— Ваш Март тоже не видел, но прекрасно переносит. Повадился вместе с Беловой гулять по Москве. Ходят по кино и ресторанам, два раза были в театре. Мы не вмешиваемся, но на всякий случай присматриваем.
— Если они создают вам проблемы...
— Если бы создавали, я сказал бы. Пусть гуляют. У нас на таких, как они, тренируют стажёров. Я сказал к тому, что к морозу привыкают быстро. У нас зимой даже негры не вымерзают.
— Какие негры? — не поняла Ира.
— Студенты, — пояснил Воронцов и поднялся из кресла навстречу вошедшему Нелу. — Привет, Нел!
— Здравствуй, Павел!
Мужчины крепко пожали друг другу руки.
— Опять без жены? — спросил Нел. — Ты передал ей наше приглашение?
— Мы сходим летом, — пообещал Воронцов. — Вы сами бежите от своих дождей в нашу зиму.
— Это Рина бежит, — засмеялся Нел, — я только за компанию. Дожди я не люблю, но холод люблю ещё меньше.
— Это ты не катался на лыжах. К холоду привыкают быстро, я хуже переношу жару.
— А с чем пришёл сегодня?
— Да вот принёс вам фотографии и обсудил, какие орудия будем устанавливать на берегу.
— А почему не те же, что на кораблях?
— На кораблях мы ограничены весом. Всё-таки парусник — это не крейсер. А на берегу поставим более серьёзные стволы. Те же двухорудийные башенные установки, но уже калибра сто миллиметров. Дальность стрельбы у них шестнадцать километров, да и точность намного выше, чем у меньших калибров. Как только закончатся дожди, мы, не дожидаясь американцев, начнём строить систему береговой обороны. С катеров уже снимают мачты и всё, что на них навешано, а остальное должно войти во врата. Нам ещё строить для них две базы, которые тоже нужно прикрыть артиллерией. Да и военные городки для моряков и склады ГСМ сами собой не построятся. Лучше уж мы, как и договаривались, немного задержим строительство города, тем более что там ещё долго работать геологам.
— Всё забываю спросить, какие результаты осмотра зданий Даромы? — спросила Ира.
— Я не знаю точных цифр, — ответил Воронцов, — но если примерно... Процентов шестьдесят зданий нуждаются в капитальном ремонте, остальные нужно развалить до конца и вывезти мусор. Понятно, что коммуникации надо создавать с нуля. Для жилья ваши постройки малопригодны. Их можно использовать под кафе, библиотеки и тому подобное, а жилые дома проще построить рядом со старым городом.
— А что с королевским дворцом?
— От него остались одни развалины. Видимо, там были основные бои. Поблизости не сохранилось ни одного целого здания. Ладно, засиделся я у вас. Пора бежать, пока не пригласили на обед. Её величество подбросит меня в кабинет или топать ножками?
— Идите уж... топтыгин, — засмеялась Ира, открывая врата в кабинет с африканскими масками. — Спасибо за то, что быстро принесли фото... Ну что, идём к моим? — спросила она Нела, когда ушёл Воронцов. — Для себя всё приготовили, подарки упаковали, а торт уже должны были испечь. Пообедаем и пойдём. Только нужно сильно не наедаться и прихватить с собой что-нибудь ещё помимо торта. А то не найдут, чем нас угощать, и тётя начнёт метаться. Возьмём хотя бы окорок, балык и каких-нибудь колбасок. Уже можно накрыть стол.
— Надо было попросить Павла, чтобы их предупредили о нашем приходе, а то уйдут куда-нибудь и будем мы возвращаться с твоим тортом и колбасками.
— Много ты понимаешь! Тётку только предупреди, так она такой стол поставит! Угробит весь день на готовку и устанет как собака, да и денег на это потратит столько... А у них с деньгами не очень. Зарабатывают мало, да ещё, наверное, помогают сыновьям, если те пошли учиться.
— Давай поможем.
— Я захвачу с собой деньги, — неуверенно сказала Ира, — но вряд ли они возьмут. А из дома вечером никуда не уйдут: домоседы ещё те.
— Во двор незаметно не пройдём, — сказала она двумя часами позже, глядя в "окно". — Они залили каток и повесили лампочки, так что все дети трёх домов сейчас там. А вот со второй точки пройти можно.
Они стояли в спальне, одетые в меховые шубы.
— Работай быстрее, а то сейчас запаримся! — торопил Нел, который держал в руках две сумки и торт.
Ира открыла врата, и они вышли на безлюдную улицу.
— По-моему, идти туда, — она неуверенно показала рукой в сторону пятиэтажных домов. — Или в ту сторону.
— Так куда идём? — спросил Нел, оглядывая плохо освещённую улицу.
— Вон к тем домам, а там спросим, — решила Ира. — Не хочется мне здесь лазить. Можно встретить какую-нибудь шваль, особенно в это время.
— Ты боишься? — удивился Нел. — Что для нас с тобой в этом опасного?
— Опасного ничего, но мне не хочется светить магией. И запомни, что ни в коем случае нельзя убивать.
Они без приключений добрались до намеченных домов и убедились в правильности выбора по долетавшим с катка детским крикам и визгу. Справившись о номере дома у приглядывающих за малышами взрослых, вошли в нужный подъезд и поднялись на третий этаж, где Ира нажала на кнопку звонка тридцатой квартиры.
— Не замёрз? — спросила она у Нела.
— Не успел, — ответил он, растирая лицо. — Щёки онемели и ещё уши. Надо было поднять воротник.
В прихожей раздались шаги и голос тёти спросил, кто пришёл.
— Это я, тётя Надя! — отозвалась Ира. — Открывайте гостям!
Надежда вскрикнула и бросилась открывать дверь. Наверное, она от волнения вращала ключ не в ту сторону, потому что пришлось долго ждать, пока справится с замком. Потом были слёзы, объятия и представление Нела. Как она и думала, Пётр оказался дома, как и самый младший из их мальчишек, который сейчас учился в десятом классе.
— Остальные дети разъехались, — вытирая слёзы, рассказывала тётя. — Вовка учится в Москве на геолога, уже на третьем курсе, а Василий поехал этим летом в Челябинск поступать в высшее военное автомобильное училище. Сдал вступительные экзамены, и с тех пор мы его больше не видели. Шлёт каждый месяц по письму, а иногда и по два.
— Потом расскажешь, Надя, — сказал ей муж. — Давай накрывай на стол!
— Ой, действительно, что же это я сижу! — вскочила тётя. — Вы же голодные!
— Мы недавно из-за стола, — попробовала успокоить Ира, но увидела, что Надежду уже не остановишь, взяла сумку с продуктами и торт и пошла за ней на кухню.
— Игорь! — крикнула тётя сыну. — Покажи гостю, где вымыть руки! Ну зачем вы столько всего привезли?
— Мы без приглашения, — сказала Ира. — Муж здоровый, как лось, ему нетрудно донести, а когда вы такое поедите? Куда поставить торт?
— У вас ещё и торт? Как приятно пахнет. Ставь его на подоконник. Сейчас Петя разберёт и застелет стол, а я всё быстро нарежу. Картошку будем жарить? Я помню, ты её любила.
— Я и сейчас люблю и ем каждый день. Наверное, обойдёмся без гарнира. Хлеб есть? Ну и хорошо, закусок здесь хватит на десять человек.
Посидели они душевно, рассказывая о себе и задавая вопросы. За разговорами незаметно прошли три часа.
— Не жалеешь, что тогда ушла? — спросил Пётр. — Мы ведь читали всё, что печатали по вашему миру. Даже нам понятно, что твоё королевство — это не Англия. Один бой с теми чудовищами, когда вы дрались на холме, чего стоил. Я ведь сам воевал, хоть и застал только конец войны, поэтому просто поразился, с каким хладнокровием ты сражалась.
— Это точно, что не Англия, — рассмеялась Ира. — Только наша жизнь не состоит из одних драк, в ней немало хорошего. Вон как горят глаза у твоего сына. Скажи ему — и пойдёт за мной, не глядя. Пойдёшь, Игорь?
— Только позови! — ответил тот. — Всё брошу на фиг!
— Я тебе брошу! — подскочила мать. — Что ты говоришь ему всякие глупости?!
— Да шучу я, — опять засмеялась Ира. — К нам скоро придёт от вас много людей, но нужны специалисты, так что учись, а там будет видно. Может, и заберём.
— Ты лучше забрала бы мать, — сказала Надежда, — пока она не наложила на себя руки! Ты ведь знаешь, как я относилась к сестре. Бесхребетная и не слишком умная женщина. И когда ты оставила её здесь, я не осуждала: она дала тебе право так поступить. Я ведь была в вашем городе этим летом специально, чтобы повидаться с ней. Она меня немного напугала своим письмом, в котором написала, что хотела бы встретиться, может быть, в последний раз. Я и примчалась.
— И что? — спросила Ира.
— И то! Передо мной был совсем другой человек. Ты ведь с ней что-то сделала, из-за чего Вера помолодела лет на двадцать. Она и раньше была хорошенькой, а сейчас, по-моему, ещё красивее. Я разговаривала с девчонками из её парикмахерской. К твоей матери неоднократно пытались подбить клинья, но без толку. Ей никто не нужен. Знаешь, как проходит её жизнь? Утром она идёт на работу, вкалывает там до конца смены, а потом возвращается домой.
— Ну и что? — не поняла Ира. — У многих так.
— А то, что на этом её жизнь и заканчивается. Она что-нибудь перехватит на кухне, сядет на тахту с твоей фотографией в руках и плачет. Вот такая жизнь.
— А фотография откуда? Я забрала альбом.
— Не о том спрашиваешь! — рассердилась Надежда. — Твоих фотографий навалом в любом газетном киоске. Я попыталась прекратить это безобразие, так знаешь, что она мне сказала? Что целиком и полностью заслужила свою судьбу. Её ведь похоронили. На городском кладбище есть могила Веры Волковой. Туда даже кто-то приносит цветы. Фамилию в паспорте изменили, оставили прежнее имя. Она на тебя не в обиде. Я, говорит, понимаю, что у неё не может быть матери-алкашки или тем более убийцы. Она подарила мне здоровье, молодость и деньги и ушла. А то, что унесла с собой и мою жизнь, это уже неважно, лишь бы у неё всё было хорошо. А меня уже похоронили.
— Надя! — попытался остановить жену Пётр. — Давай не будем об этом...
— Что Надя? Что вы, мужчины, понимаете! Мы все делаем ошибки. Одних жизнь за это сурово наказывает, а других почему-то нет. Так вот, нельзя человека, пусть даже за большой грех, наказывать вечно. Это только у попов, если грешник, то гореть ему в огне до окончания времён!
— У тебя нет её фотографии? — спросила Ира.
— Откуда? Она больше не фотографируется. Хорошо хоть одевается прилично, наверное, только из-за работы. А спиртного не терпит, даже отворачивает лицо, когда брызгает клиента одеколоном. Сама видела.
— Тогда дай адрес.
— Я дам конверт от письма, там есть обратный адрес. Думаешь навестить?
— Думаю забрать с собой, если захочет уйти. Слушай, вы нас заболтали, и мы совсем забыли о подарках. Игорь, будь добр, принеси из прихожей большую сумку. Там десяток джинсовых костюмов разных размеров. Брали с расчётом, что каждый что-нибудь себе подберёт. Женский костюм на твою фигуру тоже есть. Покупали в Штатах, так что вещи фирменные и ненужное без труда продадите. И вот ещё что... Постарайся не кипятиться. У вас три сына, и всем нужно помогать. Они мне тоже не посторонние, поэтому я оставляю эти деньги. Мне они не нужны, а вам пригодятся. Десяти тысяч вам хватит надолго.
Когда попрощались, ушли прямо из квартиры, поэтому верхнюю одежду взяли в руки.
— Ну и как тебе мои родственники, муж? — спросила Ира.
— Хорошие люди, — ответил он. — Мне больше других понравился Павел. За весь вечер сказал несколько слов, и все по делу.
— А как зима?
— Не успел почувствовать, но детям перед домом нравилось, так что, может, в ней что-то и есть.
— Ничего, ещё почувствуешь, когда проводим Ольгу с Сергом. Купим лыжи и на полдня пойдём в парк. Жаль, что нет паспортов, можно было бы взять напрокат и не морочить голову с покупкой. А если там есть каток...
— Ты когда собираешься за матерью?
— Завтра, примерно в это же время. Выйду в городском парке, немного пройдусь пешком и возьму такси. Пока доберусь, будет часов шесть вечера, и она должна быть дома.
— Не хочешь, чтобы я пошёл с тобой?
— Мне лучше идти одной.
Всё произошло так, как Ира и запланировала. Она вышла на пустую аллею и быстро пошла к выходу. До стоянки такси надо было идти только один квартал, и на ней были свободные машины, а вот добираться до дома матери пришлось минут сорок. Начало темнеть, когда такси въехало в один из дворов нового микрорайона. Ира расплатилась с водителем, вошла в нужный подъезд и поднялась на второй этаж. Она не стала стучать в дверь, а применила проницаемость и вошла в квартиру. Мать сидела на тахте и, закрыв глаза, тихо раскачивалась из стороны в сторону. Свет она не включила, но девушка увидела и свою фотографию в её руках, и две мокрые дорожки на щеках, и что-то беззвучно шепчущие губы. Вернув телу обычные свойства, Ира бросила на пол шубу, села на тахту и обняла испуганно вздрогнувшую мать.
— Ира! — прошептала она. — Пусть это бред, пусть тебя нет рядом и мне это только чудится! Только, пожалуйста, не уходи, побудь со мной хоть чуточку! Моя жизнь потеряла всякий смысл, я живу по инерции. Сначала я ждала, что, может, ты меня простишь, вернёшься и заберёшь с собой. Потом поняла, что таких ошибок не прощают и я тебе больше не нужна. Я ведь не хотела тебя вынашивать и рожать, это Игорь настоял. Ты росла непоседой и постоянно требовала внимания, а я из-за этого целых пять лет не могла работать и оказалась привязанная к дому. Стоило отвести тебя в садик, как через два-три дня ты заболевала простудой, и твой отец, которому это надоело, настоял на том, чтобы я сидела дома. Помнишь, как я разбила о твою голову посуду? Какая же я была дура и эгоистка! Муж на меня тогда наорал, а ты целую неделю пряталась. Что-то я не то говорю...
— Мама! — Ира прижалась мокрой щекой к щеке матери. — Я могу забрать тебя с собой и жить вместе, но о том, что ты моя мать, будут знать очень немногие. И не из-за того, что я тебя стесняюсь, просто так нужно. Ты согласна?
— Иришка, это действительно ты? — до матери только сейчас дошло, что всё происходящее — это не бред расстроенного воображения, а реальность. — Как ты сюда попала?
— Мы с мужем вчера навестили семью Надежды, и её рассказ о тебе больно обжёг мою совесть. Поэтому я и пришла. А закрытые двери для меня не преграда.
— Постой! — мать потёрла лоб. — Но ведь твоего мужа убили.
— Тот муж был королём, а этого мужчину я люблю, но не могу выйти за него замуж из-за своего положения. Для меня и моих близких он мой муж, а для остальных — любовник. Мама, давай соберём всё, что ты хочешь взять с собой, и уйдём. Ключи от квартиры оставь соседям, потом у них заберут. Бери с собой только самое необходимое, остальное потом купим или сделаем. Тебе помочь?
— Не нужно. Человек обрастает вещами, когда он живёт. Я не жила, а существовала, поэтому соберусь быстро.
Собралась она действительно быстро, уложив за десять минут все вещи в потёртый чемодан.
— Он у меня единственный, — извиняющимся тоном сказала мать, увидев, какой взгляд на него бросила Ира. — Это ещё с места заключения.
— Ладно, до дома послужит, а там выбросим. Я думаю, что делать с твоими ногами.
— А что с ними не так? — осмотрела свои ноги мать.
— С ними всё так, проблема в том, что у нас никто не носит такие короткие юбки. В спальню я тебя проведу, но ни одно моё платье на тебя не налезет. И подруги у меня слишком миниатюрные. У тебя есть трико?
