Братец широко ухмыляется:
— Анекдотец в тему:
Сидят два рыбака на бережку, рыбку ловят. Тихо, лепота...
Вдруг мимо них — вжжжжж — катер с воднолыжником. Аж стрекозы разлетелись.
Только все угомонилось — снова тот же катер с этим уродом на лыжах — ВЖЖЖЖЖЖ...
И еще раз — ВЖЖЖЖЖ....
Тут рыбаки не выдержали и швырнули в катер ведерко с пескарями.
Ведро хрясь лыжнику в репу. Лыжник бульк — и нет. А катер усвистал.
Мужики в ужасе — убивать-то не хотели — скинули сандалии, кинулись, вытащили, один тут же дыхание искусственное зарядил. Дышит — и морщится...
Второй ему — ты чего это?
Первый — Да странный этот парень какой-то — изо рта воняет, как будто всю жизнь зубы не чистил!
Второй — и точно странный — то на лыжах ехал, а сейчас на нем коньки одеты...
Это я к тому, чтобы вы не забывали проверить — не помер ли уже этот утоплый безнадежно, чтоб зря не возиться... К слову и вообще это по нынешним временам полезно делать.
— Ну, так уже говорил о проверке всего этого — дыхание, сердцебиение.
— Гыгы... Похоже тут все просто — если умер — то встал и пошел кусаться.
— Сейчас — да. А раньше. Раньше ученее так и не сошлись в едином мнении — что такое смерть. А когда еще реанимация всерьез заработала — то вообще караул.
— Да ну, что тут сложного — то умер — сразу видно.
— Сейчас — да. А вот суди сам — кора мозга у человека погибла. Тело же с искусственной вентиляцией и поддержкой сердцебиения — живо. Это смерть — или нет?
Клиническая смерть, которая при грамотной реанимации обратима — смерть или как? Оказался рядом толковый человек — пострадавший живет и в ус не дует, не оказалось человека — помер. И это только так — что на поверхности.
— Угомонись. Вот уж что нам меньше всего нужно — так это философские дебаты. По нынешним временам вполне годится старая и, безусловно запрещенная к применению бесчеловечная практика скропомощников и ментов.
— Спичка?
Братец кивает:
— Она самая. Тут такое дело — когда труп грязный и принадлежит человеку, которого руками и при жизни трогать неохота, хотя бы и в перчатках, а определять жив он или нет все же надо — и быстро, то проще всего, пока никто не видит, ткнуть ему горящей спичкой в открытый кусок кожи.
— И что? Закричит?
— Нет, конечно. Но если человек живой — то сосудистая реакция будет, как и положено, при ожоге кожи — с моментальной реакцией, заметной и через слой грязи — пузырь, отек, краснота. А если мертв... ну как перчатку кожаную прижгли. Небольшое желтоватое пятнышко — и все. Сейчас уже от ментов такие давно не появлялись, а скоростники и труповозы нет нет, да и скинут "пятнистого".
— Видно зашугали ментов — то.
— Сомневаюсь. У них в среднем подготовка сотрудников здорово упала. Писанину старую не отменили, новую ввели. Короче — как в медицине — если делаешь — не успеешь записать, если пишешь — не успеешь сделать. По — любому начальство твердо знает, что можно любого сотрудника взять за хвост — если у него все записано — значит в практической работе огрехи — и наоборот. Раньше участковый всех на своем участке знал. Во времена кровавойгэбни и дяди Степы. Сейчас у участкового столько писанины, что долго на этом месте человек не работает — деньги смешные, обязанностей куча и писанины море. А от участковых польза была офигенная...
— Что скажешь, Дима?
— Так... Старые-то зубры поувольнялись. Новые частью мальчишки, а частью за властью прутся и деньги молотить любыми способами... Опять же спасибо газетерам — русаки теперь уверены, что в милицию идти непрестижно и впадлу. Зато кавказцы ломятся с удовольствием. Им не впадлу...
— Так и с армией та же херь. В общем — русакам нынче впадлу быть везде, где вручают оружие и толково обучают им пользоваться. В смысле — не только стрелять, а работать в команде, тактически грамотно и взаимодействуя с другими группами — например той же артиллерией, танками и авиацией, да еще и используя связь.
— Похоже, спецом такая линия гнулась — чтоб у нас тут через пару десятков лет с оружием токо кавказцы и ходили?
— Вполне возможно. Вот уличный бандит со шпалером — это да, это герой.
— Но ведь тоже оружие, раздать-то можно было б — ляпает Саша, потом сам же себе и отвечает: — мда, а тактику отработать и обучиться с оружием обращаться сам не сумеешь...
— Не только тактику. Регулярная армия всегда и везде необученные толпы и банды громила не особо напрягаясь. Ученье — свет.
Я усмехаюсь про себя, вспомнив наши старательные, но очень неумелые тактические экзерциции на лестнице Сашиного дома. Судя по мелькнувшей по лицу Саши легкой ухмылке — ему это тоже вспомнилось. Словно год тому назад было...
Братец, игнорировавший наши высокомудрые рассуждения, видимо находит у себя в гроссбухе что-то веселое.
— Вот, зануда, чтоб у обучаемых уши не опухли от твоей нудятины — инфа по стрессу. У них оказывается в Кронштадте тоже — как у вас в Крепости — такая любовь началась. Плотская, ураганная. Соответственно публика вопрос и задала. Я тут даже записал себе несколько моментов из его ответа.
Вот значится первый вывод: по физическому воздействию стресс, что положительный — радость оказывает на организм человека ровно то же воздействие, что и отрицательный — горе. Помереть таким образом можно и от радости и от горя, потому как сердце реагирует одинаково. Вся разница — в эмоциональном окрашивании и только.
Второе — клин клином вышибают — потому одни стресс отрицательный закуривают, другие — заедают, а третьи — затрахивают. То есть долбают по отрицательному стрессу — положительным. Любой путь получения эндорфинов годится. Поэтому тот факт, что в стрессовой ситуации половая распущенность цветет пышным цветом — медикам известен давно. Вот тебе известен?
— Ну, то что дистресс по воздействию на организм равен эустрессу — я знал. Насчет траха... Во фронтовых условиях вполне себе любовь крутили, что у нас, что у противника. Попадалась инфа, что в Германии в конце войны немки совсем стыд потеряли и вполне были непротив — хотя это было непросто из-за малого количества мужчин. Ну, в общем да, в целом стыкуется...
— То есть вся эта визготня по поводу жутких и массовых изнасилований бедных немок не совсем достоверна? Не с пустого же места пишут! И много где читал. И у наших историков тоже было. Или не було двух миллионов?
— Наоборот! Известно, что немецкие, румынские и прочие солдаты армий, пришедших к нам в гости на огонек в 41 году были:
а) импотентами
б) высокоморальными глубоко религиозными людьми, свято чтившими женщин как таковых. И опять же глубокими импотентами.
Такими же были и пришедшие в 44-45 году в Германию войска союзников — начиная от американцев (включая негров) до всяких колониальнонабранных английских войск.
Одновременно известно, что все русские наоборот:
а) являются половыми гигантами
б) не имеют никакой морали.
Так общеизвестно, что каждый русский в день совершает от 3 до 6 половых актов, а если выпьет водки — то от 17 до 34 половых актов длительностью до 2 часов каждый.
Таким образом, каждый русский солдат, выпивая наркомовскую водку и не имея возможности удовлетворить свою животную похоть с 22 июня 1941 года по май 1945 года накопил от 3600 до 20 500 нереализованных половых актов.
Что и привело к повальному изнасилованию всего немецкого населения.
Простодушный Серега лупает глазами, потом смущенно говорит:
— Да не, я ж серьезно — столько об этом последнее время писали...
— Если серьезно... По далеко не полным НЕМЕЦКИМ данным воины Рейха изнасиловали у нас не менее 10 млн. женщин. Скоко успели румыны, венгры, хорваты и прочая перхоть — неизвестно... Другое дело, что на фоне террора в оккупированных местностях такие преступления как грабеж и изнасилования уже никак не впечатляли. Деревни жгли с населением, поголовно, с детьми — чего уж тут про насилия говорить. Другое дело — белорусы свои сожженные деревни посчитали, а русским опять все похрен — хотя только в Ленинградской области так спалили не меньше полусотни деревень...
— А чего тогда так распинаются на тему снасилованных немок? Ведь не просто так?
— Конечно. Я так полагаю — против нас велась активная информационная война. Типа — ругаем советских, в виду имеем русских. Ни разу не слыхал, чтоб к советским преступлениям каким-то боком относили украинцев или грузин, например, хотя украинцев в армии СССР было не меньше трети, а фамилии Джугашвили и Берия сами за себя говорят. Все мерзкое советское — только русское. В общем я пришел к выводу — как надо было писать о войне, чтоб напечатали:
1. Все советское (точнее — русское) — бесчеловечно, ужасно и омерзительно.
2. Все немецкое (точнее западное) — прекрасно, сияюще и добродетельно (исключение — один нехороший Гитлер).
3. Далее можно писать любую чушь. Например, что Сталин — он на самом деле — Гитлер, токо днем он гримировался так и работал в Германии, а на ночь улетал в СССР и гримировали его в самолете — именно поэтому современники и вспоминают, что Сталин работал по ночам.
Сталину эти гримирования были необходимы, потому как он был китайцем, женатым на Берии (Берия был женщиной, это всем известно) и войну они начали из-за семейной ссоры, где муж Гитлер пытался обидеть жену Берию...
— Ну, это Доктор ты уже бредишь!
— Скажете бред? Да ничуть. Вона — Осокин глаза раскрывал — СССР и Германия должны были вместе завоевывать Англию, к чему и подготовились в 1941, но Черчилль сумел их поссорить... Солонин — все совки рвались сдаться немцам и воевали только из боязни НКВД, Соколов насчитал в убитых считай все мужское население страны, а особенно прославился тем, что вставил в свой исторический труд стыренный с порносайта садистического направления рассказец, выдав за исторически— достоверный документ, в целом вся эта писанина производила впечатление как если б какой-то пидор дристал на братской могиле... Но ведь покупали же люди эту макулатуру!
— А другой не было.
— Почему — Дюков, Пыхалов, Лисицын, Исаев, Драбкин наконец...
— Доктор! Только мы о бабах заговорили — ты тут же съехал с темы. Сейчас-то после БП никто с этой дрянью к нам приставать не будет.
— Уверен?
— Уверен.
— И зря. У нас есть слой публики, которая ничему не учится. Вон — прогрессивная общественность перед революцией боготворила уголовщину и воспевала ее как могла. Потом столкнулась с социально близкими нос к носу — без прослойки в виде городовых — и заткнулась. И не воспевали уголовников у нас по 70 годы — когда выросло новое поколение прогрессивной общественности, не встречавшееся с уголовщиной нос к носу...
— Нда, и Высоцкий отметился...
— О чем и речь... так что кому нас попрекать — всегда найдется.
— Доктор, а таки вернемся к разговору о половой распущенности? Оно как-то милее, знаешь...
— Да что вы прицепились! Нормальная физиологическая реакция — дважды нормальная — во-первых, заменить отрицательные эмоции положительными, во — вторых,
при угрозе уничтожения — восполнить потери усиленным размножением. На крысах — не ходя далеко — это доказано было.
— Тьфу ты, мы о бабах, ты о крысах...
— Про серого речь — а серый навстречь — глянув в окошко, говорит Саша.
И действительно стук в дверь — почти сразу.
Оказывается, в гости Кабанова пришла. Не одна — с сопровождением — тот самый мичман со склада устаревшего оружия. Держится мичман скромно, но с достоинством.
Здороваемся. Валентина объясняет, что ей положены прогулки, а мичман оказался столь любезен, что взялся сопровождать и защищать.
Оказывается ее очень заинтересовала наша морфиня.
— Дело в том, что мы сейчас ведем исследования по проекту "Крысиный волк". Тут есть несколько интересных моментов, поэтому информация о любых морфах будет полезна.
— А "Крысиный волк" — это что за экзотика такая?
— Это старое морское средство борьбы против этой живности — замечает Николаич. — на корабле их вывести очень сложно, потому издавна так боролись, хотя и хлопотно очень — ловится как можно больше этой живности. Пить им дают вволю. А жрать — нет. Они начинают жрать друг друга. В итоге остается один — самый крутой. К людям он привыкает — матросня к этому делу относится с азартом, пари заключает, ну и фаворита балует, конечно, а вот к остальным крысакам он уже относится как к еде. И соответственно давит и гоняет люто. Бывало, крысы при первой же возможности гамузом покидали корабль, где такой монстр заведется. Стоил такой зверь дорого, некоторые ухари неплохо зарабатывали на этом бизнесе. Правда, когда пошли всякие яды крысиных волков перестали сотворять — хлопотно это очень и ждать долго надо. Получается так, Валентина Ивановна, что Вы пытаетесь выдрессировать крысоморфа?
— Да, Вы верно сказали. Хотя зомби и резко теряют в интеллекте, но есть вероятность все же взаимодействия. Если уж кошек дрессировали...
— Мне кажется, хлопотно это и опасно впридачу.
— Мы и не собираемся выпускать крысиного волка. С крысами надеюсь, мы справимся и так. А вот результаты работы много дадут для решения вопроса — можно ли человеческого морфа направить на ликвидацию зомби. Если удастся добиться этого от крысы — то с бывшим человеком это будет проще.
— Вам бы проект "Полицай" назвать.
— Если "Крысиный волк" получится удачным — то весьма вероятно.
Интересные тут дела творятся, однако.
— А еще кто-нибудь работает по этой теме?
— Да, нам известно о проекте "Химдымы" — неподалеку отсюда армейские пытаются сочинить химическое оружие именно против зомби. Какая-то лаборатория у них есть — так что обещали сообщить, если у них будут результаты. Хотя я сильно сомневаюсь в их успехе.
— Пока неясна биохимия непонятно чем ее сокрушить?
— Да. Они пока будут действовать методом научного тыка...
Рассказываем про морфиню. Валентина делает пометки в блокнотике.
............................................................................................................
Виктор проснулся уже уставшим. Жесткий запах кровищи провонял уютный бункер. Снилась какая-то дрянь, и во рту остался медный мерзкий привкус. Ломило руки и ноги. Погреб вчера под ледник вырыть не успел, хотя работал со скрежетом зубовным, наизнос, в полный мах.
Очень не вовремя вспомнилось, что с мясом он поспешил. Это шкуру, требуху и яйцы надо было убрать моментально, а вот мясо — мясо должно было бы чуток "созреть" — хотя бы сутки. Что-то такое про это толковалось, ферментация что ли какая-то...
С трудом, в несколько приемов, уселся. Растолкал Ирку.
— Не жизнь, а каторга! — сказала боевая подруга.
— Заткнись, корова — обрезал ее Виктор.
И удивился. Обычно Ирка молча глотала все его грубости, а тут ее как подменили.
— Полегче, Витенька, полегче. Еще раз вздумаешь что-такое вякнуть — не порадуешься.
— Ты что, охренела?
— Это ты охренел. Я тебе, дураку, не корова.
— Как дураку? Как не корова? — Витя растерянно бормотнул эти две нелепые фразы и его мысли раскатились как горох по столу.
