Рёко моргнула на поток слов обычно стоической Тиаки, гадая, что с ней.
— Ну, вообще-то, — сказала Рёко, получив напоминание Клариссы, — почему бы нам не пойти на обед куда-нибудь чуть выше классом. У меня теперь полно квот, и я не знаю, на что их тратить. Я угощаю.
Тиаки слегка скривила губу, рассматривая вариант.
— Ладно, не понимаю, почему нет. Ты пойдешь, Накихара-сан? Не хочу заставлять тебя, если у тебя запланировано что-то еще…
— Нет, нет, конечно, я пойду, — замахала руками Асами. — Буду рада. И называй меня, э-э, Асами.
— Конечно, Асами-тян, — повторила Тиаки. — Я рада, что ты пойдешь. Хочу взглянуть, что же за девушка смогла вот так вот завоевать сердце Рёко-тян.
Сказано было настолько обычным тоном, что совсем забывшим об этой теме Рёко и Асами потребовалось время осмыслить ею сказанное. Асами мгновенно покраснела, что повлияло на Рёко, вынудив ее сохранить под контролем свое самообладание, так как она, ну, посчитала, что одна из них должна.
— Я, ну, э-э, — не вполне связно начала она, но затем заметила спасение в форме вернувшихся из уборной Руйко и Симоны.
— По-видимому, ее родители звонили, — странно тихо сказала Руйко.
Затем девушка оглядела их лица.
— Что-то не так? — спросила она.
— Все в порядке, — сказала Тиаки. — В основном.
Рёко была уверена, что что-то не «в порядке», по крайней мере с Симоной, но, как настаивала Тиаки, она попыталась об этом не беспокоиться. Помимо этого, остальной день прошел вполне приятно. Своего рода успокаивало потеряться в таких гражданских проблемах, которыми она пренебрегла как мирскими. Они пропетляли по школьным коридорам среднего класса, по большей части избегая неизбежно возникшей бы в противном случае толпы охочих до знаменитостей зевак. У Рёко не было желания смешиваться с толпой вдруг увлекшихся историей ее жизни знакомых, и Тиаки удостоверилась, что такого не произойдет. Им даже удалось успешно уклониться от встречи с директором школы.
Хотя было тем вечером одно странное происшествие, что надолго осело у Рёко в голове. Она попросила Клариссу посоветовать подходящий ресторан, и устройство вполне неплохо справилось, предложив ресторан, который, как выяснилось, обслуживал в основном магов из коридора МСЁ. Да, еда была несколько дороже и, по мнению Рёко, бессмысленно украшенной, но, похоже было, что в ресторане привычно было обслуживать малых и крупных знаменитостей, и Рёко быстро провели в отдельный кабинет. Клиентура ресторана повернула головы взглянуть на нее, но открыто не пялилась.
Однако они уставились, когда некий митакихарский инкубатор, представляющийся прозвищем Кьюбей, беспечно прошел через передние двери ресторана, миновал ряд столиков и запрыгнул к Рёко на колени. Это было неловко, так как лишь немногие могли его видеть, и Симону, похоже, беспокоило его присутствие.
Кьюбей заявил, что просто навещает ее, но разве не было у инкубаторов всегда скрытых мотивов?
Он даже остался с ними во время ночевки, и, похоже, было, возможно, ничуть не удивительно, что инкубаторы не слишком хорошо понимали намеки. Пришелец сделал несколько сомнительных замечаний об иррациональности человеческих эмоций и о том, насколько нелогичны были однополые отношения, прежде чем репродукция стала возможна. Этого было достаточно, чтобы заслужить бесцеремонное вышвыривание из комнаты, Рёко лично оказала ему честь, как кошку подобрав его за передние лапы и бросив его за дверь, закрыв ее за собой.
В конце дня им пришлось рассеяться по всей квартире, чтобы лечь спать. Некоторая творческая перегруппировка модульной мебели предоставляла для сна два дополнительных дивана, чего для пятерых было недостаточно. Рёко и Асами могли бы просто дезертировать, так как им не нужно было спать, и вряд ли бы они проспали всю ночь — сама концепция теперь казалась странно чуждой.
Но, из чувства товарищества, они попытались, вызвавшись лечь на полу. Немного поколебавшись, Асами прижалась к ней, что она приняла, воспользовавшись возможностью снова переплести их волосы. Да, трогательный жест, но также она тайно этим забавлялась.
Это было удивительно приятно.
«Ты уверена, что мне стоит быть здесь?» — передала Асами, должно быть, в двадцатый раз задавая вопрос.
«Я же сказала, не беспокойся из-за этого, — настояла Рёко. — Я не хочу быть здесь одной».
«Понимаю», — нервно оглянулась по сторонам Асами, взглянув на сидящих неподалеку родителей Рёко, на держащую речь женщину на возвышении. Бывшая сослуживица, она, по-видимому, много лет сражалась вместе с ее бабушкой.
Хотя Рёко понимала дискомфорт Асами; на ее месте ей бы тоже было неудобно посещать похороны незнакомого ей человека. Но Рёко хотела компании и чувствовала, что может быть немного безрассудной.
Это была небольшая, личная церемония, проводимая в местном похоронном бюро, обслуживающем в основном семьи военных — как и практически все похоронные бюро в нынешнее время. Присутствовало чуть больше десятка человек — в основном семья, некоторые оказавшиеся в районе армейские друзья и несколько «стариков», знакомых с ее бабушкой, пусть даже едва. Рёко не уверена была, появится ли, с учетом обстоятельств, ее отец, но он пришел, вместе с обоими своими родителями. Она сочла, что в этом есть смысл: в конце концов, он много лет прожил вместе со своей тещей и никогда не был с ней в таких уж плохих отношениях — по крайней мере, не хуже отношений с Накасэ. Плюс его родители были в весьма неплохих отношениях с родителями Накасэ; ее дедушка регулярно навещал их, примерно каждые несколько месяцев.
Все это было так болезненно дружелюбно.
Однако в списке гостей было две аномалии.
Курои Кану, пожалуй, объяснить было проще. В конце концов, Кана была прямым родственником Курои Абэ и заявила о своем намерении воссоединиться с этой ветвью семьи. Также Рёко предположила, что Кана, возможно, не против была бы произвести на нее хорошее впечатление, хотя она посчитала, что матриарх не настолько груба, чтобы попытаться повлиять на нее на похоронах.
Ацуко Арису объяснить было немного сложнее. Конечно, она должна была быть психотерапевтом Рёко, но ситуация не вполне выглядела оправданием…
Она вдруг вспомнила, прерывая направление мысли. Несколько недель назад, как раз перед ее уходом, была еще одна вечеринка, в честь ее отбытия, и появилась Арису, даже когда в этом не было видимой необходимости. Она об этом размышляла, прежде чем ее прервало появление Курои Наны.
Потребовалось мгновение, чтобы понять, что воспоминание было подброшено Клариссой. В то время они рассматривали возможность, что…
«Ты правда думаешь, что она со мной в каком-то родстве?» — спросила она Клариссу.
«Она продолжает появляться на всех этих семейных собраниях, — подумала Кларисса. — И, если подумать, ты никогда не спрашивала родителей, знают ли они ее. Они никогда не выглядели обеспокоенными ее присутствием».
«Не может же быть так просто, не так ли?»
«Не помешает спросить».
Рёко взглянула на мать, сидящую слева от нее, всего в трех местах от отца Рёко, сидящего с другой стороны от Асами. Она от расстройства прикусила губу. Она не могла спросить вслух, не посреди похоронной речи, и, как гражданская, ее мать просто не могла получить переданную мысль — это зависело от явной проверки матерью сообщений, и она сомневалась, что ее мать в такой момент этим займется. Ей просто придется вежливо подождать.
Если только…
Она снова повернула голову, вытянув шею, чтобы можно было увидеть сидящую слева от ее матери Курои Нану. Сидя бок о бок, две женщины выглядели несоответствующе, одна едва подросток, другая заметно старше, но у них были идентичные позы, склоненные либо от воспоминаний, либо от раздумий головы.
Мгновение Рёко обдумывала, обратиться ли к женщине «Нана-сан» или «Нана» или еще как-то, прежде чем телепатически спросить:
«Тетя, прости, что беспокою, но ты не знаешь, почему здесь та женщина позади? Ацуко Арису».
Девушка взглянула, сперва на нее, затем в заднюю часть комнаты, где сидела Арису.
«О, верно; официально это не упоминается, — подумала Нана. — Ну, она бабушка моей матери. Твоя далекая родственница, но у нее веская причина быть здесь».
Рёко не пришлось подделывать появившееся на ее лице удивление.
«Наше семейное древо довольно закрыто, — подумала Нана. — Лично я никогда не понимала до конца, почему. Полагаю, это как-то связано с историей Объединительной войны. Если тебя это беспокоит, уточни лично у матриарха. В конце концов, она здесь».
Нана склонила голову, указав на матриарха в двух местах левее ее, после чего вновь повернулась лицом к оратору. Дедушка Рёко сидел между Наной и Каной, и, несмотря на все за эти годы произошедшее с семьей, они обе, казалось, достойно справлялись, утешая его — немного ранее он сломался.
Рёко осталась в растерянности.
«Полагаю, это отвечает на вопрос», — подумала Кларисса.
«Как она может быть моей родственницей и в то же время моим психотерапевтом? — спросила Рёко. — Разве здесь нет какого-то конфликта интересов?»
«Полагаю, нет, если система об этом не знает», — ответила Кларисса.
«Почему она не сказала мне?» — спросила Рёко.
«Возможно, она не сочла это настолько важным, — подумала Кларисса. — Кроме того, ты бы в конце концов выяснила. Кажется достаточно разумным».
По правде говоря, Рёко была немного сердита, но не знала, что ей еще сказать. Она подумала уточнить напрямую у Каны или Арису, но казалось… ну, неподходящий был момент.
«Что-то не так?» — с любопытством взглянула на нее Асами.
«А, ничего, — подумала Рёко, так как у нее не было ни малейшего представления, как это объяснить. — Просто небольшой семейный разговор».
«В твоей семье столько волшебниц, — подумала Асами. — Это довольно удивительно».
«Да, наверное».
«Можно сказать и “удивительно”», — подумала она.
— Я встретился с ней после нескольких десятилетий своей практики, — сильным и удивительно твердым голосом сказал Курои Абэ, слегка наклонившись на подиуме. — Это когда клиническое бессмертие еще было несколько новым и требовало порой обслуживания, особенно для пожилых. Она как-то пришла ко мне — я помню, как был впечатлен тем, как она держалась, экзотическим изгибом ее спины. Она выглядела немного старше большинства встреченных — нужно было подправить ее системы, и ей все равно нужно было пройти апгрейд. Я уже был не молод, но я помню, как подумал, когда мы флиртовали, что она достаточно стара, чтобы быть моей матерью, и что я безумец, раз рассматриваю такую возможность.
— Конечно, она прекратила быть моим пациентом, так как это было бы неправильно, и мы начали встречаться. Она рассказала мне о своей жизни, о Войне, и я помню, как ощутил трагедию — и ощущаю до сих пор. Она потеряла на войне друзей — даже любимых, и я был первой ее попыткой за долгое время. Мне интересно, что же она во мне увидела.
— Порой мы гуляли вдоль реки, и она просто останавливалась и смотрела, далеко в воду, и я задумывался, о чем она размышляет. Она сказала мне, что никогда не сможет забыть о прошлом, но, раз уж его больше нет, она может попытаться создать новое будущее. Она хотела, чтобы со всеми этими дополнительными годами жизни она смогла бы найти счастье.
— И мы долгое время были счастливы. Моя семья не слишком-то была рада нашему браку, но меня это давно не заботило. Я помню нашу свадьбу, только мы двое, без кого-то из семьи — во всяком случае, кого она знала — и затем мы отправились на медовый месяц в Бразилию, откуда родом была ее мать. Она никогда там не была, и мы месяц потратили, странствуя по уничтоженным тропическим лесам. Ее мать когда-то давно жила там в фавелах, ее отец был работником иностранной волонтерской помощи, но помимо этого ее мать отказывалась что-либо рассказывать о своем прошлом. Я видел, что ей было интересно.
Здесь Абэ поглубже вдохнул, казалось, немного успокаиваясь.
— Хотелось бы… хотелось бы, чтобы после этого все прошло лучше, чтобы обстоятельства и судьба не были к нам так жестоки. Хотелось бы, чтобы прошлое так не довлело над ней. Я не обижен на ее решение уйти, но я сейчас старик, и она… все, что у меня было. Я могу лишь попытаться двинуться дальше и посмотреть, что же теперь припасла для меня моя вечная жизнь.
— Спасибо.
После всех речей им дали возможности подойти к гробу, выразить свое почтение. Ее тела так и не нашли, так что это был чистый символизм — у них даже не было праха, который они могли бы сохранить.
Стоя там, перед корзиной с белыми цветами, в редко надеваемой формальной одежде, Рёко испытывала чувство трагедии. Она не слишком-то хорошо знала свою бабушку; речи ее матери и дедушки описывали теплую и любящую женщину, раздираемую конфликтом и трагедией. Но, при всей значимости этого для нее, они вполне могли описывать незнакомку. Рёко не могла заставить себя испытывать печаль из-за ее смерти, не напрямую; вместо этого чувства потери она испытывала потерю возможности, упущенные шансы. У нее осталось лишь несколько воспоминаний и давний момент на берегу реки.
«Странно, не так ли? — подумала она. — С бессмертием так легко забыть, что вообще означает смерть. И все же, вот я здесь и ничего не чувствую».
Она вздохнула, как формальность закрыла перед корзиной глаза и отвернулась, высматривая Ацуко Арису.
Вместо этого она увидела спокойно наблюдающую за ней незнакомую девушку. Она была одной из присутствующих на похоронах волшебниц, одной из подруг ее бабушки.
Рёко двинулась мимо нее, предположив, что она просто смотрит на знаменитость — к чему Рёко немного привыкла за последние несколько дней — но девушка удивила ее, схватив ее за руку.
«Мне нужно с тобой поговорить», — сказала она.
Рёко странно посмотрела на нее, активируя свой номенклатор.
«Акиюки, Мио»
Род занятий: волшебница
Звание: подполковник
Классификация: стихийный маг, огонь
«Прости, я в этом не слишком хороша, — сказала девушка. — Но я была подругой детства твоей бабушки. Она хотела, чтобы я передала тебе от нее сообщение, на случай, если у нее не будет шанса передать его лично».
Рёко слегка склонила голову. Тихо проверила возраст женщины. Чуть больше трехсот, одного возраста с бабушкой, так что это подтверждалось.
«Сообщение? О чем?»
«Не знаю. Оно зашифровано так, что только ты сможешь его открыть. Все, что я знаю, это запись воспоминания и довольно крупная».
«Запись воспоминания?» — подумала Рёко.
«Дай мне секунду», — подумала девушка, глядя Рёко в глаза.
Рёко довольно долго смотрела в эти глаза, решив, что да, девушка вполне могла быть настолько старой.
