Боль начала затихать, растворяться, непонятно как — но затихал и ветер, вернее, он почему-то перестал долетать сюда, как будто они огородились незримым пологом. Осталась лишь огромная слабость — и непонимание. Эйранель осознал, что кто-то держит его голову на коленях, гладит его по волосам, по лицу... и вместе с этими прикосновениями приходит покой — и наваливается усталость, такая, что едва хватает сил не закрыть веки. Потом прояснилось зрение, и он сумел разобрать, что рядом с ним — то ли эльф... светловолосый, красивый... а может, и не эльф... он никогда не видел таких лиц и таких глаз, огромных, серо-зеленых, и Эйранель знал, что обычно _этот_ смотрит иначе, с лукавством, но сейчас этот взгляд был серьезен, в нем была грусть и отражалась его, человека, боль...
— Ты помнишь, как тебя зовут? — голос был смутно-уловимо знакомым.
Он открыл было рот, чтобы ответить... и вдруг осознал: нет, не помнит. Отрицательно покачал головой. Сразу навалился ужас: да что же это такое, где он был?..
— Эйранель, — проговорил "эльф". — Тебя зовут Эйранель. Ты нуменорец... ты помнишь это? Хотя бы это ты должен помнить...
-Эйранель, — в глазах нуменорца заметалась тревога. — Не знаю... как будто слышал... но не помню.
Он заметил, что в глазах "эльфа" появилась сильная тревога, но тот улыбнулся и проговорил:
— Ну, ничего... вспомнишь. А сейчас тебе нужно отдохнуть... тебе нужно спать. Спи, Эйранель...
Теплая ладонь легла на глаза, на лицо, и вместе с этим прикосновением Эйранель ощутил, что падает в бездну... где растворяется и страх, и тревога, и боль — один только умиротворяющий покой.
Крепость возвышалась над людьми, как символ нерушимой мощи, перед которой бессильны любые армии. Что может сокрушить эту громаду, подпирающую вершиной сами небеса? Армии развеет время, а Тьма пребудет вечно, и от нее невозможно ни спастись, ни укрыться...
Ему было страшно, и лорд Сирин знал, что такие же чувства охватили и всех остальных людей. Несмотря на то, что с ними были майар, несмотря на победу, несмотря на опыт — с ним сейчас шли лучшие из лучших, опытнейшие воины — сейчас люди чувствовали себя жалкими червями перед этой мощью.
Вход оказался небольшой, невзрачной на вид дверью — туда и войти-то можно было только по одному.
Внутри была тьма. Верно — гигантская крепость, и ведь ни одного окна... Только, похоже, где-то наверху — галереи, это было видно с отдаления. Да, это было уже знакомо: крепость-муравейник, полная извилистых черных ходов, в которых может разобраться только тот, кто вручил свою душу властелину тьмы...
Первыми внутрь нырнули Палландо и Радагаст; через некоторое время в открытой двери показался свет, и Палландо, появившись, сообщил, что здесь, на этом ярусе, все чисто — можно заходить.
Коридор, узкий, каменный... черные стены. Свет исходил от жезла в руке Палландо; за пределами светового пятна была кромешная темнота.
Лестницы, извилистые переходы...
И вот, наконец, зал. Высокий. Колонны по стенам, резьба на них — похоже, какие-то надписи, незнакомый язык.
Пусто... И тихо.
В следующий миг каждый из нуменорцев перед мысленным взором увидел — словно карта: да, действительно, тут был целый лабиринт... и где-то впереди, похоже, был кто-то живой. Или — сразу невольно пришла мысль — нежить... Нуменорцы переглянулись: да, во время похода они уже пробовали ходить — вот так, когда майар показывают им дорогу...
"Вперёд по коридорам, — зазвенел голос Палландо. — Тех, кто там, — брать живьём. Разделиться на три группы. Я иду с первой, Радагаст со второй, Элронд с третьей."
Нежити не было. Были люди — в одинаковой черной одежде, бледные, с совершенно спокойными лицами и взглядами, в которых не было ни страха, ни волнения, ни каких бы то ни было чувств — но все же просто люди, живые люди во плоти, ничего общего с теми тварями, что нападали у Врат.
Никто из них не сопротивлялся. В первом же зале, куда они ворвались, и увидели _этих_ — "темные" прямо перед ними швырнули на пол свои мечи.
Нуменорцы действовали чётко: одни подобрали оружие, другие быстро, но тщательно обыскали сдавшихся. Палландо окинул их всех внимательным взглядом.
-Ваши имена, звание.
"Темные" ответили, один за другим, быстро и четко. Нет, это не было уловкой — они, похоже, и вправду не собирались сопротивляться.
Последним из них прозвучал женский голос, — нуменорцы настороженно вскинулись, ожидая подвоха. Женщина была одета так же, как и остальные...
-Эалинде-Хашнис, — прозвенело эхом под сводами.
— Она дочь лорда Сирина, вашего командующего, — добавил один из "темных".
— Еще одно имя, — процедил лорд Сирин, выходя вперед. Он обернулся на Палландо: — Я поговорю с нею позже, сейчас не до того. Пусть будет с остальными.
Палландо кивнул.
"Крепость брошена, больше здесь живых нет, — коротко сообщил он нуменорцам. — Выводите этих наружу, а я и Олорин должны навестить покои Тёмного Владыки. Скоро будем."
Если бы не освещение, которое создали майар для нуменорцев — еще неизвестно, кто кого выводил бы...
"Темные", словно услышав этот приказ, по знаку нуменорцев так же спокойно вышли из зала. Ощущение было, что им безразлично и падение Мордора, и все остальное. Никаких чувств на лицах; что-то человеческое было заметно только у Эалинде, Хашнис.
Живые мертвецы, — это читалось во взглядам нуменорцев. Похоже, каждый из них при этой встрече возблагодарил Эру за то, что не родился под властью Тёмного.
...Когда в лицо вновь повеял свежий ветер, лорд Сирин вздохнул полной грудью... и только сейчас понял, как же давила на него эта жуткая крепость. Как они умудрялись жить в ней? Или они, слуги Врага, все ощущают иначе?..
Он подошел к Эалинде, бывшей среди остальных "темных". Да... Изменилась, ничего не скажешь. Он уже очень давно не видел "блудную дочь", и помнил ее хрупкой, неуверенной девочкой, а сейчас... Другой человек. Иначе держится, иначе глядит, уверенная, в глазах появилась незнакомая, пугающая даже глубина — никогда он не помнил у Эалинде такого взгляда. Даже слегка растерялся в глубине души.
— Ну и чего ты добилась в итоге... Хашнис, кажется? Теперь тебя зовут так?
Эалинде долго смотрела на отца. Давно не виделись... да, очень. С тех пор, как она ушла к последователям "тёмного культа"... да, уже три года прошло. И ещё год — здесь...
-Отец, я... я пыталась рассказать тебе. Помнишь, мои сны, которые не сны, а встречи... Пойми. Я не могла избрать другого пути, куда бы он ни привёл.
— Что ты собираешься делать теперь? Героически погибать, как те, ваши, при том, что ваш хозяин на вас наплевал и бросил?
-Он не наплевал и не бросил, — голос Эалинде стал напряжённым. — Вы вызвали его на бой, и он пошёл. Чего другого от него надо было ждать?
— Ты, нуменорка, из знатного рода... — Сирин, казалось, не слышал то, что она говорила, — среди — этих?! Среди этой нежити, живых мертвецов! Ты бросила и предала свой народ, чтобы уйти к рабам черного владыки! Хорошо, твой выбор; я не отнимаю у тебя право на свободу, но объясни — что ты нашла здесь? Чем эта черная выжженная страна лучше Эленны? Чем этот термитник, — он махнул рукой в сторону башни, — лучше нашего дома?
Эалинде молча слушала эту гневную речь, — знала, что пока отец не выговорится, пытаться вставить хоть слово бесполезно.
-Ты действительно хочешь услышать от меня ответ, или это всё — не вопросы?
— Я не представляю, какие ответы можно здесь дать, — он с трудом перевел дыхание. — Ты убила меня, убила нашу семью своим выбором, понимаешь ты это? Орки ей оказались дороже!
Она хотела было что-то сказать, что-то отчаянно-страстное... но как будто отсекла приготовленные слова.
-Я знаю, отец, — голос её звучал сдержанно и с достоинством. — Дело не в орках... ты не поймёшь, потому что в это действительно трудно поверить. Но я осталась здесь не затем, чтобы что-то пытаться объяснить, доказать. Я такая, какая я есть, хочется вам того или нет... как бы вам ни было больно. И... я осталась сейчас затем, чтобы... чтобы увидеть тебя и... попросить прощения. Я знаю, что слова ничего не значат и не изменяют, но... всё равно.
— Прощения... — повторил лорд Сирин. — Я прощу тебя, Эалинде... и забуду все то, что из-за тебя нам пришлось испытать. Прощу — если ты откажешься от служения Тьме и забудешь все эти бредни, которыми вас пичкал Темный... Олорин — майа Ирмо, он сумеет излечить твою душу.
Эалинде несколько мгновений молчала, — взгляд как вспыхнул.
-Я откажусь. Все мы... отречёмся, те, кого взяли в плен сейчас.
Сирин некоторое время молчал. Потом сказал:
— Что же, выходит, только наши нуменорские дурни предпочитали гореть за идею?
-Дурни, — кивнула Хашнис. — И идея была... мягко скажем, неправильная. Страдающий Учитель, которому мы выстелим своими жизнями дорогу из-за Грани... Ходят слухи, будто Курумо говорил вам, что Мелькор и вправду вернулся?
— Слухи, — с явным неудовольствием проговорил Сирин. — Если б он вернулся, разве позволил бы он нам войти в Мордор? Уверен, это и вправду ложь сауронова братца. Этого перевертыша сразу было видно — снаружи золото, внутри гнилушка...
-Надеюсь, он получит по заслугам, — спокойно сказала Эалинде. — Я хотела спросить... как мама? Давно ты её видел?
— Она почти не покидает дом с тех пор, как ты нас оставила, — горько сказал лорд Сирин. — Ей не хочется жить... незачем, понимаешь? Целители только разводят руками, и я начал бояться, что скоро потеряю и ее.
-Я хочу её увидеть, — голос Эалинде дрогнул, она на миг закрыла глаза. — Очень...
— Дело только за тобой. Королева дарует тебе прощение... ты можешь вернуться в Нуменор, можешь даже, я думаю, занять достойное место при дворе...
-Место при дворе? Шутишь... — она покачала головой. — Но я хочу предстать перед Королевой. У неё, говорят, советники из эльдар?
— Да, это так. Эйлар и Элло — доверенные самой Артанис... ты скоро увидишь их, они остались там, с войском, по ту сторону Врат. Воистину Нуменор вновь обращается к Свету, — в голосе Сирина зазвучала гордость, — потому лишь сейчас и победа оказалась за нами!
...Победившее воинство Нуменора выстроилось, — огромная армия, и солнце нестерпимо сверкало на доспехах, словно наконец дорвалось до того, чтобы освещать эти земли.
Они выстроились чётким строем, — преданные взгляды в ту сторону, откуда должны были появиться королева и те, кто привёл Нуменор к победе.
И — отдельно — два пути сквозь строй. Один — к шатру, в котором держали главного пленника, бывшего Тёмного Властелина. Второй — более длинный: по нему вскоре поведут людей, захваченных в Барад-Дуре.
Победоносная армия Нуменора ждала.
"Красиво, — мысленно проговорил Горт, вновь возвращаясь вИдением сюда, в небольшой шатер, который он все это время так и не покидал. — Более благородно, чем те представления, которые устраивал Фаразон. Тот озаботился, чтобы у народа при себе еще и корзины с гнильем были — швырять. Не говоря уже об оплаченных "заводилах" для таких случаев... Как там Эйранель, кстати, ты не узнавал?"
"Его пока не будили, — сдержанно отозвался Мелькор. — Лечат руки, от человека осталась кожа да кости... Почему ты не сказал про закрытую память?"
"Я знал, что тебе бы это не понравилось, — виновато ответил майа. — Но это необходимо, Мелькор... необходимо, пока мы не закрепим то, чего достигли. Эйранель слишком инициативен и непредсказуем. Пусть пройдет хотя бы несколько месяцев, пусть победа пустит корни."
Мелькор невесело усмехнулся.
"А что из этой истории, по-твоему, мне понравилось?"
Там, на открытом пространстве, где выстроилась сейчас армия, к своим людям выходила сейчас королева Нуменора. Мелькор встал.
"Пора."
"Ну, пошли. Веди, победитель... " — Горт поднялся. Они с Мелькором, с Элло, были почти совсем одинакового роста.
Мелькор взглянул на полог шатра, — тот покорно распахнулся, пропуская их вперёд. Строй нуменорцев начинался почти от порога, — торжествующие взгляды, гордый вид...
"Это называется "мы пахали", — заметил Мелькор. — Всю работу за них, строго говоря, выполнили другие, а гордиться будут эти. Соучастием."
"Ну, это лишь единственный поход, все эти люди действительно рисковали жизнью, другое дело — на чьей стороне... Не их вина. Не будь слишком строг. Пусть наслаждаются."
Они вышли — и майа остановился у порога, словно его ударило величественным зрелищем, открывшимся впервые.
Местность была здесь не совсем ровной, и шатёр оказался на возвышении, — так что появление Элло с пленником увидели все. Там, впереди, в центре своих войск, ждала королева Нуменора, и солнце сверкало на золоте, и ветер развевал длинные волосы... нуменорцы, как по команде, сделали чёткий поворот, и сейчас все взгляды были устремлены на две фигуры возле шатра.
Элло медленным неотвратимым движением положил руку на плечо Гортхауэру, — и на миг снова грозно блеснуло Кольцо. От этой вспышки словно что-то отозвалось в воздухе, и исчезнувшая тогда, на поле боя, золотая нить света, обвивавшая пленника, проявилась и стала видимой: вот она, на запястьях, на горле, это сам Свет не даёт поверженному Врагу обрести былую мощь...
Майа согнулся, и лицо его исказилось, словно свет причинял ему боль — лишь через несколько секунд он выпрямился.
"Интересно, неужели никому во всем этом войске не придет в голову, что слишком уж простой оказалась победа... или — не решатся впустить такую мысль в голову?.."
"Они не владеют магией, — а потому не знают, насколько тяжело или просто то или другое действие. Доверяют эльфам, майар... с какой стати нет? Это для них высшие существа, которые с лёгкостью могут то, что им не под силу."
Элло легко толкнул пленника вперёд, — мол, иди. И они направились туда, на открытое пространство, — чтобы предстать перед королевой.
Долгий путь сквозь строй... По мере того, как эти двое проходили мимо людей, те чётко поворачивались следом, и от этого создавалось впечатление, что Элло ведёт за собою людскую волну.
Наконец они достигли центра этого действа, Элло повелительно поднял руку, — и пленник покорно замер в двух шагах от королевы.
"Знаешь, Мелькор, хоть я и привык к такому, а когда-нибудь все же рехнусь... — Горт вздохнул мысленно. — Впрочем, правду сказать — почти ничего в душе не шевелится... словно вымерло. Я уже настолько привык быть главным злодеем всея земли... "
Он стоял, опустив взгляд. Черные спутанные волосы бились по ветру, словно у простого человека.
"Я тебе рехнусь, — Мелькор не двинулся с места, но Гортхауэр почувствовал: словно дружеская рука легла на плечи. — Надеюсь, это всё — последнее..."
Королева устремила взгляд в сторону другого коридора, более широкого, — и сверкающий строй воинов стал разворачиваться лицом в другую сторону: туда, где по этому коридору шли сложившие оружие воины Тьмы.
Одной из первых там шла Эалинде.
Они приближались, и точно также сопровождали их взгляды, людская волна... Наконец и они вышли на открытое место — и остановились.
