На этот раз учитель решил показать Саске восточную базу. Зачем, генин пока ещё не узнал. Они отплыли буквально на следующий день после удачного боя, так что Саске не успел предупредить знакомых по кулачным поединкам. Вдобавок он всё ещё залечивал раны, хоть Кабуто помогал ему, применяя навыки ирьёнина.
Они находились в пути уже десять дней. Галиот плыл, держась близ берега, уходить от него дальше не имело смысла из-за непредсказуемой погоды и маршрута, требовавшего повернуть судно во впадающую в океан реку, которая пролегала по материку на территории страны Горячих источников. На одиннадцатый день река, пересекавшая долину целебных озёр, осталась позади — корабль вышел в Гавань Вихря и Молний, проплыв через ущелье.
Меньше, чем за сутки экипаж прибыл на остров, находившийся посреди широчайшей бухты, чьи крутые берега имели естественное происхождение — из-за этого там не был построен порт. Корабль стал на якорь в ста метрах от острова, и нукенины дошли по воде до дикого пляжа. Орочимару повёл ученика и ассистента за собой.
Новое место Саске сразу окрестил раем: сразу после бирюзовой лагуны, чистейшего пляжа, куда не ступала нога человека, кроме них самих, после холмов из камней начался субтропический лес, наполненный пением диковинных птиц; лучи солнца, находящегося в зените, падали сквозь листву промеж раскидистых ветвей, освещая кривые тропки, витые корни могучих деревьев и безумную поросль растений, вьющихся повсюду в этом природном заповеднике. Сложно было представить, что глубоко под землёй скрыта лаборатория, в каких Орочимару проводит отвратительные эксперименты над людьми.
Небольшая поляна на восточной окраине леса был заслонён с помощью гендзюцу, которое могло обмануть любопытного человека, заставив его обойти запретное место кругом. Опушку между вечнозелёными дубами и каштанами занимало широкое отверстие, опоясанное диском из аккуратно выложенных плит. Только обладатель шарингана или опытный сенсор могли обнаружить скрытые печати на них. Саске заглянул в провал, напоминающий спуск в шахту для добычи полезных ископаемых, но его взгляд споткнулся о преграду. Пути вниз не было, вместо шахты оказался каменный пол, будто дно бассейна или окопа.
Орочимару выбрал из круга плиток три, нажал на печати ладонью и повторил те же действия в обратном порядке, и Саске не упустил этого, запомнив действия сенсея с помощью шарингана. Часть пола сместилась, являя на свет уходящую вглубь узкую винтовую лестницу. Кабуто пошёл первым, чтобы завести генератор электричества, вмонтированный в стену. По всей вертикали тоннеля зажглись галогенные лампы. Нукенины спустились, и сразу же люк без рукоятей и петлей сам задвинулся за ними, стоило саннину коснуться печати рядом с генератором.
По словам Орочимару, никто из них здесь долго не задержится, а он сам просто хотел показать ученику Восточное Убежище и отыскать какие-то вещи, которые надо было перенести в другие лаборатории. Саске не мог понять, темнит саннин или нет — он ждал реально интересных заданий, отличавшихся от прошлых тренировок чем-то новым.
Юноша был отведён в свою новую комнату. Орочимару оставил его наедине и попросил Кабуто приготовить обед на всех.
На поверхности стоял жаркий день, но в подземелье, как в стране Травы, приходилось сверяться с напольными часами, поставленными в перекрёстке коридоров. Сеть катакомб напоминала строение шахт, даже стены подпирались древесными балками и брёвнами по тому же принципу, как на рудниках.
"Как змеи в норах", — подумал Саске. Пока ему никто не мешал, он вернулся к чтению книжки, найденной в квартирке в деревне Скрытого Звука. Генина заинтересовали мифы древних народов, потому что он видел в них поучительные, дидактические истории, в то же время приятные для чтения, как сказки. Миф отталкивался от реальности и привносил в жизнь нечто более фантастическое. В последние дни Саске с упоением зачитывался похождениями героев и небывалых существ, которые покровительствовали тем или иным явлениям природы, давая неразвитым умам людей объяснения, что такое потоп, солнце или раскаты грома, или же рассказывали о нормах поведения.
Сейчас он остановился на истории о том, как судили двух мужчин, подозреваемых в убийстве третьего. Не было никаких доказательств, что это сделал кто-то из них. Мнения судий и горожан разошлись, никто не знал, кого обвинить, пока с неба не сошёл чешуйчатый единорог с драконьей пастью и двумя бычьими ногами, Тот-Который-Гуляет-По-Облакам по имени Кирин. Человек, действительно совершивший преступление, убоялся кары и выдал себя, задрожав под свирепым взглядом защитника справедливости — Кирина. Чудище бросилось и пронзило рогом преступника.
Притча оканчивалась словами о спасении невинных и наказании дурных людей, о справедливости как высшем качестве мудреца. Учиха сполз головой на подушку, когда устал сидеть на жёсткой постели.
"Если Итачи так легко избегает казни в родном селении, тогда я буду Кирином, который исполнит смертный приговор; только так всё должно закончиться: Кирин упадёт с неба и пронзит брата... О чём я... это же миф... Но, может быть, я смогу придумать технику такой силы, что ни увернуться, ни скрыться, ни защититься у него не получится".
Саске закрыл глаза с замиранием: он увидел, будто возвышается над Итачи, в поднятой руке горит сине-белая чакра, грозовые тучи поливают землю дождём, а он ловит искрящийся столп света, который хвостом огромного монстра, раскинувшегося в небе ярко-голубым драконом из молний, сам тянется к ладони. Саске опускает её, а Итачи, не в силах пошевелиться, широко распахнутыми глазами смотрит, как приближается к нему смерть. Вспышка — и больше ничего.
Саске вздрогнул, проснувшись от стука.
— Подойди на кухню, еда готова, — послышался голос Орочимару.
— Сейчас... — Учиха вышел, но вместо саннина увидел только грязно-белую змею, которая уползла прочь в темноту. Генин, перед тем как уйти, бросил на одеяло книгу, на обложке которой значилось: "Ураганные Хроники".
* * *
После обеда Орочимару не дал ученику вернуться в комнату для полуденного сна, а вместо этого приказал тому следовать за ним в лабораторию. Требование в приказном тоне уже не срабатывало на Саске, и он мог упереться и отказаться, но скука и безразличие вынуждали его осторожно, чуть ли не пассивно проявлять внимание к новому, и если оно захватит его, подобно кулачным боям, генин не скоро расстанется с этим.
Учиха гадал, как далеко может зайти Орочимару в своих экспериментах, и не мог представить границ, поскольку все такие дела саннин старательно утаивал, оставляя на виду лишь самое пристойное и не дающее точного ответа, через что проходят люди за клетками. Зал, который открыл сенсей, удивил его: своды пещеры казались нетронутыми рукой человека, но в то же время их словно вытесали под ровную комнату. Грот слабо освещался неяркими люминесцентными лампами, его можно было бы назвать пустым, если бы всю его половину не занимали многочисленные сосуды из прочного стекла. Вертикальные колбы высотой превышавшие человеческий рост ютились плотными рядами. Тишину прервал булькающий звук. Все они были заполнены водой. Длинные шланги и трубки для проводов соединяли помпу каждой капсулы с потолком, их было так много, что переплетённые между собой они напоминали джунгли. Вероятно, на следующем этаже находился резервуар со сменной жидкостью и приборная система, чтобы управлять жизнеобеспечением людей, запертых в водяных камерах в подвешенном состоянии на плаву. Рядом с информационным дисплеем у занятых сосудов горел зелёный светодиод, а у пустовавших — красный. Саске сразу приметил пленников, и тяжело вздохнул. Орочимару опять продемонстрировал, каким способом он ещё мог лишить свободы тех, чьими судьбами он распоряжаться не имел права в принципе.
— И что я здесь забыл? — отстранённо спросил Учиха.
— Я хотел показать кое-кого.
Саске последовал за Орочимару в узкий проход между колбами. Неожиданно он выхватил взглядом пустой сосуд, но с зелёным светодиодом.
— Эй... Эта штука работает вхолостую?
— Что? — не понял Орочимару, но, обернувшись, объяснил, — Нет, там есть пленник.
Саске чуть ли не прижался щекой к стеклу, пытаясь высмотреть в прозрачной воде хоть что-то напоминающее живое существо. Перед ним резко появилось злобно ухмыляющееся лицо, будто возникшее прямо из жидкости. От внезапности Учиха отпрянул, но тут же замер, пряча удивление.
— Человек-вода? — спросил он, кривя губы.
— Это Хозуки Суигецу, потомок Второго Мидзукаге. Я же рассказывал об их уникальной клановой способности гидрифицировать собственное тело. Мне удалось поймать его.
— Сложно вообразить, зачем он тебе. Беловолосый юноша-водяной, казалось, смеялся, выставляя напоказ остро заточенные зубы, как у молодой акулы. Прозрачный, как сама вода, он кружил внутри камеры, будто он совсем не пленник, а рыба, находящаяся в своей среде обитания. Саске недоумевал, как может быть этот человек так весел, находясь взаперти?
— Не боишься, что сбежит?
Орочимару не сводил глаз с ученика, стоявшего к нему спиной.
— Нет. Для него я сделал особую капсулу. В ней есть датчики повреждений. Если он своей силой попытается образовать изъян в кожухе основания, по тем проводам пройдёт токовый разряд. Если повредится стекло, даже не настолько, чтобы он мог спастись, начнётся перманентная подача тока. Это не убьёт его, но будет колотить до тех пор, пока я лично не займусь им.
— Вот как.
— Я привёл тебя сюда, чтобы ты выбрал, чьими генами хочешь воспользоваться, чтобы освоить новые дзюцу или стихии перед боем с Итачи. Не больше двух доноров, если что.
— Какие доноры? Мне ничего не нужно, чтобы победить Итачи.
— Думаю, тебе известно, что такое Сусаноо...
Саске бросил на сенсея взгляд, полный ненависти.
— Откуда ты узнал это? Неужели ты каким-то образом проник на базу Учих?
— А она у вас была? Надо поискать, — засмеялся Орочимару.
— Чёрт... Хотя, что я бы ни сказал, это не такое секретное место, как можно подумать. После уничтожения клана все документы и прочую информацию закрыли в Корне АНБУ. Я просто рад знать, что туда тебе нет доступа, если ты нукенин.
— Тогда кто шепнул мне на ухо про Сусаноо? — мягко, почти певуче сказал Орочимару, стараясь не вызывать лишней агрессии у парня. — Впрочем, это неважно. Защитное дзюцу Итачи делает его полностью неуязвимым перед обычными атаками, которые ты ежедневно практикуешь. Тебе придётся вживить гены титанов. А у них есть такие техники, которые сметут даже Сусаноо. Я хотел пройти мимо Хозуки, его способность будет некстати, если у Итачи есть дзюцу Воды. Он может вмешаться чакрой в органическую структуру такого тела и обездвижить его.
— Да мне всё равно, я в любом случае не выбрал бы Суитон в качестве третьей стихии. Её надо осваивать, а времени у меня всё меньше. Только Райтон и Катон.
— Пойдём, есть ещё варианты. — Орочимару неслышными шагами двинулся дальше между сосудами, безмолвно предлагая Саске идти за ним. Ученик ещё раз мельком взглянул на Суигецу, но тот снова стал невидим в воде.
Саннин, не оборачиваясь, продолжал объяснять:
— Твоя основная задача в бою с Итачи — не дать ему использовать Сусаноо, а если дотянешь до этой стадии, ничто тебя не спасёт. Время будет играть против вас обоих, и он уж точно уничтожит тебя раньше, чем сам умрёт от истощения. Значит, тебе нужны дзюцу, которые помогут сражаться с призрачным самураем на равных. Не станешь же ты спорить с этим...
— А если мне тоже заполучить Сусаноо?
— Не знаю, как это можно сделать. У Итачи есть Мангёке шаринган?
— Да...
"Вот проклятье, — огорчился Саске, вспомнив ту роковую ночь, когда Итачи перед тем, как оставить брата на улице посреди мёртвых тел, сказал ему, что новые глаза можно обрести, лишь убив лучшего друга. — Я никогда не овладею Мангёке, потому что я не такой, как он, и лучшего друга у меня тоже нет, а если и был, я ни за что не тронул его".
Орочимару сокрушённо проговорил:
— Ты можешь сам развить свои глаза, чтобы открыть Сусаноо? Я подозреваю, что Мангёке связано с этой техникой.
— Нет, не могу.
— Тогда это не наш вариант. Вот, ещё пример. — Сенсей и ученик встали напротив колбы с подвешенным на шнурах мужчиной. Он был побрит налысо и лишён всякой одежды. На груди, точно в центре солнечного сплетения, виднелась объёмная серая заплата с лицом неизвестного человека. Оно напоминало барельеф или маску-слепок. Мужчина оказался с двумя лицами — своим и глиняным со скорбными глазами, закрытыми навек. Второе больше привлекало внимания — такого Саске никогда не видел. Что за безумный эксперимент по объединению двух человек в одного? Черты прилепленного лица казались размытыми в толще воды, и Саске не мог назвать, кому оно принадлежало, но он рассмотрел длинный, с едва заметной горбинкой нос, лоб, не тронутый морщинами, узкий, маленький, почти безгубый рот. Закрытые веки очерчивали овалы глаз.
— Хех, уверен, что ты не знаешь его. Я говорю не про подопытного, а про владельца генов, привитых к нему.
— Неужели гены могут быть присоединены так, что на теле проявляется лицо донора? Какая-то фантастика.
Орочимару снова усмехнулся, смакуя триумф достижений в работе с чакрой и ДНК.
— Современная биология не знает, чего можно добиться, имея генетический образец Первого Хокаге. С помощью него любой человек освоит Мокутон Хаширамы Сенджу или Кеккей-Генкай представителя другого клана. Тогда клетки Первого будут выступать в качестве переходника между прививаемыми генами донора и получателем. Мы с Кабуто нашли способ добавлять чужие гены к образцу, но в обмен на рецессивность Мокутона, чтобы не вызвать отторжения. Имей в виду, что злоупотреблять пересадками тоже нельзя, предусердствовать с имплантами тоже, иначе буквально пустишь корни с листьями из своих вен и нервной системы. Это как с изучаемыми стихиями — необходим баланс, мера, чтобы не износить орга...
— Можешь не говорить, я всё понял, — оборвал его Саске на полуслове.
— Перед тобой носитель Кеккей-Тота Пыли, присвоенного через гены Второго Цучикаге...
— Муу, — вздрогнул Саске. — Значит, можно украсть техники титана? Это, похоже, навсегда, а я не хочу так.
— Взять взаймы. Я всегда оставляю путь назад, чтобы оставаться собой. Как только наш договор утратит силу, если ты не будешь возражать, я настою на разделении. Поверь, всё осуществимо.
— А как это — элемент Пыли? Что соединяется? — В голосе Учихи ощущалась жажда легкодоступной, дармовой силы, которой можно воспользоваться, а потом удалить из тела. Ничем не хуже подобранного меча для боя, только в области дзюцу.
— Ну, я же рассказывал тебе про атомное расщепление врагов. Пыль, или Джинтон, складывается из Огня, Ветра и Земли.
Медленно проступавший на лице парня интерес моментально испарился.
— Так бы сразу и сказал. Постижение новых стихий займёт вечность, а не год, не говоря уже о нагрузках.
— Гены содержат всю информацию, так что донор освоил эти стихии за тебя. Телесный материал Хаширамы подключит их к организму и сдержит саморазрушение. Другими словами, два шиноби в одном, — максимально доходчиво объяснил саннин.
