госпожи Хато. По нашим обычаям, она очистит ваш лагерь своим присутствием. Прогонит прочь всё нечистое.
Артём сделал всё, чтобы не улыбнуться. Высокие технологии, и всё такое — и вместе с тем такое поклонение перед кошками.
Канси сходила к двери — закрыла её — и вернулась назад.
— Я заметила, — пояснила она без улыбки. — Ты считаешь это суеверием. Не спорь, считаешь. Там, у тебя на родине, кари — обычные, милые домашние животные. Нам они так же необходимы, как солнце, жизнь и воздух. Смотри мне в глаза!
— Да, я понял. — Артём увидел в её глазах то же выражение, с которым она тогда вошла к нему с ножом. — Прошу прощения, если задел твои чувства.
— Тебе необязательно извиняться. Просто не делай так больше, — добавила Канси и улыбнулась. И перестала походить на фурию. — Я знаю, ты их очень любишь. Это замечательно. Ну что, идём?
— — -
Их небольшая делегация произвела на роту огромное впечатление. Обе девушки, одетые в ту самую одежду, в которой их застали впервые в доме Анчири — по словам Канси, придуманное для Плутонии, где климат в пригодных для жизни районах тропический, и одежда должна быть не только красивой, но и удобной. И лента для волос на голове у каждой. Вот только у Карико капюшон её плаща скрывал затылок, а у Канси затылок открыт. Артём заметил, что след от укуса не прошёл полностью — остался дугообразный шрам. Принято его демонстрировать? Я толком ещё не знаю об их обычаях, подумал Артём. Тут всю жизнь, поди, надо прожить, чтобы освоиться.
Карико несла корзинку с госпожой Хатори — молодой трёхцветной кошкой с пронзительно зелёными глазами.
— Они могут заглянуть в её корзинку, но ни в коем случае не должны трогать её, — предупредила Канси.
— Рад видеть вас, — к воротам лагеря вышел сэр Джеймс Батаник собственной персоной, доктор Арчибальд Ливси и остальные офицеры. — Госпожа Хатори, госпожа Карико, госпожа Канси — добро пожаловать. Вы должны сдать оружие при входе в лагерь. — Канси широко раскрыла глаза и метнула взгляд на Артёма. Похоже, сэр Джеймс не ошибся в приветствии.
Канси молча отстегнула ножны — если глаз не намётанный, то и не заметишь под одеждой — и протянула их Артёму. То же самое сделала Карико.
— Мы хотим обойти все ваши помещения, сэр Джеймс, — улыбнулась Канси. — Госпожа Хатори принесёт удачу, и отгонит всё нечистое.
— Моё присутствие вас не стеснит? — поинтересовался сэр Джеймс.
— Мы сейчас узнаем. Госпожа Хатори? — Канси поманила сэра Джеймса. — Прошу, подойдите к ней и протяните руку. Только не прикасайтесь.
Госпожа Хатори обнюхала протянутую руку, и потёрлась о неё щекой. Канси и Карико переглянулись.
— Она не возражает, — пояснила Канси. — Можете погладить её, если хотите. Это неопасно.
— — -
Через полчаса обход окончился. Никто из остальных — кроме, понятное дело, сэра Джеймса — не видел до сегодняшнего дня кошек, или, как их здесь называют, кари. Указание не трогать все соблюдали чётко.
— Я провожу их к доктору, сэр Джеймс. — Артём старался не подавать виду, что его что-то беспокоит. — Сразу после этого явлюсь с рапортом.
— Можете просто позвонить, — разрешил сэр Джеймс. — Рад знакомству, госпожа Хатори и госпожа Карико! Чувствуйте себя, как дома.
— ...Ну, дорогие дамы, кто согласится первой? — доктор Ливси сиял. — Больно не будет.
— Что вы собираетесь делать? — спросила Канси.
— Проверить вас вот этим устройством, — показал доктор. — Он находит возбудителей болезней, исследует состояние здоровья. Взять пробы жидкостей организма. Как я уже сказал, больно не будет.
— Что такое возбудители болезней? — поинтересовалась Канси, не моргнув и глазом. Ну да, подумал Артём, для всех, кроме меня они — первобытное племя. Не так давно покинули каменный век. Даже ножи взяли обсидиановые, хотя там, у себя, у них в ходу металлические. Интересно будет узнать, что за сплав.
Доктор охотно и доходчиво объяснил. Потом его спросили, что такое жидкости организма, и как их будут брать. После пояснения Канси и Карико попросили разрешения обсудить это в сторонке.
— Я хочу, чтобы Ортем был рядом, когда вы будете брать эти пробы. — Канси смотрела в глаза доктора Ливси. — И держал меня за руку. Карико хочет, чтобы я была рядом, когда вы будете брать у неё. Только я. И ещё: вам нельзя прикасаться к затылку.
— Это легко можно устроить, — согласился доктор Ливси. — Сэр Ортем?
— Никаких возражений.
Это означало, что ему нужно взять коринку с госпожой Хатори, и подождать у входа в медицинскую палатку. При необходимости, вежливо отгоняя тех, кто захочет посмотреть на кошку.
— — -
Карико и Канси с восхищением смотрели на разнообразные медицинские аппараты и прочий походный набор врача, когда Артёму разрешили войти. Доктор Ливси поманил его поближе.
— Что ж, сэр Ортем, думаю, вас надо поздравить. Вас и госпожу Канси. — Та, о которой сказали, оглянулась. — Я проверил несколько раз. Четыре оплодотворённых яйцеклетки.
— Две девочки, два мальчика, — пояснила Канси, подходя ближе. — Прости, Ортем, я хотела сказать сама. Чуть позже.
— Верно, — поразился доктор. — Откуда вы знаете, сколько их, и какого пола?
— Мать должна знать всё о будущих детях. — Канси перестала улыбаться. — Сэр Арчибальд, это касается только нас с Ортемом. Карико — моя сестра, ей тоже можно знать. Никому больше, пока дети не родятся.
— Не беспокойтесь, госпожа Канси, есть врачебная тайна. Мы не имеем права разглашать подробности без согласия пациента.
— Я знаю. Я хотела, чтобы Ортем это услышал. Можно нам погулять по лагерю? Мы никуда не войдём без спроса.
— Да, конечно. Обращайтесь к любому офицеру — у них красные полосы на погонах — если потребуется помощь.
Когда они остались одни, доктор Ливси почесал затылок и спросил:
— Мне одному показалось, сэр Ортем?
— Я заметил. Она не спросила, что такое яйцеклетка. А ведь она вас о каждом слове расспрашивала. А потом вдруг перестала.
— Верно. Думаю, самое время сообщить об этом сэру Джеймсу. Идёмте?
— — -
— Моё заключение, сэр Джеймс — что они знают намного больше, чем мы думаем. Вначале девушки расспрашивали меня обо всём подробно. А потом, как только вернулся сэр Ортем, внезапно перестали. Как будто хотели подчеркнуть, что предыдущее было только игрой.
— Сэр Ортем? — Командир роты посмотрел на своего дросселя.
— Так точно, сэр Джеймс. Я согласен с сэром Арчибальдом. Они явно знают больше, чем мы думали.
— Девушки просят разрешения войти, — доложил охранник.
— Очень кстати. — Сэр Джеймс побарабанил пальцами по столу. — Впустите.
— Сэр Джеймс Батаник, — Канси коротко поклонилась. — Актимри Анчири велел передать, что он будет рад поговорить с вами и сэром Арчибальдом. Ортем также может присутствовать, но никто более.
