Давай будем честным с самим собой, Нарман, — сказал он себе. — Да, ты был "вынужден" принять некоторые из этих решений, но настоящая причина, по которой ты играл в эту игру, заключалась в том, что она тебе очень нравилась. К сожалению, в итоге ты ее не выиграл, хотя, полагаю, можно также утверждать, что еще не совсем проиграл ее.
Должно быть, что-то из его мыслей отразилось на лице, потому что жена покачала головой.
— Я не жалуюсь, Нарман. Были времена, когда я испытывала искушение пожаловаться, это правда. На самом деле, было немало случаев, когда мне хотелось хорошенько пнуть тебя в зад. В целом, однако, я смогла сказать себе — честно, я думаю, — что большинство вещей, которые ты сделал, включая те, которые вызвали у меня наибольшее беспокойство о состоянии твоей души, произошли в результате ситуаций, с которыми ты столкнулся. Конфликт между Эмерэлдом и Чарисом, например, вероятно, был неизбежен, чего бы ты ни хотел, просто из-за географии.
— Но, — продолжила она очень серьезно, глядя ему в глаза так, чтобы он мог видеть правду в ее глазах, — я бы солгала, если бы сказала, что не испытала облегчения от того, что все наконец получилось. Знаю, что наши родители никогда не ожидали этого, Нарман, но ты знаешь, я действительно люблю тебя. И я люблю наших детей. Знание того, что Кэйлеб не будет искать твою голову или видеть в мальчиках угрозу, с которой нужно... разобраться, снимает огромный груз с моего разума и сердца.
Нарман поднял левую руку, накрыв ладонью ее ладонь, все еще лежащую на его щеке. Его правая рука легла ей на затылок и притянула ее вперед, когда он наклонился ей навстречу, пока их лбы не соприкоснулись. Не часто она так ясно выражала свои чувства к нему, и он на мгновение закрыл глаза, наслаждаясь этим.
— Знаешь, на этом все не заканчивается, — сказал он ей затем низким голосом. — Кэйлеб был прав, когда сказал Травису, что это только начало. Встав на сторону Кэйлеба, я встал против Храма, а Клинтан — гораздо более мстительный враг, чем когда-либо мог быть Кэйлеб. Не говоря уже о том факте, что Церковь контролирует во много раз больше ресурсов, богатства и людей, чем Кэйлеб, даже с добавлением Чисхолма к этой его новой "империи".
— Клинтан — фанатичная, прелюбодейная, своекорыстная, прожорливая, лакающая вино, ханжеская свинья с манией божественности и чувством самооправдывающего фанатизма, — категорично заявила Оливия с ядом, которого Нарман никогда раньше от нее не слышал.
Он удивленно моргнул, услышав это сейчас, и отодвинулся достаточно далеко, чтобы еще раз заглянуть ей в глаза. Она оглянулась, не дрогнув, и он увидел, что позади них горит костер. О котором он никогда не подозревал, что тот может быть там... Что было оплошностью, за которую ему было бы трудно простить себя.
— Знаешь, дорогой, я не совсем слепая, — едко сказала она ему. — Но моя точка зрения на данный момент заключается в том, что Кэйлебу и Шарлиэн в одиночку было бы достаточно трудно противостоять кому-то вроде Клинтана. С добавлением тебя эта свинья в Зионе так же сильна, как если бы я пыталась заняться армрестлингом с телохранителем Кэйлеба, капитаном Этроузом!
Вопреки своему желанию, Нарман улыбнулся. Она пристально посмотрела на него на мгновение, а затем усмехнулась и наклонилась вперед, прижимаясь щекой к его груди.
— Я знаю, что ты никогда не думал о себе как о воплощении лихого князя-воина, любимый, — сказала она. — Ну, я тоже. Но я всегда думала о тебе как о ком-то гораздо более важном, чем раньше, — о ком-то, кто смотрит в будущее и на свои собственные обязанности, не дрогнув и не обманывая себя. И хотя я бы никогда не хотела, чтобы ты забивал себе этим голову, ты также один из самых умных людей, которых я знаю.
— Если я такой умный, тогда почему я только что поклялся в верности Кэйлебу, а не наоборот? — спросил он полушутливым тоном.
— Я не говорила, что ты непогрешим, дорогой, просто умен. Кроме того, используя ту очаровательную идиому, которую твой сын подхватил из своих ужасных романов, ты можешь играть только теми картами, которые тебе сдали. Однако полагаю, что кто-то только что предложил тебе совершенно новую колоду. И из того, что я видела о тебе на этот раз, не думаю, что ты даже испытываешь искушение попробовать торговаться с самого низа.
— Больше нет, — признал он, затем покачал головой, наполовину с кривой усмешкой, наполовину с ошеломленным недоверием. — Даже если бы у меня было искушение — чего, к моему собственному немалому удивлению, у меня нет, — это было бы невероятно глупо с моей стороны. Сейчас нет никаких мостов обратно в Зион, любовь моя, и сам я никак не мог бы взять верх и поддерживать ядро сопротивления Храму, которое смог собрать Кэйлеб. Пытаться предать его в этот момент было бы все равно, что решиться перерезать горло своему лучшему рулевому в разгар урагана. И я очень боюсь, — его улыбка была достаточно терпкой, чтобы скиснуть, — что это путешествие будет достаточно долгим, и я полностью отучусь от практики, прежде чем ситуация стабилизируется настолько, чтобы я мог подумать о каком-либо предательстве.
— Хорошо. — Она плотнее прижалась к нему. — Хорошо, — повторила она.
— Знаешь, — мягко сказал он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее в прядь волос, — мне кажется, я согласен с тобой.
* * *
Облака, набежавшие накануне вечером, превратились в сплошную темно-серую облачность. Дождь хлестал с мокрых угольно-черных небес, барабаня по крыше дворца Теллесберг, стекая по водосточным желобам и трубам, журча в дренажных каналах вдоль столичных дорог. Торговля в Теллесберге, конечно, никогда не прекращалась. Даже во время недавней войны против "кошачьих лап" храмовой четверки чисто местное судоходство в заливе Хауэлл обеспечивало перемещение значительного количества грузов и загруженность судов, которые их перевозили. Теперь, когда океаны всего мира снова были открыты для чарисийских галеонов, активность на набережной вернулась к своему обычному лихорадочному уровню. Даже когда лил дождь, сверкали молнии и гремел гром, продолжали двигаться тяжелые грузовые фургоны — в большинстве своем запряженные драконами, хотя кое-где по маленьким и узким улочкам двигались повозки поменьше, запряженные лошадьми или мулами.
Князь Нарман был впечатлен. Когда он стоял у открытого окна небольшого частного зала совета, глядя на дождь, он увидел наглядное свидетельство процветания и трудолюбия, которые сделали королевство Чарис гораздо более опасным врагом, чем можно было предположить из простой численности его населения.
Дверь позади него открылась, и он отвернулся от окна, когда в комнату вошел Бинжэймин Рейс, барон Уэйв-Тандер.
— Ваше высочество, — с поклоном произнес королевский — нет, поправил себя Нарман, старший имперский шпион Кайлеба.
— Милорд, — ответил Нарман с чем-то гораздо более похожим на кивок, чем на поклон.
— Во-первых, я хотел бы поблагодарить вас за то, что вы нашли время встретиться со мной, — продолжил Уэйв-Тандер, когда они вдвоем подошли к небольшому, но прекрасно отполированному столу для совещаний в центре зала.
— Подозреваю, что его величество, вероятно, настоял бы, если бы я оказался несговорчивым, милорд, — усмехнулся Нарман. — Я хорошо знаком с процессом... "разбора полетов", как, кажется, называет это барон Шэндир. И, справедливости ради, его величество был довольно вежлив, "предложив" мне присесть для короткой беседы с вами. Очевидно, если есть что-то, что я могу вам сказать, я к услугам его величества и к вашим услугам.
— На самом деле, ваше высочество, — сказал Уэйв-Тандер, дождавшись, пока Нарман сядет, а затем устроился в своем кресле на противоположной стороне стола, — вас может удивить действительная цель нашей "короткой беседы". Честно говоря, его величество — и я — меньше интересуемся информацией, которой вы можете обладать, чем дополнительные возможности, которые вы можете предложить для нашего анализа информации, которой мы уже располагаем.
— В самом деле? — Нарман поднял обе брови, и настала очередь Уэйв-Тандера усмехнуться.
— Действительно, — подтвердил он, в то время как новый, более близкий раскат грома прогремел над головой. — На самом деле, если быть предельно откровенным, ваше высочество, одна из второстепенных целей этой встречи — ознакомить вас с разведывательными возможностями, которыми мы уже обладаем.
— А, понимаю. — Нарман тонко улыбнулся. — Полагаю, как острое напоминание о способности Кэйлеба... контролировать мою собственную деятельность.
— В какой-то степени, — невозмутимо согласился Уэйв-Тандер, и его собственная улыбка была немного шире, чем у Нармана. — Надеюсь, вы не будете возражать, если я скажу, что, несмотря на несколько моих первоначальных оговорок, это своего рода облегчение — иметь возможность обсудить это с кем-то, кто понимает, как это делается, ваше высочество.
— Я приму это как комплимент, милорд — по крайней мере, временно.
— Хотите верьте, хотите нет, но именно так все и было задумано.
Барон открыл портфель, который принес с собой, и извлек довольно толстую стопку папок. Он положил их на стол перед собой, затем склонил голову набок, глядя на Нармана.
— Понимаю, что барону Шэндиру не очень повезло с восстановлением ваших собственных шпионских сетей здесь, в Чарисе, ваше высочество, — сказал он. — Я также знаю, что вы были довольно терпеливы с ним, несмотря на ваше собственное очевидное разочарование, и что за пределами Чариса его операции продолжались с их обычным высоким уровнем успеха.
Брови Нармана снова поползли вверх от откровенности, прозвучавшей в спокойном голосе Уэйв-Тандера. Барон увидел выражение его лица и покачал лысой головой.
— Есть причина, по которой он так неудачно выступил здесь, в Чарисе, и это не имеет ничего общего с его компетентностью или тем, как сильно он старался. Как вы сами знаете, ваше высочество, единственный способ по-настоящему сохранить тайну — это никому о ней не рассказывать. Я полагаю, что это практика, с которой вы хорошо знакомы, так же как вы знаете, что иногда это может расстраивать ваших подчиненных. Например, несколько месяцев назад граф Пайн-Холлоу был весьма удивлен, узнав, что вы уже общались с первым советником короля Горджи.
На этот раз брови Нармана внезапно опустились, и он нахмурился.
— Есть две причины, по которым я использовал этот конкретный пример, — спокойно продолжил Уэйв-Тандер. — Во-первых, потому что это демонстрирует, до какой степени мы проникли в Эмерэлд и как давно нам удалось это сделать. Во-вторых, поскольку это демонстрирует ваше знакомство с идеей того, что мы здесь, в Чарисе, называем "необходимостью знать", Это одна из наших фундаментальных политик, согласно которой информация хранится в отдельных отсеках, и что только те, кому "нужно что-то знать", чтобы выполнять свою работу, становятся посвященными в эту конкретную информацию Это указывает не на недоверие с нашей стороны, хотя, как вы сами знаете, определенная степень недоверия является необходимой мерой предосторожности, а скорее на защиту критически важной информации путем ограничения ее распространения.
— Вы правы, милорд, — медленно произнес Нарман, все еще хмурясь, хотя теперь это был хмурый взгляд задумчивости, а не удивления. — Я знаком с необходимостью держать вещи в секрете, хотя я никогда не использовал это описание логики. "Необходимо знать". — Казалось, он перекатывал слова на языке, пробуя их на вкус, когда повторял, а затем медленно кивнул. — Хотя должен сказать, что это подходящий оборот речи.
— Рад, что вы понимаете, ваше высочество. — Уэйв-Тандер откинулся на спинку стула. — Одна из тех вещей, которые "нужно знать", — это именно то, как наши шпионы собирают большую часть информации и знаний, которые поступают к нам сюда. Честно говоря, мы с большим уважением относимся к вашим способностям аналитика и намерены использовать их наилучшим образом. Однако, как бы часто это ни было — и, честно говоря, вероятно, чаще, чем наоборот, — вы, возможно, никогда не узнаете, как информация, которую мы просим вас проанализировать, вообще попала в наше распоряжение.
— Надеюсь, вы простите меня за указание на это, барон, но довольно часто источник информации оказывает огромное влияние на ее надежность, а это, в свою очередь, имеет очевидные последствия для ее анализа.
— Ваше высочество, — улыбнулся еще шире Уэйв-Тандер, — мне действительно приятно обсуждать эти вопросы с кем-то, кто понимает тонкости искусства разведки и шпионажа. Однако одна из причин, по которой я принес это, — он постучал по стопке папок, — состоит в том, чтобы продемонстрировать вам, насколько надежны наши шпионы.
— В каком смысле, если я могу спросить? — спросил Нарман, когда чарисиец сделал паузу.
— Выберите день — любой день, который вы пожелаете, — начиная с третьей пятидневки мая, — предложил Уэйв-Тандер.
Нарман моргнул, глядя на него, затем пожал плечами.
— Очень хорошо, — сказал он. — Я выбираю четверг.
— Очень хорошо, ваше высочество. — Уэйв-Тандер перебирал папки, пока не нашел нужную. Он отделил ее от остальных, затем осторожно положил на стол перед собой и открыл.
— В четверг, четырнадцатого мая, — сказал он, глядя на лежащие перед ним записи, — вы вызвали коммодора Жэзтро и графа Пайн-Холлоу во дворец Эрейстор. Вы встретились в голубом салоне, где обсуждали недавний захват церковного почтового судна, перевозившего депеши от епископа-исполнителя Томиса епископу-исполнителю Уиллису. Коммодор Жэзтро проинформировал вас, что не было никакого способа гарантировать безопасный проход даже церковных катеров в бухту Эрейстор перед лицом нашей блокады. Однако он предположил, что даже наш флот не сможет блокировать все второстепенные порты и что церковные курьеры смогут использовать эти второстепенные порты. Вы указали, что епископ-исполнитель считает использование таких незначительных портов недостойным, но вы также поручили коммодору составить их список для использования в будущем, после чего вы отослали его и провели очень интересную беседу с графом. В ходе этого разговора вы поделились с ним своим собственным анализом противостояния между Чарисом и храмовой четверкой и своей верой в то, что все станет намного хуже, прежде чем станет лучше.
Уэйв-Тандер оторвался от своих записей. Несмотря на десятилетия опыта в самодисциплине и самоконтроле, у Нармана отвисла челюсть, когда глава чарисийской разведки продолжил свое обдуманное, убийственно точное изложение встречи, на которой присутствовали только три человека.
— В данный момент я хотел бы сделать два замечания, ваше высочество, — спокойно сказал барон. — Во-первых, на самом деле именно ваши слова графу Пайн-Холлоу и несколько других подобных бесед с ним сыграли немалую роль в условиях, которые император Кэйлеб был готов предложить Эмерэлду. И, во-вторых, если вы думаете, что коммодор Жэзтро или граф Пайн-Холлоу, должно быть, предали ваше доверие, чтобы мы получили эту информацию, позвольте мне обратиться к более позднему моменту в тот же день.
Он неторопливо перелистывал страницы, пока не нашел нужную, затем откашлялся.
