— Нам нужно поработать, — сказала Талия, кладя руку ему на плечи, готовая отвести его обратно к развалинам Шелл-Хауса. — Да ладно тебе, полевой префект Банкал. Давай пойдем и заставим леди Джейн гордиться нами.
Дрейфус смотрел им вслед. Он знал, что она будет гордиться ими, независимо от исхода этого конкретного проявления героизма на последнем издыхании. Но задолго до того, как Джейн Омонье получила повод услышать об их действиях, Дрейфус уже был их свидетелем.
Судя по всему, он не был недоволен.
Потом кто-то похлопал его по руке и кивнул на дыру в земле. Пора было уходить.
23
Воздух в тактическом кабинете так давно был пропитан крайней усталостью, что Дрейфусу было трудно вспомнить, каким он был до начала кризиса с Лесным пожаром. Вероятно, не слишком отличается, флегматично решил он. Они всегда чувствовали себя так, словно на их плечах лежала тяжесть всего мира, даже когда — оглядываясь назад, с жестоким капризом — они на самом деле наслаждались одним из тех редких промежутков между рутинными операциями в чрезвычайных ситуациях.
Но сегодня было что-то другое, отметил он. Аналитики и старшие префекты были так же измотаны, как и в самый разгар чрезвычайной ситуации. Но теперь они могли видеть конец всему этому. Проблеск надежды — ниточка, за которую можно уцепиться. Это давало им всем поддерживающую искру, последнюю каплю топлива, чтобы пережить ночь.
Завтра, или послезавтра, или еще послезавтра после этого они, возможно, снова смогут заснуть.
По крайней мере, некоторые из них.
— В прогнозах все еще сохраняется большая неопределенность, — тихим от усталости голосом сказала Омонье присутствующим. — Но одно кажется ясным. С того момента, как Том стал свидетелем встречи Джулиуса и Калеба... какова бы ни была истинная природа этого события... число погибших в результате Лесного пожара приостановилось. Мы не наблюдали никаких новых случаев ни среди населения в целом, ни среди граждан, уже переданных на наше попечение. Конечно, мы извлекли уроки из наших предыдущих ошибок. Мы держим всех граждан в пределах полной досягаемости абстракции, так что нет никакого риска блокировки сигналов. И свидетель... — Что-то напряглось в и без того обострившихся чертах ее лица. — Мы приняли те же меры предосторожности. За исключением того, что мы не знаем, имеем ли дело с живым человеком или нет. Тело выглядит живым, оно дышит, есть сердцебиение, но нет реагирования на внешние раздражители, и доктор Демихов не осмеливается приблизиться к нему ни с одним из своих обычных приборов. Мы не можем угадать, что происходит в его голове, и я категорически против того, чтобы совать туда нос.
— Вы правы, что не должны этого делать, — сказал Дрейфус, держа в руках чашку с чуть теплым чаем. — Я не знаю, Джулиус это или Калеб, или оба вместе. Но где-то там, внутри, кто-то удерживает эти случаи от проявления Лесного пожара. Это дает нам время, необходимое для того, чтобы доставить выживших в отделение неотложной хирургии.
— Внезапный приступ раскаяния? — спросила Бодри, не делая ничего, чтобы скрыть свой обычный скептицизм.
— Не знаю, — сказал Дрейфус, испортив ей настроение тем, что не дал резкого ответа, которого она, должно быть, ожидала. — Возможно, в этом есть доля альтруизма, но я оставлю это на усмотрение специалистов. Может быть, это также желание наказать выживших иными способами, кроме мучительной смерти.
— Ты имеешь в виду правосудие? — спросил Клирмаунтин.
Дрейфус кивнул. — Благодаря усилиям группы тяжелой техники — и Нг, и Банкала — у нас есть доказательства, которые мы потеряли бы, если бы Лета была уничтожена. Потребуется некоторое время, чтобы прочесать эту маленькую золотую жилу. Но я уверен, что мы сможем установить личности тех, кто связан с синдикатом Марлона Вой.
— И вы думаете, это будет соответствовать списку пациентов, извлеченному из Элизиум-Хайтс? — спросила Ингвар Тенч.
— Я был бы удивлен, если бы этого не произошло, — сказал Дрейфус. Он остановился и, сунув руку под стол, достал яблоко, которое прихватил с собой из столовой.
Он отодвинул в сторону недопитый чай и откусил от яблока, к явному отвращению стоявших перед ним старших чинов.
Джейн Омонье, однако, только улыбнулась.
Серый туман раннего утра, словно саван, лежал над Некрополем, городом мертвых. Дрейфус шел медленно, заложив руки за спину, в тишине, нарушаемой лишь мягким хрустом его ботинок по гравию дорожки. Воздух, достигавший его легких, был воздухом комнаты погружения, но если бы иллюзия была лучше, ему нравилось воображать, что он наслаждался бы прохладным, неподвижным вкусом этого места. Это было неплохое место для размышлений, как он начинал понимать. Возможно, ему следовало бы проводить здесь больше времени, когда ему нужно было очистить свой разум от беспорядка и отвлекающих факторов, связанных с Броней. Даже его личные покои могли быть слишком тесными, когда ему требовалось реальное пространство для размышлений. Но с другой стороны, подумал он, проводить время с мертвыми — это возможно, не самая здоровая привычка.
Женщина, с которой он договорился встретиться, сидела перед ним, ожидая на одной из скамеек рядом с дорожкой, ее поза была расслабленной, руки скрещены на коленях, взгляд, казалось, был прикован к покрытым рябью серым водам озера и едва заметной полоске земли за ним, наполовину терявшейся в тумане.
— Кассандра, — мягко сказал Дрейфус, предупреждая ее о своем прибытии.
Она повернулась к нему с выражением удивительной теплоты на лице, как будто они начинали входить в роль дальних друзей. — Доброе утро, префект, — сказала она, собираясь подняться со скамейки. — Прошло немного времени, не так ли? Я уже начала думать, что вы забыли обо всех нас, бедных мертвых душах, присутствующих здесь.
— Вряд ли я мог забыть, — сказал Дрейфус, подходя к ней и жестом предлагая оставаться на месте. То, что он должен был ей сказать, не заняло бы слишком много времени, и, поскольку это вообще имело значение, он чувствовал, что новости лучше сообщить ей сидя. У него, как правило, формировался инстинкт в отношении таких вещей.
— Нам не так уж много сообщают о новостях из внешнего мира, — сказала Кассандра Ленг, поворачивая свое эльфийское личико, чтобы посмотреть на него, когда он опустился на сиденье, достаточно близко для непринужденной беседы. — Но слухи просачиваются, особенно когда у нас появляется новый гость. Вы мало что можете сделать с информацией, которую приносят с собой новые бета-копии, не так ли?
— Да, не очень, — признался Дрейфус, глядя на свои ботинки.
— Итак, как там наше маленькое происшествие? Полагаю, из-за этого вы так много бегали, что не могли уделить много времени нам, призракам?
— У нас произошел прорыв, — сказал Дрейфус. — В очень важном вопросе. Пока еще рано, но на самом деле мы не ожидаем новых случаев Лесного пожара.
— Это хорошо, — сказала она, но вопросительным тоном, несомненно, уловив его не слишком жизнерадостное поведение. — Разве не так? Я имею в виду, хорошо для тех людей, которые могли бы умереть, и менее хорошо для тех из нас, кто уже умер. Но мы достаточно часто говорили о том, каково это — быть мертвым. Я не должна винить вас за то, что уже произошло, если вы действительно совершили прорыв.
Дрейфус пошевелил пальцами. — Я расскажу вам кое-что о пострадавших от Лесного пожара, которые еще не погибли. Предварительные дела, я полагаю, мы должны называть их так. Они были идентифицированы по основному списку, и мы заняты тем, что проводим им экстренные операции, чтобы исключить любую возможность того, что их импланты выйдут из строя. Это все еще проблема с точки зрения логистики. Их много сотен, и мы ни в коем случае не можем рисковать тем, что кто-то из них окажется вне зоны действия служб абстракции.
— Слухи говорили о совершенно противоположном — что вы пытались отвлечь людей от абстракции.
Дрейфус тяжело кивнул, ткань воротника врезалась ему в шею, как удавка. — Мы поняли это неправильно — совершенно не так, как надо. Это стоило жизней. Но в конце концов мы поняли природу чрезвычайной ситуации и то, как действовать дальше. Теперь мы совершенно уверены, что сможем обработать этих граждан и избавить их от любого риска возникновения Лесного пожара.
— Они будут очень благодарны, — сказала Ленг.
— На некоторое время, — сказал Дрейфус. — Пока мы не выдадим ордера на арест. Это сложное обвинение, и не совсем ясно, как оно вписывается в рамки нашей юрисдикции. Но мы также поддерживаем связь с Городом Бездны, поэтому совместно двумя нашими агентствами мы обеспечим точную правовую базу для судебного преследования.
Ее лицо сморщилось, как будто она откусила что-то кислое. — Я не понимаю. Вы арестуете этих людей? На каком основании?
— Прошлая причастность к незаконному синдикату. Все имена в нашем списке были связаны с подпольной организацией, имеющей связи с Марлоном Вой. Вот почему все так сложно. Но мы вполне уверены, что сможем доказать эту связь. После этого... ну, есть целый ряд наказаний, которые необходимо рассмотреть. Опять же, это необычный случай, так что нет никаких очевидных прецедентов. Какой именно закон распространяется на воспитание следующих друг за другом поколений детей в рамках незаконного эксперимента по ретроспективной социальной инженерии, когда каждая партия детей обречена на эвтаназию, когда они выполнили свою задачу? — Он посмотрел на нее с острой, насмешливой пристальностью. — Это непросто, вы не согласны?
Теперь к ней вернулось что-то от ее обычной невозмутимости. — Почему вы спрашиваете меня, Дрейфус?
— Потому что у меня снова разболелась голова, — сказал он. — Я знаю, что делать с живыми пациентами. Процесс и арест. Но есть и такие, как вы. Уже мертвые. Которые так же виновны.
Она покачала головой, пытаясь подняться со скамейки. Но Дрейфус протянул руку и удержал ее там, где она сидела, не без определенной силы. — Это приближается, Кассандра. Справедливое наказание. Помните ли вы о преступлении или нет, за него придется отвечать. Я просто подумал, что вам было бы интересно это знать. Таким образом, у вас будет время на подготовку к тому, что может произойти, а может и не произойти. И распространить это известие среди остальных.
— Вы... — Она посмотрела на него, и в ее глазах все еще теплилась слабеющая надежда. — Вы мне нравились, Дрейфус. Я доверилась вам. Почувствовала, что нашла друга. Кого-то, кто начал понимать.
— Я тоже так думал.
— А теперь?
— У меня есть работа, которую нужно сделать.
Ее хладнокровие разбилось. — Ублюдок. Я думала, вы придете поговорить со мной, как со старой...
— Я полицейский, — сказал Дрейфус, поднимаясь со стула.
Он мог бы немедленно вернуться в комнату погружения, но встреча с Кассандрой Ленг расшатала его нервы, и Дрейфусу требовалось время, чтобы привести их в порядок. Ему не нравилось быть жестоким, но бывали случаи, когда от него этого требовали; когда, в конечном счете, небольшая доля жестокости сейчас компенсировала большую долю позже.
Идя по тропинке, окутанный туманом с обеих сторон, радуясь возможности побыть наедине со своими мыслями, он услышал тихие хлопки.
Затем она оказалась рядом с ним, идя бок о бок. В кои-то веки она отказалась от опоры своего трона.
— Это было очень хорошо, Дрейфус. Очень красиво сработано. Они будут головной болью, не так ли? Как вы наказываете уже мертвых? Выключаете их?
— Не мне издавать закон, — сказал Дрейфус, раздраженный ее приходом, но зная, что ничто из того, что он скажет или сделает, не убедит ее уйти. — Полагаю, дело даже не для Брони. Это было серьезное преступление, но оно не имело никакого прямого отношения к опросам или безопасности Сверкающего Пояса.
Аврора выглядела удивленной. — Как ты можешь так говорить, когда это привело к стольким неприятностям?
— Закон касается последствий первого порядка, — ответил Дрейфус.
Она вприпрыжку побежала вперед, подобрав подол своего платья. — Такой стойкий. Такой благородный. Полагаю, что о словах благодарности не может быть и речи, не так ли? Если бы не я, у тебя не было бы этого списка.
— Ты получила от меня пароли под надуманным предлогом.
— Ты сделал то, что должно было быть сделано. От этого ведь не было никакого вреда, не так ли?
— Ты использовала тот же трюк, чтобы отправить Спарвера в Лету вопреки прямому приказу Омонье. Это стоило жизни трем префектам.
Она пожала плечами. — Тогда набери несколько новых.
— Знаешь что, Аврора? — резко сказал Дрейфус. — Как раз в тот момент, когда я начинаю опасаться, что в тебе может остаться хоть капля человечности, ты приходишь и напоминаешь мне о том, кто ты есть на самом деле. Хладнокровный монстр, заинтересованный только в одном.
— Платья. Щенки. И мороженое. Мм... Есть еще что-нибудь?
— Ты извлекла нужные тебе сведения о Часовщике? — Он предпочел не дожидаться ее ответа. — Если так, просто убирайся к черту из поисковых систем, пока не оставила слишком много отпечатков пальцев.
— Боишься, что кто-нибудь задаст вопросы о том, как я раскрыла самые сокровенные секреты Брони?
— Не совсем. Ты всегда говоришь нам, что обладаешь выдающимся интеллектом. Я просто пожму плечами и скажу, что ты обошла нашу лучшую защиту. Ты правда думаешь, что они мне не поверят?
Она обдумала это, приложив палец к губам. — С другой стороны, это всегда останется между нами, не так ли? Это будет наше дело, не так ли? Тень нависла над нами. Во всяком случае, одним из нас. Не могу сказать, что это может стать проблемой для меня, но ты, с другой стороны...
— Я нужен тебе, — сказал Дрейфус. — Ты не хочешь этого признавать, но я тебе полезен. Так что с твоей стороны было бы очень неразумно делать что-либо, что могло бы повредить моему положению в Броне. — Он шел дальше, туман клубился вокруг них гуще, чем раньше, и было трудно разглядеть дорогу впереди. — Это не значит, что я спешу снова заняться делом, Аврора, просто на случай, если ты неправильно поняла.
— И я с нетерпением ждала возможности узнать все новости из уст того самого говорящего коня. У тебя есть какие-нибудь планы насчет выжившего?
— Тебе нужно спросить немного поконкретнее.
— Сын. Калеб, или Джулиус, или оба вместе, какое бы имя вы ни выбрали, оно подходит лучше всего.
— Пока мы придерживаемся Девона Гарлина, — сказал Дрейфус. — Это имя, под которым братья привлекли наше внимание, и ты не можешь спорить с тем, что в возвращении к нему есть определенная цикличность. Не то чтобы Девону было что сказать по этому поводу.
— Да, — деликатно ответила она. — Я слышала, там был... ущерб. Но, очевидно, в нем еще достаточно ума, чтобы понять, что необходимо сделать в связи со случаями Лесного пожара.
На этот раз Дрейфус не счел нужным с ней спорить. — Больше, чем интеллект. Я думаю, что внутри Девона Гарлина остался разум, совесть. Но кому этот разум больше обязан, Джулиусу или Калебу, я не могу сказать.
— И в конце концов вы докопались до сути этой путаницы? Человек, которого принимали за Джулиуса, на самом деле был Калебом, и наоборот?
