— Кхакой в жопа голограмма, — с выраженным кавказским акцентом произнесло переливающееся золотом чешуи животное, и далее без акцента и эмоций, наподобие диктора, — Почти полноценная проекция высшего измерения в низшие. По шести осям — больше не требуется. Ну, три пространства, и по одной — массы, энергии и времени. То есть, к примеру, все эти гадости ваши наподобие гвоздиков, ножичков, или ещё чего похлеще, игнорировать запросто, но и стрескать вас тоже — вполне. Переварить. А после выкакать. Круглыми блестящими какашками.
— А ежли "Шмелём" же ж?
— Какой-такой шмель? А, это... Монопенициально.
— Это ж как же?
— Не при дамах — переведу.
— Ессли ссрассу не сожррал, чшего-то ххочетшшь...
— Умница, Ши!
— А кто ж сомневался ж?
— Никто. Особенно я. Короче, дракоша, какого хера тебе от нас надо? И вообще, какого хрена ты здесь?
— Начнём, как и положено, с конца. Поскольку в ём-то весь корень усегда и есь — произнесла рептилия, возведя очи — уже без посторонних предметов в кошмарно жутковатых озёрцах зрачков — горе. Собственно, явился — да, действительно, явился будет самое подходящее слово для того, что я здесь — да... Точно... Явился я сюдоть — о, блин, — реально не с хрена собачьего. Кстати, а собачий хрен — это растение такое, или как? Впрочем, отвлёкся. В жопу слоновью всех отвлекающих... Вопросами своими... Идиотскими...
— Ладно-ладно. Прости. Излагай. Это.... Милости прошу! О...
— Ну ты, этот... Как его... Ты ещё не понял, что отсутствие должного вежества суть хамство? О нет, зрю — понял. Ладно. Снизойду, так и быть. А то — скушшно.
— Ладно уж... Снизойди, чмо болотное...
— Так-так-так... Болотное — понятно. Чмо — нет в глоссарии. Это что?
— Это такхххх!!!!
Блин, ну нельзя же так.
— Ши — говорю, — Ласточка моя, ну оттяпала ты гадине кромешной башку навороченную — и что? Ты думала — звиздец крокодайлу?
И откуда только она, тварь поганая — в смысле, Ши — выволокла эту, блин, орясину — в полтора где-то метра продуманно зазубренной железяки. Типа пилу... От лесопилки полотно, что ли? Это она уже здесь где-то надыбала, оторвища забубённая. Раз — и отхреначила. Мгновенно! Причём действуя в завидно чётком взаимодействии с этим её... Как бы это... Недо-огром... Или наоборот — пере-гномом... Впрочем, лешего тропка там разберёт, на этой дурной, совершенно дебильной планете. С наследственностью, гибридными взрывами и прочим... В вульву всех. И кого теперь о чём спросишь?
Впрочем, в ответ на сие определённо недружественное деяние дракон — точнее, то что от него оставалось, по частям — вдруг взял да и обернулся... Грубым мужиком?! Прям как у Семёныча... Владимира, в смысле. Впрочем, отнюдь-с. Не грубым и не мужиком, а, напротив, довольно симпатичным мужчиной даже не интеллигентного, а, я б сказал, аристократичного скорее вида. И манер поведения. Мстится, фильм такой был... "Убить дракона", или как. В понтовом клифте и при очевидно дорогущих котлах на левой грабке.
— Я так понял, в прежнем образе нормальная беседа с вами... особенно с этой... Чокнутой... Невозможна? Что ж. Попробуем так. Кстати, откуда вот это? В смысле, недержания рук и прочего к рептилиям? Вот арахнофобия — это я понимаю, для здешних гуманоидов один из основных инстинктов... Впрочем, ладно. Короче, я пришёл... в смысле, явился к вам, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие.
В не-рептильном состоянии речь стала более внятной, да и соображала скотина определённо порезче. Впрочем, какая в жшшопу разница? Мне...
— Чшто ёщшё?!
— Дело в том, что Витьку этому вашему в этой реальности более не место.
— О как... Однако — "в этой реальности"? Что, есть и другие?
— До хрена и больше!
— А наххх..
— И действительно — нах? Ни за что не поверю, чтоб мои невинные шалости здесь привлекли внимание столь сиятельной особы... У нас, имею в виду, по галактике, ну, на планетах, да и в космосе тоже мало ли чем шутят... иной раз... Но драконов никаких сроду никто и не видывал...
— Толькхо тхыы этхххо не писсди... Чшшую...
— О господи... Ну и тварюгу ж вы пригрели тут у себя... Чует она... От ведь до чего ж въедливая мартышка... Ты, здоровый, не женись на ней... Ни налево сходить, ни заначки...
— Я те, гадина! Чшлен! Оторрву!
— А мне ж и не надо ни налево, ни заначки же. От моей милой птички же ж.
— Отты ж бегемотикх мой...
— Здесь не трахаться!! Э, тока без рук, ты, гном-переросток... Тем более что всё равно бестолку.
— Остаффь его... Пусть скхашшет...
— Ну, в общем, дошла до меня инфа будто бы тут кой чего менять собираются... Число "пи", постоянную Планка, ну, а там, глядишь, и ещё до чего доберутся... Куда добираться не надо. Хотя и этого более чем... Кто ж подумать мог, что у вас тут и столь альтернативно, это если очень мягко сказать, одарённым даже и в главы правительства дорога открыта?
— У нас?
— Ну да. У вас. Теперь у вас. Или — пока у вас. В зависимости как договоримся.
— К нам-то тебя какого хрена?
— Да вот... Заглянул проверить что да как, особо на предмет констант — а тут смотрю, Иголочкой балуются...
— Ну и что?
— Это тебе ну-и-что. А на самом деле нарушение тончайшей ткани пространства. Иглами можно делать лишь строго то, что Предтечами заповедано. В Справочниках!
— Она ты ж как же заговорил ведь... За Предтеч аж... Ну кось нах же ж...
— Нет. Не ЗА Предтеч. Ибо — я и есть — Предтеча!
— Нихххх...
— А и пфраффда. Предтссечша? Неужшто? Ссподобилиссь... И ни хххх....ссс...
— Фу, леди, и так грубо. Ведь всем же известно, что мы, Драконы, никогда не лжём!
— Однакхо и праффду не говоритсе. Ни-ког-да!!!
— И— не трожь запонку, тварюга!
— Ссссука... Зсссапфонкху пожшалел. Презсер блиннаххх. На памятсь...
— Перебьёшься.
— Ладно, проехали. А пару вопросов, если не влом?
— В принципе... Пуркуа бы и не па? Ну, в смысле, времени-то до хрена... Пока ещё окно откроется. Можно б и покиздеть. А так вообще-то... Лучше съесть.
— Писсдит ссука гадон...
— От ведь попала сюда на на мою голову... Стерва...
— Для кого-то ж может быть и стерва же а для кого ж любимая же ж жена ж...
— Ты, эта, облома своего уйми же ж! Каждый раз имидж восстанавливать — надоело же ж... Тьфу блин зараза — как привяжется не отвяжется же ж, прям африканскому трипперу наподобие. Сгинь... Ты! Хотел вопросы — задавай вопросы. Недомерок грёбаный.
— Так в чём соврал-то?
— Ну, не то чтобы соврал... Съесть, оно, конечно, предпочтительнее бы. Персонально мне если. Имея в виду текущий ход нашего знакомства. Но крайне нежелательно. Исходя из общего расклада. До которого вам дела нет. Ещё вопросы?
— Ну вот, к примеру, дыры чёрные? Что такое?
— Дерьмо вопрос... Долго думал блин? Чёрные дыры... Это... Ну как бы тебе объяснить... Чтоб понятно... Что-то наподобие битых пикселей.
— Херассе? А наша вселенная тогда что, получается, типа монитор?
— Ну, где-то примерно так... Навроде. Понимаешь, в полноценной реальности, ну, где мы, Предтечи существуем — там измерений поболе чуток будет...
— Чуток — это на сколько?
— Ты удивишься... Короче, сто сорок четыре. Двенадцать на двенадцать...
— А вот Эйнштейн же ж ведь...
— А что Эйнштейн? Если человек, исходя из неверных посылок, ложно интерпретирует мнимые факты и всё же умудряется при этом прийти к некоторым — повторяю, лишь некоторым немногим — отчасти — повторяю, лишь отчасти и очень поверхностно — правильным выводам, это указывает вовсе не на гениальность его логики, как учёного, а скорее на его воистину потрясающую интуицию.
— Господи, да как же вы там живёте-то...
— А вот так и живём. Щи лаптем хлюпаем. В вашей же ж — тьфу, блин — недо-реальности, собственно, двенадцать измерений, а на самом деле — в нормальной -двенадцать в квадрате... Тебе, дебилу, один хрен не понять. Уй-юй-юй, сууука... А вот это — больно.... Уй... Не надо, всё расскажу.
— И не начшшала ещшо... Погань ползсучшая! Изсслагай, гнида...
— Короче, был у нас один... Умник, блин. По фамилии... Скажем... Рабинович.
— Почему Рабинович?
— А какая, по-твоему, может быть фамилия у еврея?
— У вас что там, и евреи есть?
— А где их нет? И от кого иначе были бы все наши беды?
— Так ты что, я так понимаю, тоже еврей?
— А почему ты так подумал таки?
— Вопросом на вопрос отвечаешь.
— Неужели? Хотя да... Ну да. Да!
— А твоё фамилие какое таки будет?
— Какая, в конце концов, разница? Если по-вашему, то... Ну, допустим, Кац. Иннокентий, вообще говоря, Иммануилович.
— Кеша, значит...
— Пшёл в жопу! Так я таки буду отвечать твой вопрос, или как?
— Валяй...
— Ну так вот... Этот самый Рабинович... Придумщик, мать его. Вместе со всеми прочими участниками его, так сказать, мероприятия. Я, впрочем, его почти не застал. Ну, это если по-вашему. А по-нашему — он в другой части вселенной так и существует, если по оси времени. Или существовал — как вам удобнее. Грезил какими-то иными измерениями... Хотя казалось бы — куда больше? Простая и гармоничная система... На двенадцатеричной основе — три раза по четыре измерения, помноженные на три раза по четыре. Нет, этому придурку мало показалось, решил, как у вас тут говорят, раздвинуть горизонты, блин. Поставил опыт... Сам загнулся, и если б только он, причём по всем до единой вариациям вариаций — как отрезало, так теперь ещё эта ваша вселенная... Собственно, ваша вселенная... Как бы это объяснить... Ну, представьте себе — колокол звенит. Или лучше вот — камень в воду, и круги по воде. Врубились?
— Ну.
— А теперь вообразите, что камня этого нет.
— Погрузился?
— Не... Просто его никогда и не было. Возмущение распространилось из одной бесконечно малой точки по всем нашим измерениям, но как бы направленно, и ваши измерения суть лишь деформированное отражение наших, но отделившееся от них и как бы зажившее собственной жизнью. Псевдожизнью квазидействительности.
— Хм. А нам-то какое до этого дело? И потом, для вас это, может быть, квази, псевдо и тэ пэ, а для нас — самая что ни на есть реальность. Данная, мать её, в ощущениях.
— А у нас сплошь проблемы. Пока привыкли... Постепенно, впрочем, даже использовать приспособились. Кое-что, правда, поменять пришлось. С точки зрения подхода. Так вот. Изначально в этой вот вашей вселенной... Назовём её просто — Вселенная Рабиновича...
— Пусть так. Хоть горшком...
— Так вот. Не в курсе никто, чего такого он на самом деле хотел, но получилось, однако, у особо хитрожопого еврея того так, что ваша ось времени расположилась как бы перпендикулярно нашей, но не вовсе, а почти. Корреляция темпоральностей по исходной оси где-то, примерно, 1 к 9 в девятой получилась. Ну, в смысле, у нас секунда, а у вас — порядка четырёхсот миллионов этих самых секунд. Прочие же измерения, точнее, квазиизмерения, потому как акромя энергии там на самом деле и нет ничего вовсе — наподобие как на мониторе, это ты почти что правильно угадал — числом ещё девять, каким-то образом сами развернулись... Заодно и Рабиновича прихватив. Есть типа легенда... Впрочем, к чему это вам.
— Не, интересно. Расскажи, а?
— Ладно... Времени до фига ещё, скоротаем...
— До чего? Времени, в смысле?
— До того, до чего надо... Об этом — потом. Так вот. Собственно, измерений у вас двенадцать всего. Убогих. Две ветви по шесть в каждой. В одной, то есть, три измерения вашего пространства и три — масса, энергия и вакуум.
— Вакуум? Это ж пустота!
— Пустота, да не вовсе... Кстати, предыдущий раз как раз из-за этого вмешаться и пришлось. Умник один, не в этой, правда, вариации, додумался из вакуума энергию извлекать. Через кавитацию этой... как бишь её? Во, трубкой Вентури . Ничтожно малые объёмы — но тут дело принципа. Еле удалось... Купировать... Все беды от слишком умных, это я вам точно скажу. Так вот... На чём я... А, да. Во второй же ветви три оси времени, а три, опять же, пространства, но зеркальные. Как понимаю... Ну, умники так считают, так-то последние три и на хрен бы не нужны были, но без них отчего-то стабильной системы не получалось. Их таки тоже используют — обороты там хранятся, ну, вторые и прочие воплощения, чтоб оборачиваться... Там ещё с осями времени какие-то сложные взаимосвязи, поэтому, пока в зеркалке, не меняешься. Вот примерно так оно и есть. У вас.
— Ух ты... Без поллитры не разберёшь, а с поллитрой — тем более. Слушай, а три оси времени — это как? По мне так время оно и есть время. Линейное и однонаправленное.
— Ваше так называемое время суть парадоксальный феномен восприятия квазидействительности данной группой реальностей сложными самоподдерживающимися системами с зачатками интеллекта. А ещё есть оси вариативности и изменчивости вариативности. Вот последнюю-то, собственно, и воспринимаем как время — мы. Предтечи.
— А что, разве не всё предопределено?
— Да ну... Даже ваши умники додумались до нарушения причинно-следственных связей на микроуровнях, начиная с пары электрон-позитрон. Но и до них не дошло, что фактически происходит всё, что могло произойти. Ну, почти всё.
— Как это — почти?
— Здесь есть некоторая неопределённость... Я ж не учёный, пойми, по-вашему если, то гуманитарий скорее... этот... ну, типа как у вас офисный планктон... Попробую всё же объяснить... делать-то покамест один едрёный хрен не хрена. Короче, время, которое вам представляется элементарно линейным, на самом деле... Впрочем, на самом деле и это не совсем так... Но если упрощённо... В общем, есть время, как линия. Это как бы одна ось. Вот я к примеру, не воспринимаю его, как время. Живу как бы постоянно по всей оси, подчёркиваю — не одномоментно, с прошлым, настоящим, и будущим, а сразу по всей. Но есть ещё время, как вариации. То есть, на самом деле то, что представляется вам — убогим — причинно-следственными связями, жёсткими и неизменными, в реальности всего лишь вариативность, с нарушением причинно-следственного начиная с уровня элементарных частиц, от электрона и ниже, с множественной проекцией в макромир. То есть всё, что теоретически возможно, происходит и на самом деле! Но в форме как бы пучка происходящих реальностей в виде обыкновенно бесконечного количества вариантов.
— Бесконечность... Трудно себе представить.
— Распространённое заблуждение. Трудно представить себе именно как раз конечность! Например, кончается коридор стенкой — но ведь и сама стенка имеет некую толщину, да и за стенкой что-то есть, так ведь?
— Ну, допустим, жизнь конечна...
— Только в воспринимаемой вами убогой системе координат! Но есть же варианты, группирующиеся в вариации, группы вариаций и так далее — поскольку значение мелкой изменчивости обычно оказывается ничтожным и пренебрежимым — к тому же есть ещё и третья ось — изменчивость самих вариаций! Вот смотри, к примеру, в прежде существовавшей системе вариаций я с вами вообще не встречался и не разговаривал, а теперь — на те пожалуйста! Высшие существа — я, например — время воспринимают именно как варьирование вариаций, и если в линейной проекции существование моё, будучи чрезвычайно продолжительным по вашим убогим меркам, всё же конечно, то варьированию вариаций — несть конца! Вот так и живём... Кстати! У ваших тут ещё один феномен есть. Каждый отслеживает лишь наиболее персонально благоприятную для него вариацию. К примеру, если в одной из групп вариаций кого-то в детстве сбила машина, то он эту вариацию элементарно игнорирует, отслеживая вариации, где он проскочил раньше машины или, к примеру, водитель заболел. Как бы объяснить... Ну вот Наполеон. Не коньяк — Бонапарт. В его персональной группе вариаций Груши подоспел вовремя, и он выиграл сражение под Ватерлоо.
