— А что будет потом? — спросил некромант.
Он знал, что Мйар услышит, даже сквозь ветер и если говорить тихо.
Мйар обернулся. На его лице была улыбка — то ли грустная, то ли саркастичная.
— Экий ты смелый, — произнес он. Перевел взгляд куда-то за спину Камориль. — О, а вот и ребята. И года не прошло.
По ступенькам между скал спускались Эль-Марко с Николой. А за ними, переговариваясь и смеясь, шли Ари, Тиха и Рин.
Никола соскочила с последней ступеньки, и, подбежав по песку к навесу, проговорила быстро:
— Простите-простите, я не смогла от них отделаться!
— Все в порядке, — ответил Мйар. — Мне они не помешают.
— Ой, — сказала Никс, заметив внешние его перемены. — А это что это с вами?
— Со мной все как надо, — улыбнулся Мйар.
Тем временем до беседки добрался Эль-Марко и трое парнишек, у которых с собой были пакеты с чем-то звенящим. Наверняка, пива с собой притащили.
— Всем привет, — воскликнул Ари, ставя свой пакет на бетонную ступеньку. — Как здорово, что все мы здесь...
— Это у тебя пиво там? — спросил Камориль. — Здравствуй-здравствуй. Что за пиво?
— Темное! Будете? — Ари протянул некроманту непрозрачную черную бутылку.
— Благодарю, но вынужден отказаться.
— Ну, как хотите, — Ари обернулся назад: — Эй, парни, чего жметесь? Под навес давайте, а то намокнете же!
Тихомир с Рином и правда что-то не спешили прятаться от дождя, прохаживаясь по берегу невдалеке.
— Мйар, ты как? — спросил Эль-Марко.
Вместо ответа Мйар протянул ему руку. Кападастер коротко коснулся его запястья и отпустил.
Тихомир с Рином все-таки добрались до навеса и поздоровались с собравшимися.
Камориль заметил, что молодые люди даже не пытаются, как это раньше бывало, приветствовать никого "по-мужски". Из-за событий тридцатилетней давности маги стали опасаться лишних прикосновений, и сначала по этой странной брезгливости можно было отличить колдующего от нормального человека. А теперь отказ от рукопожатий так распространился, что это кажется вполне... нормальным? Как же они теперь здороваются и прощаются? Очевидно, просто словами.
Рин, Тихомир и Ари устроились под навесом, усевшись на стол и поставив ноги на лавочку перед ним. Призывать их к порядку никто не стал.
Ари поднял повыше откупоренную бутылку пива.
— Ну, за удачное завершение невыполнимого предприятия!
— А что вы завершили? — спросил Камориль, все так же поглядывая на Мйара одним глазом.
— У нас на следующей неделе вроде как выпускной, — сообщил Ари, — у нас с Рином. И аттестация.
— В некоем учебном заведении или в гильдии? — уточнил некромант.
— В гильдии, конечно же, — ответил Ари. — Вот только Рину оттуда свалить не светит.
— Чего так? — спросил Камориль, переводя взгляд на беловолосого юношу.
— Работать останусь, — ответил Рин. — Отрабатывать.
Камориль еще раз подивился про себя отличию этого Рина и того, что блистал на сцене. Учитывая количество ненормальных на квадратный метр, вполне можно предположить, что у парнишки какое-нибудь там раздвоение личности.
Тем временем Никс вышла из-под навеса на мокрый песок босиком. Камориль не мог различить с такого расстояния, что именно с ней происходит, но ему почему-то казалось, что редкие капли дождя, попадая ей на кожу, волосы или одежду, тут же испаряются. Впрочем, с ней такое вполне может быть.
Мйар оттолкнулся от столба, который все это время подпирал, тоже вышел под дождь и направился к Никс. Они остановились, не доходя до моря нескольких шагов, и Мйар положил ладонь Николе на плечо.
Камориль смотрел на них издалека, слушая параллельно беззаботную болтовню юных балбесов из "Негорюй".
Эль-Марко присел рядом с некромантом.
— Ну что, выспался? — спросил у него Камориль.
— Да, вполне. А ты?
— Снилось всякое.
— Это все правда? — осведомился Эль-Марко, имея в виду то, что некромант рассказал ему по телефону с утра.
— Вестимо.
— И что он будет делать дальше?
Камориль не сразу ответил, потому как нужно было переждать, пока отгремит раскат грома вдалеке. Потом уже произнес:
— Мйар говорит, что пойдет к Сердцу Мира, оно же — гора Антарг.
— Помню, что-то такое читал...
— И там он схлестнется в последней битве с Варамирой.
— Вот как. Прям схлестнется?
Камориль неопределенно повел плечом.
— Не знаю. Это у меня в голове он "схлестывается". А как там оно на самом деле будет... Да, я склонен ему верить, но пока что я не видел никаких подтверждений его слов о том, что он возвращает себе былую силу и мощь. Должны же мы что-то чувствовать, а?
— Не обязательно. Он же не колдует, — возразил Эль-Марко.
— А у нас тут еще и вино есть, — Ари спрыгнул со своего насеста и подошел к Камориль и Эль-Марко, гордо неся в руках откупоренную бутыль. — Может, вы к нам все-таки присоединитесь? Расскажете какую-нибудь байку. Я уверен, у вас есть, и не одна!
— А Тихомиру разве будет интересно? — спросил Камориль.
Ари замер, а потом, расслабившись, выдохнул:
— Все в порядке, если б что-то было плохо, он бы с нами не тусил.
Камориль глянул из-за плеча на высокого тощего юношу с относительно короткими волосами, выкрашенными в холодный зеленый. Густая рваная челка падала ему на глаза, мешая разглядеть их цвет. Из-за зеленых прядей, когда он откидывал голову назад, чтобы волосы с глаз убрать, показывались уши, исколотые блестящими серебристыми кольцами. Он что-то негромко рассказывал Рину и посмеивался, то сдержанно, в кулак, а то и открыто, так, что аж жмурился и бил себя ладонью по лбу.
Камориль нравились юные мальчики. Они казались ему чистыми и... перспективными. У них наверняка было будущее, и они, кроме прочего, это будущее заслуживали. А этот был еще и обыкновенным человеком.
И Камориль подумал, что, наверное, быть нормальным — все-таки лучше. Ибо все, что произошло с ним, с Мйаром и Эль-Марко — повязано на магии. Хотя, с другой стороны, не будь ее, не было бы Мйара, не было бы Николы, да и самого Камориль Тар-Йер не было бы.
А Эль-Марко тем временем соблазнился предложением Ари и ушел ближе к "Негорюй", так что Камориль остался смотреть на море и на силуэты Мйара с Никс в одиночку.
Дождь застучал по шиферному навесу вдвое громче. Серая пелена укрыла берег и море, будто плотный темный туман. Под навес забежали вымокшие Мйар с Николой.
От Никс шел пар — она, похоже, тут же начала сушиться. Предупредила строго:
— Никто меня не трогайте сейчас. Обожжетесь.
Мйар, судя по всему, не так уж и вымок. Не успел как будто бы. Он улыбался краешком рта, и, принимая в руки пластмассовый стаканчик с алкоголем, то и дело оглядывался на море. Зачем-то.
Эль-Марко снял свой пиджак и протянул Рину, вздернув брови, когда тот первым делом отказался.
— Тебе же крайне холодно, я знаю, — произнес целитель. — Ты же поэтому сюда переехал. Почему, кстати, дальше на юг не поедешь?
— Мы его никуда не отпустим, — решительно заявил Ари, — у нас только продвижения наметились! В такой момент голосами разбрасываться — слишком рискованно!
Потом они еще что-то говорили про музыку, альбомы, альтерацию и компрессию — Камориль не слушал. Он вертел в пальцах сигаретку, но закуривать не спешил. Смотрел на то, как на фоне дождя движутся людские силуэты, как сверху ручейками бежит вода, стекая по желобам шифера, как клубится над песком смешанная с водяной взвесью пыль.
А потом он понял, что теперь Мйар смотрит на него. Взгляд ярких зеленых глаз был прямым, тяжелым, неподвижным.
Камориль сломал сигарету в пальцах.
Потом он вслушался в беседу и понял, что говорят о предстоящем путешествии к Сердцу Мира. Неужели Мйар не стал об этом молчать? Неужели ему все равно, и это все — не секрет?
— А как же Ромка? — спрашивала Никола. — С ним все будет в порядке?
— У него есть все шансы выйти из этой передряги самым целым во всех смыслах этого слова, — кивнул Мйар. — Я обещаю тебе, Никола Рэбел, что сделаю все, что в моих силах, чтобы вы еще раз встретились.
— Встретились?.. — повторила за ним Никс.
— Большего я не могу тебе обещать, — Мйар покачал головой.
— А у нас есть такая песня — про Сердце Мира! — воскликнул Ари. — А оно, правда, есть? А можно нам с вами туда пойти?
— Я пойду один, — сказал Мйар. — Это достаточно... своеобразное место, и путь туда тоже... не слишком похож на обыкновенную горную тропку.
— Так ведь тем интересней! — Ари не унимался.
— Ты когда-нибудь сам найдешь дорогу туда, если будешь искать, — сказал ему Мйар. — Но я надеюсь, что тебе не придется этого делать. Вообще, вот что я хотел сказать перед тем, как отправиться в путь...
Все насторожились. Камориль тоже встал и подошел к Мйару, остановившись у того за спиной. Вслушался, ловя каждое слово.
— Есть вероятность, что я не справлюсь. Исконное зло останется не просто живым, но полным сил.
— Погодите чуть-чуть, вы сказали, "исконное зло"? — перебил Тихомир. — А... я прошу прощения, но... не слишком ли это?..
Мйар улыбнулся и вздохнул.
— Понимаю, — произнес он. — Осознаю вполне, как это звучит. И тем не менее. Варамира — судьбоед, а судьбоед — это природное воплощение хаоса как такового. Она, вероятно, сама не осознает, кем и чем является. Она просто живет. И очень, знаешь ли, любит жить. У меня с ней, скорее, личные счеты, вы же должны знать, с кем имеете дело вообще. Если я не справлюсь, — держитесь вместе. Мы с вами были знакомы, а потому, — если я проиграю, — она может добраться до вас, потому что захочет устранить все мои связи с миром. И ей это не поможет, конечно же, но она все равно будет пробовать, а значит, вам угрожает опасность.
— Мйар, — Камориль решил вмешаться. — Ты мог бы не говорить фразами из кинофильмов?
— Почему нет? — ответил тот, криво улыбаясь. — Сейчас как раз подходящий момент.
— Так и... как бороться с этим судьбоедом? — спросила Никс.
— Никак, — ответил Мйар. — Для этого существуют судьбоплеты. Это их основная задача. Вам же, если вы ее увидите, стоит бежать так быстро, как только хватит сил.
— То есть мы, по сути, будем перед ней беззащитны? — уточнил Тихомир.
Мйар помолчал. Потом ответил, кивнув:
— Да. Единственное, что может помочь — удача. Только удача поможет бороться с судьбой. Именно поэтому я и говорю вам: запомните друг друга и держитесь вместе. И берегите Никс — у нее, скажу я вам, удачливости на троих.
— Да ну, не может быть! — воскликнула Никола. — Что-то я за собой такого не замечала!
— Такие дела, — сказал Мйар, допивая вино.
Поставил стаканчик на стол и поднял руку прощаясь.
— Только не смей линять! — рявкнул Камориль.
Молния ударила где-то совсем близко, осветив всех на мгновение контрастным белым. Гром последовал в ту же секунду, а потому заглушил слова Камориль.
Когда гром отзвенел, Мйар все еще был там. Не вылинял. Не делся никуда. Камориль глубоко вздохнул. Ему показалось, что Мйар вот-вот пропадет, как тогда он перенесся сразу от входа в бар к самому морю. А Камориль явно выпил недостаточно, чтобы отпустить его к Сердцу Мира в одиночку.
— Хорошо, — ответил Мйар.
Подошел к краю навеса, за которым вода теперь лилась сплошной серой стеной. Обернулся:
— Увидимся.
И шагнул в дождь. Камориль, переглянувшись напоследок с Эль-Марко, вдохнул поглубже, как будто нырять собирался, и последовал за Мйаром в дождь.
Вода оказалась теплой — на удивление. Камориль почти уже даже привык к тому, что тяжелые капли постоянно льются ему за шиворот.
Стараясь не отставать от широко шагающего Мйара, он стянул с себя промокшую насквозь рубашку и обернул ее вокруг пояса, связав вместе рукава.
— Куда мы идем? — спросил он, пытаясь говорить громче.
— К тем камням, — ответил Мйар, чуть сбавляя шаг.
Камориль смог поравняться с ним.
— Там начинается путь к Сердцу Мира? — спросил некромант.
— Нет.
Камориль остановился, недоумевая. Опомнился и снова принялся догонять, спросил в спину:
— А где же он начинается?
— Путь к Сердцу Мира можно отыскать там, где реальность соприкасается с мороком, — ответил Мйар. — Таких мест, на самом деле, куда больше, чем можно было бы предположить. Они не такая уж редкость... Но ближайшая точка перехода находится достаточно далеко.
— И мы туда пешком, получается, идем? Почему ты не сказал мне, чтобы я собрал с собой Кристину...
— Дай мне руку, — сказал Мйар, обернувшись.
Камориль послушно вложил ладонь в Мйаровы пальцы, лишь чуть замешкавшись.
Что-то странное произошло. То ли — показалось. Как будто бы камни, к которым они шли, стали ближе... Камориль оглянулся назад и не увидел за пеленой дождя ни утеса с рукотворной лесенкой, ни шиферного навеса.
— Даже если они за нами пойдут, то не найдут следов, — сказал Мйар.
Камориль решил, что пора бы уже бросить попытки понять, о чем говорит Мйар. Он сосредоточился на том тепле, что исходит от ладони, сжимающей его собственную. Он понял, что неотвратимо мерзнет, несмотря на то, что вода с неба льется совсем не ледяная, а идут они быстро, и что это тепло — мягкое, обволакивающее, нежное, — единственное, из-за чего он все еще не дрожит, стуча зубами.
Ныть же по этому поводу было как-то не с руки, пускай и хотелось.
Они почти уже добрались до огромных камней в основании мыса, темных от морской воды и дождя. Волны бились в эти раздробленные обломки скал, заполняя трещины пеной и водорослями. Море не могло добраться до самых больших булыжников на берегу, из-за чего, казалось, еще больше злилось, но дождь сделал это за него, превращая кварц на сколах из матового в полупрозрачный, как будто бы его залакировали. Песок давно уже стал твердым и темным, покрывшись рябью от множества мелких ран, нанесенных тяжелыми каплями.
Где-то на горизонте сверкнули молнии.
Ливень не унимался.
Мйар остановился у большого пологого валуна, обернулся к Камориль и, не отпуская его руки, притянул некроманта к себе и обнял.
— Эй, ты чего?.. — Камориль даже выдохнул — до того объятия были крепки. — Ты меня сейчас заду... Ну что же ты делаешь?
Мйар немного ослабил хватку, позволив Камориль отстраниться и заглянуть себе в глаза.
По лицу, волосам и плечам некроманта стекала вода. После недолгой борьбы с собой, он выпалил:
— Ну что же это такое, а?! Каждый раз, когда ты меня обнимешь — по-дружески или по-братски, — я же не сжимаю своих рук в ответ, Мйар, — Камориль смотрел ему в глаза, ожидая, что он что-либо ответит. Но тот молчал. Некромант, решившись, продолжил так же эмоционально: — Боюсь, что это окажется слишком! А помнишь, помнишь, когда ты щекой потной ко мне прислонился, — ты хоть понимаешь, что я ощущал при этом? Ты же знаешь, когда люди такие? Горячие и влажные... и то — не всегда, а только если все хорошо. И ты меня сейчас касаешься таким — вот как сейчас, в этой своей дурацкой майке... Ну пощади же ты меня! У меня из головы и тела тут же напрочь вылетают мысли о ком-то другом, который мог быть вот буквально на днях, и я трепещу от этого твоего прикосновения, и таю, как молочный пломбир, от одного воспоминания об этом прикосновении!
