Да, чёрт возьми, или разбить вазу умершего человека или спасти жизнь собаке... Кто может судить? Так. Я вообще-то звонок слышал. Ну, и где?
В коридоре замаячил одинокий белый халат. Серьёзный взгляд из-под очков, высокий лоб и волосы с проседью... Здравствуйте... Мы тут умираем...
— Хорошо, — кивнул врач, бегло осмотрев собаку. — Вы всё правильно сделали...
Кто бы сомневался...
— ...серьёзная рана...сейчас я ему укольчик и...
Только не убей его. Ты понял меня? Не убей. Я однажды...убил собаку. Так было надо. Просто надо, вот и всё. Не спрашивай, почему. Я не отвечу.
По зелёным осколкам — домой. На кой я бутылку эту разбил, а?! Чуть подошву не порезал... Воздух холодный...ночной...Даёт жизнь и убивает. Две стороны одной монеты. Смотря как используешь его...воздух. Не только. Со всем — такая же фигня. Вот тебе монетка...подбрось в воздух...посмотрим, как ляжет...
Натан порылся в карманах в поисках копейки или рубля. Нашёл. Подбросил.
— Ну? Орёл или решка?
Блеснула несколько раз в свете звёзд заветная монета и упала куда-то вниз, в темноту. Утром. Может быть, ты найдёшь её утром. Если захочешь найти.
Я не придумываю правил своим мыслям -
У этой жизни здравых нет идей.
Считаю время, подчинённый числам,
Но в снежных картах
Стёрты масти козырей.
Я понял, брат... Мы спутали тропинки...
Мы промахнулись... И ушли от егерей!..
Под звуки скрытой в небесах волынки
Мы песни пели празднику теней.
Да только песня нас разъединила —
Она теперь
У каждого своя...
Хочу туда,
Где стены — из бетона,
Где звуков власть и больше ничего
Давай разбей
Все стены, двери, окна!!!
Разбей себя!..
Но прежде — обернись...
Я не устал... Я просто... вспоминаю...
Ты в снах один за каменным столом.
И пепел постепенно засыпает
Дороги, разогретые огнём...
Но знаешь, брат... Когда-нибудь...нескоро
Мы встретимся опять в глухих лесах...
Мы песню допоём... Про наши горы...
О разделяющих границы голосах.
А вместо пули в сердце будет высота -
Для нас с тобой дорога,
Всем чужим...
Гори огнём!
Гори, пока не поздно!
Я не хочу влюбляться в эту жизнь!
Я не герой,
А, значит, всё возможно...
Держись, мой брат...
За воздух ледяной!!!
ЗА ВОЗДУХ
Нестерпимо болели руки.
Кто-то очень злой и сильный выкручивал по косточке пальцы из суставов, снимал сухожилия и мышцы с их мест и, переставлял на другие.
Руки не просто болели, они ещё и дрожали.
Дрожали и мысли, путались, ускользали, не хотели жить в этой больной голове.
Всё, что наболело
Ливнем отшумело,
Птицей улетело...
Я держусь,
Пусть за воздух,
Но держусь...
Бывало в жизни паршиво, но чтоб так...подумал, что может быть и хуже. Полегчало: ведь сейчас, значит, и не так плохо. Это ему просто кажется, что плохо.
Паршиво...пива, что ли выпить? А, ну его, это пиво.
Может ты, гитара, что подскажешь?
Аккорды как-то сами легли на струны, легко, как первый зимний снег на истосковавшуюся по нему землю. Как листья, уставшие летать под хмурым свинцовым небом.
Слова...вслед за аккордами, из ниоткуда.
Надеюсь, запомню...
Вот тебе соринка в глаз. Пей до дна!
Вот тебе бокал вина. Бей с плеча!
Это очень далеко — вверх идти.
Это очень нелегко — смысл найти.
Отбросил медиатор. Не нужен он ему сейчас. Тут надо пальцами прочувствовать. Каждую струну заставить говорить...рукой, а не мёртвым кусочком пластика.
Вырви сердце, да отдай. Потом вспомнят.
Выбор жизни — путь Творца. Не догонят.
Хлябь дорог среди снегов. Вокруг — воля.
Не жалейте никогда волчью долю.
Больно это, сердце вырывать, а отдавать жалко: не оценят, не вспомнят. Ногами затопчут, в грязь, в канаву сточную выкинут.
И распяли на снегу. Налетели.
Полоснули на скаку. Сталью спели.
Промахнулись! Не в меня! Но навстречу
Конь летит, грозой хрипя — покалечит.
Голос хрипел и срывался, руки не дрожали больше, но боль в усталых мышцах стала ещё сильнее. Ничего, от такой боли не умирают.
Приятно. Каждая клеточка гудит маленьким трансформатором.
Увернуться не сумел. Затоптали.
Всё, что спрятать не успел — всё забрали.
Ты не бойся: я проснусь. И воскресну.
Я во сне всего лишь дух. Бестелесный.
Тишина после бури. И тихая радость: выстоял, выжил. Сумел.
БЕГИ, ФОРРЕСТ, БЕГИ!
А на меньшее я не согласен...
Глаза...закроешь чуть, — ну, на секунду прям, на долю секунды — и сразу тонешь...в подушке утопаешь...в сон проваливаешься...вынырнуть, ну, никак невозможно... А с кровати встать — это вообще из серии невероятного...и неочевидного... Выспался же...ты ж уже вроде выспался... Разве нет? Вставай, давай вставай... Пора-пора, начался новый день...
Женька потянулся и потёр глаза. В окно смотрело солнце. Круглое, почти белое, медленно остывающее... Шторки тормошил сквозняк, пробирающийся через форточку... Повернул лениво голову... Спят. Как же они, блин, мило спят. Богдан уткнулся в подушку, волосы упали на лицо, глубоко так, спокойно дышит, а Симка свернулась у его плеча ма-а-аленьким серым калачиком...
Руку к ней протянул... Эй, Симо-о-она!.. Живность пушисто-полосатая! Тепло тебе, да? Ха! Ещё бы. Разве может быть кому-то с ним не тепло? Э-э! Тих ты, тих...не разбрасывай лапы — разбудишь! Симка! Он полночи за компом сидел! Говорил же: пошли, Богдан...ну, типа, спать. Так нет, бля, у нас там какой-то проект дизайнерский...чего-то там мощение...дорожек, что ли... Маньяк.
Женька усмехнулся. Не — художник!
Эй, Сима! Ну, Сима!!..
Богдан рефлекторно убрал со щеки кошачью лапу, пробормотал что-то во сне и перевернулся на бок.
Женька упёрся локтём в подушку. Ну, вот! Чего натворила, а, хулиганка?..
Форточка, там, за спиной где-то, призывно стукнула, запустила целый поток холодного ветра и запахов осенней листвы...
Эх, ладно...встаю. Вааще — хана праздному образу жизни! Надо заняться активным чем-нибудь. Встряхнуться... Точно! Что-то давно я...
О, мои джинсы. На полу. Вместе с футболкой. Ну, да... Кто б сомневался, что я их у кровати, бля, брошу! Ну, почему?! Почему я не могу, как Богдан, аккуратно так вешать свои вещи на спинку стула... А?! Самое поразительное — он ещё и помнит, где у него что лежит...и где у меня что валяется... Богда-а-ан!!.. Где мой второй носок?!!..
Блин. Есть несколько равновероятных вариантов. Первый — где-то под одеялом.
Женька поглядел подозрительно...
Не. Проверять не буду. Я ж вроде собрался спортом заниматься. Ещё под кроватью может быть... Б..дь, пол какой холодный!.. Нет, нету... Пус-то-та... Мож, в ванне?.. О, вода совсем ледяная из-под крана... Давай, стекай-стекай... Бриться не стану. Блин, ни за что!.. Умоюсь только немного...и воды глотну, чтобы вязкость крови понизить... Надо же — а у меня с утра даже мысли какие-то умные бродят, блин!
Так. Балкон...и в районе кроссовок носка тоже нет. Странно... Богда-а-ан, ну, почему ты спишь, а?! Ну, кто кроме тебя мне сейчас может помочь?!
Хм... Ладно, соня, я твои возьму.
Что ещё не сделал?.. Волосы надо завязать в хвост... О, и ключ в карман кинуть...
Женька поднял с пола упавший тетрадный листик, достал из ящика карандаш и нацарапал: "Я ушёл бегать". Подумал...не хватает чего-то...и добавил три восклицательных знака. Для убедительности.
— Симка! — шепнул строго и погрозил пальцем. — Смотри! Оставляю его на тебя!
На улице страшно дул ветер.
Дул в разные стороны, сначала толкал в спину, потом бросал в лицо огромные воздушные массы, так, что, казалось, вот-вот захлебнёшься ими...или же вообще лишал возможности сделать вдох. Играл. Эй! Я вон туда полетел — догони!.. А может, он делал генеральную уборку у себя там, в небесах. Выметал всё лишнее, всё ненужное, надоевшее...очищал... Мелкая пыль и бумажки летали по двору, высоко над головой поскрипывали деревья, они отбрасывали на асфальт извилистые серые тени...
Догони-догони-догони!
А ещё светило солнце, гоняло по кроссовкам солнечных зайчиков, выглядывало из-за деревьев и пыталось немного тебя согреть.
Быстрей-быстрей-быстрей!
Лёгкие наполняются холодом при каждом глубоком вдохе, а мышцы...ну, те, которые межрёберные, чуть ноют с непривычки — их заставили работать...так рано...и так интенсивно. Эх, их заставили вспомнить своё истинное предназначение... А по сосудам побежала кровь...нет...понеслась! И ударила в голову! Так, что даже в глазах на секунду потемнело, Женька мотнул головой и усмехнулся. Он слышал сердце. Своё сердце, радостно и энергично отбивающее ритм движения...
Парковая дорожка вела к небольшому озеру со сломанным мостом. Можно, например, сделать пару-тройку кругов вокруг этого озера... Нет! Оббегу один раз, а потом — другой, новой дорогой!.. Какой — ещё не знаю, там видно будет. Не нарваться б только на псину, что охраняет стадион...
Впереди, не спеша, шла женщина с ротвейлером. Размеренно и спокойно прогуливались они по тропинке, собака, больше похожая на диван на коротких кривых ножках, и хозяйка — средних лет женщина, рассеянно глядящая по сторонам... Когда Женька пронёсся мимо, собака, видимо, вспомнила, что положено ей было гавкнуть. И глухо так, закашлявшись, тявкнула вдогонку этому сумасшедшему вихрю.
А ветер всё звал вперёд. Ну, давай-давай! Животное ты или нет?!.. Ну-ну-ну!! Ты что, запыхался уже?! Нет? Ну, смотри мне! Себя надо гонять. НАДО. А то будет всё вот так спокойно, сонно, размеренно...и организм решит, что уже сдох!
Два пьяных дворника скребли по асфальту вениками из тонких веток и с неподдельным изумлением наблюдали за бегущим человеком. Спрашивается, куда и зачем?.. Куда и зачем, если у нас там, в закромах, водки бутылка! Третьим будешь, парень?
Ветер смеялся.
Женщина, одиноко идущая по дороге с сумкой на плече...с усталым бледным лицом... Мальчишка с рюкзаком, нахмурившись, шагает в сторону школы... Какой-то заснувший у кустов бомж... Женьке так хотелось крикнуть: Бля! Люди! Кровь же...гонять надо!!.. Ну, не должна она стоять, как...как... Хм. Чё т я не о том думаю. Когда стоит — эт тоже хорошо... Даже очень.
Ветер рассмеялся и толкнул в спину. Беги! Ни о чём не думай! Обгоняй их всех! Ты живой!.. Ты живой и я!.. Ну, кто кого?..
Пара уток в озёрных камышах встрепенулась — их покой нарушен чьим-то безумным движением вперёд.
Та-а-ак... А вот эту процессию надо как-нибудь благополучно миновать... Ссутулившись, идёт женщина, а вокруг неё — штук семь мелких разношёрстных собачонок. Гав-гав! С разных сторон визгливые окрики и мелкие острые зубки, норовящие ухватить за штанину... Гав-гав! Вот же...бля. Чёрт! Бл..дь!.. Почему, чем собака меньше, тем она злее?.. Обернулась хозяйка, глянула безразлично... Нет, не просто женщина, а очень молодая девушка с какой-то печатью тоски и безысходности на лице...
У-у-ух, люди! Большинство из вас мне совершенно не понятны. Ходите вокруг замученными угрюмыми тенями, смотрите вслед строго, порой осуждающе, порой — с опаской, иногда — с откровенной злобой...или...ну, или как вот эта девушка, идущая навстречу... Э-э-э... Ой, девушка! А Вы по-другому смотрите!
Она улыбнулась и чуть замедлила шаг.
Только, блин, ничем не могу Вам помочь! Ну, совершенно! Честно!! У меня там дома...спит один человек... Я страшно рад, что он у меня есть.
Грустная улыбка вслед...
Школьники идут группкой...маленькие мальчишки и девчонки...с разноцветными рюкзаками, шумные, смеющиеся... Дети. Вырастут и будут смотреть по-другому. Иначе. Правда, только в том случае, если их кто-нибудь этому специально и настоятельно научит.
Никогда.
Никогда-никогда-никогда я бы такому не учил...
Дети... У Колючки тоже скоро будет ребёнок.
Ветер дунул в лицо. Почему-то показалось, что тёплый. А сквозь ветви деревьев выглянуло яркое солнце...
— Привет... — сонный и немного удивлённый голос.
Потягивается, зевает, на щеке — след от подушки, а глаза до сих пор красные из-за этого долбанного компа. Хрен ты у меня сегодня за него сядешь! Попробуй только. Не шучу. Никаких, Богдан, дорожек!.. Сегодня суббота, по субботам их не мостят, пусть даже виртуально, по ним — бегают!
— Привет.
— Ты откуда такой бодрый и осенью пахнущий? — улыбнулся Богдан.
Бегал? Молодец... Я тобой горжусь. Все собаки облаяли? Ах, только особо обученные... И девушки?! Что, они тоже лаяли? Ха! Же-е-енька... Я? Не, Жень, ты ж знаешь, мне гантели как-то ближе. Это ты у нас горячий, на месте усидеть не можешь... Ну, вот, я ж говорю! Хотя...так гораздо лучше. Ага. У тебя спина мокрая... Осторожно, Симону не задави!
— Ой, прости, Симка!
Женька, блин!!.. Э-э...
Ну, чё? Знаешь, как там на улице холодно? Там — ветер вообще-то!
Да ты чё? Ну-у-у...раз ветер, тем более северный... Чего ты уже успел? Но чай-то ты мне точно заварить не успел.
Тебе ещё и чай?!
— А на меньшее я не согласен! — рассмеялся Богдан.
Женька улыбнулся. Ла-а-адно... Ща, Бог, погоди — в душ только залезу. Я быстро. Чё? Со мной? Ха!.. Тогда быстро не получится!
Симона, мурлыча, растянулась на одеяле... Иэ-э-х! Кровать, такая большая и вся теперь — моя!..
— Богда-а-ан...
— А?
Блин, вода ещё не стекла... Что ты говоришь?
— У меня, знаешь, такие странные мысли последнее время в голове бродят...
Бр-р-р! Погоди, душ переключу...
-...такие, совершенно ничем не обоснованные...ну, вааще просто...
И куда-то в сторону смотрит. Мимо. Стой, там вода ещё холодная!.. Женя, какие мысли? Ты шутишь или серьёзно? Лови мочалку!.. Улыбаешься вроде хитро так... Ну? Если начал говорить — договаривай. Ну, блин, ты чего?.. Э-э-э! Тоже мне, удумал! Я от тебя теперь не отстану — рассказывай мысли. Хм. Молчит и головой качает. Мол, забей. Ерунда. О чём-то заговорил...о чём-то другом — сразу понятно. Ага! Конечно! Ну-ка вербализируй мысли!
Чего?!
Рассказывай давай. Что-нибудь случилось?
Не, ничего, иди лучше сюда.
Иду-иду. Так. Слушаю тебя.
Блин. Чего ты так серьёзно на меня смотришь, а Бог? Мне аж...неловко как-то. Ты когда серьёзный, ты...меняешься сильно.
— Евгений!
Женька вздохнул. Сердится. Бля-я... Нет — волнуется. Брось, некоторые вещи вслух говорить глупо. Очень глупо. На дешёвое кино похоже. Паршивое такое третьесортное... чисто ради денег снятое и на массы рассчитанное. Я б на такое кино ни за что не пошёл. Плюнул бы только. А когда говоришь часто...то смысл их, вещей этих, если и был когда-то, вообще теряется. Зря я начал...
