поле. Об этой битве потомки сложили стихи:
В Боване армии сошлись, и Чжугэ Лян к огню прибегнул.
Как будто бы беседу вел, так он легко войсками правил.
То первый подвиг был его с тех пор, как хижину он бросил,
Но Цао Цао трепетать своим искусством он заставил.
Сяхоу Дунь собрал остатки своего разбитого войска и ушел в Сюйчан.
Собрал свое войско и Чжугэ Лян. Гуань Юй и Чжан Фэй в восхищении говорили
друг другу:
— Да! Чжугэ Лян — настоящий герой!
Проехав несколько ли, братья увидели небольшую коляску, охраняемую отрядом
воинов под командой Ми Чжу и Ми Фана. В коляске сидел Чжугэ Лян. Гуань Юй и
Чжан Фэй соскочили с коней и пали ниц перед мудрецом. Вскоре прибыли Лю Бэй,
Чжао Юнь, Лю Фын, Гуань Пин и другие.
Захваченные у врага обозные повозки были разделены между воинами и
военачальниками в качестве награды за труды. Войско возвратилось в Синье.
Население города стояло по сторонам пыльной дороги и кланялось победителям:
— Жизнью своей мы обязаны тому, что господин наш сумел отыскать такого
мудреца!
По возвращении Чжугэ Лян сказал Лю Бэю:
— То, что разбит Сяхоу Дунь, еще ничего не значит! Теперь ждите самого Цао
Цао с большим войском!
— Что же нам делать? — спросил Лю Бэй.
— У меня есть план, как отразить нападение Цао Цао! — успокоил его Чжугэ
Лян.
Вот уж поистине:
Врага сокрушив, не слезай с коня боевого.
Окончив войну, готовься к сражениям снова.
Если вы не знаете, каков был план, предложенный Чжугэ Ляном, прочтите
следующую главу.
ГЛАВА СОРОКОВАЯ
в которой будет рассказано о том, как госпожа Цай решила отдать Цзинчжоу
Цао Цао,
и о том, как Чжугэ Лян сжег Синье
Лю Бэй попросил Чжугэ Ляна поделиться с ним своими мыслями о том, как
отразить врага.
— Синье — городок маленький, и удерживать его продолжительное время
невозможно, — сказал Чжугэ Лян. — Недавно мне стало известно, что Лю Бяо
тяжело занемог. Воспользуйтесь этим, обоснуйтесь в Цзинчжоу, и тогда мы
сможем отразить нападение Цао Цао.
— Ваш совет вполне разумен, — согласился Лю Бэй. — Но могу ли я
замышлять что-либо против Лю Бяо? Ведь он оказывал мне большие милости...
— Помните, — прервал его Чжугэ Лян, — если вы не возьмете Цзинчжоу
теперь, сожалеть потом будет поздно!
— Я лучше умру, чем совершу такое несправедливое дело!
— И все же план этот надо обсудить еще раз! — заключил Чжугэ Лян.
В это время в Сюйчане произошло вот что. Потерпевший поражение Сяхоу Дунь
велел связать себя веревками и, представ в таком виде перед Цао Цао, молил о
смерти. Но Цао Цао простил его.
— Я пал жертвой коварства Чжугэ Ляна! — причитал Сяхоу Дунь. — Он огнем
уничтожил моих воинов!
— Вы с юных лет командуете войсками, пора бы знать, что, проходя через
теснины, надо принимать меры против огня, — упрекнул его Цао Цао.
— Ли Дянь и Юй Цзинь предупреждали меня, но я ничего не хотел слушать!
Теперь раскаиваться поздно... — сказал Сяхоу Дунь.
Цао Цао велел наградить Ли Дяня и Юй Цзиня.
— Лю Бэя надо уничтожить немедленно, — негодовал Сяхоу Дунь. — Если он
будет так бесчинствовать, это станет для нас внутренней язвой!
— Я согласен, — подтвердил Цао Цао. — Лю Бэй и Сунь Цюань тревожат меня
больше всего. На остальных не стоит обращать внимание. У нас теперь есть
предлог, чтобы усмирить Цзяннань!
Был отдан приказ поднять в поход пятьсот тысяч воинов. Их разделили на пять
армий. Во главе первой армии Цао Цао поставил своих братьев Цао Жэня и Цао
Хуна, во главе второй — Чжан Ляо и Чжан Го, во главе третьей — Сяхоу Юаня
и Сяхоу Дуня, во главе четвертой — Ли Дяня и Юй Цзиня. Сам Цао Цао
возглавил пятую армию. Храбрейшему военачальнику Сюй Чу он выделил особый
отряд в три тысячи человек, предназначенный для внезапных нападений и
прорыва рядов противника.
Для выступления в поход избран был день под циклическими знаками "бин-у"
седьмого месяца тринадцатого года периода Цзянь-ань [208 г.], когда
начиналась осень.
Главный придворный советник Кун Юн, недовольный планом Цао Цао, решительно
возражал ему:
— Лю Бэй и Лю Бяо — потомки Ханьского императорского дома, и идти на них
войной столь необдуманно нельзя. Сунь Цюань засел тигром в своих землях, его
прикрывает великая река Янцзы. Справиться с ним тоже нелегко! Но если вы,
господин чэн-сян, подымете войско на такое несправедливое дело, боюсь, как
бы вы не лишились доверия народа Поднебесной!
— Лю Бэй, Лю Бяо и Сунь Цюань — ослушники! — вспылил Цао Цао. — Они ли
не заслуживают кары?
Цао Цао приказал удалить Кун Юна и впредь казнить всех, кто осмелится
перечить. Кун Юн вышел из дворца и, обратившись лицом к небу, вздохнул:
— Видано ли, чтобы бесчеловечность могла взять верх над гуманностью?
Эти слова Кун Юна услышал находившийся поблизости друг придворного летописца
Ци Люя и поторопился сообщить ему об этом. Ци Люй ненавидел Кун Юна, который
всегда презирал и оскорблял его, и поэтому поспешил с доносом к Цао Цао. При
этом он еще добавил и от себя:
— Господин чэн-сян, Кун Юн всегда непочтительно о вас отзывался! Он дружил
с Ни Хэном, и тот восхвалял его, называя Конфуцием! "Конфуций жив!" —
говорил он. А Кун Юн восхищался Ни Хэном и твердил: "Янь Хуэй родился
снова!" Знайте, господин чэн-сян, если Ни Хэн вас позорил, так на это его
толкал Кун Юн!
Цао Цао разгневался и велел тин-вэю посадить Кун Юна в темницу.
У Кун Юна было два сына. Ничего не подозревая, юноши спокойно сидели дома и
играли в шахматы, когда вбежал запыхавшийся слуга:
— Вашего батюшку схватил тин-вэй! Его казнят! Спасайтесь поскорее!..
— Что ж! — воскликнули юноши. — Если рушится гнездо, разве яйца остаются
целыми?
Вскоре явился тин-вэй. Все, кто принадлежал к семье Кун Юна, были схвачены и
казнены на базарной площади. Среди казненных были и оба сына Кун Юна. Труп
их отца тут же на площади выставили напоказ.
Начальник города Чжи Си с рыданиями пал ниц перед трупом Кун Юна. За это Цао
Цао хотел казнить и его. Однако этому воспротивился советник Сюнь Юй.
— Мне часто приходилось слышать, — сказал он, — как Чжи Си предупреждал
Кун Юна, что его твердость и прямота переходят всякую меру и что это
приведет его к беде. И вот сейчас Чжи Си пришел оплакивать Кун Юна. Пощадите
Чжи Си, это человек на редкость справедливый!
Цао Цао отказался от своего намерения; Чжи Си похоронил Кун Юна и его
сыновей.
Потомки сложили стихи, восхваляющие Кун Юна:
В Бэйхае родился отважный Кун Юн,
Он духом до самых небес возвышался.
Всегда в его доме струилось вино,
И гости шумели, и смех раздавался.
В своих сочиненьях учил он людей,
И каждый упрек его гунам был горек.
Чиновники хвалят за верность его
И за прямоту прославляет историк.
После казни Кун Юна армии Цао Цао получили приказ выступить в поход. Сюнь Юй
остался охранять Сюйчан.
Тем временем болезнь цзинчжоуского правителя Лю Бяо усилилась. Он послал
гонца за Лю Бэем, решив объявить его своим наследником. Лю Бэй в
сопровождении братьев явился в Цзинчжоу.
— Болезнь моя вступила в нижнюю половину сердца, — сказал Лю Бяо, когда
Лю Бэй предстал перед ним. — Так или иначе, мне скоро умирать. Все, чем я
владею, я хочу оставить вам, так как мой сын не способен продолжать
отцовское дело. Брат мой, прошу вас, после моей смерти возьмите на себя
управление округом Цзинчжоу!
— У меня нет никаких иных желаний, кроме желания помогать моему
племяннику, — со слезами молвил Лю Бэй.
Тут пришла весть, что сам Цао Цао с огромным войском идет на Цзинчжоу. Лю
Бэй под предлогом неотложных дел поспешил откланяться и уехал в Синье. Лю
Бяо остался в сильной тревоге.
Посоветовавшись с близкими, он написал завещание, умоляя Лю Бэя помогать его
старшему сыну Лю Ци в делах управления округом Цзинчжоу. Госпожа Цай была
крайне недовольна таким решением мужа. Она заперла все двери в доме и велела
Цай Мао и Чжан Юню закрыть ворота и никого не впускать.
Лю Ци, находившийся в Цзянся, получив известие о тяжелой болезни отца,
прибыл в Цзинчжоу. У ворот его остановил Цай Мао.
— Ваш батюшка повелел вам охранять Цзянся! Это важное назначение, а вы
самовольно покинули пост! Что будет, если на ваш город нападет Сунь Цюань из
Восточного У? Не ходите к батюшке! Он разгневается, когда узнает, что вы
здесь, и болезнь его обострится. Вы нарушили правила сыновнего послушания!
Возвращайтесь поскорее обратно!
Лю Ци постоял за воротами, поплакал, потом сел на коня и уехал к себе в
Цзянся.
Состояние здоровья Лю Бяо ухудшилось. Он с нетерпением ждал сына, но того
все не было. И настал день, когда Лю Бяо несколько раз громко простонал и
скончался.
Потомки сложили стихи, в которых оплакивают Лю Бяо:
На севере от Хуанхэ лежали владенья Юаней,
А край, где Лю Бяо царил, тянулся от Ханя на юг.
Соседями были они, и каждый, кто знал их, промолвит:
Печально подумать о том, что все это рухнуло вдруг!
Посоветовавшись с Цай Мао и Чжан Юнем, госпожа Цай написала подложное
завещание, согласно которому правителем округа Цзинчжоу назначался второй
сын Лю Бяо — Лю Цзун, и лишь после этого принялась оплакивать мужа и
объявила о его смерти.
Лю Цзуну шел четырнадцатый год. Он был умен. Созвав чиновников, Лю Цзун
сказал:
— Батюшка мой покинул бренный мир. Старший брат находится в Цзянся, а
дядюшка — в Синье. Как мне оправдаться перед ними в том, что меня назначили
правителем, если они задумают поднять войска и наказать меня?
Присутствующие молчали. Один лишь му-гуань Ли Гуй осмелился произнести:
— Правильно вы говорите! Не откладывая, сообщите своему старшему брату в
Цзянся о смерти батюшки и передайте ему дела правления, а Лю Бэй пусть ему
помогает. Это лучший выход, тогда мы устоим против Цао Цао на севере и
отразим Сунь Цюаня на юге.
— Кто ты такой, что осмеливаешься оспаривать завещание нашего господина?
— разъярился Цай Мао.
— Ты со своими сообщниками подделал завещание! — вскричал Ли Гуй. — Это
вы отстранили старшего и поставили наследником младшего! Теперь ни для кого
не секрет, что все девять областей Цзинчжоу и Сянъяна попали в руки рода
Цай! Дух нашего господина покарает вас!
— Эй, стража! Рубите голову этому наглецу! — кричал Цай Мао, не владея
собой.
Ли Гуя вывели. Он до последнего дыхания не переставал бранить заговорщиков.
Так Цай Мао поставил правителем Лю Цзуна. Цзинчжоуская армия оказалась в
руках родни госпожи Цай. На должность бе-цзя назначили чжи-чжуна Дэн И; Лю
Сяню было приказано охранять Цзинчжоу. Госпожа Цай и Лю Цзун перебрались на
временное жительство в Сянъян, чтобы уберечься от Лю Бэя и Лю Ци. Она
распорядилась похоронить Лю Бяо на Ханьянской равнине к востоку от Сянъяна,
но ни Лю Бэю, ни Лю Ци не сообщила об этом ни слова.
Лю Цзун прибыл в Сянъян. Не успел он еще отдохнуть с дороги, как сообщили,
что армия Цао Цао подходит к городу. Перепуганный Лю Цзун вызвал на совет
Цай Мао и Куай Юэ.
— Мы должны опасаться не только Цао Цао, — вмешался чиновник по делам
востока Фу Сунь, — но и Лю Ци и Лю Бэя! Мы им не сообщили о смерти
господина. Подыми они против нас войска, и Цзинчжоу и Сянъян окажутся в
опасности! Я знаю, какие меры надо принять, чтобы народ наш чувствовал себя
прочно, как гора Тайшань, а титул и положение нашего господина остались
неприкосновенными!
— Что же вы предлагаете? — спросил Лю Цзун.
— Отдайте Цзинчжоу и Сянъян Цао Цао, и он с уважением отнесется к вам!
— Что вы! Что вы! — вскричал Лю Цзун. — Я только что получил наследство
своего батюшки и еще не успел утвердить свое положение. Как же я посмею
отдать все чужим?
— Фу Сунь прав, — поддержал Куай Юэ. — Ведь вам известно, что покорность
и непокорность — понятия весьма растяжимые, а сила и слабость — понятия
весьма определенные. Цао Цао действует от имени императорского двора, и если
вы против него выступите, вас признают непокорным! Вы только-только вступили
во владение наследством, внешние враги наши еще не подавлены, внутри вот-вот
разгорится смута! Народ Цзинчжоу будет дрожать от страха при одном слухе о
приближении армии Цао Цао. Неужели вы думаете сопротивляться в такой
обстановке?
— Вы говорите разумно, — согласился Лю Цзун. — И я, может быть,
послушался бы вас, если бы не боялся стать посмешищем для всей Поднебесной.
— Фу Сунь и Куай Юэ желают вам добра. Почему вы не слушаетесь их советов?
— раздался смелый голос.
Это говорил Ван Цань, человек родом из Гаопина, что в Шаньяне. Маленький
ростом, худощавый и невзрачный на вид, он отличался прозорливостью и
глубоким умом. Еще в детстве он как-то явился к чжун-лану Цай Юну. Тот сидел
за столом в обществе знаменитых гостей. Когда ему доложили о приходе Ван
Цаня, Цай Юн поспешил ему навстречу. "Что заставляет вас с таким почтением
относиться к этому мальчику?" — спросили гости у Цай Юна. "О, из этого
мальчика вырастет человек необыкновенной учености! Мне даже и не сравниться
с ним!" — ответил гостям Цай Юн. Ван Цань обладал огромными знаниями и
недюжинной памятью. Стоило ему один раз взглянуть на какой-нибудь документ,
и он запоминал его. Однажды мимоходом он увидел, как играли в шахматы и
вдруг перевернулась доска. Ван Цань расставил по местам фигуры, не сделав ни
одной ошибки! Он в совершенстве владел искусством счета и писал удивительные
стихи. В семнадцать лет его назначили ши-ланом Желтых ворот, но он отказался
от должности и уехал в Цзинчжоу, подальше от смут. Лю Бяо принял его как
высокого гостя.
— Можете ли вы поставить себя в один ряд с Цао Цао? — спросил Ван Цань в
тот день Лю Цзуна.
— Я стою ниже...
— Тогда спешите выполнить советы Фу Суня и Куай Юэ. Помните, что
раскаиваться будет поздно, когда все свершится! У Цао Цао войско сильное, и
сам он хитер. Он взял в плен Люй Бу в Сяпи, разбил Юань Шао в Гуаньду,
изгнал Лю Бэя из Лунъю и разгромил У Хуаня в Байдэне! Нашими силами
противостоять такой мощи невозможно!
— Вы говорите правильно, — согласился Лю Цзун, — но прежде мне надо
посоветоваться с матушкой.
— Зачем тебе говорить со мной? — промолвила госпожа Цай, появляясь из-за
ширмы. — Достаточно, что три таких мужа, как Ван Цань, Фу Сунь и Куай Юэ
сходятся во мнении...
Лю Цзун, наконец, решился. Написав письмо о своей готовности изъявить
