Заменой механической технологии часто видятся биологические методы, обычно приписываемые нечеловеческим цивилизациям с возможным включением людей (Джек Уильямсон "Прикосновение гуманоидов", Клиффорд Симак "Космические инженеры", Пол Андерсон "Мир без звезд", серия романов "Эдем" Гарри Гаррисона, Роберт Силверберг "Валентин Понтификс", "Бездна", Грег Иган "Отчаяние"). Отчасти первоначальный биоэнтузиазм вызывался неглубокими знаниями его неофитов. Годятся ли эти методы для всего человечества, не совсем ясно, возможно, для этого людям придется отказаться от свойственных им качеств, например, индивидуализма ("Бездна"), привычки потреблять животные белки (Грег Иган "Отчаяние"). Вполне приемлемым считается использование биологических и генноинженерных методов для создания более продуктивных сельскохозяйственных культур и животных, особенно если при этом решается понятная всем проблема недоедания и голода (пернский цикл Энн Маккефри, Джордж Мартин "Хлеба и рыбы", "Возвращение на С'Атлэм", "Манна небесная"). Описано применение в том же сельском хозяйстве и на транспорте генетически усовершенствованных тягловых и верховых животных (Роберт Силверберг "Замок Лорда Валентина", Энн Маккефри "Заря драконов", "Отщепенцы Перна). Генетика может помочь обретению разума дельфинами, шимпанзе, гориллами (сага Дэвида Брина о Восхождении), почти всеми человекообразными обезьянами (Алан Дин Фостер "Програмерзость"), приматами, кошками и даже свиньями (серия "Космический апокалипсис" Аластера Рейнольдса). Почти не пользуется материальной технологией изолированно живущая в холодной местности раса медведеподобных гуманоидов-гедемондасов, но они не отказываются от знаний и достигли высокого могущества в ментальном воздействии на материю (Джек Чалкер "Изгнанники у Колодца душ"). Опять требуются дополнительные чудеса. Джек Уильямсон попытался изобразить полностью антитехнологическую альтернативу господству машин в виде симбиотически слившихся с природой полуодичавших беглецов, занимающихся собирательством и якобы защищенных психофизическим источником-деревом ("Прикосновение гуманоидов"). Выглядит подобная альтернатива крайне наивно и утопично, это откровенный уход от действительности. Даже бунтующие против вещизма хиппи не опускались до такого пренебрежения благами цивилизации.
Энн Маккефри совершила следующий большой шаг, изобразив искусственно созданный человеком новый биологический вид разумных существ. Колонисты Перна спокойно жили на планете восемь лет-Оборотов, но тут над ними грянул гром в виде начавшихся падений Нитей, буквально съедающих все живое ради своего бездумного размножения. Привезенной с собой техники оказалось мало для успешного отражения падений, а ее ресурса — и того меньше. На счастье колонистов, с ними прибыла команда высококлассных генных инженеров, немало сделавшая для адаптации к местным условиям растений и животных земного происхождения. Вторым "случайным" везением были живущие на Перне некрупные летающие, и при этом умеющие телепортироваться, выдыхать пламя и сжигать Нити, ящерицы-файры. К тому же они были эмпатами, легко приручались и по возможности даже защищали людей от Нитей. Родилась естественная мысль — увеличить их в размере и силе и заодно прибавить им ума, чем и занялись генные инженеры. Так появились разумные крылатые драконы. С точки зрения сторонников чистой природы, они гораздо удобнее, чем летающие скутеры — не требуют запчастей или квалифицированного обслуживания, размножаются быстро и без какой-либо технологии, во взрослом состоянии их достаточно накормить мясом раз в неделю вместо заправки вредным для природы топливом или перезарядки аккумуляторов ("Заря драконов"). Правда, летать они на самом деле не могут (см. Гигантам и драконам — хана), но ведь автору хотелось сделать как лучше. Никуда не годится снисходительное отношение всадников к этим искусственно созданным мыслящим существам — не беда, человек — царь природы, хотя и самозванец. Защищать планету с помощью одних драконов от падений всепожирающих Нитей можно, а избавиться от них навсегда не получилось. Для этого понадобилась долгая, кропотливая, квалифицированная работа многих людей и подъем экономики всей планеты на более высокий технологический уровень под руководством сохранившейся от первых колонистов мощной информационно-экспертной компьютерной системы. В другом случае снабженные разумом приматы и гиперсвины занимаются главным образом вспомогательными работами, хотя их интересы защищают профсоюзы и законодательство о труде (Аластер Рейнольдс "Ковчег спасения").
Недопустимые методы конкуренции в биотехнологии вполне способны вызвать региональные и планетные экологические катастрофы (Паоло Бачигалупи ""Заводная""). Стремящиеся к монополизму крупные биотехнологические корпорации будущего разрабатывают биологические методы борьбы с конкурентами в производстве продуктов питания и лекарств, затем создают простые технологии генной реконструкции, которые приводят к переходу преобразовавшихся людей на фотосинтез и другие способы питания и существования (Пол Макоули "Генные войны"). Эти примеры говорят о том, что сама по себе биотехнология может приводить к не менее сокрушительным последствиям, как для природы, так и для человека. Может быть, подходящими решениями будут комбинированный технобиологический путь колонии, пытающейся сочетать сильные стороны двух способов (Клиффорд Симак "Форпост империи"), или похожий синтез механического и биологического вариантов развития (Пол Андерсон "Настанет время"). К ним близки использование одновременно лучших достижений технологии, биологии и искусственного разума для формирования биосферы колонизуемой планеты (Пол Андерсон "Мы выбираем звезды"), развившаяся естественным путем бионеорганическая коллективная киборгизация (Алан Дин Фостер "Приговоренный к Призме"). Дэн Симмонс также попытался объединить достоинства машинных и биологических технологий с необходимостью сохранения планетных экосистем, изображая космическую цивилизацию Бродяг ("Небесные странники", серия "Песни Гипериона"). Бродяги — это потомки первых волн человеческой экспансии в космос, опиравшихся на передовые достижения биологии и генной инженерии с одновременным использованием современных космических кораблей. Вместо расселения на поверхности планет они сделали ставку на приспособление к условиям жизни на огромных искусственных биосистемах в открытом пространстве и на астероидах звездных систем на периферии освоенного людьми космоса. Такой образ жизни привел к глубоким модификациям их тел и генотипа, заметно отдалив Бродяг от остального человечества.
Нападки на одну только механическую технологию как причину экологических проблем совершенно не учитывают другую сторону дела: а именно, обеспеченный пищевыми ресурсами биологический вид, не встречающий достойного сопротивления, наращивает свою численность дальше и дальше, пока не столкнется с природными ограничениями или с катаклизмами планетарного масштаба (Дэвид Брин "Берег бесконечности"). "Экспансия — одна из форм эволюции" (Питер Гамильтон "Дракон поверженный"). "И есть еще экономический аргумент,.. — Он заключается в том, что Третья Экспансия сама по себе война, бесконечная война против любого, кто стоит у нас на пути" (Стивен Бакстер "Большая игра"). Тем же самым фантастам давно очевидно, что достигший разума человек худо-бедно обеспечивает себя едой и постепенно тем или иным путем избавляется от многих крупных и мелких видов-соперников на Земле. "Человек... хитер и жесток, хотя слаб и уязвим... дубинкой и каменным топором он стал убивать мамонтов и саблезубых тигров, которых голыми руками не возьмешь. Так он обрел власть над животными, и истребил всех, кроме тех, которым милостиво позволил служить себе" (Клиффорд Симак "Снова и снова"). "Не существует такой вещи, как разум, живущий в гармонии с биосферой,.. разум оказывается великим разрушителем" (Клиффорд Симак "Планета Шекспира"). "Всякий вид, который включит человечество в свою пищевую цепочку, неминуемо погибнет" (Дэн Симмонс "Гиперион"). Та же ситуация проецируется на будущее: "Мы расползлись по всей галактике, как раковые клетки по живому организму. Размножаемся, не задумываясь о бесчисленных живых существах, которые гибнут или хиреют в биологических тупиках, дабы мы плодились и благоденствовали. Безжалостно истребляем своих конкурентов по разуму..." (Дэн Симмонс "Падение Гипериона"). Вновь следствие перенаселенности, действующее до тех пор, пока человек цивилизованным путем не ограничит прирост своей численности, приводя ее в соответствие с ресурсами, доступными сейчас и в будущем (Дэвид Брин "Берег бесконечности"). Аналогичным образом перенаселенность и истощение ресурсов других освоенных миров способны вызвать следующие волны экспансии в масштабах галактики (Стивен Бакстер "На Линии Ориона").
Случается, фантасты задумываются над ее возможными ограничениями в виде обнаруживаемого человечеством заселения пригодных планет другими цивилизациями (Иэн Бэнкс "Алгебраист"): "окружающие области Галактики и, вероятно, вся остальная Вселенная уже обитаемы, используются, размечены, распланированы, охраняются обычаями или каким-то общим соглашением" (Иэн Бэнкс "Черта прикрытия"). Не исключено их сопротивление распространению человечества (сага Дэвида Брина о Восхождении), попытки регулировать такое распространение договорными способами (Джон Скалци "Последняя колония") или принудительно (Роберт Шекли "Чумной сезон", Аластер Рейнольдс "Пространство откровения", "Ковчег спасения"). Или же самим людям придется самостоятельно прекращать колонизацию новых миров и жестко контролировать численность населения обжитых планет (Майкл Суэнвик "Путь прилива").
Конечно же, значение фантастики в решении экологических задач заключается не столько в предложении способов их решения или в правильности таких решений, сколько в привлечении широкого внимания к ним читателей и постепенного формирования общественного мнения в пользу принятия мер защиты земной природы. Потому что "если мы уничтожим природу — умрем мы сами" (Дэвид Брин "Война за возвышение"). Введение экологических сборов с промышленных предприятий и их рачительное использование стимулировало заметное снижение вредных отходов и выбросов развитыми странами. Например, запрещено производство и применение разрушающих озоновый слой летучих хлорфторуглеродов, частично возродились экосистемы Великих озер в США, уменьшилось загрязнение окружающей среды чадящим автотранспортом, начались разработки, а в некоторых случаях — эксплуатация более "чистых", меньше загрязняющих воздух электромобилей и автомобилей на водородном топливе. Роль фантастики достаточно велика в постепенном повышении доли возобновляемых источников энергии в энергетике (Дэвид Брин "Глина"), в борьбе за сокращение ускоряющих глобальное потепление выбросов углекислого газа, в сохранении ради той же цели в связанном виде метана, содержащегося в вечной мерзлоте или на холодном дне морей и океанов. Путь приведения в порядок загрязненной Земли может, к примеру, стать даже более привлекательным, чем терраформирование далекой экзопланеты с двумя видами потенциально разумных существ (Бен Бова "Ветры Альтаира").
Из всего перечисленного видно, что будущая экспансия человечества в космос очень часто рассматривается фантастами как спасительное средство решения той или иной социальной проблемы или целого клубка таких проблем. Разумеется, она годится и для этой роли, и для сохранения людского рода в возможной катастрофе, гибельной для всей Земли. Но не в последнюю очередь она становится вызовом для всего человечества, способным пробудить в нем такие силы, которые просто не нужны в масштабах одной-единственной планеты: "Мы покинули Солнечную систему, поскольку хотели оглядеться вокруг" (Джек Макдевит "Эхо"). В другом романе тот же автор высказывался так: "как бы далеко мы ни зашли, всегда останется горизонт, бросающий нам вызов" (Джек Макдевит "Берег бесконечности"). Пожалуй, к этой мысли был близок также Айзек Азимов ("Роботы и империя"). Может быть, именно ее имел в виду Клиффорд Симак, придумывая в приступе антропоцентризма невнятный, зато исключительный потенциал человечества ("Магистраль вечности", "Срочная доставка")? Возможной первопричиной и стимулом вызова служит необходимость выживания человечества как биологического вида в грядущих космических катаклизмах: "Все, что имеет значение — выживание. Разум, склонившийся и принявший собственное вымирание — неважно, ради каких далеких перспектив, ради каких великих и прекрасных целей — это не тот вид, который имеет смысл сохранить" (Аластер Рейнольдс "Ковчег спасения"). Ради этой цели стоит пренебречь более узкими групповыми или личными интересами, даже пожертвовать свою жизнь (Аластер Рейнольдс "Пропасть искупления").
Преимущество гипотезы вызова перед гипотезой потенциала заключается в том, что, никого не обижая, то же самое можно сказать о других цивилизациях, распространяющихся в космосе, пусть даже это будет медленный процесс, протекающий на субсветовых скоростях. Но тогда сразу возникает вопрос: если считать благом собственную будущую экспансию, то готовы ли мы таким же образом относиться к похожим устремлениям других рас (Стивен Бакстер "Многообразие космоса", сага Питера Гамильтона о Содружестве)? Не окажется ли человечество в положении современной России, пытающейся удержать под своим влиянием страны бывшего Советского Союза, включая методы ползучей территориальной экспансии, и тем самым дающей соседнему Китаю аналогичный повод претендовать на часть ее территории? Кстати, расширяться могут не одни лишь империи. Например, экспансионистские наклонности приписываются основанной в будущем гуманоидами, управляемой искусственными разумами, внешне республиканской и демократической цивилизации Культура (Иэн Бэнкс "Эксцессия"), развивающимся синтетическим интеллектам (Чарлз Стросс "Акселерандо").
Недостатки изображенных решений накопившихся проблем осознаются самими фантастами. Клиффорд Симак в романе "Срочная доставка" высказал мысль, что при всем потенциале человечества даже перебор возможных вариантов его развития на множестве альтернативных миров может не привести к успеху ни в одном из таких миров. Предлагаемый в романе выход — надежда на благотворителей-инопланетян, которые займутся отбором лучших представителей людей, проведением их через испытания с целью отсеять крайности и нестойкость, чтобы дать отобранным еще один шанс построить идеальную цивилизацию на совершенно иной планете и начать его с взаимного обучения и постепенного построения нового общества. В этой идее еще больше утопизма, чем в предыдущих вариантах. Отказываться от подобной благотворительности было бы, возможно, не очень разумно, но интересно, где найти таких благодетелей, которые к тому же способны без микроскопа разглядеть в людях приятно щекочущий самолюбие, но насквозь выдуманный потенциал? Намного надежнее полагаться на свои силы, как поступал Робинтон, герой многих произведений пернского цикла Энн Маккефри, девизом которого было "сами влипли — сами выберемся" ("Мастер-арфист"). Лучший способ — самостоятельно решать возникающие проблемы, а не инфантильно ждать, что их разрулит кто-то другой. В том числе по причине конечной скорости света, налагающей жесткие ограничения на практическое взаимодействие галактических цивилизаций.
