Прибежавшие на шум кровные всадники, поощрительно цокнув языками — а не трус! — двинулись схватить нахала. Тот отступил как-то чуточку влево… Оба здоровенных дотракийца стукнулись лбами и рухнули; пришелец побрезговал нагнуться за их оружием. Он смотрел на Дрого, как на вещь знакомую — и досадную. Дрого бы поклялся, что он для пришельца мелок. Не страшен, вовсе не жалок, не достоин презрения… Вернее, так: не достоин даже презрения! Стоя в кольце вооруженных мужчин, среди наставленных копий и ножей, пришлый думал о чем-то… Нездешнем. Своем. Более важным, чем самый большой в Степи кхаласар.

Чувство оказалось настолько непривычным для Дрого, что великий вождь на миг позабыл о боли. Полностью, словно бы его никогда не ранили. Он поднял руку; воины чуть разошлись по сторонам и огонь раздутого рабыней очага высветил нездешнее лицо. Четкие скулы, жесткие складки у рта: эти губы привыкли распоряжаться, вовсе не выпрашивать… Руки и ноги оценить нельзя, но стоит крепко, смотрит ясно… Пожалуй, такие лица Дрого видел на западе и юге. В Пенте, Волантисе, Мире. Люди такие приплывали с Вестероса, из-за соленой воды Узкого Моря.

— Кто ты?

Пришелец отчего-то хмыкнул, заулыбался, посмотрел снова на девчонку; Дейнерис недобро прищурилась.

Найденыш вздохнул глубоко-глубоко и назвался:

— Colonel Charles Alvin Beckwith, from Outhside. В городе Миэрине меня называют Башар элам Амхар. Или Баш-Аламхар, на это я тоже не обижаюсь.

На языке Степи найденыш говорил вполне понятно, только вместо “называют” сказал “меня назовут”, в будущем времени. И “я не обижусь” вместо “не обижаюсь”. Все-таки он волнуется и ошибается, с некоторым удовольствием подумал Дрого. Но к разгадке это не приближает нисколько. Все города по берегам Травяного Моря так или иначе знают язык дотракийцев.

— Откуда ты знаешь Дейнерис?

— Оттуда же, откуда и тебя, кхал Дрого. Из пророчества. От семени твоего родится великий жеребец, который покроет Вселенную. Но ты оскорбляешь богов небрежением, кхал. Ты собрался умирать, а твой потомок еще не родился. Ложись, пока в ране не загнила кровь.

Кхал Дрого чуть приподнял уголки губ:

— Тебе что до этого?

Чарльз улыбнулся широко, но горько, как все потерявший человек.

— Я живу в этой Вселенной, кхал. Мы, в некотором роде, соседи с тобой… Теперь.

— Ты считаешь, что можешь приказывать мне, кхалу Дрого?

— Считают мейстеры и торговцы. Сейчас ты ляжешь на постель. Умная девчонка уже нагрела воду, я вижу. Будет чем промыть и перевязать рану. Ты уснешь и проснешься на заре, отдохнувшим. Тогда мы и побеседуем, как должно.

Дрого поднялся в рост, одним движением выхватывая кривой аракх. Пришелец и тут не испугался. Он покачал головой с откровенным сожалением. Посмотрел на Дейнерис, нашел даже мгновение чуточку развести руками: не я виновен, что твое солнце и звезды настолько непроходимый гордец!

Потом Чарльз Charge Беквит упал на руки, провернулся и обеими ногами подсек Дрого под колени, так быстро, что воин просто не успел опустить клинок. Видимо, рана в боку оказалась все-таки серьезней, чем Дрого полагал, и двигался он, как по встречному ветру.

Высоченный кхал рухнул, вдавился в пыльный войлок, и тут же потерял сознание.

Небрежно раздав тычков подскочившим кровным всадникам, пришелец велел:

— Нагреть воды. Горячей, чтобы кипела. Чистых тканей для перевязки.

Кровные всадники сдвинулись угрожающей стеной; свет очага прыгал по ним, выхватывая лица и тотчас роняя во тьму, и никто в шатре не мог сказать, стоит ли рядом с ним ко Поно или ко Чхако. Пришелец вовсе не смотрел на них. Он добывал из отворотов длинного плаща или халата чародейные коробочки и бережно раскладывал их возле упавшего кхала.

Дейнерис встала между злыми кровниками и пришельцем. Огладила круглый живот, подняла руки:

— Замереть всем! Разве вы хотите, чтобы кхал умер? Вы кровь его крови, как вы смеете укорачивать его жизнь?

Мужик, запакованный в панцирь и латные руки — Чарльз навидался таких железячников на Вестеросе — втиснулся в шатер и уверенно занял место правее беловолосой, недвусмысленно сжимая рукоять внушительного меча. Вылитый рыцарь, какими Чарльз помнил их по Королевской Гавани, год назад.

Стоп.

Стоп!!!

Какое еще “назад”!

Это он, Чарльз, теперь “назад”. Вот борется за жизнь кхал Дрого, который умер задолго до прихода в Миэрин странника из-за Хребта Костей, задолго до того, как Миэрин прозвал Чарльза Баш-Аламхаром.

Сейчас Дрого еще жив. Дейнерис еще девчонка, в нет пока ни капли от правительницы, освободительницы рабов, она пока не задумывается о ломании колеса.

Ничего еще не случилось.

И, если вылечить степняка от раны… А тут несложно, судя по виду. Глубокий порез, не задеты ни брюшина, ни печень. Дейнерис — та, в будущем — помнится, говорила: Дрого пытались лечить, но он срывал повязки. Ничего, у Чарльза не забалует. Будет лечиться, как миленький. Воспаление пока не началось, до гангрены далеко… Промыть, зашить, препараты есть пока… Препараты придется беречь. И американцы, и русские появятся на планете только через… Через… Черт знает, наверное, лет через пять-семь. Там, под крыльями многочисленных гарпий, Дейнерис выглядела лет на двадцать пять. Здесь ей… Наверное, шестнадцать?

Вылечить степняка от раны — и ничего не случится.

— Ты! Свети на рану. — Землянин сунул кому-то в руки черную трубку фонарика “Losev’s Light”. В полумраке, среди прыгающих теней и отсветов очага, белый луч казался натуральным чародейным клинком. Чарльз подумал: а почему бы не световой меч? У хороший синий, зеленый — у плохих красный, коммунистический. Можно потом еще кино снять…

Свернув полотно в подушку, Чарльз обтер этим бок вокруг раны, отложил. Вколоть блокаду? Анестезиолог из него так себе. Общий анаболик в плечо, и достаточно. Главное, чтобы не дернулся, когда пойдет чистка раны. Здоровый конь, остальное выдержит и без местного наркоза.

Чарльз покрылся крупным потом. Значит, вылечить вождя дотракийцев, уйти с ними в Травяное Море? Отпуск длиной десять лет. Нету пока никакого Центра, некому сдавать отчеты… Помощи и ресурсов, правда, тоже не попросишь.

Может, лучше вколоть кубик воздуха? И пусть оно все вернется на известные рельсы? Девчонке можно найти применение получше. Опять же, у нее ребенок, наследник великого Дрого. Воспитать в нужном духе. Получить собственную орду… Как она тут называется: “кхаласар”. Научить правильной тактике. Стоптать русских, как только они вылезут из Врат.

Впрочем, нет. Без Дрого ничего не выйдет. Все разбегутся, а Дейнерис отправят к старухам, доживать.

А ведь есть еще русский. Если Чарльза откатило так глубоко в прошлое, то куда делся красный? Не дай боже, на десять лет в будущее.

Чарльз поежился и решительно взялся за тампоны. Нечего беречь аптечку. Вылечить кхала. Стать лучшим другом этому дикарю. Добиться, чтобы ничего важного Дрого не решал, не спросив совета.

Потому что есть еще одна ветка времени. Допустим, вылечит он Дрого, и кхал уйдет, положим, в закат или там восход. Поедет по Травяному Морю, по звонкому солнцу, по ледяной росе…

И однажды увидит перед кхаласаром ровную цепочку странных зеленых коробочек. Землянин сказал бы “гробиков”, но гордые коневоды хоронят без деревянных ящиков, слова в языке нет.

Разумеется, великий воин Дрого скомандует атаку — а в тех гробиках откроются бойницы, и desantura синхронно дошлет патрон, и в башнях БТР наводчики выжмут электроспуски пулеметов Vladimiroff, самых мощных пулеметов на Земле… Не только на Земле, выходит…

И в город Миэрин полетит слух о вырезанном до земли кхаласаре. И петля времени замкнется.

А что Дейнерис наплачется, так женские слезы — вода.

Руки землянина заработали втрое быстрее. Промывка, дренаж вставить, зашить — пока что скобками прихватить, пусть кровит, положено так. Повязку…

По шатру потянуло степным ветром, захолодило руки. Раненый вздрогнул, попробовал подняться. По жесту землянина двое здоровяков придержали кхала за плечи, пока Чарльз бинтовал его поперек тела.

Закончив, Чарльз принялся кидать в огонь тампоны, грязные тряпки; от потянувшейся вони все зафыркали не хуже коней.

Только теперь лекарь поднял взгляд на стеснившихся мужчин, на жирно блестящие клинки. Кровные всадники тоже смотрели, не понимая, на что решиться, пока очнувшийся Дрого не выругался и не приказал:

— Слушайтесь его. Пусть лечит. Успеем еще подраться.

Подраться Корпусу Вторжения пришлось только через две недели после белого ворона, присланного из Цитадели в знак начала зимы.

Ветреным сырым полуднем Дейнерис, наконец-то, надоело терять время. Так ведь можно и Зиму дождаться!

Через час посыльный обежал весь военный лагерь в Горелом Лесу. Через два часа полностью готовые танки пошли на север, где саперы уже наводили мост через Черноводную — наводили дальше к западу, где и река поуже, и со стен города видно поменьше. Упавшая темнота не стала помехой Корпусу, снабженному приборами ночного видения, мощными прожекторами, радиосвязью — всем тем, в чем и состоит разница между культурными людьми и вчера слезшими с пальм шимпанзе.

Около полуночи батальон развернулся на турнирном поле, под западными стенами города. Правее и левее волновалось людское море, простроченное фонарями посыльных: там союзным рыцарям и наемникам выдавали блестящие повязки, вешали отражатели — натурально, велосипедные “катафоты” — на левые и правые наплечники.

Где-то за спинами ухнули самоходки — не сильно много, но высоким каменным стенам хватило. Тут еще не знали ни многометровой земляной обваловки, ни, тем более, “синего” фортификационного бетона. Камни полетели буквально фонтанами, словно бы стены складывали из песка.

Довольно скоро башни по сторонам от Королевских Ворот рухнули; танки подошли к мешанине узких улочек, на которых заполошно метались огоньки и вопили незаметные в темноте люди. Там и здесь от разваленных домов разгорались пожары. Далеко впереди на фоне мутно-серого неба возвышался совсем темной громадой Холм Висеньи. От города несло гарью, кислой едой, дерьмом, теплым духом горящего дерева, влажной морской солью.

Командир быстро понял: тут не пройти, если только не сносить все дома полностью. Он приказал передвинуться на северный угол стен, к Воротам Богов — а в сделанный пролом радостно ринулись Золотые Плащи и отряды местных владетелей, успевших примкнуть к Дейнерис, пока та осаждала Гавань.

Теперь вся эта воющая волна рубилась на каменном холме, оставшемся от Королевских Ворот и пары башен по обе стороны. Защитники города отбивались с отвагой отчаяния, не надеясь ни на милость штурмующих, ни на снисхождение собственной королевы, буде вдруг Серсее донесут, что такой-то квартал или такая-то улица не проявили должного рвения в обороне.

Но наемники с многолетним опытом уверенно ломали сопротивление ополченцев, и мало помогали несчастным горожанам спешенные рыцари. В поле они бы скрепили строй, а на узких улочках да еще и в темноте отряды быстро разрывались. Лицом к лицу против умелых убийц городское ополчение не выдерживало; кто не успевал сбежать или бросить оружие, погибал.

Волна “Золотых плащей” двигалась сквозь город по извилистой Угриной Улице. Несмотря на объявленный перед штурмом приказ, вдоль стены и правее, к Рыбному рынку, прыгали отсветы пожаров. Командиры, срывая голос, орали: “Поджигателей будем убивать!” — но в бою нужен свет. К тому же, в свалке мало кто обращает внимание на сбитую свечу или рассыпанные угли.

В Красном Замке спешно разбуженная королева Серсея считала свои силы.

Во-первых, армия собственно Ланнистеров. Лучшая ее часть по-прежнему пребывала за стенами, вела из Простора тысячи телег с продовольствием. С ними же ехал и Джейме Ланнистер, наверное, лучший полководец королевской стороны. Оставшиеся две тысячи Серсея берегла для обороны Красного Замка, на самый последний бой.

Во-вторых, имелись многократно проклятые Воробьи. После взрыва Большой Септы их наставник, Его Воробейшество, направился давать отчет непосредственно Семерым — но сами-то Воробьи никуда не исчезли. В столицу набилось их удивительно много. Казнить всех выходило глупо, отправить в Ночной Дозор не позволяла осада. Кого стража хватала за принадлежность к секте, тем быстро разъясняли, что время настало военное. И потому изменой Железному Трону можно счесть буквально что угодно. Придет Мать Драконов, сюсюкать с вами не будет. Воробей Дракону не соперник!

Поэтому отряды Воробьев охотно взяли оружие и теперь истово сражались на Кузнечной Улице, на руинах Большой Септы — вторжение докатилось уже до Холма Висеньи. Нападавшие очевидно превосходили горожан силой; закусив губу, Серсея попросила помощи у третьей опоры трона: армии дома Тиреллов, рыцарей королевства Простор.

Войска Тиреллов колебались недолго. Королева Маргери, пока не взлетела на воздух вместе со всей Большой Септой, сделала немало жестов, чтобы привлечь сердца горожан. Она и заботилась о сиротах, и раздавала милостыню, и планировала перестроить самый жуткий трущобный район, вокруг Логова и Холма Рейнис. Отказать сейчас в помощи означало потерять весь накопленный капитал; но главное, отказывать не стали, чтобы сделать обязанной за помощь саму королеву Серсею.

Тиреллы еще не понимали, что война идет уже другая. Что скоро уже никто не будет брать рыцарей в плен за выкуп. Что при планировании кампаний полководец больше не будет оглядываться на своенравных вассалов: поддержат или нет?

Когда небо на востоке чуточку посветлело, рыцари Простора построились под знаменами с Розой дома Тирелл, и ровными рядами потекли по широкой Улице Сестер, чтобы повернуть влево, к Холму Висеньи. Возможно, они бы и сумели сдержать Золотых Плащей — но как раз в этот час далеко на северо-западном конце города с жутким грохотом осыпались Ворота Богов, и в Королевскую Гавань вошли танки.

Танки неспешно двигались по длинной улице, более-менее ровной и достаточно широкой, чтобы ХМ-71 протиснулся, не ломая дома, и себе не царапая краску на боках. Жители города смотрели на них с ужасом: вроде бы не драконы, но какая разница? Драконов они видели только троих, а тут больше десятка живых гор, водящих пламенными очами вокруг себя. Хорошо еще, что пламенные глаза чудовищ ничего не поджигали. Свет их, белый, холодный, режущий, шел по стенам домов словно бы пальцами. Никто не мог смотреть на него прямо, да и сквозь веки он слепил, и долго потом в глазах стояли радужные круги, а в голове неприятно шумело.

Заметив далеко впереди, на перекрестке с Улицей Сестер, блеск доспехов, первая в колонне тварь плюнула огнем с таким грохотом, что у жителей ближних домов пошла кровь из ушей. Отряд рыцарей Простора просто исчез во вспышке фугаса; от сорока бойцов подобрали потом пять или шесть шлемов, по которым только удалось опознать погибших.