-Ты меня не разочаровал. Modestia — Praemio ferre. Держи. Заслужил, -произнеся эти слова, он брезгливо швырнул на пол бездыханное тело Мамлюка, после чего резко развернулся, и направился в сторону ресторана.

Позади него, Зелот с остервенением вгрызся в останки своего только что убитого собрата, выдирая из него огромные трепещущие куски мяса, и проглатывая их почти не жуя, давясь и хрюкая от наслаждения. Крадучись, из ближайшей каюты показалось ещё одно существо, небольшое, похожее на крысу-мутанта с розовыми лапками, покрытыми чем-то вроде витилиго, и длинным хвостом такого же цвета. Принюхиваясь, эта крысообразная зверушка подобралась к пирующей гиенособаке, и пристроилась с краю, принявшись украдкой жевать внутренности, вывалившиеся из разорванного брюха Мамлюка. Заприметив его, жадный Зелот гневно зарычал, и одним ударом мощной передней лапы отшвырнул крысу в сторону. Та ударилась об стену, и упала на пол, конвульсивно подёргивая конечностями. Её тут же облепили более мелкие существа, похожие на бледных мокриц...

Все здесь пожирают друг друга. На периферии, этот постоянный процесс проявляется гораздо нагляднее и сильнее, чем в реальности. Наверное потому, что все существа в этом неполноценном мире крайне ограничены временем, и сильнейшему приходится неустанно доказывать своё превосходство, поглощая чужую энергию, чтобы немного подпитать свою — неукротимо угасающую. Всё равно, рано или поздно, съедят его самого. Но пока этого не произошло, есть должен он. Вечный голод и вечный страх, управляемые диким безумием, вызванным безысходностью, правят в периферийном мире, диктуя свои сумеречные законы. Есть, чтобы выжить. Выжить, чтобы есть...

Ресторан встретил Настю почти звенящей тишиной. Это было очень необычное ощущение: испытать неожиданную тишину, последовавшую сразу за оглушительным стуком захлопнувшихся дверей и щёлкнувшего замка. Тишина была особо ощутимой ещё и потому, что все крики и голоса, раздающиеся в её голове, разом прекратились, вместе с рычанием уродливых тварей, от которых она только что убежала. Боль в прокушенной руке почти не чувствовалась — сказывался сильнейший шок, на время блокировавший болевые ощущения. Кровь, струясь между пальцев, капала на гладкий паркет тёмными звёздчатыми кляксами. Настя не обращала на неё внимания. Она до сих пор не могла поверить в то, что все ужасы так неожиданно прекратились. Сейчас можно было прийти в себя и собраться с духом, но именно тишина угнетала её больше всего, потому что была странной, подозрительной и недоброй. Словно затишье перед бурей.

Включать свет она не стала, то ли боясь вновь привлечь внимание злобных сумеречных созданий, то ли опасаясь увидеть что-то, доселе скрытое полумраком. Всё перевернулось в её сознании, и теперь тьма казалась для неё спасительной, а свет — наоборот, пугал. Пошатываясь, девушка побрела по ресторану, между белесыми силуэтами столиков, выступавших из сумрака ровными прямоугольными кочками.

Её губы неустанно шептали:

-Царю Небесный, Утешителю, душе истины, Иже везде сый и вся исполняяй, Сокровище благих и жизни Подателю, прииди и вселися в ны, и очисти ны от всякия скверны, и спаси, Блаже, души наша.

Секунды били по нервам, изматывая своей равнодушной синхронностью, и хоть Настя не смотрела на часы, но ощущала их каким-то скрытым подсознательным чутьём, отсчитывала, суммировала... С каждой новой секундой она ожидала, что вот-вот позади неё послышится возня дверной ручки, а затем, наверняка, чудовищный удар, выламывающий спасительные двери. Но секунды капали одна за другой, а звуки преследования всё не различались. Не было слышно даже шагов в коридоре. Всё живое как будто вымерло. Одно было понятно — Чёрный не хотел её убивать. Во всяком случае не сейчас, не сразу. Он притаился и чего-то выжидал. Что — лишь одному ему известно.

Глупые человекообразные. Что сапиенсы, что симилисы, в некоторых вопросах мыслят совершенно одинаково — примитивно. И взгляды у них зачастую однообразны. За тысячелетнюю историю своего существования они почти не изменились. Наивные...

Зачем сумеречнику выбивать двери, преследуя жертву? Ведь эта преграда — отнюдь не является помехой для того, кто умеет просачиваться в любые щели...

А он умел...

В щели между дверями появилось что-то жуково-чёрное. Оно заструилось, засочилось, потекло напрямик, по всей высоте дверного проёма. Беззвучно, как дым, густо, как нефть, вытягиваясь, постепенно приобретая форму. Из этой текущей черноты всё быстрее и быстрее выступал длинный отросток, который начал раздваиваться, расходясь в разные стороны — направо и налево. Обретая суставы и сочленения, пара образовавшихся отростков постепенно приняла форму рук, которые осторожно упёрлись в обе дверные створки, помогая просачивающемуся аморфному телу скорее выпростаться наружу. Между руками набухло большое уплотнение, в котором открылись два круглых глаза, горящих зелёным светом. Ещё один сформировавшийся отросток превратился в ногу, уверенно вставшую на пол.

Настя не видела всего этого, даже не подозревала. Она дошла почти до середины ресторана, и лишь тогда почувствовала, что кто-то внимательно за ней наблюдает. Но откуда?! Глаза шарили по темноте, но не видели ничего кроме однотипных столов.

-Кто здесь? -дрожащим голосом спросила она.

В ответ послышался чей-то глубокий вздох. Подняв ближайший стул, девушка принялась водить им из стороны в сторону, удерживая обеими руками.

-Кто здесь?!

И вновь ответа не последовало, хотя Анастасия уже твёрдо знала, что в ресторане она не одна. С замершим сердцем, она обернулась, и, точно лань, загнанная пантерой, обречённо взглянула на того, кто находился позади неё. Он молча стоял возле закрытых дверей, держа руки за спиной. В полумраке был виден лишь его силуэт, да пара светящихся глаз с большими зрачками. Он как-то особенно на неё смотрел, немного свысока, надменно и равнодушно вскинув голову.

-Что тебе от меня надо? -спросила у него Настя.

-Скоро узнаешь, -спокойно ответил Чёрный, и улыбнулся.

Эта страшная улыбка была отлично видна в темноте, потому что его пасть светилась тёмно-красным светом. В этой неприятной личине прослеживалось нечто общее с обликом Чеширского Кота, из сказки Кэрролла. Глаза и улыбка — на фоне сплошной темноты.

-Я тебя знаю...

-Знаешь? В самом деле?

-Да.

-И кто же я?

-Ты — Лукавый, верно? Дьявол, Люцифер, Сатана... Сколько у тебя имён, исчадие ада? Или мне называть тебя "Князем тьмы"?

-А ты ещё наивнее, чем я думал, -вздохнул Чёрный, и скрестил руки на груди. -Хотя, доля истины в этих словах есть, но не более. Кто такой Сатана? Дешёвая выдумка хитроумных представителей твоего вида, ориентированная на то, чтобы запугивать глупых себе подобных. Вы не можете жить без того, чтобы кого-то бояться. И если в вашем мире уже нечего бояться, то вы выдумываете себе этот страх. Есть ли дьявол? Нет. Это вымысел. Возможно, в основу этой выдумки лёг страх перед такими как я. Возможно, природная людская глупость. На самом деле, мне это безразлично.

-Ты говоришь как существо разумное. Значит ты не зверь. Но кто тогда?

-Представь себе такую ситуацию. Ты общаешься с обезьяной, используя примитивные жесты. И вдруг эта обезьяна даёт тебе понять: "А ты, оказывается, тоже разумное существо, если общаешься со мной такими же жестами". Понимаешь, о чём я?

-Я ничего не понимаю. Кто ты, чёрт тебя возьми?! Зачем ты травил меня своими адскими псами?!

-Я — охотник, ты — добыча. Вообще-то, мне тоже удивительно, почему я до сих пор с тобой разговариваю. Обычно я не церемонюсь с потенциальными жертвами. Только с исключительными экземплярами, к которым ты не относишься. Наверное, сказывается длительное воздержание.

-Не пытайся меня запугать! Проискам дьявола не совладать с силой Господа!

-Ты веришь в бога?

-Да, верю. И я знаю, что Он сильнее тебя!

-Типичный случай. Вы все начинаете верить, когда вам становится по-настоящему страшно. До этого — лишь красуетесь, и занимаетесь показухой. Вы считаете, что если на шее висит крестик, в комнате или в автомобиле находится икона, и вы регулярно посещаете церковь, оставляя там свои деньги во искупление грехов, то это обеспечивает вам защиту со стороны Всевышнего? Глупцы.

-Моя вера крепка!

-Твой страх крепок. Знаешь, что меня больше всего удивляет в людском обществе? То, что практически абсолютное большинство истинных праведников у вас — атеисты, а те, кто называют себя убеждёнными верующими, на деле имеют немало скелетов в шкафу, да и жизнь зачастую ведут далёкую от праведности. Грешат легко и не задумываясь, а потом усиленно молятся. Видимо считают, что это поможет им очиститься. Взять, к примеру, тебя. Кто ты есть? Задумывалась ли ты об этом? Во что ты верила, легко совмещая свои религиозные предрассудки с распутной жизнью?

-Твои богохульные речи не сломят мою веру! Убирайся обратно в ад! Заклинаю тебя именем Отца и Сына, и Святаго Духа! Моя душа никогда не будет принадлежать тебе!

-Мне не нужна твоя душа.

-Ты лжёшь! Ты её никогда не получишь, слышишь?! Никогда! Знаешь, почему? Потому что она принадлежит Богу, а не тебе, кто бы ты ни был!

-Сейчас я — твой кесарь. И душа твоя мне без надобности. Твои примитивные слова начинают меня раздражать. Пора заканчивать этот бессмысленный разговор. Можешь отдать Богу — богово, но кесарю ты отдашь кесарево!

И вот произошло то, чего так опасалась Анастасия — включился свет, и всё, что было доселе сокрыто темнотой, теперь предстало перед её глазами во всём своём кошмарном обличии. Они были не одни в ресторане. Со всех сторон их окружали чудовища, прячущиеся между столами и под скатертями. Резкий хлынувший свет заставил их разом оживиться, морщась и издавая неприятные звуки.

Кого здесь только не было! Всевозможные уроды, многие из которых вообще не имели ни малейшего сходства ни с одним земным существом. Были тут уже знакомые гиенособаки, толстые пауки и мокрицы, облезлые крысы, а также некие подобия исполинских насекомых, отвратительных улиток и сухопутных медуз. Из этой разношёрстной толпы особенно выделялись исключительно отталкивающие твари, не похожие вообще ни на что, словно сконструированные из тысячи различных частей, принадлежащих совершенно разным животным. При беглом рассмотрении они больше всего напоминали кабанов. Наверное, своими продолговатыми мордами, завершающимися плоским рылом. Особо ужасал в этих монстрах их необычайно разумный взгляд. Они глядели на Настю, и как будто бы веселились, широко усмехаясь своими широкими плоскозубыми пастями.

Детально осматривать этот зверинец попросту не было времени и выдержки. Нечисть обступала Анастасию со всех сторон, медленно замыкая круг, и сжимая кольцо. Выставив вперёд стул, девушка крутилась из стороны в сторону, угрожая наступающим.

-Не подходите! Прочь!

Твари угрожающе скалились, рычали, и продолжали приближаться.

-"Ангел Божий, святой мой Хранитель, данный мне от Бога с неба на сохранение! Прошу тебя усердно: Ты меня сегодня вразуми и от всякого зла, научи меня доброму делу и направь меня на путь спасения. Аминь", -удерживая стул одной рукой, она поспешно сотворила крестное знамение.

В этот момент одна из гиенособак прыгнула на неё, и тут же, получив чувствительный удар стулом по голове, с визгом отскочила в сторону.

-"Храни меня Боже, ибо на Тебя уповаю. Господь есть часть наследия моего и чаши моей. Ты держишь жребий мой..."

Сверху на Настю попытался спуститься крупный паук, но также был сбит на пол стулом. Не обращая внимания на страшную боль в прокушенной руке, истекая кровью, девушка продолжала: "Ибо Ты не оставишь души моей в аде и не дашь святому Твоему увидеть тление".

Крысы на полу вылизывали её кровь, а она пинала их ногами и била стулом. Кольцо сузилось до критического размера. Гиенособаки и отвратительные насекомоподобные уроды, напоминавшие большущих серых сверчков, запрыгивали на столы. Против такого ополчения одинокому человеку было явно не устоять. Но они не нападали, потому что боялись. Только не её, а того, кто наблюдал со стороны. Когда круг сжался до предела, он вскричал:

-Хватит! Расступитесь! Она моя!

Твари дрогнули, обернулись в его сторону, и начали медленно пятиться, отползая назад — обратно под столы и за стулья, где прятались. Тяжело дыша, измученная Настя стояла посреди зала, со стулом в руках — прямо напротив своего основного врага. Глядя в его бесчувственные глаза, она продолжала упорно твердить: "Очи Господни обращены на праведников, и уши Его — к воплю их. Но лице Господне против делающих зло, чтобы истребить с земли память о них. Много скорбей у праведного, и от всех их избавит его Господь. Он хранит все кости его, ни одна из них не сокрушится. Убьёт грешника зло, и ненавидящие праведного погибнут. Избавит Господь душу рабов Своих, и никто из уповающих на Него не погибнет!"

-Что же сказать на это? Если Бог за вас, кто против вас? -произнёс Чёрный, двигаясь к ней. -За Него умерщвляют вас всякий день, считают вас за овец, обречённых на заклание!

-"Господь — свет мой и спасение мое: кого мне бояться? Господь — крепость жизни моей: кого мне страшиться? Если будут наступать на меня злодеи, противники и враги мои, чтобы пожрать плоть мою, то они сами преткнутся и падут".

-Твоё время вышло. Пора бы уже понять, что твой Бог тебя не слышит.

Настя закрыла глаза и опустила своё импровизированное оружие. Чёрный демон совершил свой роковой прыжок. Приземлившись возле жертвы, он без малейших усилий выбил стул из её рук, и вторым ударом свалил её с ног — наземь. Сумеречные твари завыли вокруг, поглядывая на них жадными глазами, но жестокой уханье Хо заставляло их отступать ещё дальше. Чёрный выпрямился, возвышаясь над поверженной добычей, и, наклонившись, схватил её за шею. Хрипя, девушка пыталась вырваться, но эти попытки были настолько ничтожными, что хищник их даже не замечал. Уверенно двинувшись вперёд, он поволок её по полу через весь ресторан — в сторону камбуза. За ними тянулся тонкий кровавый след.

Sumunt boni, sumunt mali

Sorte tamen inequali,

Vitae vel interitus.

Mors est malis, vita bonis,

Vide paris sumptionis

Quam sit dispar exitus.

Миновав камбуз, Чёрный затащил свою жертву в затхлый отсек морозильной камеры. Висевшие там бараньи и говяжьи туши, успевшие за долгое время высохнуть и истлеть, зловеще скалились своими выступающими рёбрами. Выбрав свободный участок в середине морозильника, хищник остановился. Чудовища, шествующие за ним, неторопливо входили и вползали в помещение, заполняя его, распределяясь вдоль стен и по углам. Они не решались приближаться к центру. Немного приподняв Настю над полом, Хо склонилось над ней, и взглянуло в её глаза, наполненные слезами. Не выдержав этого пристального изматывающего взгляда, девушка забилась в истерике, попытавшись укусить Чёрного за руку. Тогда тот яростно встряхнул её, от чего несчастная жертва сильно ударилась затылком об пол, и на минуту лишилась чувств, дав возможность хищнику подготовить её к трапезе.