— Сделано быстро!
Зов донесся снизу, и Лэтик кивнул.
— Взять кливер! Повернуть трос, мастер Симки! Натянуть шпринг!
* * *
Капитан Эрнисто Плизик из имперского деснейрского флота наблюдал, как чарисийский галеон остановился. Он продвинулся немного дальше с наветренной стороны под голым рангоутом, когда его марсели были подняты, а кливер опущен, и мышцы его живота напряглись. Он понял, что он отдаст еще немного троса, и когда он закончит, у него будет слабина, необходимая для шпринга, который он, несомненно, установил, чтобы контролировать свое направление точно так же, как шпринги на его собственных якорях контролировали "Сент-Эдалфо". И когда это случится...
— Бейте их, парни! — проревел он, тыча мечом, как указкой, в чарисийца, наполовину скрытого его собственным пороховым дымом. — Если хотите жить, ударьте эту суку!
* * *
— К батарее левого борта! — крикнул лейтенант Тимкин.
Ураган снарядов обрушился на его корабль, хотя только КЕВ "Лоял дифендер", следующий впереди "Сент-Эдалфо", смог развернуться, чтобы предоставить свои орудия для помощи "Сент-Эдалфо". "Сент-Лэнгхорн", за кормой "Сент-Эдалфо", тоже мог бы помочь ему, но он больше не имел такой возможности. "Андонтид" капитана Бардана подошел к нему с наветренной стороны, и Тимкин услышал гром артиллерии "Андонтид", когда другой галеон вступил в бой.
Тем не менее, вместе на бортах "Сент-Эдалфо" и "Лоял дифендер" было установлено сорок четыре орудия против двадцати пяти "Дестини"... или того, что было бы двадцать пять, если бы он не был так сильно ранен по дороге. На самом деле у них, вероятно, было не более восемнадцати или девятнадцати действующих стволов, и Тимкин вглядывался сквозь дым, ожидая, когда шпринг полностью подтянет корабль на место. Он не собирался тратить впустую этот первый залп, выстрелив за секунду до того, как убедиться, что все его орудия нацелены на цель, но двенадцатифунтовое ядро из батареи правого борта "Сент-Эдалфо" поразило молодого третьего лейтенанта "Дестини" чуть ниже середины груди и разорвало его тело надвое.
* * *
Эплин-Армак увидел, как Тимкина отбросило в сторону в брызгах крови и разорванной плоти. Почти в то же мгновение он понял, что Травис Сейлкирк, помощник Тимкина, командовавшего батареей левого борта, тоже упал — раненый или мертвый, он не мог сказать. Вплоть до его повышения до флаг-лейтенанта адмирала Йерли, это было место службы Эплин-Армака, когда корабль был готов к бою, и старые рефлексы взяли верх. Он не останавливался, чтобы подумать; он просто действовал, вскочив на трап левого борта. Его ноги скользили в свежей крови Тимкина, несмотря на песок, разбросанный по палубам для сцепления, и он схватился за грот-ванты для равновесия, чтобы не упасть.
— Чего вы ждете, ребята! — закричал он, затем подождал еще два удара сердца.
— Огонь!
* * *
"Сент-Эдалфо" вздрогнул, когда из его дымящихся орудийных стволов вырвался еще один залп, и с носа раздался более резкий и громкий звук, когда его орудие номер три взорвалось, несмотря на уменьшенный заряд. К счастью, труба ствола просто раскололась вдоль. Половина его экипажа была убита, для орудия были подняты готовые заряды, и в результате сопутствующей их детонации в пламени, вырвавшемся из разбитой пушки, орудие номер четыре взорвалось, ранив еще четырех человек, но могло быть и хуже. Действительно, в последний раз, когда разорвалось одно из орудий "Сент-Эдалфо", было еще хуже.
Но это не меняло того факта, что оно лопнуло, причем в самое неподходящее время, — с горечью подумал капитан Плизик. Вся передняя половина его батареи правого борта была повергнута в замешательство внезапным — и вполне понятным — ужасом, который всегда вызывала разорвавшаяся пушка.
— Пополнить команды передних орудий! — крикнул он. — Давайте свежих...!
Чарисийский галеон наконец выстрелил.
* * *
Левый борт КЕВ "Дестини" изрыгнул пламя и дым. Они приблизились менее чем на пятьдесят ярдов к "Сент-Эдалфо", прежде чем встать на якорь, и воздух, оказавшийся в ловушке между двумя кораблями, превратился в огненный водоворот, когда его бортовой залп выстрелил в первый раз. Четверть его экипажа была убита или ранена еще до того, как он сделал свой первый выстрел, и даже когда Эплин-Армак выкрикнул команду, двадцатипятифунтовое ядро пробило его грот-мачту в трех футах над палубой. Мачта рухнула в дым, как усталое дерево, и такелаж разошелся, оборвавшиеся концы хлестали, извиваясь, как обезумевшие змеи. Людей, оказавшихся на пути этих тяжелых, просмоленных снастей, небрежно сбивало с ног, обычно со сломанными костями и разорванной плотью, а другие отчаянно пытались спастись, когда с грохотом обрушился весь массивный комплекс грот-мачты. Фок-мачта последовала за ней, и галеон пошатнулся, как будто он только что снова потерял руль.
Но люди на орудиях его левого борта не обращали внимания на хаос и неразбериху. Они не обращали внимания на аварийно-спасательные бригады, мчащиеся, чтобы срезать обломки и вытащить раненых и умирающих из путаницы упавших снастей. Они были полностью сосредоточены на своем оружии, потому что именно по этой причине "Дестини" получил так много повреждений. Это было то, что они пришли делать, и когда они услышали знакомый голос молодого энсина, они сделали это.
* * *
Эрнисто Плизик увидел, как грот-мачта чарисийца начала падать, и открыл рот, чтобы подбодрить. Но прежде, чем он успел это сделать, дым между двумя кораблями поднялся от нового взрыва огня, и на этот раз он исходил не от его орудий.
Палуба стучала по подошвам его ботинок. Это был первый раз, когда он почувствовал, как тяжелые снаряды попали в корабль, и краем сознания осознал разницу между отдачей от его собственных орудий и более резкой, легкой и все же как-то более... жестокой от ударов вражеского огня.
А затем шестнадцать из восемнадцати снарядов, поразивших его корабль, взорвались почти одновременно.
* * *
— Перезарядить! Перезаряжай!
Эплин-Армак услышал выкрикиваемые командирами орудий команды и огляделся, пытаясь найти лейтенанта Симки, который взял бы на себя управление батареей левого борта. Но потом что-то резко ударило его по плечу.
— Давайте, Гектор! — его голова резко повернулась, когда адмирал Йерли во второй раз хлопнул его ладонью. — Вперед! — повторил адмирал и действительно улыбнулся. — Капитан Лэтик может забрать вас на данный момент!
— Есть, есть, сэр!
Энсин бросился в дисциплинированное безумие, зная, что лучше не нарушать срежиссированную тренировку, выкрикивая ненужные приказы. Вместо этого он наблюдал за орудийными расчетами, его глаза пытались быть везде одновременно, готовые вмешаться, если что-то пойдет не так.
Но ничего не пошло не так. Артиллеристы "Дестини" тренировались по два часа каждый день во время своего утомительного путешествия из Теллесберга в Итрию. Они оттачивали старые навыки и осваивали новые, когда сталкивались с новой концепцией взрывающихся снарядов, и Эплин-Армак наблюдал, как номер два расчета на каждом орудии снимал и убирал в карман свинцовую накладку, защищающую взрыватель, прежде чем снаряд был заряжен. Время срабатывания взрывателя было установлено Пейтиром Уинкэстейром, канониром "Дестини", еще до того, как корабль был готов к бою, и в конце действия номер два на каждом орудии должен был передать эти накладки в качестве доказательства того, что снаряды были должным образом подготовлены к стрельбе.
— Закончено! Закончено!
Одно за другим уцелевшие орудия галеона были возвращены на батарею, и командиры орудий по всей линии подняли левую руку, а правой сжимали шнуры для стрельбы.
* * *
Капитан Плизик с трудом поднялся с колен, тряся головой, как ошеломленный боец, пытаясь заставить свой мозг работать. Он не знал, что его ударило, и, вероятно, никогда не узнает, но был почти уверен, что неважно, чем бы оно ни было, это сломало ему правую лопатку.
И даже при этом, как он понял, ему было лучше, чем его кораблю.
Дым — теперь это был в основном древесный дым, а не просто пороховой дым — струился из рваных отверстий, пробитых в деревянном каркасе и обшивке "Сент-Эдалфо". Некоторые из этих дыр выглядели достаточно большими, чтобы через них мог пройти человек. Конечно, это было не так, но они выглядели огромными по сравнению с гораздо меньшими отверстиями, которые пробивали в кораблях обычные ядра. Расколотое и сломанное дерево было повсюду, порванный холст и оторванные куски такелажа валялись на палубе, он слышал голоса, кричащие в смеси агонии и ужаса, и, по меньшей мере, половина двенадцатифунтовых орудий на миделе верхней палубы была опрокинута, как игрушки. Фальшборт перед ними просто исчез; край палубы выглядел как скала, разрушенная ураганом, и он понял, что три или четыре адских "снаряда" чарисийцев, должно быть, ударили почти одновременно, чтобы нанести такой урон.
Но к этому добавилось множество других повреждений, и кто-то схватил его, оттащив в сторону, когда бизань-мачта его галеона с грохотом рухнула.
— Пожар! — закричал кто-то. — Пожар в кабельном ярусе!
Плизик, пошатываясь, снова поднялся на ноги, гадая, кто только что спас его от того, чтобы его раздавила падающая мачта, но это была почти отсутствующая мысль, затерянная в ужасающей мысли о том, что его корабль в огне.
— Пожарные отряды, к огню! — взревел он, и матросы, специально выделенные для этой цели, бросились вниз с ведрами воды и песка.
Лэнгхорн! Он больше этого не вынесет, — подумал он. — Он —
* * *
— Огонь! — крикнул Гектор Эплин-Армак.
Второй залп "Дестини" обрушился на "Сент-Эдалфо", как лавина, но это была лавина железа, огня и смертоносного груза пороха. Шестидюймовые снаряды пробили обшивку деснейрца, и на этот раз все они взорвались.
* * *
Один из снарядов энсина Эплин-Армака разорвался почти прямо под ногами Эрнисто Плизика, и для него судьба его корабля навсегда стала спорной.
.VIII.
Кабинет герцога Холмана, порт Итрия, Деснейрская империя
Дейвин Бейрат с каменным выражением лица молча наблюдал, как двух офицеров в чарисийской форме проводили через дверь его кабинета.
— Ваша светлость, адмирал сэр Данкин Йерли и его флаг-лейтенант энсин Эплин-Армак, — сказал ему их проводник, капитан Бирнардо Фариа. — Адмирал Йерли, его светлость герцог Холман.
Йерли и его энсин были безупречны, выглядя так, как будто они зашли на государственный обед, — с горечью подумал Холман. — Другое дело — Фариа. Его форма была порвана и грязна, от нее пахло порохом и древесным дымом. Выражение его лица было мрачным, непроницаемым и напряженным, но ему повезло, что он остался жив. Его корабль "Сент-Лэнгхорн" загорелся, сгорел до ватерлинии и затонул под разрушительным натиском чарисийцев. Едва ли это был единственный деснейрский галеон, с которым что-то случилось, и, судя по всему, Фариа провел некоторое время в воде, прежде чем его нашли победители. Очевидно, он сделал все, что мог, чтобы поправить волосы, вымыть руки, стереть пыль с лица, но контраст между ним и двумя безупречно одетыми чарисийцами в парадной форме не мог быть более резким.
Или более обдуманным, напомнил себе герцог, осознав, что чувствует даже запах свежего одеколона флаг-офицера Чариса. Йерли, должно быть, чертовски позаботился о том, чтобы они вдвоем были аккуратны, как булавки. Он, очевидно, осознает ценность правильной постановки сцены.
— Адмирал, — заставил он себя произнести вежливым, но холодным тоном и слегка поклонился в знак приветствия.
— Ваша светлость, — ответил Йерли с еще более легким поклоном, и челюсть Холмана сжалась от тонкого оскорбления его аристократического ранга этим сокращенным поклоном. Конечно, было возможно — возможно! — что в намерения Йерли не входило никого оскорблять. Затем снова...
— Прежде всего, — сказал он, — позвольте мне выразить мою личную благодарность за сообщение верховного адмирала Рок-Пойнта о бароне Джарасе.
— Уверен, что говорю от имени верховного адмирала, когда передаю вам его глубочайшие приветствия, ваша светлость, — сказал Йерли. — Сожалею о тяжести ран барона, но, насколько понимаю, за исключением любых непредвиденных осложнений, целители уверены, что он поправится в срок.
И когда-нибудь научится писать левой рукой, — сурово подумал Холман. — Но при этом ему повезло, что он остался жив. И, возможно, тот факт, что он потерял руку, поможет защитить его, когда Клинтан узнает об этом.
— Надеюсь, что вы правы, — сказал он вслух. — Однако сомневаюсь, что вы сошли на берег только для того, чтобы сказать мне, что мой зять, скорее всего, выживет. — Он на мгновение обнажил зубы. — Почему-то я не думаю, что вы, вероятно, скажете мне то же самое о моем флоте.
— Боюсь, что, за исключением плавучих батарей на западном конце линии барона Джараса, не все ваши корабли пережили удары, — серьезно сказал Йерли, и, несмотря на то, как внутренне собрался Холман, он заметно вздрогнул.
По крайней мере, чарисиец не сказал: — Все ваши уцелевшие корабли пережили удары, — хотя это было бы точнее. Согласно последним данным Холмана, девятнадцать галеонов и двенадцать плавучих батарей сгорели, взорвались, сгорели и взорвались или просто затонули в результате боевых повреждений. Он не знал, сколько других было повреждено или насколько сильно, и даже не хотел думать о человеческих жертвах, но знал, что они были огромными. Если уж на то пошло, он успел отправить в водоворот более тысячи запасных, прежде чем смирился с тем, что просто несет дополнительные потери в проигранном деле.
Все укрепления на отмели Сикл и отмели Трайэнгл также сдались, хотя они не спускали свои флаги, пока не понесли огромный урон. По крайней мере, так говорилось в сообщениях, и у Холмана не было причин сомневаться в них. Тем более, что только один из четырех командиров крепостей — опять же генерал Стакейл — все еще был жив и невредим. Эти проклятые... бомбардировочные корабли также были причиной того, что они потеряли так много плавучих батарей. Обычные чарисийские галеоны отказались заходить на мелководье за главным судоходным каналом и вступать с ними в бой, но бомбардировочные корабли заняли позиции, где орудия батарей не могли их достать, и начали сбрасывать на них эти проклятые взрывающиеся снаряды. Их процент попаданий был невелик, но каждое попадание было разрушительным.
Конечно, слово — "разрушительный" — в значительной степени подвело итог всей битве, не так ли? Как только восточный конец линии Джараса был убран с дороги, чарисийцы бросили галеоны через брешь. Они окружили линию деснейрских кораблей, проплывая вдоль нее и атакуя ее с обеих сторон, посылая проклятые взрывающиеся снаряды в своих жертв. Они не потрудились встать на якорь, как это сделали корабли, которые изначально разрушили линию. Вместо этого они просто разбивали один корабль за другим на расколотые, слишком часто горящие обломки. К тому времени, когда они прошли половину линии, корабли уже сдавались еще до того, как по ним открывали огонь. Холман не хотел думать о том, как Жэспар Клинтан, вероятно, отреагирует на это, но ни один разумный человек не смог бы осудить их, когда они увидели, как половина всего их флота превратилась в плавник всего за два часа из-за оружия, с которым они не могли сравниться.
