В углу застыл черноволосый молодой инар, смотрящий на рыжего владетеля с немым изумлением. Ощущение было таким, что он просто не верит своим глазам и ушам. Санти настороженно скользнул по нему взглядом, сразу отметив повышенное внимание к себе. Неприятно, если этот юнец знает Эхе кё Сите в лицо, придется уходить с боем, что не есть желательно, император просил провернуть изъятие рабыни без шума. Что ж, будет только то, что будет. Тревоги молодой инар не подымает, а остальное неважно.
— Торговый дом "Астеан" приветствует сиятельных ине и ино! — вышел на подиум распорядитель торгов. — Сегодня мы представляем вашему вниманию новую коллекцию хорошо воспитанных рабынь редкостной красоты. Надеемся, что вы по достоинству оцените наши усилия!
Заиграла флейта, и на подиум начали подыматься закутанные в полупрозрачные одеяния женские фигуры. Рабыни выходили из одних дверей, скользили мимо негромко загудевших гостей и скрывались в другой.
— Итак, лот номер один! — провозгласил распорядитель, взяв за руку девушку, оставшуюся на подиуме. — Перед вами имперская аристократка древнего рода с яриндарского полуострова! Посмотрите на нее, ине и ино, разве она не красива?
Рабыня медленно опустила вуаль. На собравшихся с точеного лица взглянули огромные голубые глаза. Белокурые волосы были заплетены в косу. Девушка смотрела на гостей обреченно, понимая, что для всех этих господ она не более, чем игрушка, которую можно сломать и выбросить.
Санти вопросительно покосился на Ле. Жрица отрицательно покачала головой. Не та, что нужно, увы. Скомороху до ломоты в зубах хотелось освободить всех этих несчастных девчушек, но он понимал, что пока не может. Пока! Дождетесь вы расплаты, господа рабовладельцы. Ох, дождетесь, за все разом ответите, страшную цену заплатите. Гнев Санти стал холодным и расчетливым. Он с брезгливой ухмылкой наблюдал, как рабыню ощупывали, осматривали, заставили раздеться догола. Бедняжка покрылась краской стыда, но не посмела ослушаться приказа. Продали ее за сто пятьдесят тысяч золотых одному из столичных инаров.
Одна за другой на подиум выходили красивые девушки, редкостно красивые, распорядитель не солгал. И какие же они были разные. Чернокожие, желтокожие и краснокожие. Блондинки, шатенки и брюнетки. Смуглые и белокожие. Но Неизвестной среди них не оказалось, Жрица никак не среагировала ни на одну из рабынь. Торги уже заканчивались, когда она внезапно насторожилась и резко ткнула Санти пальцем в бок. На подиум вывели скромно выглядевшую по сравнению с остальными шатенку. Карие, беззащитные глаза взирали на мир с немым укором, как бы вопрошая у него: "Почему ты так жесток? Что я тебе сделала?" Была в этой рабыне какая-то тайная прелесть, чем-то необычным она притягивала к себе, причем настолько сильно, что скоморох вздрогнул. Вот ты, значит, какая. Тяжело Леку придется с новой ученицей, рабскую психологию переломить сложно, а девочка, судя по объявлению распорядителя, рабыня в шестом поколении.
Горец тоже внимательно рассматривал Неизвестную. Что-то в ней есть очень странное, что-то вызывающее резкую настороженность. Лек всмотрелся в ауру рабыни и вздрогнув, поняв, что она изначально принадлежит Тьме, только еще не понимает этого. Карие глаза девушки то и дело темнели, в них появлялась жесткость и даже жестокость. Он наклонился к проводнику и тихо шепнул:
— Видите?
— Что? — так же тихо спросил тот.
— Эта девочка, как и я сам, носитель Тьмы.
Глаза охотника черного клана расширились, он недоверчиво посмотрел на Лека и перевел взгляд на рабыню, по-особому расфокусировав его. Некоторое время вглядывался, затем поежился.
— Вы правы, Повелитель... Так это за ней вы пришли?
— Да.
— Ясно. Если бы мы знали, то девушка давно была бы свободна.
— Или мертва.
— Тоже вполне вероятно, — не мог не согласиться проводник. — Что вы намереваетесь делать?
— Шум нам не нужен, постараемся купить, — поморщился Лек. — Но если не получится, освободим девочку даже силой.
— Если придется, дайте сигнал. На территории поместья сейчас около двадцати высших охотников клана. Мы поможем. Только придется убирать всех здесь, огласки нам не нужно.
— Благодарю, постараемся избежать конфликта, нам тоже не слишком хочется светиться.
Обнаженная рабыня молча стояла на подиуме, смотря почему-то только на молодого инара, вызвавшего настороженность у Санти. Тот тоже не отводил взгляда от шатенки, сжатые в кулаки руки юноши подрагивали. Но отметили это только элианцы, привыкшие замечать все вокруг, от чего порой зависела жизнь. Распорядитель торгов, тем временем, продолжал расхваливать товар. И красавица перед гостями, и умница, и выдрессирована отлично, знает самые экзотические способы удовлетворения похоти господина или госпожи. И танцевать умеет, и на арфе играть, и баллад множество знает.
— Начальная цена — сто тысяч золотых, — заявил он, наконец.
— Беру! — поднял руку кё Доэ.
— Сто двадцать! — без промедления заявил из своего угла странный юноша, продолжая сжимать кулаки.
В глазах рабыни при звуках его голоса на мгновение мелькнули радость и надежда. Столичный гость презрительно покосился на наглеца, посмевшего мешать ему. Судя по одежде, представитель небольшого и вряд ли богатого дома. Как он вообще здесь оказался, интересно? Ладно не страшно, сдаваться кё Доэ пока не собирался.
— Сто сорок! — вмешался в торги второй владетель.
И эта сволочь туда же! Кё Доэ едва не зашипел от ярости, но тоже поднял цену. Однако когда она перевалила за двести тысяч, отступил, не собираясь платить такие деньги за ничем не примечательную шатенку, тем более, местную уроженку. Красива, но ничего особенного. Вот за золоволосую рабыню сына наглеатского деара он отдал бы и полмиллиона, да жаль тот не хочет продавать. Кё Рите и неизвестный юноша продолжали набавлять, пока цена не поднялась до трехсот пятидесяти тысяч. После этого столичный гость с искренним недоумением развел руками и прекратил торговаться.
— Четыреста! — негромко сказал Санти.
По лицу рабыни пробежала тень, юноша в углу закусил губу, посмотрев на скомороха с откровенной ненавистью. Но не отступил, снова став набавлять, правда, за раз не больше, чем по пять тысяч. Он чуть не трясся, то и дело сжимал кулаки, откровенно волнуясь. Девушка на подиуме смотрела на него с отчаянной надеждой, закусив губу и едва не плача. Лек переглянулся с Санти. Что-то непонятное здесь происходит. Кто послал этого юнца? Кто-то тоже знает, что представляет собой ничем не примечательная внешне рабыня, и решил сыграть свою партию? Не выйдет. Ничего у вас не выйдет, господа хорошие. Даже если силой попытаетесь отбить девушку, то вряд ли что-нибудь сможете сделать против пяти горных мастеров и двадцати высших охотников черного клана. Или здесь другое? Лек снова всмотрелся в незнакомца. Если бы это не было невозможным, то горец сказал бы, что странный юноша влюблен до потери разума. Но нартагальский инар влюблен в рабыню? Такого не случалось почти никогда, а значит во внимание принимать этот вариант не стоит.
— Полмиллиона! — в откровенном отчаянии выкрикнул юноша и замер.
— Ох, как мне надоел этот спор... — лениво протянул Санти. — Один жемчужный лоан!
Он подошел к подиуму, достал из кошеля драгоценный камень и протянул распорядителю торгов. Тот, изумленно приоткрыв рот, принял его и недоверчиво уставился на сверкающее чудо в своей руке.
— Но стоимость этого камня полтора миллиона, как минимум, сиятельный... — с трудом выдавил он, наконец. — Вы...
— Не имеет значения, — скучающе отмахнулся Санти. — Мне нравится эта рабыня и я ее получу!
— Конечно, сиятельный! — низко поклонился распорядитель и повернулся к застывшему в углу юноше. — Вы можете предложить больше?
— Нет... — глухо ответил тот и пошатнулся, на него страшно было смотреть — лицо белое до синевы, губа прокушена насквозь, по подбородку стекала струйка крови.
Рабыня на подиуме резко вздрогнула, по ее щекам мгновенно протянулись мокрые дорожки, из глаз взглянуло само отчаяние. Она зажмурилась, что-то неслышно шепча, наверное, молилась. Лек тихо выругался про себя. Все-таки любовь. Каким же образом инар с рабыней смогли полюбить друг друга? Как они вообще встретились?! Что-то в этом всем было донельзя странное. Но император приказал доставить Неизвестную любой ценой, значит ничего поделать нельзя, любовь там, или не любовь. Представив себя на месте несчастного парня, представив, что это Элиа на его глазах продали кому-то другому, горец поежился. Кошмар ведь. Но девочке в империи будет лучше, свободной станет, по крайней мере. Только вот она вполне может возненавидеть освободителей, если любит по-настоящему. Будь оно все проклято! И почему обязательно должны возникать такие сложности? Казалось бы, простое дело. Приехать, купить рабыню, уйти. Так нет же. Что ж, забирать девушку все равно нужно, даже если ради этого придется убить влюбленного дурачка.
— Продано! — провозгласил распорядитель торгов, восторженными глазами смотря на Санти, брезгливо поджавшего губы. — На сегодня торги закончены, сиятельные ине и ино! Искренне благодарны вам за участие! Следующие состоятся через четыре луны. Мы предложим вашему вниманию партию красивых детей из империи.
Пока оформляли документы, скоморох раскланивался с остальными гостями — не хотелось вызывать ненужных подозрений. И так разговоров об инаре, отдавшем за самую обычную рабыню жемчужный лоан, будет предостаточно. Лек поискал взглядом влюбленного, но не нашел, тот куда-то исчез. Жаль парня, но что делать, долг есть долг. Он покосился на рабыню, на шею которой надели ошейник с выгравированным тут же именем владельца. Девушка выглядела мертвой, казалось, ее вообще ничего больше не интересует. Горец сочувственно вздохнул и взял в руку поводок, пристегнутый к ошейнику бедняжки. Касорги всегда отвечали за имущество своего сюзерена, вот и придется играть эту гнусную роль. Ничего, совсем недолго, только выбраться за город, найти безлюдное место, и можно отправляться домой. А там с девочки быстро снимут эту гадость, ошейник, и объяснят, что она отныне свободна и никогда больше не будет рабыней.
Хорошо, что запасную лошадь захватили с собой, не пришлось срочно покупать. Ездить верхом рабынь для утех обучали, мало ли что взбредет в голову сиятельному инару. От капризных аристократов всего можно ожидать. Потому, наверное, девушка сидела верхом довольно уверенно. За все время, прошедшее с момента ее продажи, она не сказала ни слова, молча подчиняясь приказам. Только во взглядах, изредка бросаемых на Санти, то и дело проскальзывала ненависть. И обреченность. Жрица попыталась сказать ей что-то ободрящее, но Неизвестная сделала вид, что не слышит.
Кавалькада не спеша ехала к воротам. Лека снедало нетерпение, но спешить было нельзя, чтобы стража не вздумала поинтересоваться: а куда это так не терпится сиятельному инару? Горец попросил проводника идти с ними до самого портала, на что тот только поклонился. Откровенно говоря, Лек не понимал самого себя. Почему он так сделал? Ради прикрытия? Юноша и сам не знал, но предчувствие неприятностей не давало покоя. Что-то должно случиться, что-то не слишком хорошее, своей интуиции Лек всегда доверял, да и император со старшими мастерами учили тому же.
Слава тебе, Единый, ворота! Кавалькада вырвалась из города и с места пустилась в галоп, распугивая пеших путников, которых после полудня оказалось совсем немного. На всякий случай Лек усадил купленную рабыню перед собой, а то еще упадет. Девочка в таком состоянии, что вполне способна попытаться покончить с собой, с нее станется. Допускать этого горец не собирался, лучше заранее предпринять меры. Скоро она сама поймет, не здесь же все объяснять? Совсем недалеко казармы городской стражи, в случае чего тысячи стражников быстро окажутся возле стен города. Только когда эти стены скрылись за поворотом дороги, Лек облегченно вздохнул.
В десятке верст от Авендара отряд свернул на лесную дорогу, принявшись углубляться в чащу. Сидевшая перед Леком девушка с недоумением и страхом оглянулась, пытаясь понять, что происходит. С какой стати новый господин везет ее в лес? Среди рабынь ходили страшные слухи о любителях жестоких развлечений, покупавших дорогих рабынь только для того, чтобы замучить. Порой на полянах неподалеку от города действительно находили изодранные в клочья тела в остатках полупрозрачных одежд рабынь для утех. Неужели она попала к таким? Неужели можно отдать полтора миллиона только ради того, чтобы кого-то замучить? Девушка было так обрадовалась, когда появился инар, которого она полюбила. Случайно полюбила, с первого взгляда, да и он тоже смотрел только на нее при первой встрече в воспитательном доме. Неизвестно, сколько заплатил юноша воспитателю, чтобы тот позволил поговорить с не проданной еще рабыней, наверное, немало, но разговор состоялся. Молодой владетель клялся, что купит пришедшуюся ему по сердцу девушку, говорил, что сам сын рабыни, что освободит ее и женится. А она не слышала клятв и обещаний, только смотрела на не слишком-то красивого парня, с каждым мгновением все глубже и глубже проваливась в его зеленые глаза и понимая только одно — навсегда. Это навсегда, больше ей никто не нужен. И не будет нужен. С тех пор рабыня жила только безумной надеждой на то, что любимый придет и купит ее. Пусть оставит рабыней, пусть, только бы быть с ним. И он пришел, только вот купить не смог. Полтора миллиона! Единый! Да когда случалось, чтобы самую обычную рабыню продавали за столь астрономическую сумму? В их воспитательном доме, по крайней мере, никогда. А с ней вот случилось. Счастье такое, будь оно проклято. Девушка снова закусила губу и больше не смотрела куда ее везут. Какая разница? Пусть мучают, раз им так хочется. Когда-нибудь домучают, и настанет благословенное небытие. С любимым ей уже не встретиться, а больше ничего значения не имеет. Тем более, ее ничтожная жизнь. Надежда умерла, в душе стало пусто и страшно. И очень холодно.
— Повелитель, нас преследуют, — подъехал к Леку проводник. — Один всадник. Прикажете убрать?
— Не надо, — отрицательно покачал головой горец, выезжая вперед. — Я, похоже, знаю, кто это.
— Ты о чем? — недоуменно спросил Санти, не слышавший слов охотника.
— Гонится за нами один сумасшедший... — проворчал Лек. — Лучше подождем, а то он еще во время открытия портала нагонит. Этого нам только не хватало!
— Кто гонится? — изумился Энет.
— Да парень, с которым наш рыжий торговался, больше некому.
— Щас прибью, чо за проблема? — довольно потер руки Храт, поворачивая лошадь.
— Тихо ты! — скривился Лек. — Успокойся. Стойте и ждите, сам говорить буду. Ясно?
— Хорошо, наставник, — растерянно ответили все четверо, не понимая, что это нашло на горца.
Рабыня удивленно смотрела на них. Инар подчиняется касоргу? Это что? Это как? Разве такое бывает? Какие-то они странные, эти молодые господа... Да и офицер стражи почему-то назвал носатого Повелителем. Остальные зовут наставником. Ой, похоже они не те, за кого себя выдают... Похоже, влипла по-настоящему...
