— На кухне всего лишь пережарили куропатку, — усмехнулся Беральд, входя в трапезный зал. — Тебе не стоит переживать по этому поводу, Аррага.
Мужчина не обратил внимания на недовольный взгляд, что бросила в его сторону волчья ведьма, и деловито поцеловал руку Селеки. Девушка тут же покраснела и отвела лучистые глаза. Ей всё ещё казалось странным, что медвежий князь оказывает ей такие знаки внимания. В Академии её даже не считали за княжну, называли "изнеженным мальчишкой". А здесь, в Дарме, Гвайр впервые почувствовала себя настоящей дамой. Хильда так до сих пор и не вернула Селеке её штаны и рубашку, заставляя девушку ходить в красивых длинных платьях. Только состриженные по плечи волосы юная воительница отказывалась отращивать и безжалостно срезала ножом, когда они становились слишком длинными. Но всё это внимание, что оказывал Селеке молодой медвежий князь, смущали княжну. Она прекрасно видела, с каким голодом и завистью смотрит на него Аррага. Об отношениях Беральда и волчьей ведьмы в замке предпочитали молчать, но это было заметно невооружённым глазом. Впрочем, Гвайр догадывалась, почему Сатарн старается держать эту опасную, но очень красивую женщину на расстоянии — князьям не положено было жениться на простолюдинках, не говоря уже о волколаках, пускай и столь прекрасных, как Аррага.
— Ах, Беральд, у тебя никогда не было чувства юмора, — прошептала Хильда. Губы её дёрнулись вверх, но улыбка быстро пропала. Аккуратные брови вдруг сомкнулись на переносице, и девушка шумно выдохнула. Всё это не осталось незамеченным Аррагой — волчица тут же устремила на княгиню пристальный взгляд.
— В чём дело? Ты бледна, маленькая Медведица, — от холодного голоса волчьей ведьмы по телу Селеки пробежали мурашки. Она так до сих пор и не смогла привыкнуть к обществу настоящего волколака. В голове вспыхивали воспоминания о том дне, когда на Академию напали эти голодные отвратительные твари. Каждый раз, смотря на Аррагу, Селека вспоминала всю ту боль, что пришлось испытать Ньёру, когда волчьи когти оставили на его плече глубокую рану.
— Всё хорошо, Аррага, — Хильда выдавила из себя улыбку. — Должно быть, меня просто мутит от запаха гари. Не люблю подгоревшее мясо... ох!
Девушка покачнулась на стуле и едва не упала. Аррага, тенью возникшая рядом с ней, придержала княгиню за руку и тут же устремила пристальный взгляд своих горящих жёлтых глаз на Селеку.
— Найди Таншу, быстро.
— Началось? — изумлённо выдохнула княжна и, отрывисто кивнув головой, выскочила из-за стола. Сердце в груди бешено заколотилось. Если Аррага посылала её за акушеркой, это могло значить лишь одно. Но врача, им же нужно было найти врача! Ах, почему Беральд не подумал заранее и не пригласил того старого друида из соседней деревни?
Выскочив в коридор, Селека натолкнулась на Кована и тут же громко закричала, едва не срывая себе голос:
— Быстрее! Нужно ехать в деревню!
Кован удивлённо посмотрел на молодую княжну и хотел было узнать у неё, кто и зачем ей понадобился в деревне, но громкий крик из гостиной послужил лучшим объяснением. Побледнев, младший Сатарн отрывисто кивнул головой и бросился к лестнице на первый этаж. Селека же кинулась дальше по коридору, пытаясь найти Таншу. Акушерка должна была быть где-то здесь, неподалёку! Ещё совсем недавно она постоянно крутилась возле Хильды, а теперь отлучилась ненадолго — и пожалуйста!
Акушерка появилась в другом конце коридора. Потирая свои покрытые сетью морщин руки, она приветственно кивнула головой Селеке. Женщине ничего не нужно было объяснять, по взгляду молодой княжны всё было понятно. Когда Гвайр заспешила следом за акушеркой, Танша лишь прикоснулась к её плечу и произнесла:
— Вам не стоит туда ходить, моя дорогая. Лучше помолитесь своему Свету за милую княгиню.
Селека с некоторым сожалением посмотрела на дверь за спиной Танши и, тяжело вздохнув, кивнула головой. Новый крик, исполненный боли и страданий, заставил молодую княжну поёжиться. Кто-то из служанок утянул Гвайр следом за собой, стараясь отвлечь её шумными разговорами. Все вокруг усиленно делали вид, что ничего не происходило.
— А Аррага? — воскликнула девушка, резко останавливаясь. Прежде чем она бросилась обратно к дверям, Тэйхир поймала её своей крепкой рукой и вернула на место.
— Беральд просил волчью ведьму присутствовать на родах, — совершенно спокойно произнесла Рогатая, словно её не волновал тот факт, что в одной комнате с роженицей остался настоящий волколак.
— Он что, с ума сошёл? — Селека попыталась вырваться, но Тэйхир крепко держала её за руку. — Почему Аррага? Почему не я?! Я паладин, я могу облегчить её страдания!
Могучая воительница сдунула с лица надоедливую прядь волос и шагнула к окну. Откинув шторы, она молча указала Селеке на небо. Иссиня-чёрные тучи тянулись по ночному небосклону, усеянному мириадами звёзд, которые бросались врассыпную при виде огромной бледной полной луны, больше походившей на откормленное чудовище, лениво плывущее по тёмной водной глади. На улице стояла глубокая ночь.
— Полнолуние. Аррага сейчас сильна, как никогда, и твоему Свету с ней не сравниться, — прошептала Тэйхир, осторожно касаясь плеча молодой княжны. — Ты можешь молиться за Хильду, но магия твоя ничем ей не поможет. Не беспокойся, Аррага не причинит вреда никому из Сатарнов. Ни Беральду, ни Ковану, ни Хильде и её будущему ребёнку. А вот нам с тобой следует её опасаться.
Селека передёрнула плечами и насупилась. Новый крик, донёсшийся откуда-то из спальни, куда перенесли волчью княгиню, тут же был заглушён громким пением. Молодая княжна удивлённо прислушалась и почувствовала, как бешено колотившееся в груди сердце стало успокаиваться. Аррага пела свою дикую волчью песню. Чарующий голос её становился всё громче и громче, охватывая всё поместье. Было в этом что-то тёмное, противоестественное. Таинственные силы, казалось, уволакивали Селеку куда-то во тьму, и девушка почувствовала, что глаза её слипаются. Но Тэйхир довольно ощутимо сжала её плечо и вернула молодую княжну в реальность.
— Пойдём в зал Совета.
Гвайр лишь коротко кивнула в ответ и поспешила за Рогатой. Они обе ничего не могли сделать сейчас. В их силах было только делать вид, что всё в порядке, что ничего не происходит. Это всё было больше похоже на какой-то неведомый таинственный обряд, в котором им, непосвящённым, нельзя было участвовать. Селека в этот момент могла думать лишь о том, что когда она появилась на этот свет, мать её так же мучилась. Жизнь женщины полна грязи, боли и страданий.
Оказавшись в зале Совета, в этой огромной круглой комнате со множеством каменных тронов, Селека осторожно прикоснулась к большому столу в самом центре. Пальцы скользнули по искусной гравировке, изображавшей полную карту Сангенума. Молодая княжна никогда бы не подумала, что мир может быть настолько огромен. Нет, не мир — всего лишь часть его! Кто знает, что скрывалось там, за Великими Горами, или далеко на Юге, за Морем Проклятых... Но даже сейчас, смотря на карту одного лишь Сангенума, девушка понимала, насколько далеко было Медвежье плато от её родного дома. В детстве Гвайр казалось, что мир не такой уж большой. О Четверо, она ещё никогда так не ошибалась! Впервые за столько месяцев, и даже лет, Селека ощутила сильное желание вернуться обратно домой, обнять своего отца и вновь поговорить с матерью о том, что понимают лишь женщины. Должно быть, родители уже давно подобрали ей жениха. Каким будет он? Таким же могучим и сильным, как говорила о своём муже Хильда, или благородным и спокойным, как Беральд? Или, быть может, суровым и мрачным, как Кован Сатарн — его Селека побаивалась. Он казался ей настоящим медведем, большим и грузным. Хоть этот мужчина и был младшим из двух братьев, Гвайр всегда казалось, что боги сыграли злую шутку и перепутали детей старого Йорана: Кован был не по годам мудр, а Беральд — легкомыслен, как мальчишка. Он верил этой волчьей ведьме, когда она уже дважды сменила стороны. Первый раз, когда предала свои клятвы Сатарнам и выступила за Лисов, второй раз — когда вновь вспомнила о своём долге и вернулась на Медвежье плато. Селека никогда не доверяла таким людям. А Аррага, к тому же, была самым настоящим волколаком, Ночным Певцом, одним из самых опасных существ во всём Сангенуме.
Селека с трудом отогнала из головы плохие мысли. Нет, она была неправа — может, Аррага и металась между двумя сторонами в прошлом, но теперь в её верности Сатарнам можно было не сомневаться. Волчья ведьма действительно оберегала молодых Медведей. Они остались без поддержки, разом лишившись отца и дядьёв, и лишь Аррага была им теперь надёжной опорой. Она и её стая, готовая растерзать на части любого, кто осмелится выступить против Сатарнов и Медвежьего плато.
— Бог мой, великий Свет, прошу тебя, снизойди до нас, простых смертных, рабов твоих верных, и не оставь нас в трудную минуту, — начала шептать Селека. Она молилась за всех, кого знала: за близких, родных, друзей, но в первую очередь за молодую волчью княгиню. Её громкие стоны, исполненные боли и отчаяния, можно было услышать даже отсюда, хотя толстые каменные стены с трудом пропускали звук. — Прошу, не оставь в трудную минуту и детей своих северных, могучих медведей и свирепых волков, даруй благословение им своё...
Двери вдруг приоткрылись, и показался Кован. Он был весь засыпан снегом, и Тэйхир тут же принялась его бережно отряхивать. Стянув с головы капюшон, молодой князь ещё раз приветственно кивнул Селеке и, тяжело вздохнув, опустился в каменный трон с изображением булавы — мужчина считал, что это место было предназначено для него, ровно как и кресло с гравировкой в виде меча с волчьей гардой принадлежало Улвирам.
— Друид приехал, — приглушённо пробормотал Кован, запрокинув голову. Мужчина гнал своего жеребца во весь опор и сам устал, отчего теперь едва не валился с ног. — Никогда не понимал Беральда с его манией к древней магии. Почему нельзя было ограничиться одной акушеркой?
— Хильда сама попросила позвать его, — заметила Тэйхир. Она решила сесть на деревянную скамью у стены — к каменным тронам женщина питала странную неприязнь. Тем более, Рогатая не была княжеского рода и не могла сидеть за столом Совета. Она не была даже военачальником Севера. Обычная воительница из Гарнизона. — Этот человек помог появиться на свет почти полсотни детей, и самой княгине в том числе, семнадцать лет назад. Помнишь?
У Кована всегда была плохая память на лица, да и старый друид сильно изменился за это время. Не было ничего удивительного в том, что молодой князь не узнал его.
— Древняя магия до добра не доведёт, — пробормотал наконец Сатарн, но Тэйхир всё равно была непреклонна. Она мотнула головой, отчего её волосы растрепались, и воскликнула:
— О каком добре идёт речь? Глупо делить магию на добрую и злую, Медведь. Люди привыкли считать волшебство Первых злом, но, тем не менее, оно спасает жизни. Свет принято считать воплощением добра и чистоты, однако он умеет убивать. Всё вокруг построено на гармонии, Кован. И глупо считать что-то исключительно тёмным, а что-то — светлым.
Кован скривился и отвернулся — он не любил спорить с Тэйхир. Рогатая всегда начинала говорить какие-то заумные и совершенно непонятные вещи. Даже сейчас, когда Кован всего лишь высказал своё мнение, Тэйхир рассказала ему о какой-то гармонии в мире, заставляя Медведя задуматься. И у обоих настроение стало отвратительным. Быть может, именно поэтому эти двое обычно предпочитали молчать и говорить друг с другом только взглядами.
Селека удивлённо посмотрела на двоих воинов Гарнизона и тихо спросила:
— Что там? Ты был у неё?
Кован перевёл уставший взгляд на Гвайр.
— Да. Танша говорит, что роды очень тяжёлые. Аррага предлагает провести ритуал Белого Медведя.
Селека изумлённо выдохнула. Она слышала о ритуалах, посвящённых кому-то из Четверых. Это делали лишь в критических ситуациях. Подобные действия могли спасти человеку жизнь, а могли и обречь его на верную смерть. Чаще боги были немилосердны, и посвящённые умирали. Только варвары из княжества Делаварфов знали секрет, позволявший значительно уменьшить шансы летального исхода. Но Селека никогда не видела этих могучих воинов вживую и даже не могла себе представить, какие способности получали посвящённые, выживая после обряда и становясь Зверьми. По слухам, они могли обращаться в животных, близких своим собственным богам — например, огромных волков ростом с человека. Но это казалось Гвайр таким фантастическим, что она не верила в это. Но... вранов тоже долгое время считали выдумкой, разве нет?
Резко поднявшись на ноги, Селека пристально посмотрела в глаза Ковану. Мужчина оставался абсолютно спокоен. Почему он позволял такому происходить там, в зале, куда отнесли молодую волчью княгиню? Неужели его устраивал тот факт, что какая-то ведьма творит тёмную магию с его будущим племянником или племянницей?
— Вы позволяете ей проводить ритуал, исход которого подвластен лишь богам? — воскликнула Селека, чувствуя, как сердце начинает бешено колотиться в груди. — Неужели тебя совершенно не волнует, Кован, что ребёнок твоей сестры может погибнуть?!
— Меня не волнует судьба волчонка, — прошипел мужчина, резко хватая Селеку за руку, которой она собиралась его ударить по щеке. — Я беспокоюсь лишь о жизни своей сестры. Ритуал не угрожает ей. Он поможет появиться ребёнку на свет... или убьёт его. Но Хильда останется жива. Для меня это главное. Я ясно выразился?
Селека впервые почувствовала силу и мощь, что волнами исходили от медвежьего князя. Кован всегда казался девушке тихим, спокойным. Как будто он не был способен спорить или возражать. Но сейчас мужчина отстаивал свою точку зрения так, словно был настоящим медведем, смотрящим на других сверху вниз. Грозный, могучий и непоколебимый. Гвайр едва заметно побледнела и, попятившись назад, с большим трудом сделала поклон. Она едва не запуталась в собственных ногах и удержалась лишь с помощью Тэйхир.
— Прошу прощения, мой господин, — прошептала Селека. — Я лишь хотела предложить вам свою помощь.
Кован пристально осмотрел девушку с головы до ног и, тяжело вздохнув, потрепал её по коротким волосам. Угроза, исходившая от него до этого, мгновенно исчезла, и Селека даже почувствовала себя несколько уверенней. Но суровые северяне продолжали пугать её. Всё здесь было каким-то... тяжёлым, грузным, и вместе с тем мощным и непоколебимым, будь то серые неприступные замки или огромные горы, тянувшиеся своими острыми пиками к самым небесам. Север не место для таких княжон, как Селека. Сколько бы Гвайр ни изнуряла себя тренировками, сколько бы она ни пыталась стать столь же выносливой и сильной, как мужчины, она всегда останется благородной девушкой, воспитанной при дворе. Максимум, на что она могла рассчитывать — это когда-нибудь выйти замуж на Тигра и стать супругой великого князя Запада. Но Ловарсы пали, их наследником был мальчишка в два раза младше Селеки. Она могла бы выйти замуж за императора — но Алак, скорее всего, уже был женат. Вести до Севера доходят слишком поздно. Но молодая воительница знала, что император или великий князь никогда не будет долго пребывать в одиночестве. Если он ещё не нашёл себе невесту, это за него сделают другие. Слишком много благородных домов Запада желали ещё больше возвыситься над остальными, и свадьба одной из княжон с Алаком была лишь вопросом времени. А Селека была здесь, на Севере. Обыкновенная девчонка, возомнившая себя могучей воительницей Света.
