— Я очень на это надеюсь.
07.37.1231. Кайтар, Барна
— Сэрат дэйя Деллавита, ваш отец просит вас подняться к нему в кабинет. Прямо сейчас.
Фуоко сунула школьный портфель в руки набежавшим горничным и удивленно посмотрела на дворецкого. Опять что-то новенькое. Она, случалось, самовольно совалась к отцу в кабинет вопреки слабым попыткам секретарей помешать, но чтобы он сам позвал ее? Когда он хочет о чем-то поговорить, то говорит во время ужина или являясь к ней в комнату. Что такого случилось сегодня?
— А зачем? — подозрительно спросила она, надевая тапочки.
— Ваш отец не информирует меня о мотивах отдаваемых приказов, сэрат дэйя, — лицо Руфино, как всегда, осталось непроницаемым. — Прошу прощения за назойливость. Но он просил вас не задерживаться.
Дворецкий с полупоклоном указал в сторону лифта с уже приглашающе распахнутыми дверями. Фыркнув и решив не упрямиться по такому необычному случаю, Фуоко проигнорировала лифт и, легко пробежавшись по ступеням главной лестницы, поднялась на четвертый этаж. Проигнорировав секретаря, она толкнула дверь и вошла в отцовский кабинет.
— Привет, пап, — махнула она рукой. — Звал?
— Здравствуй, красавица моя, — отец отложил в сторону какой-то документ, встал из-за стола и поцеловал ее в щеку. — Как дела в школе?
— А, как всегда, — отмахнулась Фуоко, падая на диван. — Обычная скука. Завтра финальный тест по естествознанию, на следующей декаде — по физике и химии, через декаду — по экономической географии, физкультуре и математике... В общем, все ходят с кислыми физиономиями, стонут, что наберут мизер, будущее загублено навечно, все такое.
— Ну, а у тебя как настроение? — отец присел рядом.
— А у меня нет настроения. У меня есть голова, которую я использую по назначению не только в конце семестра. Все в порядке, пап. Я сдам на полтинники. Ну, на сорок восемь как минимум.
— Разумеется, Фучи. Ты ведь моя дочь, — в голосе отца скользнули гордые нотки. Он нежно погладил ее по волосам, и Фуоко недовольно тряхнула головой, уклоняясь. Что она, маленькая, что ли? — Деллавита всегда лучшие, и вовсе не из-за денег. Скучаешь без своего приятеля?
— А? — резкая смена темы застала Фуоко врасплох. — Какого приятеля?
— Ты знаешь, — на сей раз в его голосе прорезались жесткие нотки "не-ври-мне-доченька". — Кирис. Кирис Сэйторий.
— Ну... — Фуоко попыталась понять, что кроется в глубине отцовского взгляда. — Он хоть и дурак, но...
— Но в постели хорош?
По лицу словно хлестнули пыльным мешком. Откуда он узнал?!
— Фучи, — голос отца остался мягким, — я знаю все, что происходит в моем доме. Я не сержусь, поверь. Он, возможно, спас тебе жизнь, и в твоем возрасте и с твоим характером другого исхода ждать трудно. Я никогда не надеялся, что ты останешься монашкой до самой свадьбы. В частной школе, где нравы обычно куда свободнее, ты бы наверняка уже переспала не с одним мальчиком.
— А в публичной мой статус от меня всех отпугивал, да? — почти враждебно спросила уже оправившаяся Фуоко. — Именно поэтому ты мне позволил туда ходить?
— Такой мотив я тоже держал в голове, один из многих, — кивнул отец. — Но он не главный. Фучи, повторяю, я не сержусь. Очередное плановое медицинское обследование через декаду, заодно тебя проверят на предмет инфекций и вылечат, если что-то подцепила ненароком. Но нам с тобой нужно серьезно поговорить о жизни.
— О какой жизни?
— О твоей. Той, что наступает куда стремительнее, чем мне бы хотелось. Фучи, доченька, я люблю тебя. Люблю гораздо сильнее, чем ты можешь представить. Я хотел бы, чтобы ты осталась со мной навсегда — но я никогда не жил пустыми иллюзиями. Очень скоро тебя уведет какой-нибудь бойкий молодой человек...
— Да не нужен мне никто! — вспылила Фуоко. — Я же говорила, я хочу в университет поступать! И не на юридический с экономическим!
— Все еще мечтаешь стать астрономом, как в детстве? — с улыбкой спросил отец. — Или космонавтом?
— Водолазом-подводником! — отрезала Фуоко. — Мне еще два года в школе учиться, успею решить. Пап, да ты что? Ты меня опять с кем-то помолвить решил?
— Помолвить... — отец встал и неторопливо прошелся по кабинету. — Да нет, вряд ли. Зная твой характер, даже и пытаться не стану, а то еще какую-нибудь вазу расколотишь. Но у меня есть на примете пара молодых людей, которые, я уверен, тебе понравятся. Или хотя бы отвращения с первого взгляда не вызовут. Оба из хороших семей, пусть и не слишком богатых, не зануды, не прожигатели жизни, оба знают, когда время для серьезности, а когда для развлечений. Нет-нет-нет, я ни на чем не настаиваю! — он вскинул руки. — Фучи, я всего лишь хотел сказать, что послезавтра, в новот, семья Гомес устраивает званый вечер. Оба паренька там появятся. Просто приглядись к ним, вдруг да понравится кто?
— Хорошо, пап. Пригляжусь, — покорно кивнула Фуоко. Неужели все?
— Еще, дочка, следует поговорить о твоем дальнейшем образовании. Ты уже достаточно взрослая, и два года до конца школы пролетят быстро. Гораздо быстрее, чем ты думаешь. Я понимаю твое стремление доказывать, что ты лучшая не только из-за денег, но в обычной школе тебе делать больше нечего. Там просто не дадут образования, к которому ты стремишься, ты бессмысленно потратишь время. Со следующего учебного года я предполагал что-то типа хорошей частной школы со свободной программой обучения, где ты сама смогла бы формировать программу. Преподавателей мы найдем тебе самых лучших, университетских профессоров по каким угодно предметам...
— Папа! — Фуоко вскочила на ноги. — Какая частная школа? Ты о чем? Я же говорила тебе — паладары отобрали меня в их программу! Лично Риса... Карина Мураций подтвердила! Я к ним поеду вместе с Киром!
— К паладарам...
Отец медленно прошелся по кабинету, вернулся к своему столу и взял с него узкий белый конверт.
— Я не знал, стоит ли тебе вообще показывать... и не знаю до сих пор. Однако, Фучи, я всегда был честен с тобой раньше и не хочу лгать сейчас. Письмо доставили сегодня с курьерской почтой. Оно адресовано тебе, и ты должна хотя бы прочитать его. Возьми.
Фуоко выхватила конверт из его руки. Помимо адреса получателя на нем не замечалось никаких других знаков, кроме раскрытой книги с растущим из нее цветком. Она нетерпеливо выдернула сложенный вчетверо лист бумаги.
"Дэйя Фуоко Деллавита", — значилось там скучным казенным шрифтом. — "Уведомляем вас, что отборочная комиссия международного университета "Дайгака" рассмотрела ваши результаты, показанные на этапе калибровочных тестов, и готова зачесть их в качестве вступительных экзаменов в подготовительный колледж университета "Дайгака". Ваш номер абитуриента: 0000002. Просьба указывать его при общении со всеми службами Университета. Обучение в колледже осуществляется на территории государства Хёнкон (Могерат) по типу закрытого интерната с постоянным проживанием учеников. В случае успешного прохождения финальных экзаменов колледжа после двух лет обучения вы получите преимущественное право поступления в университет "Дайгака" на выбранную вами специальность.
Настоятельная просьба перезвонить по телефону, указанному в конце данного письма, для окончательного подтверждения или отказа от участия в программе в течение трех декад с момента получения уведомления. Звонок должны совершить лично вы, ничей другой голос принят не будет. Отсутствие звонка интерпретируется как отказ от участия. В случае подтверждения вы получите письменные инструкции по дальнейшим действиям.
Ректор международного университета "Дайгака" Карина Мураций, паладар".
Ниже бежала приписка быстрым рукописным почерком:
"Фучи, вообще-то письмо всего лишь необходимая формальность, дань процедуре, но ты все же перезвони. Дэй Хавьер, прежде чем вы решите принять окончательное решение, вспомните наш разговор. Все мои заверения остаются в силе".
— Папа! — прилив счастья, накативший на Фуоко, заставил ее привстать на цыпочки и зажмуриться от избытка чувств. — Папочка! Они подтвердили! Риса не соврала! Папочка, я тебя люблю!
Она распахнула глаза — и жесткий прищур отцовского взгляда заставил ее задохнуться, словно от пощечины.
Она понимала, что означает такой взгляд.
НЕТ.
Нет — навсегда и ни за что. Раньше небо обрушится на землю, чем отец изменит свое решение.
ПОЧЕМУ!!?
— Папа... — прошептала она.
— Ты не едешь, Фучи. Мне жаль разочаровывать тебя, но решение окончательное. Ты не имеешь дело с паладарами, по крайней мере, пока не станешь совершеннолетней и не начнешь распоряжаться своей жизнью самостоятельно.
— Почему? — губы с трудом шевелились.
— Потому что, Фучи, я не намерен отдавать свою любимую дочь на растерзание инопланетным чудовищам.
— Чудовищам? Каким чудовищам, папа?
— Паладарам. Послушай, Фучи, девочка моя, мы знаем о них лишь то, что ничего не знаем. Они прилетели неизвестно откуда...
— Каких чудовищах, папа? Риса, Риса Серенова — чудовище?! Я с ней две декады провела в одном классе! Она спасла нас всех на Косом пляже! Она погибла там, нас защищая! Папа, проснись! Нет никаких чудовищ!
— На Косом пляже она защищала вас от взрыва, который сама же и устроила. И не стоило это ей ничего, кроме сгоревшей куклы, заменяемой куклы. Просто политический ход...
— Папа! — взвизгнула Фуоко, в ее глазах потемнело от наплыва чувств. — Ты дурак, папа! Ты параноик! Какие чудовища? Где ты их нашел, кроме своего воображения? Риса... Карина... она единственная, кто знал, что я эйлахо! И никому не сказала! Да, я эйлахо, эйлахо, эйлахо! Я тоже чудовище, такое же, как она! Смотри!
Она выбросила пред собой сложенные лодочкой ладони, и внезапно яркая вспышка между ними заставила отпрянуть даже ее саму.
— Теперь ты доволен? — зло спросила она, тяжело дыша. Сердце колотилось в груди и в ушах. — Доволен? Да, я эйлахо, чудовище, и место мне среди чудовищ! Среди паладаров! Доволен?
— Да, Фучи, ты эйлахо, — кивнул отец, — как ни прискорбно. Но ты не должна беспокоиться ни о чем. О твоей тайне не знает никто, кроме меня и самых доверенных людей. Я сумею защитить тебя от чего угодно. Даже если ты чудовище, Фучи, ты все равно моя дочь.
— Ты... знал? — прошептала Фуоко. — Ты знал с самого начала?
— Мне не известно ничего о "начале". Но я знаю все, что происходит в моем доме. Фучи, твои скрытые... особенности не делают тебя отверженной. Я понимаю, почему ты боялась довериться даже мне, но поверь, я сумею сохранить твою тайну в неприкосновенности. Мы не скажем даже маме, хорошо?
— Но при чем здесь Университет?!
— Фучи, паладары явились сюда, чтобы разобраться с происходящим. Они утверждают, что в нашем аномальном пространстве не работают их обычные приборы, что у них проблемы со сбором образцов, связанных с кольчонами. А твои способности, вне всякого сомнения, с кольчонами связаны. Фучи, ты у меня умница. Да, ты хороший кандидат в Университет, но ты — всего лишь одна из многих тысяч девочек, ничуть не менее умных. Ты гордишься своим умом — так попытайся же понять, что нужна им не как ученица, а как подопытное животное!
— Ты чушь по...
— Тема закрыта, Фучи, — оборвал ее отец. — Я еще раз прошу у тебя прощения за то, что так безжалостно разрушаю твои мечты. Я даже не прошу понять, ты еще слишком юна, у тебя нет печального жизненного опыта, способного дать нужную осторожность. Но поверь, Университет паладаров — всего лишь романтическая мечта, так привлекательная в твоем возрасте. Когда повзрослеешь, поймешь. Возможно, ты так и не простишь меня за деспотизм, но ради тебя я готов пойти даже на такую жертву.
— Но я...
— Фучи, паладары не набирают отряд для полета в космос или войны с Красной Звездой. Они всего лишь открывают университет для обучения людей. Они передадут нам свои знания, и ты получишь их от самых лучших учителей, которые только найдутся в Кайтаре. Разница единственная: ты окажешься от них подальше.
— Но Риса хорошая! Она не чудовище!
— Фучи, она не "Риса", вовсе не та девочка, какой выглядела у вас в школе. Она — Карина Мураций. Чужая, инопланетянка, которая как минимум не моложе меня. Я знаю, с высоты своих прекрасных четырнадцати лет ты смотришь на меня как на старика — так пойми, что она такая же старуха! Опытная старуха, которой не составит труда заморочить голову юной девушке.
Он подошел к Фуоко и ласково положил руки ей на плечи.
— Фучи, девочка моя...
Резким ударом Фуоко отбросила его руки, отступила назад и яростно вскинула голову.
— Тогда я уйду из дома, папа. Понял? Уйду к паладарам. Знаешь, почему? Потому что Риса, или Карина, называй ее как хочешь, в моих способностях не видит ничего постыдного, ничего неестественного. А ты считаешь их тайным пороком! Позором, который нужно скрыть от людей! Ты называешь паладаров чудовищами? Ты сам чудовище, не способное увидеть человека в родной дочери! Я ухожу!
Она резко повернулась к двери.
— Нет, Фучи, — сказал ей в спину отец. — Прости, но я все-таки твой папа. И я знал, чем может закончиться наш разговор. С сегодняшнего дня ты находишься под домашним арестом, тебе запрещено покидать территорию поместья и пользоваться внешней телефонной связью. Охрана уже уведомлена. Финальные годовые тесты ты сдашь здесь же, дома, я уведомлю школу и все организую. Потом, когда ты немного успокоишься и сможешь снова рассуждать здраво, мы еще раз все обсудим. И, Фучи...
Фуоко напряглась. Какую еще пакость он ей приготовил?
— Прости еще раз, но какое-то время тебе придется побыть под постоянным наблюдением гувернанток, днем и ночью. Я не хочу, чтобы ты совершила нечто, о чем потом пожалеешь. Фучи...
Отец подошел к ней сзади и положил руки ей на плечи. На сей раз она не стала их стряхивать, хотя и напряглась в брезгливом отвращении.
— Фучи, Массим уже вполне самостоятельный молодой человек и в опеке не нуждается. Лойза уходит в чужую семью. Ты единственное сокровище, которое у меня осталось. Тебе осталось чуть больше двух лет до совершеннолетия — так потерпи уж меня еще немного, ладно? Потерпи старого скучного старика, который готов на все ради счастья любимой дочери.
— Счастье любимой дочери, — сквозь зубы проговорила Фуоко, — в том, чтобы самой выбирать судьбу. И именно его ты меня лишаешь... отец. Могу я идти?
— Ты поймешь меня. Позже, когда заведешь своих собственных детей. А сейчас — да, иди, конечно. И прости еще раз.
Он убрал руки, и Фуоко, словно палки переставляя негнущиеся ноги, прошла через кабинет и приемную, вышла в коридор и уперлась лбом и ладонями в прохладные тисненые деревянные панели.
И только сейчас позволила себе разрыдаться.
Тот же день. Хёнкон
Трое мужчин, собравшихся на крыше давно заброшенного жилого дома на вершине Подды, предпочли бы общаться в другом месте и совсем другими средствами. Виртуальное пространство не требовало использования громоздких дронов, имитирующих человеческие тела, и гарантировало полную безопасность и секретность общения. Однако четвертый участник совещания войти в виртуальность не мог, и троим приходилось подстраиваться под него.
