— Правильный вопрос задаёте, Михаил, — одобрила биологичка, — Если бы этот котёнок был приблудным из других городских кварталов, за этот десяток дней он бы уже давно объявился. Будь он домашним туземным, хоть я и не представляю, чьим бы он мог быть — тоже вышел бы к жилью проситься в хорошие руки.

— Так что же он тогда — дикий, получается?

— Именно. Дикий лесной. И очень жаль, что Рэкс его прикончил, а не принёс к нам живым и невредимым. Геннадий Николаич, не хмурьтесь, к вам абсолютно никаких претензий. Вы с Рэксом ни в чём не виноваты, а если Амельченко до Семеренко дойдёт со своими истериками, так и меня в свидетельницы защиты пригласите, — все рассмеялись, — Но всё-таки, на будущее, можете ли вы надрессировать Рэкса, чтобы он не убивал диких котят, а приносил их живыми и не искалеченными?

— Ну, гарантировать я не могу, но попробовать — попробую, если очень надо. А зачем они нам нужны, кстати? Они же дикие, злые и царапучие, насколько я понимаю?

— Правильно понимаете, Геннадий Николаич. Они практически неприручаемы, и я буду очень удивлена, если нам удастся приручить до полностью домашнего состояния хоть одного из них. Но нам они и нужны, слава богу, не для этого, а для скрещивания их с нашими дворовыми мурками. Из помесей с ними мы уже сможем отобрать приручаемых, а когда они вырастут — станут отличными крысоловами. Нам запасы провизии создавать, а на них и мыши из леса подтянутся, и крысы из наших подвалов и чердаков. А много ли вы видели хотя бы мышей, пойманных нашими кошками? Я не о хозяйских говорю, всех этих кастрированных и стерилизованных, это вообще бесполезный балласт, как бы не истерила по этому поводу наша Мыколовна. Я говорю об обычных дворовых, которые хотя бы уж и сами на воробьёв с голубями охотиться пытаются, а не только попрошайничают. Но даже из них мышеловы — на троечку с минусом, а уж крысоловы — не будем о грустном.

— Так хороший крысолов — он и среди сельских кошаков большая редкость.

— В том-то и дело. И как правило, это коты, среди предков которых были дикие лесные, когда они ещё водились в окрестных лесах. Вот и у нас с вами есть возможность отловить диких котят и вывести с их помощью нужную нам породу крысоловов.

— Вы думаете, там есть ещё?

— Очень на это надеюсь. В выводке их бывает от трёх до шести, и если вот этот пока единственный погибший, то где-то в урочище Сагайдачного должно скрываться ещё не менее двух кандидатов в основатели нашей будущей породы кошек-крысоловов.

— Трудную задачу вы мне ставите, Клавдия Семёновна, — посетовал собачник, — Ручных-то котят, которые не дёргаются и не царапаются, научить Рэкса носить нетрудно, но эти-то ведь будут совершенно дикие. Как тут такого не прикусить, когда он дёргаться начнёт? А он ведь начнёт сразу же, как только Рэкс его схватит.

— Геннадий Николаич, я всё понимаю. Лёгкие покусы — не в счёт. Конечно, без них не обойтись, но их мы подлечим, и они заживут. Главное — чтобы он не убил котёнка и не изувечил, а донёс живым и хотя бы уж излечимым. А я попрошу детвору, чтобы они оказали вам полное содействие в тренировке Рэкса на домашних котятах. Амельченко эту стервозную вообще выбросьте из головы. Я сама поговорю с Семеренко, и он её уймёт.

Полной уверенности в осуществимости этого замысла у Никифоровой не было, но крысоловы нужны будут запорожцам позарез, и этого шанса нельзя упускать. Здесь не выйдет — на Хортице можно будет ещё попробовать, а там не выйдет — Правобережье ещё остаётся. А каждая неудачная попытка — это ведь тоже драгоценный опыт, с которым всё больше и больше шансов на удачный результат. Слава богу, европейский лесной кот хотя бы уж водится в днепровских плавнях. Самый край ареала, насколько она помнила карту из Википедии, на которой не были показаны реки, и не было уверенности, что водится и на Левобережье. Правда, попадались сведения о диком коте и в донских плавнях, но вот точно ли это лесной, а не степной? В этом уверенности — тем более не было. Внешне они похожи, и дилетанту спутать их легко. А путать нельзя, поскольку разница между ними — принципиальная. Все недостатки домашней мурки тем и обусловлены, что происходит-то она от ближневосточного подвида степной кошки. Она и мельче, она и слабее, и древолаз намного худший, и воды боится панически. Но у ближневосточных земледельцев выбора не было. Что водилось в их местности, то они и приручили для охраны зернохранилищ от вездесущих мышей и крыс.

По тем временам это была чёрная крыса, с которой степная кошка справлялась, и претензий к ней как к крысолову особых не было. Ну, если об обычных сельских кошках говорить, не избалованных вроде египетских храмовых. И по идее-то пасюк в Европу ещё не проник, он только с шестнадцатого века в трюмах европейских кораблей приплывёт и Европу осваивать начнёт, вытесняя привычную чёрную крысу. Но это тот, южноазиатский исходный, а у запорожцев в подвалах — свой, современный городской, который теперь и в окружающей местности размножится. И как с тем южноазиатским домашние потомки той степной кошки не справились, так не справятся и с их подвальным пасюком их дворовые мурки. Для лесного же европейского кота там, где он сохранился в современном мире, и пасюк в местах совместного с ним обитания — вполне штатная добыча. Если зайцев даже промышляет при случае, то что ему обыкновенная серая крыса? Одно только плохо — не приручается он до состояния домашней мурки. Поэтому и нужна помесь, из которой они смогут отобрать и приручаемых, и уверенно справляющихся с пасюком. Считанные годы на это нужны, поскольку кошки — они ведь и размножаются, как кошки. А дополнительно и бонусы — намного меньшая водобоязнь и намного лучшее древолазание. Без причины в воду и лесной кот не полезет, но если ему очень нужно — птицу водоплавающую поймать или на другой берег перебраться, то за ним не заржавеет. И с дерева на дерево он в азарте охоты перепрыгивает запросто, так что уж точно не станет он орать на дереве, чтобы его оттуда сняли, а спокойно и деловито спустится с него сам, когда сочтёт нужным.

Будут ли такие полукровки с половиной генов от дикого лесного кота подобно домашним нормально жить в городской квартире, это ещё большой вопрос. Но актуален он станет, когда эти полукровки размножатся достаточно, чтобы их можно было начинать раздавать в частное семейное пользование, а на первую пару лет — только общественный питомник. Там и вольер им просторный можно будет обеспечить, чтобы ощущали в нём себя посвободнее, да к людям привыкали полегче, а люди чтобы тоже привыкали к тому, что живность эта — полудикая, и фамильярничать с ней так, как с домашней кошкой, уже не рекомендуется. Служебная это живность, а не детская живая игрушка. Продовольствие складированное от грызунов защитить, в подвалах и на чердаках поголовье этих грызунов проредить, а в идеале — и вовсе их оттуда повычистить. Есть, конечно, опасность, что на домашнюю птицу охотиться начнут, но от этого ещё с мелких котят их надо отучать, пока они еще для самостоятельных цыплят подростков не опасны. В прежние времена сельские жители цветной краской свою птицу метили, каждый своим цветом, чтобы сходу свою от чужой отличать, вот на такие метки и надо будет рефлекс котятам ставить — птицу с такой меткой трогать не сметь. И жестоко карать неисправимых нарушителей, вплоть до казни в присутствии собратьев. И воспитание обучаемых, и отсев необучаемых в одном действии. Чтобы такие и не размножались, а размножались — только обучаемые.

Всех пасюков в городке уничтожить — это вряд ли, конечно. И живучие они, и размножаются ещё быстрее кошек, и адаптируются почти к любым условиям, и мутируют быстро, восстанавливая генетическое разнообразие после каждого бутылочного горлышка в своей видовой эволюции. И всего нескольких крыс достаточно, чтобы жизнеспособной популяции на новом месте начало положить. Ну так на новых местах пускай себе кладут, это уже не запорожцев проблема будет, а тамошних туземцев, а отсюда — будет кому этих расселяющихся серых крыс отвадить.

Что касается собак — ну, есть рациональное зерно и в визге кошатников насчёт опасности бродячих собак. Из-за войны и отсутствия денег на всё остальное эта проблема, конечно, обострилась. И надо отдать кошатникам должное, в требованиях очистить город от этих стай есть и их немалый вклад — без устали выносят властям мозги, не дожидаясь, в отличие от остальных, очередного инцидента. Но с другой стороны, а из-за чего бродячие собаки стали проблемой? Разве не из-за безоружности всех прохожих и детворы? В той же Германии рубежа девятнадцатого и двадцатого веков разве меньше было бродячих собак? Но и от любого немецкого мальчишки они улепётывали со всех ног, держась вне выстрела из рогатки или самопала. И так же было в старые времена и здесь, пока истеричная бабья общественность в своей непримиримой борьбе с хулиганством не добилась и разоружения пацанвы. А если заведомо безоружны и взрослые прохожие, и малолетние, почему бы и не распоясаться бесхозным уличным барбосам? Ну, появилось гражданское оружие, которое дома-то хранить можно, а на улице носить всё равно нельзя. Ну и что толку тогда от него? Что оно есть, что его нет. Ну, разрешили наконец-то с военным положением и пистолеты. Но кому разрешили? Только взрослым. А много ли взрослых мужиков встретишь на улице в период постоянных мобилизаций? Подростки, как были безоружны, так и остались. Что толку от стартово-сигнального пистолета, если он только шумит? Наоборот, барбосы уже и грохота выстрелов бояться перестали. А чего их бояться, когда от них не прилетает? Вот спрашивается, зачем было такой условный рефлекс уличным дворнягам прививать?

По молодости Никифорова и сама была яростной противницей любого оружия в руках несмышлёных подростков. У того же Кости Прохорова отобрала самопал и велела только с отцом за ним приходить, уверенная, что не посмеет он отцу сказать. И каков был её шок, когда они пришли оба в тот же вечер! Тогда-то Прохоров-старший и объяснил ей своё понимание этого вопроса. Во-первых, а что это за пацан, не имеющий ни рогатки, ни самопала? Политика политикой, общественность общественностью, но это — его сын, и в нём он не позволит воспитать выученную беспомощность ни этому дурному государству, ни этому дурному обществу. Будут неприятности от визгливых истеричек? Ничего, их он как-нибудь переживёт. А во-вторых, обороняться-то пацану чем? Что от хулиганья, что от собак — без разницы. Вот этим и будет обороняться, раз ничем посерьёзнее в этом дурном обществе не вооружишься. Если сам хулиганить с этим вздумает, по живности хозяйской стрелять или стёкла в окнах и машинах бить — это другой уже будет разговор. За это — сам ему такого ремня всыпет, что на всю оставшуюся жизнь запомнит. Такого рода претензии к нему есть? Ну, а раз нет, то и за что его тогда наказывать? А по улицам безоружным, да беспомощным его сын не ходил, не ходит и ходить не будет.

Полностью они её тогда, конечно, не переубедили. Ладно ещё Костя Прохоров, он хотя бы парень уравновешенный, и ему-то по делу, пожалуй, можно. Но ведь есть же и психи, и алкашня, и наркоши, да и просто выродки, и разве можно им таким вооружаться позволить? А правила в справедливом обществе разве не должны быть едиными для всех? Когда обострилась проблема с бродячими собаками, среди которых прибавилось опасных бойцовых и служебных пород, категоричности у неё поубавилось, и у собственного сына она уже не отобрала подаренную ему Костей рогатку, хоть и предупредила, чтобы не смел с ней хулиганить. Благо, было где неподалёку пацанве и пострелять, никому не мешая. А теперь, после провала, когда и полицейское начальство только одобряет вооружение всех гражданских, и дворняг в парке всего несколько штук хорошо всем знакомых, и все они припаханы к полезной для их анклава сторожевой службе — собачья проблема в городке отсутствует как явление. Одна из этих дворняг на пару с семёновским Рэксом помогла им на следующий день после боя с дикарями разыскать все стреляные гильзы. Зачем они так нужны, и как из них можно сделать новые патроны, особенно для автоматов, Никифорова не поняла, но раз мужики считают это важным, то им — виднее.

Ну а собаки — конечно, какая-то опасность есть всегда, но с ней уж запорожцам придётся смириться как с неизбежным злом, поскольку без собак не обойтись. Как кошки необходимы для охраны провизии от грызунов, так и собаки необходимы их анклаву для охраны городка от дикарей и для помощи на охоте, да в выпасе скота, который тоже рано или поздно у запорожцев появится. И как кошка для надлежащей службы по назначению должна быть кошкой, а не какой-то пародией на кошку, так и собака должна быть именно собакой, а не пародией на собаку вроде комнатных пуделей с болонками. Но настоящими собаками разжиться, как и скотом, запорожцы смогут только у кочевников. Ведь когда-то же установятся с ними нормальные торговые отношения? В этом мире волки не редкость, и охраняют от них овечьи отары среднеазиатские овчарки, алабаи. Возможно, и не все они с волком справиться способны, ну так они ведь и действуют сворой, а размеры — может, и преувеличивает немного Темир Ахмедбиев, когда показывает и высоту спины по пояс, ну так он же и шутит, что с такой собакой ишак — уже не нужен. А уж о случае в Приамурье, когда матёрый алабай рысь на дерево загнал, попутав её, как шутили местные остряки, с обыкновенной кошкой, Никифорова читала в интернете и сама.

Так это — современный алабай, селекцию которого заводчики давно уже ведут больше по внешним статям, чем по реальным служебным качествам. А что тогда говорить об овчарках кочевников, которым плевать на стати, а важен реальный функционал? Вот у них — да, настоящие собаки, без натяжки. И такая собака — да, если укусит, так уж укусит от всей своей широкой собачьей души. И наверное, визжать Амельченко по этому поводу будет и на срыв голосовых связок. Говорят, кавказскую овчарку практически невозможно отучить гонять кошек, ну так а сильно ли от неё в этом плане среднеазиатская отличается?

Хорошо бы к ним, конечно, и кинолога от кочевников заполучить. Алабаи хоть и считаются агрессивными только к чужакам, а к своим — терпеливыми и преданными, но и Темир не знает точно, только ли во врождённых качествах породы тут дело или зависит от правильной дрессировки щенков. Ну а кто разбирается в степных овчарках-волкодавах лучше самих степняков? Тем более, что и скот ихний пасти кто-то ведь тоже запорожцев должен научить. Никто ведь из них никогда в жизни чабаном не подрабатывал. Овчарки овчарками, но даже и самые лучшие из них едва ли выполнят всю работу и за пастуха. Да, говорят, что при хороших алабаях самому чабану и делать нечего, но это почти наверняка или шутка, или сильное преувеличение. Всё равно надо уметь обращаться со скотом. А из горожан кто это умеет? Туземные приёмыши разве только, у которых, как Андрей Чернов говорит, и городища с родоплеменной верхушкой мало чем от деревень отличаются. Ну, с коровой они управятся, с овцой, но вряд ли с большим стадом. Откуда бы вообще взялись большие стада у лесовиков, которым и пасти-то их негде? Возможно, кто постарше, так и с лошадью управятся — запрячь, распрячь, корму задать, почистить, в реке выкупать — это и детвора уметь должна, поскольку детская работа. Кто-то, возможно, и верхом охлюпкой проедется, но полноценная верховая езда — это вряд ли.