Один из воинов попытался снова атаковать Свидживальда, но Кольгрим успел раньше, чем острый меч пронзил плечо тана. Молодой князь с рёвом обрушился на противника и ударил его в грудь, пробив лёгкие кольчужные доспехи. Соседний воин был облачён в латы, но это не спасло его от острых когтей Ракша — волколак буквально отодрал нагрудную пластину и вцепился в горло врага. Теперь в круглом зале было трое Волков, но бой всё равно был неравным. Попятившись, Кольгрим упёрся в спину Свидживальда и приглушённо выругался.
— Есть идеи, повелитель третьего этажа? — Улвир приглушённо фыркнул. Он до сих пор не мог поверить, что Свидж настолько увлёкся их глупым соревнованием, что решил в одиночку спуститься на вражескую территорию. Судя по звукам, доносившимся откуда-то сверху, Чёрные волки Гертруды только пробрались на второй ярус и добивали оставшихся противников, которых не успели найти князья.
— Гертруду не дождёмся, нас скорей на куски изр-рубят, — прорычал Свидживальд, осматривая врагов пристальным взглядом. Кольгриму было неудобно видеть его в зверином облике, и мужчина вздрагивал каждый раз, когда тан, произнося слова, удлинял рычащие и шипящие звуки.
— Если очень постараться, то можем протянуть, — Кольгрим не собирался так просто сдаваться. Врагов на втором ярусе осталось немного, и Гертруда могла достаточно быстро спуститься вниз. Ракш, словно читая мысли князя, издал долгий протяжный вой. В ответ ему послышался приободряющий крик, но он был настолько тихим, что князья едва различили его. Гертруда была ещё слишком далеко.
— Ладно, попытаемся пр-рорваться, — пробормотал Свидживальд. — Будем действовать заодно, Улвир?
Кольгрим усмехнулся — работать со Свиджем в одной команде у них никогда особо не получалось. Каждый был сам за себя. Но они обязаны были сделать это сейчас, чтобы остаться в живых. Как бы сильно они друг друга ни ненавидели. Молодой князь сжал в руках меч и обернулся к противникам. Воинов было достаточно много, и это учитывая, что пятеро из них уже лежали на земле мёртвыми. Если бы на улице была ночь, Свидживальд и Ракш разобрались с врагами всего за несколько секунд, не особо заметив сопротивления. Но сейчас вся надежда была лишь на Гертруду и Эдзарда.
Схватка началась совершенно неожиданно. Свидживальд вдруг резко подался вперёд, меч его сверкнул в полумраке зала, освещённого лишь редкими факелами, и острое лезвие отсекло ближайшему противнику руку. Кольгрим почувствовал, словно он движется параллельно тану, повторяя всё то же самое. Взмах мечом, удар, уклонение. Взмах мечом, удар, уклонение. Улвир повторял это несколько раз, атакуя снова и снова. Молодой князь даже не мог понять, сколько времени прошло с начала боя. Быть может, полчаса. Или всего несколько минут. Рука его уже устала рубить, но мужчина продолжал сражаться. В какой-то момент ему показалось, что он такой же зверь, монстр, жаждущий лишь убийства. Кольгрим не жалел своего врага, он хотел лишь одного: выбраться отсюда живым, даже если дорога к спасению будет вымощена чужими трупами. Молодой князь уже не заметил, как его успели ранить, и каждый новый удар болью отдавался в боку, но Улвир продолжал атаковать не смотря ни на что. Пути к отступлению перекрыты. Им не выбраться живыми из этого зала. Чёрные волки Гертруды не успеют прийти на помощь. Кольгрим мог бы бежать, воспользовавшись замешательством своих врагов. Но он не мог бросить Свидживальда одного. Улвир явился сюда на помощь Проклятому клыку, и они вместе выберутся, даже если одного из них убьют.
Кольгрим слишком рано подумал о смерти. Стоило ему отвлечься, чтобы посмотреть, что с товарищами, как один из противников ударил мужчину мечом и рассёк ему спину от левого бока до противоположного плеча. Резкая боль заставила Кольгрима вскрикнуть. Он пошатнулся и едва устоял на ногах. Второго удара не последовала — Ракш впился когтями в шею врага и провернул ему голову до хруста позвоночника. Тело воина рухнуло на землю к ногам Улвира.
— Кольгрим! — рявкнул Ракш, оборачиваясь к князю. Мужчина чувствовал, как по спине его стекает горячая кровь, но продолжал держаться на ногах. Всего несколько мгновений, ещё немного подождать — и помощь придёт. Она уже близко... Кольгрим уже слышал гул от тяжёлых сапог приближавшихся Делаварфов.
Прежде чем оставшиеся воины набросились на уставших и раненых варваров, откуда-то сверху вдруг послышался свист, и стрела с угольно-чёрным оперением пробила лоб одному из врагов. Мужчина рухнул на пол, остальные изумлённо посмотрели вверх. Несколько воинов тут же бросили своё оружие и подняли руки, но с лестницы на них бросился огромный чёрный волк. Ростом он был, пожалуй, с человека, и верхние клыки его, сильно выглядывавшие из-под губы, больше напоминали острые кинжалы. Горящие как угли глаза испепеляли на месте, и ближайший из противников, пошатнувшись, рухнул на землю. Каким же трусом нужно было быть, чтобы упасть в обморок прямо посреди сражения от одного только вида такого чудовища. Но Кольгрим, чьё сознание неумолимо быстро угасало, узнал в чёрном волке северную воительницу. Один из капитанов Гертруды отдал приказ своим Волкам, и лучники застрелили всех, даже тех, кто пытался сдаться. Делаварфам не нужны были предатели и пленники. Те, кто отказывались сражаться, немедленно умирали, навеки заклеймённые своей трусостью.
— Кольгрим! — крикнула Гертруда, вновь обращаясь в человека, и бросилась к молодому князю. Чёрная шерсть сползла с её кожи и обнажила тренированное тело, но воительница даже не обратила на это внимания. Кольгрим уже с трудом стоял на ногах и едва не упал, но рыжеволосая варварша успела его подхватить. Осторожно уложив Волка на пол, женщина прикоснулась к его ране на спине и зашипела — порез был слишком глубоким, и Улвира нужно было срочно бинтовать, иначе тот рисковал потерять очень много крови. Но здесь, на третьем уровне Шекрата, не было ни единого лекаря, и Гертруда ничем не могла помочь Кольгриму.
— Найдите воды, срочно! — варварша решила во что бы то ни стало попытаться сделать хоть что-нибудь. Но осторожно осматривая рану Кольгрима, она лишь сильнее убеждалась, что уже поздно что-то пытаться изменить. Удар был слишком сильный, и с таким повреждением Улвир не протянет и десяти минут. Лекари не успеют добраться до третьего уровня за это время, а при себе Гертруда не имела ни бинтов, ни мазей.
— Ты можешь что-нибудь сделать? — обеспокоенно спросил Свидживальд, присаживаясь на корточки рядом с женщиной. Она гневно посмотрела на него и, взяв у воинов бурдюк с водой, попыталась напоить Кольгрима. Князь тут же зашёлся кашлем и застонал — рана вновь дала о себе знать, вспыхнув с новой силой.
— Он не протянет до прихода лекарей, — покачала головой Гертруда. — Рана слишком серьёзная. Нет, не так — она смертельная.
В глазах Свидживальда промелькнула боль и злость — он должен был прикрывать спину Улвира, а вместо этого увлёкся боем. Кольгрим был ранен из-за него. Если бы Делаварф вообще не сунулся на третий этаж в одиночку, ничего бы не случилось. Обхватив голову руками, тан громко взвыл, но Гертруда даже не посмотрела на него. Она пыталась хоть как-то помочь молодому Волку.
— Единственное, что я могу сделать для него сейчас — это облегчить ему боль и дать спокойно умереть, — покачала головой варварша. Её рыжие кудри, взмокшие от жары, упали ей на лицо. Ракш тут же ощетинился, недовольный словами воительницы. — Прости, Ракш, но я правда ничего не могу сделать.
Волколак отпрянул назад, смотря на танов широко распахнутыми глазами. Гертруда заметила страх, промелькнувший в его взгляде, и зверь, запрокинув голову, громко завыл. Он не верил, что вот так ничего нельзя сделать.
— Я... я продержусь... — прохрипел Кольгрим, пытаясь держать голову. Спина горела так, словно к ней приложили раскалённое железо, но молодой Волк старался не показывать своей боли. — Я не могу... умереть... Хильда...
Гертруда сочувствующе на него посмотрела.
— Я ничего не могу поделать, серый брат. Даже моя сила Зверя здесь не поможет. Я лишь могу облегчить тебе боль и помолиться, чтобы ты добрался до обители Четверых...
Послышался свист когтей, и на щеке Гертруды появились четыре кровоточащие царапины. Зрачки варварши резко сузились, и она с гневом посмотрела на Свидживальда. Однако, мужчина даже не дал ей ничего сказать и громко зарычал. Тан напоминал сейчас дикого зверя, доказывающего своё превосходство.
— Не смей так говорить, Гертруда! — зарычал Свидж и довольно грубо отпихнул женщину в сторону. — Если твои чёртовы боги не могут ничего сделать, если твой чёртов Зверь не в силах ничего изменить, это не значит, что всё потеряно!
Кольгрим сквозь боль заставил себя открыть глаза и посмотрел на Свидживальда. Пепельный волк был сейчас в ярости и скалился. Шерсть его стояла дыбом, и отблески пламени играли на ней. Светившиеся в полумраке глаза были налиты кровью. Улвир ещё никогда не видел Делаварфа таким злым. Он был похож на ощетинившегося зверя, готового в любой момент броситься на врага и перегрызть ему глотку.
— Я предлагаю ему умереть человеком, Свидж! — повысила голос Гертруда.
— А я предлагаю ему выжить и вернуться к его жене, глупая женщина! — взревел Свидживальд, и рыжеволосой варварше пришлось отступить. Пронзив её взглядом, полным ненависти, Пепельный волк обернулся к Кольгриму. — Я могу помочь тебе, серый брат! Я... я знаю, как вы, люди с запада, не любите волколаков. Вы истребляете их, убиваете тех, кто подвергся проклятию через укусы... Но я могу тебя спасти. Ты... вернёшься к жене.
Кольгрим прикрыл глаза. Он был не удивлён тому, что Свидживальд сейчас был похож на мальчишку, с трудом подбирал слова, переминался с ноги на ногу от неуверенности. Улвир слышал от Эдзарда, что когда-то давным-давно у Свиджа была жена — и она умерла, потому что тану не хватило решимости обратить её в такого же зверя. Она была тяжело ранена, и лишь проклятие могло спасти её. Кольгрим не согласился бы на обращение в волколака даже под чудовищными пытками, но мысль о Хильде не давала мужчине покоя. Он не мог позволить девушке страдать. Улвир обещал ей, что вернётся. Ему нельзя было умирать здесь, вот так.
— Но разве... проклятие не действует лишь через время? — прохрипел Кольгрим, вспоминая слова мужиков из деревни в Риверге.
— Яд Ночных Певцов действует быстрее. Всего несколько мгновений. Ты не почувствуешь.
Свидживальд осторожно взял его за руку, и в глазах варвара проскользнул немой вопрос. Он был готов впиться клыками в его плоть в любой момент, заразить кровь волчьим проклятием, лишь бы спасти его, Серого волка. Но Кольгрим устало отмахнулся. Он не стал принимать предложение Свидживальда, но поступил по-своему: слабо повернув голову к Ракшу, князь едва слышно прошептал:
— Прошу тебя, Ракш... Сделай это.
Волколак удивлённо посмотрел на него и осторожно опустился на пол рядом. Кольгрим видел растерянность на лице юноши, а когда он был в облике зверя, это выглядело забавно. Выдавив улыбку, Улвир кивнул ему головой и осторожно протянул руку.
— Не бойся. Я действительно хочу этого. Мы станем с тобой братьями.
Ракш растерялся ещё больше. Осторожно обхватив запястье Кольгрима, волколак смотрел на него большими от испуга глазами. Гертруда лишь похлопала юношу по плечу и, встав, отошла на достаточное расстояние. Свидживальд последовал её примеру. То, что происходило сейчас в центре зала, было слишком личное. Даже несмотря на то, что Кольгрим стал Делаварфам братом, они не хотели тревожить его своим присутствием.
— Кольгрим, — произнёс Ракш уверенно, и князь улыбнулся ему. Силы стремительно покидали мужчину, и больше медлить было нельзя. Зажмурившись, волколак наклонился и впился клыками в руку Улвира. Кольгрим почувствовал, как острые зубы пробили его плоть, и вспышка боли едва не заставила молодого Волка потерять сознание.
Когда Ракш выпустил его, по всему телу пронёсся невыносимый жар, и спина вспыхнула с новой силой. Чувствуя, как боль захватывает всё тело, Кольгрим закричал и перевернулся на бок. Сердце бешено заколотилось в груди, едва не пробивая рёбра в своём желании вырваться наружу. Дыхание сбилось, и Волк отчаянно хватал воздух ртом, пытаясь прийти в себя. То, что происходило сейчас, Кольгрим не мог описать словами. Это было мучительно больно, невыносимо. Но вместе с тем появлялось какое-то странное ощущение силы, власти. Мысли разом сплелись в тугой клубок, и мужчина уже не мог ни о чём думать. Всё его сознание было наполнено лишь болью. Казалось, мучение это продолжалось целую вечность, и Улвир уже не различал, сколько времени прошло с того момента, как острые клыки Ракша пронзили его плоть. Но вот прошло ещё несколько мгновений — и осталась лишь пустота. Волчий князь подумал, что он мёртв. Не было ничего: ни боли, ни страха. Казалось, даже сердце в груди перестало биться. Но вот мужчина почувствовал едва заметную пульсацию. Онемевшие пальцы дёрнулись, и чувствительность понемногу начала возвращаться. Мысли, спутанные в клубок, вновь вернулись в привычное своё состояние, и Кольгрим ощутил невероятную свободу, словно стенки, ограничивавшие его сознание, разом пропали. Мужчине казалось, будто он мог дотянуться до всего одной лишь мыслью, прикоснуться к чему-нибудь, проникнуть внутрь...
Ощутив спиной холод пола, Кольгрим медленно приоткрыл глаза. Нависшие над ним Гертруда и Свидживальд ещё выглядели бледными, но варварша нашла в себе силы улыбнуться и мягко прошептала ему:
— С возвращением, брат.
— Как ты себя чувствуешь? — тут же поинтересовался Свидж, но Кольгрим ему не ответил. Сердце в груди почти не билось, но, тем не менее, молодой князь был жив. Он чувствовал, что что-то изменилось в нём, ощущал, как по всему телу проносилась неведомая прежде сила. Она звала его, манила, как голодного зверя аромат свежей крови.
В нос резко ударили тысячи запахов, и Кольгрима с головой захлестнули новые ощущения. Где-то далеко послышался громкий волчий вой, звон мечей, голоса людей — всё то, что Улвир раньше не мог слышать из-за слабости своего человеческого тела. Ему хотелось вскочить на ноги, запрокинуть голову и взвыть, как настоящий зверь, огласить эти каменные руины своим пронзительным воем, чтобы каждый варвар, каждый волколак услышал его, узнал, что он жив, что он один из них. Что в нём тоже течёт волчья кровь, отравленная, проклятая.
Устало улыбнувшись, мужчина закрыл глаза и провалился в глубокую тьму. Он остался жив. Кем бы теперь ни был теперь молодой князь, его радовала мысль, что совсем скоро он снова встретится с Хильдой. Его драгоценной, милой женой. Она поймёт, примет его таким, какой он есть. Кольгрим знал это. Медвежья княжна была слишком добра, чтобы возненавидеть его за то, кем он стал, сражаясь за дом, семью. За неё.
* * *
— Я чувствую тревожный ветер, — неожиданно прошептала Аррага, прикрывая один глаз.
Они все вместе, за исключением Кована, собрались в трапезном зале и обедали. Раньше место это было шумным и весёлым, играла музыка и шептались придворные дамы. Но с тех самых пор, как Сатарны заперлись у себя в Медвежьем плато и оборвали все связи с внешним миром, гости здесь были редким явлением. Даже Мартин со своей женой не приезжали сюда, в Дарм. Чтобы добраться до этого города, необходимо было ехать из Риверга по Северному тракту, а он проходил через Тирг и Скавеш. Улвиры не могли позволить себе потратить пару недель на короткое путешествие, бросить все дела в поместье. Тем более что Волчьи угодья находились в опасной близости от Псов. Тем не нужно было долго готовиться, чтобы напасть на оставшееся без присмотра княжество.
