Долгий подъем по лестнице из тесаного камня и стали был кошмаром темноты и клубящегося дыма. Стало еще хуже, когда к нам присоединилось еще больше трутней, и мы стали частью огромной вереницы женщин, детей, нескольких мужчин, карабкающихся по этим узким, удушающим лестничным пролетам. В некоторых секторах отключилось электричество, и при мерцании аварийных огней я увидел бегущих людей, рухнувшие перегородки, разбитые стекла. В больничных помещениях и в странных палатах, где жили мамы-нонны, бригады людей деловито работали, вытаскивая кровати и инвалидные кресла из поврежденных палат. Но воздух быстро сгустился, и стало удушающе жарко; должно быть, отказали вентиляционные системы.
Я просто проталкивался сквозь толпы трутней. Моей единственной задачей было выбраться оттуда: мне, Лючии и малышке, потому что я ни разу не выпустил ее руку.
Только когда я поднялся на поверхность, у меня появилось ясное представление о том, что происходит.
Питер умело разместил свой запас семтекса. Он вскрыл верхний панцирь Склепа. В результате образовался огромный кратер, обрушившийся посреди Виа Кристофоро Коломбо, над которым в воздухе висел столб серо-черной туфовой пыли. Работники близлежащих офисов и магазинов, сжимая в руках мобильные телефоны, чашки с кофе и сигаретами, вглядывались в дыру, которая внезапно открылась в их мире. Издалека доносился вой сирен, и одинокий полицейский делал все возможное, чтобы удержать зевак подальше от дыры.
И трутни просто высыпали из кратера в ошеломляющем количестве, сотнями, тысячами.
Одинаково одетые, со схожими чертами лица, а теперь припорошенные пылью, они выглядели одинаково. Даже сейчас в них чувствовался какой-то порядок. Большинство из них появилось над одним краем кратера Питера, образуя нечто вроде эллиптического потока. На краю эллипса стояли более грузные женщины постарше, некоторые из них держали друг друга за руки, чтобы не подпускать незнакомцев. В центре толпы были те, кто помоложе, некоторые держали на руках младенцев, и тут и там я видел работников больницы, которые несли тяжелые кресла для мам-нонн. Никто не лидировал. Женщины, стоявшие на краю, протискивались вперед на несколько шагов, моргая при виде уставившихся на них офисных работников, а затем поворачивались и исчезали обратно в толпе, чтобы их сменили другие, которые, в свою очередь, пробирались вперед. Когда они достигли зданий по бокам дороги, плавный эллипс распался, образовав веревки, усики и вереницы людей, которые устремились вперед, распадаясь и вновь объединяясь. Они заглядывали в дверные проемы и переулки, толпились, исследуя. В пыльном свете они, казалось, сливались в единую колышущуюся массу, и даже в ярком воздухе римского полудня от них исходил мускусный, тяжелый запах.
ЧЕТЫРЕ
Глава 49
Когда шаттл низко пронесся над поверхностью замерзшей планеты, именно круг мертвых первым поразил Эйбила.
Не то чтобы в те первые мгновения он понял, что видит.
Капитан Дауэр сама пилотировала шаттл, без особых усилий демонстрируя свою компетентность. Планета находилась далеко от любой звезды, а шаттл представлял собой почти прозрачный пузырь, так что сотня таров и их капралы летели над равниной тьмы легко, как во сне. Внизу Эйбил мог видеть только широкие эллиптические пятна бледности, выделяемые пятнами шаттла. Планета была по большей части безликой, за исключением едва заметной текстуры ряби на льду — последних волн замерзшего океана — и кое-где блестящих пятен азота. Дауэр сказала, что океан водяного льда, вероятно, замерз в течение нескольких лет, после того как Цель была оторвана от своего родительского солнца случайным столкновением звезд, а потом из воздуха пошел дождь, а за ним выпал снег.
Эйбил посмотрел в небо. Этот лишенный солнца мир был окружен огромной сферой звезд, твердых, как осколки льда. В одном направлении он мог видеть огромную полосу, которая была Галактикой. Это было совсем не похоже на бледную полосу, видимую с Земли: отсюда это была широкая, яркая, сложная полоса света, усеянная горячими молодыми звездами. Третья экспансия человечества теперь растянулась на десятки тысяч световых лет и проникла сквозь пылевые облака, которые скрывали от Земли большую часть истинной структуры Галактики. Когда он оглянулся в другую сторону, звездные поля были незнакомы. Он задавался вопросом, где находится Земля — хотя, конечно, отсюда Солнце Земли было бы невидимо.
Когда-то все человечество и вся человеческая история были ограничены одним скалистым миром, пылинкой, затерянной в небе. Но с тех пор, как человечество начало целенаправленно покидать родную планету, двадцать тысяч лет пронеслись по лику Галактики. И теперь, в направлении дома, куда бы он ни посмотрел, он видел звезды, нанесенные на карту, исследованные и колонизированные людьми. Это было небо, полное людей.
Его сердце наполнилось гордостью.
Капитан Дауэр крикнула: — Внимание.
Эйбил посмотрел вперед. Пятна широкими полосами расползались по льду, бледнея к горизонту. Но они отбрасывали достаточно света, чтобы Эйбил смог разглядеть гору: конус из черной скалы, склоны которого были испещрены полосами ледников. Со всех сторон ее окружал широкий низкий хребет, похожий на стену вокруг города. Диаметр краевых стен, должно быть, составлял много миль. На ледяной равнине внутри краевой стены была какая-то бороздка, серия линий, которые вели обратно к центральному пику.
Дауэр обернулась. Ее металлические глаза блеснули в слабом внутреннем освещении шаттла. — Это наш пункт назначения. Первые впечатления — ты, Эйбил?
Эйбил пожал плечами в своем скафандре. — Возможно, это ударный кратер. Краевые горы, центральная вершина...
— Он недостаточно велик, — раздался голос из темноты. — Я имею в виду, кратер такого размера должен быть чашеобразным, как черпак изо льда. Горы по краям и центральные вершины попадаются только у гораздо больших кратеров. И, во всяком случае, я не видела здесь других кратеров. Эта планета — бродяга без солнца. Столкновения, должно быть, редки, если вы блуждаете в межзвездном пространстве.
Это была Дэн. Она была в подразделении Эйбила, и ему требовалось войти в курс дела.
— Итак, — сказал он, — как ты думаешь, что это, умница?
— Этот пик тектонический, — сказала Дэн. — Трудно сказать, но, по-моему, он похож на гранит.
Дауэр кивнула. — А особенность обода?
— ...Я не могу этого объяснить, сэр.
— Честность не оправдывает невежество. Но это помогает. Пойдем посмотрим.
Шаттл головокружительно снижался к земле.
Профиль обода был... странным. Это был приподнятый гребень из какого-то серо-белого текстурированного вещества. Он без перерыва огибал ту далекую гору. У него был колоколообразный профиль, плавно поднимающийся ото льда с обеих сторон, и закругленная вершина. Его текстура была странной — с высоты он выглядел волокнистым или похожим на пучок травы, покрытый инеем. Не похоже ни на одно скальное образование, которое Эйбил когда-либо видел.
Шаттл замедлился почти до полной остановки и начал дрейфовать вниз, к верхней поверхности обода.
Эйбил понял, что расстояние обмануло его. Эти "волокна" не были травинками: они были больше. Это были конечности — руки и ноги, кисти и ступни — и головы: человеческие головы. Обод был достаточно огромным, чтобы имитировать геологическую особенность, стеной мертвых, нагромождением трупов, обнаженных и застывших в нетленном состоянии.
Эйбил был поражен. Ничто из инструктажей перед высадкой не подготовило его к этому.
— Это кольцевое кладбище, — как ни в чем не бывало сказала Дауэр. — Перенаселенные миры слегка отличаются, но шаблон один и тот же, черт возьми, каждый раз. — Она окинула быстрым взглядом сотню лиц. — Все согласны с этим?
— Их просто так много, — сказал кто-то. — Если вся пограничная стена такая — на многие мили, — то их, должно быть, миллиарды.
— Это старая колония, — сухо сказала Дауэр.
Шаттл поплыл дальше, направляясь к центральной горе.
* * *
Шаттл приземлился мягко, как мыльный пузырь, на краю озера замерзшего кислорода. Дауэр приказала проверить скафандры — каждый солдат проверил свой собственный комплект, затем комплект своего приятеля — и стенки шаттла исчезли.
Гравитация была примерно стандартной. Когда Эйбил слез со своего маленького Т-образного стула, он без каких-либо проблем спрыгнул на метр или около того на землю. Он обошел вокруг, ощущая землю и гравитацию, прислушиваясь к жужжанию процессоров экзоскелета, встроенных в его скафандр, проверяя контрольные сигналы, которые парили перед ним в виде виртуальных светлячков.
Вокруг него сотня солдат сделала то же самое, обходя лужицу света, отбрасываемого прожекторами шаттла. Их рюкзаки мерцали темно-зеленым, цвета воды в пруду.
Эйбил подошел к краю света, где он расплывался и смягчался до размытого серого. Водяной лед был твердым под его ногами, твердым и неподатливым. Поверхность замерзшего океана была покрыта ямочками и рябью. Тут и там мерцал иней, вкрапления кристаллов отражали свет его скафандра или звезд. Иней был не от воды, а от замерзшего воздуха.
Кислород, конечно, был продуктом жизни. Итак, здесь, должно быть, была жизнь — жизнь, которая, возможно, не так уж сильно отличалась от жизни земного происхождения — давно ушедшая, уничтоженная, когда солнце скрылось и сомкнулся неумолимый кулак холода. Возможно, эта жизнь породила разум: возможно, у этого мира когда-то было название. Теперь у него был только номер, сгенерированный великими автоматическими каталогами на Земле — номер, которым никто никогда не пользовался, потому что тары называли его просто "Цель", как они называли любой другой пустынный мир, на который их отправляли.
— Собирайтесь, — позвала Дауэр.
Эйбил присоединился к группе солдат вокруг Дауэр. Он нашел свое подразделение, отмеченное красными нашивками на рукавах. Он присоединился к ним, показав свои командирские нашивки красного и черного цветов.
— Смотрите сюда. — Дауэр указала на край кислородного озера.
Отпечатки ног на берегу, покрытом водяным льдом: отпечатки человека, оставленные чьим-то тяжелым ботинком на мелком азотном инее, довольно четкие.
— Биосистемы в перенаселенных мирах, вероятно, являются высокоэффективными утилизаторами, но ничто не идеально. Им все еще нужен кислород...
Эйбил подошел к отпечаткам. Его собственная нога была больше на несколько размеров. Стоя здесь, он увидел, что отпечатки вели назад, прочь от кислородного озера, образуя тропинку, которая змеилась почти прямо к центральной горе. И когда он посмотрел в другую сторону, за озеро, то увидел еще больше следов, ведущих к краю, к круглой куче трупов.
Те борозды, которые, как ему казалось, он видел на льду, расходящиеся лучами внутрь от бортика, на самом деле были колеями, как он теперь видел, протертыми в твердом, как гранит, водяном льду бесчисленными ногами за бесчисленные годы. Все эти путешествия, подумал он, содрогаясь, к этой огромной груде мумий. Год за годом, поколение за поколением.
Дауэр подняла оружие. — Это наш путь внутрь. Построиться.
Эйбил стоял во главе своего отряда. Он бегло оглядел их лица. Их было десять, все друзья — даже Дэн. Теперь они будут поддерживать его до самой смерти. Но его нашивки были только временными, и он знал, что, если допустит ошибку, на следующий раз они заставят капитана заменить его, где бы и когда бы это ни было.
Этого не должно было случиться. Он натянуто улыбнулся. — Красные, вперед. — Они выстроились в два ряда, во главе с Эйбилом.
Они побежали рысью вдоль линии тропинки во льду, держась по обе стороны от колеи, неуклонно направляясь к центральной горе. Движение оказалось опасным. Даже вдали от основных троп лед был скользким от человеческих ног. Было несколько спотыканий, и время от времени раздавался тихий взрыв пара, когда кто-то наступал в кислородную лужу. Каждый раз, когда кто-то из его подразделения совершал ошибку, Эйбил объявлял привал, чтобы провести новую проверку оборудования.
Примерно через милю Дауэр остановилась. Колея привела их к воронке во льду, может быть, метров десять в поперечнике — нет, Эйбил увидел, что края этой неглубокой ямы были слишком острыми для этого, ее круглая форма слишком правильной, а основание ямы было гладким, серо-металлическим. Дауэр прижала палец к поверхности и прочла виртуальные образы, которые плясали у нее перед глазами. — Металл, — сказала она. Она поманила Эйбила. — Капрал. Найди вход.
Он осторожно ступил на металлическую поверхность. Она была скользкой и усеянной кусочками инея, но идти по ней было легче, чем по льду. Он почувствовал пустоту под ногами, хотя и большую, и ступал осторожно, опасаясь произвести шум. Опустился на колени, прижал ладонь к металлической поверхности и стал ждать. Там, где его колено касалось металла, он чувствовал его холод, проникающий сквозь ромбовидный узор нагревательных нитей в его скафандре. Потребовалось несколько секунд, чтобы отобразить результаты с датчиков его скафандра в виртуальном виде, парящем перед его лицом.
Он был вознагражден схематичным трехмерным поперечным сечением. Металлическая пластина была толщиной в пару метров, и большая ее часть была цельной, вплавленной в каменное основание. Но в ней была полая камера, вертикальный цилиндр. Вероятно, какая-то низкотехнологичная резервная система. Полое укрытие было не более чем в паре метров от них.
Он прошел в ту сторону и снова опустился на колени. Его пальцы, скользнув по прозрачной поверхности, быстро нашли незакрепленную панель. Нажав на одну ее сторону, он заставил ее откинуться. Под ней была простая ручка Т-образной формы. Он ухватился за нее, потянул. Поднялась крышка, прикрепленная механическими шарнирами.
Эйбил заглянул в яму, используя фонари своего скафандра. Яма была немного глубже, чем его рост. Он увидел там колесо, насаженное на что-то вроде шпинделя. Его назначение было очевидным.
Дауэр подошла и встала рядом с ним. Она хмыкнула. — Отличная работа, капрал. Хорошо, давайте уделим минутку. Проверьте свое снаряжение еще раз. — Солдаты, работающие парами, подчинились.
Дауэр указала на гору. — Ты была права, Дэн. Гора тектоническая, а не образовалась в результате удара. Мы стоим над срединноокеанским хребтом: местом, где земная кора раскалывается, и вещество изнутри поднимается вверх, образуя новое океанское дно. И там, где это происходит, вырастают горы, вот так. На этой планете это все еще происходит. Потеря солнца уничтожила поверхность и воздух, но это не имело никакого значения для того, что происходит в глубине. По всему этому хребту у вас будут жерла, похожие на клапаны отверстия, через которые тепло и минералы изнутри планеты поднимаются вверх. И это тепло сохранит небольшие скопления воды жидкими даже сейчас. А там, где есть жидкая вода...
— Там есть жизнь. — Это бормотание исходило от множества голосов. Это был лозунг из уроков биологии, которые преподают пятилетним детям по всей Экспансии.
— И это та экосистема, которая пережила выброс этой планеты из звездной системы: что-то вроде колоний бактерий или, возможно, трубчатых червей — вероятно, анаэробных, живущих за счет минералов и тепла, которое просачивается из трещин в земле. Радиоактивность будет поддерживать тепло в ядре планеты еще долго после того, как остынет само исчезнувшее солнце. Странная ирония — жизнь на этой планете, вероятно, на самом деле продлится дольше, чем если бы она оставалась на орбите вокруг своего солнца...
