— Чего вы хотите? — спросила Ндеге.
— Вы послали эти чинг-инструкции на "Ледокол", — отважилась спросить Чику. — Теперь мы в деле.
— Мы видели разрушения, — сказал Мпоси. — Снаряды дождем сыплются на Крусибл. Это очень плохое развитие событий. Не было никакой гарантии, что вы останетесь живы и прочтете наше сообщение, но мы сочли, что риск его отправки был оправдан. Если вы все еще живы, вам нужно знать, что здесь происходило.
— Другие голокорабли получили ваши передачи, — сказала Ндеге ровным и холодным голосом. — Ваши отчеты о Крусибле, когда вы приближались, и ваши данные относительно инопланетных сооружений на орбите вокруг планеты. К тому времени, конечно, голокорабли были достаточно близко к месту нашего назначения, чтобы начать проверять некоторые из ваших наблюдений, и эта информация усилила внутреннюю напряженность, выходящую за рамки того, что могла бы сдержать обычная полиция. Информация о Крусибле и о том факте, что Производителям нельзя доверять, возвращается на Землю! Одному Богу известно, что она вызовет, когда прибудет. В караване и так было достаточно плохо: широко распространенное инакомыслие, аресты и казни, попытки государственных переворотов и захваты власти гражданскими лицами.
— Была большая борьба за контроль над технологией замедления, — сказал Мпоси, — как за ее использование, так и за ее подавление. Стремление скопировать ваш прототип и увеличить его масштаб; такое же стремление саботировать эти усилия или превратить новую технологию в разрушительное оружие. По мере того как общественные волнения усиливались, власти затягивали свою петлю вокруг "Занзибара". Это были чрезвычайно опасные времена — очень трудные для Ндеге и меня, из-за нашей связи с тобой и Ноем. Но после смерти отца все стало только хуже. Те из нас, кто имел некоторое представление о цели вашей экспедиции — да, отец действительно доверял нам, насколько мог, прежде... Что ж, мы знали, что легкого прибытия в Крусибл быть не может. Но никто из нас не был готов отказаться от Крусибла, этого удивительного нового мира, который нам обещали! Мы не могли допустить, чтобы возобладала повестка дня Тесленко. Точно так же у нас не было желания переходить на военные рельсы, готовясь к военному столкновению с Производителями, битве за контроль над Крусиблом. Должен был быть третий способ. И вот мы обратились к Юнис.
— Она бы появилась рано или поздно, — сказала Ндеге, принимая эстафету у своего брата, — но эти события стали толчком, которого она ждала. Это был момент максимального кризиса — общественный страх перед машинами никогда не был таким сильным!
— Я удивлен, что ее не разорвали на части, — сказал Травертин.
Гочан и другие к этому времени были, по крайней мере частично, осведомлены о происхождении Юнис и ее способностях. Но было многое, о чем у Чику еще не было ни времени, ни желания рассказывать своим товарищам-заложникам.
— Как она выбралась из камеры? — спросила Намбозе. — Предположительно, тем же путем, которым вы вошли?
— Нет, — сказала Чику. — Нет, если только у нее не было землеройного оборудования. Этот маршрут был перекрыт, когда они ремонтировали Каппу — они запечатали его, думая, что это просто какой-то заброшенный служебный канал.
— Она робот, — сказал доктор Эйзиба. — Ей вообще нужно было физически уходить? Разве она не могла просто получить контроль над другой машиной где-нибудь в другом месте на корабле, как можно было бы подключиться к прокси?
— Полагаю, могла бы, — сказала Чику, — но на "Занзибаре" никогда не было много таких машин, и в любом случае, она — нечто особенное. Она... обитала в своей роботизированной форме так же комфортно, как если бы это была ее собственная кожа. Я думаю, что пребывание в этом теле, то, что она была сильной и уязвимой в равной мере, определило ее личность, то, как она думала о себе — замкнутое существо, душа в бутылке, как у каждого из нас.
— Ты имеешь в виду, как один из вас, — терпеливо уточнила Арахна.
— Раньше она была похожа на ИИ, — сказала Чику, — блуждала призраком по Солнечной системе, не привязанная к какому-либо одному физическому местоположению, бестелесный разум, работающий на внешних вычислительных ресурсах. Именно такой Санди создала ее — идея Юнис, а не ходячее, говорящее подражание. Но вы заставили ее стать меньше, реальнее — вы дали своему врагу плоть! Когда вы вынудили ее бежать, вы превратили ее в то, чем она является сейчас. Однажды она разбила самолет только потому, что чувствовала себя безрассудной! Я сомневаюсь, что она захотела бы покинуть свое тело, даже если бы это был вариант.
— В любом случае, это спорный вопрос, — сказал Мпоси. — Из камеры был другой выход — линия для капсул имеет ответвления, ведущие к нескольким точкам выхода.
— Она говорила мне об этом, — сказал Чику, припоминая, — но она никогда не говорила, где они есть.
— Мы покажем вам один из них, — сказала Ндеге. — Думаю, вас это удивит.
Итак, они снова вышли в ночь, в теплый, как печь, воздух этого пережаренного мира, и направились к транзитному терминалу, где сели в капсулу, восемь человек в двух отсеках. Мчась по ядрам и соединительным туннелям, капсула прошла через множество повторений темноты. Иногда были видны далекие огни, выделявшие скопления зданий, иногда более крупное сообщество, но никогда — голубое сияние дня или великолепие имитируемого звездного пейзажа.
В голове у Чику роились вопросы, но она решила позволить Ндеге и Мпоси распределить ответы так, как они сочтут нужным. Она приберегла бы любые вопросы без ответов до тех пор, пока у нее не появилось бы хоть какое-то представление о том, что произошло за те неучтенные годы, прошедшие с момента последнего сообщения Ндеге.
— Юнис не нужно было раскрывать свою истинную природу как конструкта, — сказала Ндеге, когда они пробирались сквозь темноту. — Она просто появилась и заявила, что она Юнис Экинья. Мы все видели ее статую до того, как ее снесли, так что многие люди сразу узнали ее.
— И те, кто знал их историю, конечно, помнили сказку о "Зимней королеве", — сказал Мпоси. — Они знали, что она никогда не возвращалась на Землю, так что, по крайней мере, можно было предположить, что она могла быть настоящей женщиной, каким-то образом скрывавшейся на "Занзибаре" все эти годы. В конце концов, у них были доказательства их чувств — она выглядела абсолютно реальной, абсолютно правдоподобной. Она утверждала, что она Юнис Экинья, восставшая, чтобы спасти нас, и она стала очень хороша в том, чтобы быть человеком.
— Я знаю, — сказала Чику.
— Однажды я видела, как она дышала на зеркало, — добавила Ндеге. — Она могла бы сделать даже это.
— Мы привязаны к мифам, — сказал Мпоси, — о спящих королях и спящих королевах, дремлющих до момента необходимости, когда их призовут, чтобы спасти живых. Королевой, в которой мы нуждались, была Сенге Донгма, мессия со львиным лицом. Мать всех нас.
Капсула замедляла ход, и по тому немногому, что она могла разглядеть снаружи, Чику заключила, что они прибывают в административное ядро. Она вспомнила, как в последний раз была в этом помещении в день отъезда "Ледокола" — торопилась подать в отставку, когда ее планы рушились вокруг нее. В некотором смысле это было похоже на вчерашний день, просто еще одна часть ее личной жизни, но в других отношениях это было похоже на задокументированное историческое событие, принадлежащее чьей-то политической истории. Это не мог быть тот же голокорабль, который она оставила.
— Почему здесь так тепло и так темно? — спросила Намбозе.
— Во время беспорядков, — сказал Ндеге, — мы отделились от местного каравана. Это было после появления Юнис — она сказала, что нам было бы гораздо лучше путешествовать самостоятельно.
— Думаю, она была права, — ответила Чику.
— Мы выжили, — сказал Мпоси, — но это было нелегко. Возможно, вы видели взрывы — мы потеряли два голокорабля, "Базаруто" и "Фого", а "Новый Тиамаат" был смертельно поврежден. Мы до сих пор не знаем, насколько это было вызвано несчастным случаем, глупостью или преднамеренными военными действиями. Возможно, по чуть-чуть того и этого. Хорошо, что к тому времени, когда это произошло, мы уже расстались, но мы даже отдаленно не были готовы к полной независимости. "Занзибар" никогда не обладал мощным промышленным потенциалом — мы всегда полагались на импортные технологии остальной части каравана. Строительство "Ледокола" довело наши возможности до предела, и в то время мы все еще могли обратиться за внешней помощью.
Чику по памяти помнила, что они шли по дорожкам, ведущим от транзитного терминала к ровной площадке перед административным зданием, но почти ничего не могла разглядеть из того, что ее окружало. Само здание, казалось, было совершенно неосвещенным, определяемым только как клин тьмы, расположенный на чуть более светлой границе его территории.
— Многие из наших технических систем уже вышли из строя или близки к разрушению, — сказала Ндеге. — Мы сделали все, что в наших силах, но наши возможности по ремонту и обновлению очень ограничены, и нам мешает дополнительное ограничение, связанное с необходимостью работать скрытно.
— Остальные голокорабли — конечно, местный караван — считают нас мертвыми или умирающими, — сказал Мпоси. Он шел рядом со своей сестрой, которая была почти на голову выше своего коренастого, широкоплечего брата. — Какое-то время это было "прикоснись и уходи". Имело место заражение, возможно, преднамеренное, и диверсия или случайное нарушение работы двух основных сообществ — погибли тысячи людей. Мы также создали иллюзию более распространенных системных сбоев, чтобы отбить у наших врагов охоту проявлять к нам какой-либо дальнейший интерес. Все операции за пределами "Занзибара" были приостановлены, и мы позволили нашим внешним структурам погрузиться в темноту. Разумеется, полное молчание по коммуникациям. Мы управляем нашим миром на скудной энергии, расходуя ровно столько, чтобы продержаться, вот почему небо темное, а терморегуляция едва эффективна. Если бы мы использовали больше, они бы это обнаружили. Возможно, им просто больше нет дела до "Занзибара", но мы не можем позволить себе рисковать и привлекать их внимание.
— Кроме того, — сказала Ндеге, — здесь не всегда темно. Если бы это было так, мы бы все давным-давно сошли с ума.
— Расскажи мне, что случилось с Юнис, — попросила Чику.
Ее дочь махнула рукой в сторону клина тьмы. — Она впервые появилась из-под административного здания — там была шахта, ведущая прямо на цокольный этаж, о существовании которой никто даже не подозревал! Конечно, она была хорошо замаскирована фальшивыми стенами, которые только она могла открыть со своей стороны. Итак, она появилась в самом сердце правительства!
Мпоси сказал: — К тому времени, когда она появилась, ряд друзей и союзников отца подготовили почву для государственного переворота против оккупационной полиции. Су-Чун тоже была замешана в этом деле — у нее все еще были политические связи даже после многих лет домашнего ареста. Мы были готовы к появлению Юнис и приурочили нашу забастовку к ее появлению. Нам не понадобились ее сверхчеловеческая скорость и сила, чтобы одержать верх — ее лицо, ее осанка, ее аура авторитета парализовали наших врагов, когда они увидели разгуливающий по городу этот пережиток прошлого, — и мы быстро захватили контроль над административным зданием. Юнис уже зашла гораздо дальше этого. Она могла сунуть свой нос куда угодно, получить доступ к любой информационной системе или архиву голокорабля, и констебли ничего не могли с этим поделать.
— Вот так она разрушила карьеру Су-Чун, — сказала Чику.
— Су-Чун никогда не была полностью невиновна, — сказала Ндеге. — Она совершала политические ошибки. Но ее падение было лучшим, что с ней случилось, — оно уберегло ее от махинаций Тесленко. Она никогда не отзывалась о тебе плохо.
— Что случилось с Су-Чун?
— Переворот унес жизни многих из нас, — сказал Мпоси.
Чику молча прошла еще несколько шагов, думая о своей подруге и о том ущербе, который нанесли их отношениям события, находящиеся вне их контроля. Она хотела поблагодарить Су-Чун за то, что та заботилась о ее детях, несмотря на все, что произошло между ними.
— Тем не менее, переворот удался, — сказала Чику. — Вы получили контроль и перевели "Занзибар" в безопасное место.
— Если это можно назвать безопасным, — ответила Ндеге. — Мы боролись за право попасть в Крусибл на наших собственных условиях, но потеряли все. Наши враги украли нашу технологию. "Занзибар" нельзя замедлить! Внутри мы копошимся в темноте. Скоро мы отправимся прочь от Крусибла, а не навстречу ему! Некоторые люди утверждают, что все было бы ничуть не хуже, если бы мы встали на сторону Тесленко и отправили наш голокорабль в дальнейший межзвездный полет.
— Надеюсь, ты не разделяешь этого мнения, — сказала Чику своей дочери. — У тебя были сны, Ндеге. Ты провела так много часов, уткнувшись головой в компаньона, представляя, что мы найдем на Крусибле. Ты не должна упускать это из виду. Я была там — как и все мы. Это реальный мир, которым мы можем поделиться, если сможем найти способ.
— Вы все еще не рассказали нам, что случилось с Юнис после захвата правительственного здания, — сказала Намбозе.
Они спускались по склону к ровной площадке перед главным зданием. — Потребовалось некоторое время, чтобы получить полный контроль, — сказал Мпоси. — Констеблей здесь было много, и у них были свои роботы. У нас было командование Ассамблеей и общественная воля скоординировать захват власти, но граждане просто не смогли самостоятельно справиться с констеблями и их машинами. Нам нужно было что-то большее.
— Пришло время подняться в небо, — сказала Ндеге.
Чику запомнился не постепенный переход от ночи к рассвету и не медленное затемнение неба. Небо оживало пятнами, мерцая, прежде чем превратиться в блоки и ленты синего цвета на большом черном пространстве, как негативная версия поврежденного неба в комнате Юнис. Постепенно области яркости пересекались и соединялись, небо раскрашивалось так, как это сделал бы ребенок, с яростной неорганизованностью.
— Мы позволяем себе час в день, — сказал Мпоси. — Чтобы осветить голокорабль, требуется много энергии. У нас ограниченные ресурсы, и мы не хотим рисковать тем, что нас обнаружат извне.
— Мы живем ради этого часа, — сказала Ндеге.
Чику была так зациклена на небе, что потребовалось усилие воли, чтобы опустить взгляд на окружающий ландшафт ядра. Многое было таким, каким она его помнила — конечно, она провела гораздо меньше времени на борту "Ледокола" и на Крусибле, чем отсыпалась в спячке на "Занзибаре", и на борту голокорабля просто не было ресурсов для радикальных изменений.
Но произошли перемены. Теперь, когда у нее был хороший обзор, она могла видеть, что здание Ассамблеи, точная копия дома Экинья, было заметно повреждено. Крайнее правое крыло здания в форме буквы "А" подверглось какому-то обрушению. Целый этаж превратился в руины, крыша, покрытая голубой черепицей, облупилась и была повреждена, как чешуйчатая короста. Некогда белые стены теперь были преимущественно черными и серыми, опаленными огнем или оружием, пробитыми во многих местах, заваленными грудами щебня глубиной по колено там, где осыпалась внешняя облицовка стены.
