— Это невозможно, — сказал Джеффри.
— Тысяча километров в секунду, — сказал Гектор. — Или треть процента скорости света. Это может прозвучать не очень быстро, когда вы облекаете это в такие термины, и, честно говоря, по большому счету, это не так. Но если корабль продолжит в том же духе, то вскоре мы втроем будем двигаться быстрее, чем кто-либо когда-либо путешествовал за всю историю человеческой цивилизации.
— Что ж, — сказала Джумаи, — когда я проснулась сегодня утром, это, черт возьми, точно не входило в мои планы.
— Подозреваю, что это касается всех нас троих, — сказал Гектор.
— Джумаи, тебе не следовало идти за нами, — сказал Джеффри. — У тебя был шанс выбраться.
— Тебе тоже не следовало, — сказал Гектор. — Зачем критиковать Джумаи за то, что она делает в точности то же самое, что и ты?
— Я хотел спасти станцию, — сказал Джеффри. — У меня никогда не было особых шансов выбраться вовремя.
— Часть тебя, должно быть, все еще хотела попробовать. Это срабатывает основной человеческий инстинкт самосохранения, кузен. И все же ты вернулся и оставался со мной до тех пор, пока обратный отсчет корабля не достиг нуля. — Гектор отвел взгляд, затем заставил себя встретиться взглядом с Джеффри. Он выдержал его пристальный взгляд, двигая подбородком, пока подыскивал нужные слова. — После всего, что произошло между нами, после того, что, по твоему мнению, мы с Лукасом сделали с Мемфисом, я этого не ожидал.
— Я должен был знать, для чего предназначен этот корабль, — сказал Джеффри.
— Может, и так, — сказала Джумаи. — Но и оставить его ты тоже не мог.
Мягко Гектор сказал: — Если мы с Лукасом причинили тебе зло, то только потому, что хотели как лучше для семьи. Стали бы мы привлекать тебя, если бы это было не так?
— Ты открыл то, чего не ожидал, — сказал Джеффри.
— Это правда.
— Возможно, был момент, когда у нас была возможность оставить все это в тайне. Но после того, что мы сейчас увидели — Зимний дворец, этот корабль, — не думаю, что мы сможем вернуться. Даже если бы мы этого захотели.
— Разрушение станции увидит бесчисленное количество людей, — сказал Гектор. — Мир скоро узнает, что было внутри, если уже не узнал.
— Значит, ты согласен с тем, что кота вынули из мешка?
Гектор издал невеселый смешок. — А какой выбор сейчас есть у кого-нибудь из нас?
Джеффри повернулся к Джумаи. — Не могу радоваться тому, что ты решила вернуться на борт корабля. Но в то же время я рад, что ты здесь. В этом есть какой-нибудь смысл?
— Может быть, так и будет, когда у меня в голове прояснится, — сказала она.
Когда Джумаи окрепла настолько, что ее можно было перенести, они попросили прокси доставить ее обратно на командную палубу, в то время как Джеффри и Гектор поднялись по трапам. К этому моменту они находились в пути уже более трех часов, и неумолимое ускорение уже унесло их так далеко от Луны, что они оказались вне ее собственной орбиты вокруг Земли. В одном из обзорных иллюминаторов она уже выглядела меньше, чем из Африки. На интуитивном уровне именно это тронуло Джеффри больше всего на свете.
Это больше не были цифры; это было что-то, на что он мог смотреть своими собственными глазами и чувствовать глубоко внутри. Ему не нужно было верить никому на слово, что они проделают долгий путь.
Большую часть последнего часа Джумаи сидела в самом правом командирском кресле, пытаясь найти способ разблокировать систему управления кораблем. Она сама не вводила ни одной команды, так как сиденье не распознало бы в ней кровь Экинья. Но это не помешало ей стать режиссером для Гектора и Джеффри.
Это было безрезультатно. Блокировка управления была надежной, и все обычные способы обхода оказались тщетными.
— Не говорю, что это невозможно взломать, — сказала Джумаи, когда ее последняя попытка была отвергнута, — но для этого понадобится кто-то намного умнее меня. К тому же, они должны были бы уже быть на этом корабле.
— Может быть, это невозможно сделать, — сказал Гектор. — Все это было организовано с исключительной тщательностью. Наша бабушка была не из тех, кто оставляет незаделанные концы.
— Кроме тех, которые мы должны были найти по ее желанию, — сказал Джеффри.
— Этот корабль был подготовлен для нас, — продолжал Гектор. — Он ждал, когда в него войдет Экинья, и у него есть на примете пункт назначения. Не похоже на какую-то случайность, когда были предусмотрены эти устройства гибернации.
— Почему шесть? — спросил Джеффри.
— Юнис не хотела рисковать. Кораблю нужен был только один из нас, чтобы запустить обратный отсчет, но всегда существовала вероятность, что на борту могут быть и другие люди, когда это произойдет. Как оказалось, нас здесь только трое. Но вы же видели провизию. Даже если бы их было больше шести, я думаю, корабль легко смог бы сохранить жизнь еще нескольким людям в течение пятидесяти двух дней.
— И на обратном пути, — добавил Джеффри. — Давай не будем забывать об этом.
— Будем надеяться, что отправка нас обратно входила в ее планы, — сказал Гектор.
Когда Мира Гилберт связалась по чингу в следующий раз, это были снимки их собственного корабля, запечатленные на глазах у публики, когда он покидал лунное пространство. Теперь Джеффри мог оценить ее беспокойство о двигателе. Ничего столь яркого не было со времен эры химических ракет. Разница заключалась в том, что корабль был способен поддерживать свою тягу в течение нескольких часов, а не минут. Не было никаких признаков того, что пламя двигателя погасло, и даже скептически настроенные свидетели начали предполагать, что двигатель, возможно, не так подвержен неминуемому разрушению, как они предполагали сначала. Во всяком случае, некоторые из его первоначальных неустойчивостей начинали успокаиваться.
Корабль вышел из Зимнего дворца почти невредимым. Аэродинамический тормоз действовал как таран, отодвигая большую часть обломков в сторону от опасности. Плечи центрифуги замедлились и сложились в походное положение, прижавшись вдоль бортов корпуса, как ножки кузнечика.
— Возможно, это не слишком утешительно, — сказала Гилберт, — но вы обеспечиваете последние новости по всей внутренней системе. Вы окажетесь в масштабах целой системы, когда свет успеет вернуться от Сатурна.
— И как это нам поможет? — спросил Джеффри.
— Никак. Я предупреждала, что вы уже находитесь вне зоны действия местного трафика. Дела обстоят ничуть не лучше, если учесть более быстрые корабли. На подходе к Земле есть пара быстроходных кораблей, которые могли бы сейчас сравняться с вашей мгновенной скоростью, если бы они немедленно отклонились в сторону, но к тому времени, когда они доберутся до вас, у них закончится топливо. Это вам совсем не помогло бы.
— Никто не должен ничем рисковать ради нас, — сказал Джеффри.
— Согласен, — вставил Гектор. — И в этом отношении я выступаю от имени Экинья Спейс.
— Как только мы получим подтверждение о вашем пункте назначения, — сказала Гилберт, — мы сможем поговорить об отправке спасательной группы. Но вам придется долго ждать, прежде чем появится кто-нибудь.
— Похоже, на корабле есть все необходимое, чтобы сохранить нам жизнь, — ответил Гектор. — Мы узнаем о ледяном астероиде, когда доберемся туда. Это горнодобывающее предприятие, поэтому там должно быть оборудование для жизнеобеспечения приезжающих техников. — Однако в голосе Гектора не было уверенности в этом. В этот момент Джеффри не винил его за сомнения.
— Нам просто придется довериться кораблю, — сказал Джеффри. — Скоро мы заляжем в спячку — нет смысла бодрствовать, если у нас связаны руки. У всех нас есть друзья и родственники в других частях системы. Конечно, нам всем хотелось бы получить время, чтобы выступить перед ними с заявлениями, прежде чем мы отойдем ко сну. У нас все еще нет полного охвата расширения, и, возможно, мы никогда его не получим. Нам понадобится ваша помощь, чтобы передать наши сообщения.
— Я позабочусь о том, чтобы они попали туда, куда им предназначено, — сказала Гилберт. — Даю вам в этом слово.
Когда дошло до дела, сказать было особо нечего. Они записали свои послания в частном порядке, передав их на попечение Панов, а затем вернулись на командную палубу. Джумаи предприняла последнюю попытку нарушить блокировки, но не продвинулась дальше, чем до этого.
— Кто бы ни спроектировал это, — сказала она, неопределенно указывая на набор индикаторов и элементов управления, — он не собрал это за пять минут. Этот корабль был спроектирован с нуля так, чтобы не принимать внешние сигналы, если он сам этого не захочет. Честно говоря, если бы здесь на кону не стояла моя жизнь, я была бы впечатлена. Как бы то ни было, я могла бы с радостью придушить того, кто собрал эту архитектуру воедино.
— Поздновато для этого, — сказал Гектор.
Джеффри все еще думал о том, что он сказал Санди, и о том, нужно ли это исправлять. Последнее, что он хотел сделать, — это усугубить ее неприятности, но он все равно попросил ее найти кого-нибудь, кто мог бы позаботиться о слонах — по крайней мере, присмотреть за ними — пока он не вернется. Он не зашел так далеко, чтобы озвучить свой собственный страх, который заключался в том, что он может никогда не вернуться. Джеффри просто надеялся, что у нее все хорошо на Марсе. Было бы хорошо знать, что она в безопасности, прежде чем он пойдет ко дну.
— Наверное, я знаю, о чем ты думаешь, — сказал Гектор некоторое время спустя.
— Что? — спросил Джеффри.
— Тебе хотелось бы еще раз поговорить с Мемфисом перед его смертью. Возможно, тебе будет трудно это принять, но я чувствую то же самое. Я не убивал его, Джеффри. Как и Лукас.
Джеффри на мгновение отвел взгляд. — Знаю. Это было то, о чем ты всегда говорил: просто глупый несчастный случай.
По лицу Гектора было видно, что он ожидал любого ответа, кроме этого. — Ты был так уверен, что мы это сделали. Что заставило тебя передумать? Ты воспроизвел наши передвижения, изучил данные, полученные от общественности?
— В этом не было необходимости. У меня был выбор, когда я поднялся на борт Зимнего дворца и нашел твой скафандр. В тот момент часть меня все еще была готова признать, что за этим могли стоять вы с Лукасом.
— Никто не мог бы винить тебя за то, что ты злишься. Ты всегда был близок с ним.
— Другая часть меня знала, что это невозможно. В конце концов, мы семья. У нас могут быть разные мнения о том, как мы живем, но это не делает нас непримиримыми врагами. Или этого не должно быть. У нас у всех тоже были импланты. Почему вы с Лукасом должны быть способны на преднамеренное убийство, если я не способен?
— Какая-нибудь рыба всегда проскальзывает сквозь сеть. Это не было чем-то из ряда вон выходящим. Когда ты пытался ударить меня... Это же не значит, что ты не хотел пустить кровь, не так ли?
Воспоминание об этом моменте, красной ярости, ошеломляющем подавлении, когда Механизм нанес ответный удар, оставалось свежим.
— Мне стыдно за то, что я сделал.
— Никто из нас не действовал в этом деле так хорошо, как мог бы, — сказал Гектор. — Лукасу и мне... нам не следовало поступать с тобой так, как мы это сделали. Было бы лучше, если бы мы просто попросили тебя о помощи, не предлагая деньги. Не подкупая тебя. Тогда, по крайней мере, был бы намек на то, что мы доверяем друг другу. Но боюсь, что в наших жилах бизнес течет довольно бурлящей рекой.
— Что сделано, то сделано.
— Я все равно рад, что ты вернулся за мной, — сказал Гектор. — Возможно, я бы сделал то же самое ради тебя. Дело в том, что момент испытал тебя, и ты принял вызов. Я еще не проходил тестирование. — Он помолчал, слегка улыбаясь. — Не знаю, станем ли мы когда-нибудь друзьями в общепринятом смысле, но если сможем каким-то образом найти способ не презирать друг друга, то это будет улучшением. Хотя бы ради старика. Мемфису всегда хотелось, чтобы мы все ладили как счастливая семья.
— Я все еще не могу смириться с тем, что он умер, — сказал Джеффри.
— Нам всем потребуется много времени, чтобы приспособиться. Когда все это закончится, мы должны найти способ почтить его память. Все мы, насколько это в наших силах.
— Согласен, — сказал Джеффри.
Гектор протянул руку. Джеффри посмотрел на него, позволяя моменту затянуться. Он не хотел создавать впечатление, что это было легкое или случайное примирение, или что все еще не было огромной пропасти доверия, которую нужно было преодолеть. Но Гектор был прав. Им нужно было с чего-то начинать, и сейчас было самое подходящее время, как никогда. В конце концов, другого шанса у них может и не представиться.
Он вздрогнул.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
Было утро девятнадцатого марта, в северном полушарии Марса начинался еще один весенний день, небо было чистым и розовым, как разлитая по бутылкам плазма. Сойя отвезла Санди и Джитендру обратно в Вишняк, ночью они пересекли Эволюариум в крошечной четырехколесной коляске с герметичной кабиной. Они выбрались из чрева Агрегата по стальному пандусу, который сложился обратно в машину, как только их колеса коснулись грунта. Джонатан сказал, что путешествие безопасно, что другие машины будут держаться на расстоянии — никто из них не хотел провоцировать Агрегат, — но Санди, тем не менее, чувствовала некоторое постоянное напряжение в Сойе, когда они подпрыгивали и рыскали по бесконечным высокогорным равнинам плато Тарсис. Время от времени она прикусывала нижнюю губу, стискивала костяшки пальцев на рычагах управления, нервно поглядывала на радар и эхолокаторы или осматривала горизонт в поисках вспышек полярного сияния, которые сигнализировали о смертельной схватке меньших машин. Они пересекли границу транспондеров и преодолели много километров, отделявших их от технической границы Эволюариума, прежде чем Сойя позволила себе расслабиться. Даже тогда это было судорожное, взвинченное расслабление. Возможно, Сойя и освободилась от машин, но она все еще хотела держаться в тени.
Они отсутствовали в Вишняке всего два полных дня, но для Санди они казались неделями. И маленькое поселение, опоясанное железнодорожной линией, такое мрачное и невзрачное по прибытии, теперь выглядело великолепно.
Сойя припарковала багги в том же подземном гараже, где Грибелин держал свой грузовик. — Мне пора идти, — сказала она, пока Джитендра и Санди собирали свои вещи. — У меня есть работа для моего отца.
— По крайней мере, позволь нам угостить тебя кофе, — сказала Санди.
Сойя сопротивлялась, но Санди подтолкнула ее, и наконец они поднялись на лифте обратно на общественные этажи. В неумолимом свете лифта Сойя выглядела старше, чем раньше. Санди начала осознавать, какой урон нанесло этой женщине ее призрачное существование. Затем она поймала свое собственное отражение, и оно было едва ли лучше. Она предположила, что их гены не так уж сильно отличались друг от друга. Они обе выглядели так, словно им не помешало бы отдохнуть несколько дней.
Они нашли тот же кафетерий, где их ждал Грибелин. Пока Джитендра заказывал напитки в баре, Санди держала Сойю за руку. — Я рада, что у нас появилась такая возможность встретиться. Теперь уже ничего не будет по-прежнему. Я всегда буду знать, что ты где-то здесь.
