Бармен охотно достал бутылочку из холодильной камеры, отвинтил крышку и наполнил старомодный стакан.
— Спасибо.
Саске взял стакан и присел за столик у деревянных перил между опорами навеса.
Передняя таверны больше напоминала веранду или террасу, рамы не были застеклены, открывая вид на побережье. К вечеру между опорами спускали ставни, крепящиеся к потолку, чтобы мошкара не летела на свет. В глубине помещения, ближе к туалетам и двери в кухню находились обычные узкие окна с прочным матовым стеклом. Там всегда было темнее. Неподалёку от барной стойки едва приподняты половицы, на этой сцене местные барды играли музыку, иногда меняясь с любителями кулачного боя, которые боролись на потеху посетителям.
Глотнув охлаждённой воды, Саске, не раскрывая меню, задумался, бросив взгляд на побережье. Из-за обрыва не было видно океана, только сизую полосу горизонта, едва различимую в рваной дымке тумана. До боли знакомое место, где он потратил не один час, тренируясь во владении Кусанаги с мечником Такуми, который научил Кимимаро фехтовать. И, пока Саске не занимался с Такуми по выходным, он стал наблюдать за выжженным лугом напротив таверны. На нём собиралась некрупная толпа мужчин, участвовавших в кулачных боях. Прежде чем устраивать показательный матч в ресторации, они долгое время закаляли тела в изнурительных тренировках друг с другом. Без правил, но с одним условием — пока противник не сможет продолжить драку. Дзюцу никто не использовал, только кулаки да ноги, а отсутствие ограничений в приёмах избиения давало волю воображения бойцам.
В тот день, когда это заинтересовало Саске, он сразу же решил реализовать желание без отлагательств. Он принял бой, как полагается новичку, и был побит. Но это не умалило его нацеленности. Саске хотел драться ничуть не хуже самих известных бойцов деревни Скрытого Звука. Орочимару сначала пытался запретить Саске заниматься борьбой, но потом, когда Кабуто взял на себя обязанность залечивать ссадины и шрамы, саннин дал добро.
Саске усмехнулся и снова отпил из стакана.
"Курить не позволяет, потому что вредно для лёгких, а бои, где отбивают нахер почки, разрешает".
Старания не прошли даром: Учиха добился успеха, неплохо подкачав тело. Он уже боролся с некоторыми крепкими мужчинами на равных, и всё сообщество кулачников знало его. Они стали товарищами по увлечению. В таверне Саске принял три боя: он дважды проиграл и один раз победил, и самостоятельное достижение дало ему повод гордиться собой.
Сегодня он планировал попробовать что-то новое, а именно — бой с несколькими знакомыми на тренировке, хотя обычно дерутся только два человека. Фантазия рисовала ему победу не над одним человеком, а над пятнадцатью. Непомерный вызов самому себе.
— Здравствуйте, что будете заказывать? — отвлёк парня вежливый голос официантки.
— Э, — дёрнулся он, сообразив, что не читал меню. Тогда он открыл его на случайной странице и ткнул пальцем в первую строчку, бросившуюся в глаза.
"Я этого ещё не пробовал". — Жаркое "Отогакуре".
* * *
День клонился к закату, и, пока было время, уличные бойцы завершали встречу.
— Да-вай, да-вай! Бей его! — скандировали мужчины, окружившие Саске и его оппонентов, двух из которых он уже победил. Если один не мог продолжить, он отползал в сторону, а на его место становился другой, не давая парню даже малейшей передышки, как это было принято у них. Но Саске настоял на поединке с другими условиями.
Генин умело блокировал почти все удары и отвечал такой же яростной серией крепких тычков по корпусу противника, если тот прозевал момент. Он чувствовал, что постепенно устаёт, но постоянно накручивал себя в мыслях: "Стой, держись, не смей прекращать бой". Ему было всё равно — драться на износ или нет — о том, что случится потом, если всё кончится неудачно, он совсем не думал.
Коренастый и мускулистый крестьянин резким движением ноги больно попал в бедро Саске и нанёс сокрушительный удар в челюсть. Брызнула кровь — у парня выбило зуб.
— Хватай его за яйцы, и дело с концом!
Вторую попытку стукнуть по больному бедру Саске сразу же пресёк, он подхватил ногу мужика снизу, врезал плечом в грудь и опрокинул его на землю. Крестьянин чуть не провёл мощным джебом в ухо Саске, но тот вовремя блокировал удар и ткнул кулаком по сгибу локтя, быстро усаживаясь на противника. Отрывисто замахиваясь, он исступленно бил мужчину по лицу до крови.
— Следующий! — взвопил генин, стараясь перекричать скромную толпу наблюдателей. На боевую площадку вышел четвёртый и сразу напал на Саске, всё ещё бьющего лежачего. Учиха отскочил в сторону и перекатился.
— Я не дождался ответа Мацумы, может ли он продолжать? — хрипло спросил он. Избитый крестьянин отрицательно покачал головой, показывая на сломанную руку и расквашенное лицо. Саске с трудом плюнул себе под ноги кровью с дёсен.
— Тогда, пожалуйста, пусть к нам присоединится... ещё один... Хьёма...
— Сразу двое? — послышалось из толпы.
— Да... А потом ещё, я буду говорить, когда... до тех пор, пока я не свалюсь окончательно! До половины десятого... засекайте.
— ...Начали!
Саске парировал удары то одного, то другого мужчины, и теперь ему приходилось быть внимательнее да двигаться в два раза интенсивней, чтобы не прозевать ничьего кулака. Чтобы драться с обоими, как он понимал, надо идти на сближение и подстраивать неудобные позиции для оппонентов. Мужчины обошли Саске с двух сторон и напали. К правому генин подскочил сам, перехватывая рукой джеб, сделал блок слева, а коленом дал под дых.
Хьёма метил в висок, но Саске в последний момент отклонил его кулак в сторону и резко стукнул мужчину по скуле, но пропустил справа удар под печень. В животе отдалась боль. Простонавший Учиха моментально взял мужчину за горло обратным хватом и подсек его ногой, бросая наземь.
— М-м... — Орочимару съел скрученный ломтик рыбной строганины и запил ореховой водкой.
Саннин вместе с Кабуто сидел в трактире, дожидаясь, когда Саске закончит бой. Из-за толпы нельзя было рассмотреть, что происходит между вышедшими против друг друга людьми, поэтому Орочимару потерял надежду углядеть, как сегодня дерётся Саске. До этого он стоял неподалёку от самодельной арены — очерченной камнем площадки посреди чахлого луга. Осталось только сосредоточить внимание на вкушении ужина и неторопливом разговоре с ассистентом.
— Неважно, в каком состоянии будет Саске, ты вылечишь его, а я подыщу ему новое занятие. Не может же он вечно участвовать в этих сходках, — вдруг сказал Орочимару.
— Значит, Вы ещё не придумали, какое именно занятие.
— Нет. Но во всяком случае оно будет требовать развития навыков шиноби, а также его собственных, по крови.
"Шаринган", — растолковал его слова Кабуто.
Орочимару наколол на вилку новую стружку свежемороженого мяса североокеанского омуля, макнул её в соус из соли и чёрного перца и откусил половину, снова хлебнув алкоголя.
— Я вот думаю, — сказал саннин, когда проглотил еду, — надо позволить Саске ввязаться в авантюру, пусть посмотрит на людей. У меня в планах не самое приятное для него задание.
— А доверие к Вам? — Кабуто макнул полоску мяса в соусницу с васаби.
— Он скорее испытает гнев к моим работникам, его негативные мысли перегорят в их адрес, а не в мой. Так что вопрос о доверии мы обойдём. Я, в свою очередь, предложу ему действительно полезное времяпровождение.
— Рано или поздно Вам придётся перестать играть на контрастах и спровоцировать его. Орочимару поморщился.
— Уверен, Кабуто? Я предполагал, что всё пройдёт бесконфликтно. То есть, Саске не должен успеть среагировать.
— После того случая он вряд ли будет готов сократить дистанцию, — задумчиво сказал Кабуто. — Усыплять тоже нельзя, ведь процесс, э-э, как я понял, должен проходить, когда жертва находится в полном сознании...
Саннин кивнул. Горизонт постепенно пламенел от закатного солнца. Служка из таверны в назначенный срок подошёл к опорам и закрыл ставни, чтобы сумеречные мошки не мешали посетителям. Орочимару подозвал его и попросил счёт.
— Пора закругляться.
— Спасибо, было сытно, господин Орочимару. Хотя я не люблю сырое мясо, здешнее сашими недурно. Скучаю по южным блюдам на гриле и хаси в качестве столового прибора.
— Забавно, но не могу не согласиться, — улыбнулся Орочимару. — В этом отношении Север не для нас.
Измождённый, но стоящий на ногах Саске тяжело дышал. Время вышло, и он справился: за несколько часов генин одолел девятерых. Пару секунд после сигнала о завершении все просто смотрели на него, а потом пёстрая толпа бросилась обнимать генина. И юноши, и мужчины обступили Саске, хватая его за плечи, пожимая ладонь крепкими руками, будто он выиграл не на тренировке, а на международном спортивном состязании, представляя страну Рисовых Полей.
— Молодец, парень! Вдосыть насовал всем...
— Отыгрался сегодня, Саске! Моя взбучка хорошим уроком пошла...
— Теперь ты точно всех положишь в таверне, Саске!
— А может даже и в трактире у челноков! Набьём тамошним морды! Пусть знают наших!
— Клянусь мощами риккудовыми, таких удальцов у нас ещё не бывало!
— Сходим туда через неделю...
— Эвона как! Не ожидал от тебя!
— Саске, Саске, Саске... — звучали голоса.
Генин тонул в разношёрстной толпе крестьян и гулящих повес из именитых кланов, каждый будто хотел прикоснуться к победителю на удачу, словно к статуе божества на входе в храм. Он не успевал благодарить всех, поэтому стал только отвечать на рукопожатия и кивать, изредка бросая слово "спасибо".
Вдруг его подхватили и подбросили, поймали и снова подкинули, повторяя имя уставшего, но счастливого юноши. Оказавшись вновь на земле, облокотившийся на тех, кто его кидал секундой назад, генин замер, осознавая, что ему действительно запало в душу. Всё как будто расплылось перед глазами, потеряло значение происходящее и все насущные проблемы.
Его называли по имени. И, хотя многим из компании было известно, что он Учиха, никто не произнёс его фамилии, никто не связывал его личное достижение с принадлежносью к клану, что так раздражало в Конохе ещё в Академии, когда стайки девочек видели в нём кумира с гербом богатой семьи за спиной и трагичным прошлым, а мальчики — соперника и просто нелюдимого человека, кичащегося знатным родством одним своим присутствием.
Быть может, Орочимару не был так уж неправ, разделяя личность Саске и рядового представителя клана Учиха. Саске — это Саске, а клан, тем более исчезнувший, достоин забвения. Генин не хотел отягощать мысли воспоминаниями о пролитой крови и позоре. Как член клана, носящий родовую фамилию, он оказался слаб, но как Саске он совершенно другой: самостоятельный и никем не сломленный. Смерть Итачи всего лишь вопрос времени.
— До завтра, — говорили ему знакомые. Люди постепенно расходились — кто в питейную, кто домой отдыхать или залечивать раны, кто вдоль по берегу к низинам, чтобы искупаться. Саске увидел, как из таверны вышли сенсей и его помощник, но идти к ним он пока не собирался. Учиха подобрал белую рубаху, надел её, а потом и плащ, подвязав его канатом. Лежавший на бледной траве чахлого луга меч Кусанаги в ножнах следом был заткнут за верёвочный пояс и прикреплён к нему петлёй карабина.
Мышцы болели от напряжения, но Саске чувствовал непривычную приподнятую лёгкость, как бывает с человеком, испытавшим вдохновение. Парень двинулся к скалистому возвышению на краю обрывистого берега, чтобы взобраться на него и посмотреть на слепящее солнце в волнах океана. Орочимару протянутой рукой остановил Кабуто.
— Подожди, не надо торопить его, и сами не будем спешить. Сегодня хороший вечер.
— Как скажете. Если вернуться к разговору о стимуле, Вы уже придумали его?
— Естественно. Идея посетила меня сразу же после того, как Саске отказался от эскорта. Его интересует стабильное, тихое благополучие. Уничтожение клана болезненно подавило в нём гонор и активность, если он злится, то при этом осторожничает... Естественно, что покой он будет искать с единственной спутницей, как говорится, жениться один раз и на всю жизнь.
— Где Вы найдёте ему такую пару, чтобы Саске точно не разочаровался? — задал справедливый вопрос Кабуто, запамятовавший привередливость Учихи. — Почему Вы сразу не стали давать ему возможность общаться с Таюей?
— Её место в Четвёрке Звука. Она чересчур активная, и её поведение пойдёт вразрез с идеальными представлениями Саске. На ум приходит только Карин.
Кабуто аж кашлянул.
— Как так? Она та ещё егоза, даже покруче Таюи. Не по её вине ли начался бунт в Северном убежище, из-за которого Саске там больше не занимается с января?
— По её вине, да. Стоит уточнить: почти что. Мои помощники нашли и другие причины — технические проблемы. Рано или поздно бунт произошёл бы. Жаль потерянный образец, конечно, — вздохнул саннин.
— Ничего, надеюсь, результат искусственной репликации ДНК можно привить к другому человеку.
— Неважно, Саске уже обладает печатью. А вот наказанием Карин я убил сразу двух зайцев. Её характер обуздан и скрыт, а для юного Учихи она будет наградой за труды в конечном итоге, идеал, созданный им самим в воображении. Пока этот момент не настанет, он только увидит её, но не поговорит с ней, не узнает настоящую Карин, а к тому времени я захвачу его тело.
Кабуто поправил очки на переносице.
— Говорят, что не стоит делить шкуру неубитого медведя.
— Это Саске-то медведь? — с недоумением воззрился на него Орочимару.
— Вы таким желаете видеть его. Месяцы работы над собой сделают Саске таким. Я бы порекомендовал напасть на него в удобных для Вас условиях.
— О, я даже знаю, где всё произойдёт... — тихо сказал саннин.
Учиха стоял над обрывом, смотря на блестящую от солнца воду и горизонт. Усилившийся ветер гнал тяжёлые волны и разбивал их о подножие скалистого берега так, что брызги сплошь усеивали поверхность камней с краю, что ещё днём были пыльными.
"До станции челноков близко, — подумал Саске. — Как бы я хотел плыть в лодке на закат... Куда-нибудь на запад, к стране Камня, где обо мне вряд ли кто-то знает больше, чем ровесники в Конохе".
Он хотел забыть о странном договоре с Орочимару, о брате, о прошлом. Всё, что сейчас манило его — шум океана и порыжевшие облака. Саске мечтал, прилагая к тому все усилия, поскольку рано повзрослел с потерей семьи. Его детство было украдено и безжалостно растоптано, как пачка сигарет под ногой сенсея. Мучаясь, он старался отбросить мысли о пребывании в Конохе, если бы не случилось резни в квартале Учих. Вместо этого Саске всё чаще воображал своё будущее, не омрачённое связью с кланом. В мечтах он был один, но безмерно счастливый.
* * *
Двухмачтовый галиот неспешно плыл на Юго-Восток, оставляя белый шлейф пены на воде. Положив руки на планшир борта, Саске без настроения следил за тем, как режется форштевнем волна.
Судно, назначением которого были почтовые и малые транспортные и груовые перевозки, когда-то выкупил Орочимару на лодочной станции страны Рисовых Полей, чтобы в любое время иметь возможность добраться до потерянных клочков суши в океане, где он обустраивал спрятанные лаборатории. Саннин не боялся, что новые земли кто-то заселит и освоит, ведь попасть в тайные убежища случайному человеку невозможно, даже если удастся найти вход.
