— Кому это я вдруг потребовался? Но только прежде хочу о том, что не люблю принимать анонимные звонки. Если вы сейчас не назоветесь, что через минуту я отключу ваш вызов, затем внесу номер вашего телефона в свой черный список и вы уже никогда до меня не дозвонитесь!
— Дима, не делай очередной глупости! Мое имя ты должен хорошо помнить, я только что с тобой встречался и беседовал! Тем более, что я хотел бы поговорить о твоей дочери.
— Хорошо, Кат, я твой номер телефона никогда не внесу в свой черный список! Ты очень полезное знакомство, приносишь ценную для меня информацию! Хочу сказать, что я ожидал и готовился к твоему звонку, но не думал, что ты созвонишься со мной уже сегодня?! В отношении дочери я все выяснил, поговорил с Аллой и могу сейчас тебе сообщить, что Нина не ночевала дома прошлой ночью. До сих пор о ней ничего неизвестно. Парочку своих секьюрити я отправил на ее поиски, они должны...
— Верни их обратно, они ничего не найдут!
— Почему ты, Кат, мне опять начинаешь приказывать? Нина моя дочь и о ее судьбе я очень беспокоюсь! Секьюрити, они на то и являются секьюрити, чтобы помогать в поиске потерявшихся людей, и сыновей, и дочерей!
— Но, Колючий, с Живодером мы их нашли? Поэтому я позвонил тебе сказать...
— Ну, так, Кат, говори быстрее все то, что ты хотел мне сказать. Ведь, ты, наверняка, хочешь узнать, кто пять лет тому назад тебя заказал. Так это был Иммануил Донской, он уже давно запланировал тебя убрать, а на твое место поставить Никифора Новгородского, но у того оказался очень слабый характер. Когда он занял твое место в нашем сообществе, то Иммануил так и не получил от него должной поддержки, чтобы самому продвинуться вперед. И не забывай, Кат, о том, что старик Мовсар сумел после твоей смерти неплохо подсуетиться и забрать под свои руки все то, что не приглянулось твоим друзьям-приятелям. Тихой сапой он пробрался в самые верхи московского криминального сообщества и сейчас там правит своей жесткой рукой.
— Спасибо за информацию, Колючий! А теперь прошу тебя расслабься, я попытаюсь передать тебе зрительную информацию, которую мне удалось сегодня набрать о твоей дочери, Нине Алферовой. Только говорю сразу, что это не кино и не видеозапись! На счет три, Дима, ты должен внутренне расслабиться. Итак, раз ... два ...
В течение минуты я в голову Дмитрия Алферова перегонял пучок информации зрительных образов его дочери, как она себя вела, что говорила и как приняла свою смерть. Когда вся эта зрительная информация была перегнана по телефонной линии в сознание Колючего, оптико-волоконная телефонная линия освободилась, то я вдруг услышал горестный мужской плач! Нервы Колючего не выдержали, и этот бульдог расплакался, то был страшный мужской плач, почти рыдание!
— Кат, ты сейчас на линии? — Через некоторое время снова послышался его голос.
— Да, Колючий!
— Что это был за мужик, который стрелял в нее?
— Прапорщик Юрий Малашенко, но он военнослужащий и выполнял приказ своего руководства.
— Теперь я, Кат, понимаю, цель твоего звонка! Ты хотел узнать, как моя дочь оказалась членом этой уличной бандой, чем эта банда занималась?! Хорошо, я готов еще раз встретиться с тобой, назвать тебя имена тех людей, которые курировали, направляли и пестовали формирование первой уличной банды из золотой молодежи Рублевского шоссе. По этому вопросу я мог бы встретиться с тобой и сегодня, но сегодня вместе с женой я буду заниматься своей дочерью, начну готовиться к ее похоронам. Спасибо, Кат, за твой звонок, моя секьюрити только что подтвердила твою информацию. Прежде чем отключиться от линии, хотел бы еще раз тебя попросить, Кат, ты уж не трогай того прапорщика, оставь его для меня!
К этому времени улица Нижние Мневники начала заполняться милицейскими машинами с мигалками на крышах и без мигалок. Одна за другой прибывали следовательские группы, которые тут же подключались к общей работе, подготовкой протокола с описанием места происшествия и самого убийства. Один из дознавателей хотел подойти ко мне, чтобы задать в этой связи пару вопросов, но Михалыч ему строго и отрицательно покачал головой.
Это нежелание полковника Кучкова ясно говорило о том, что он не хотел, чтобы его люди контактировали со мной по этому вопросу. Тогда я понял, что настало время и нам расставаться. Но Михалычу явно не хотелось отпускать меня и Максима Звонарева на свободу, хотя он и полагал, что мы свою долю задания по розыску пропавших ребят честно и добросовестно отработали! Но он, немного подумав, то он решил все же отпустить меня и Максима на свободу! При мне он набрал прямой номер министра Дронова, сначала сам с ним переговорил. В разговоре честно и бескомпромиссно перечислил все мои личные положительные достижения этого воскресного дня. Затем он протянул мне свой мобильник, видимо, министр захотел переговорить со мной, чтобы поблагодарить за проделанную работу.
В момент перехода мобильника Михалыча в мои руки, я успел подсмотреть и запомнить номер мобильного телефона генерала армии Дронова, высвеченный на дисплее его мобильного телефона!
Приложив мобильник Михалыча к своему уху, я услышал усталый голос Матвея Никандровича:
— Ну, что, Руслан, или как тебя там по батюшке кличут, ты, вероятно, сильно устал, поработав день с моим Фердинандом. Ты теперь можешь себе представить, что с этим полковником мне приходится работать и днем, и ночью. Иногда мы работаем, не разгибая спины, по несколько суткам кряду, решая задачи, поставленные президентом?! Но в тоже время, Руслан, я должен тебе откровенно признаться в том, что своего Фердинанда я не променяю ни на одного другого человека! А теперь позволь мне тебя лично поблагодарить за работу, проделанную тобой в эту субботу. Эта твоя находка такого количества трупов в помещении одного из автосервисов в Нижних Мневниках наводит нас на очень грустные размышления. Но в любом случае хочу сказать тебе, Руслан, эта находка тебя 4уже больше не касается, сообщаю тебе, что твоя работа по этому делу завершена!
На этом разговор с министром закончился, но мысль о том, что Матвей Никандрович пока не может в полной мере ответить на все вопросы президента, кто же и почему совершил такое дикое убийство, хладнокровно расстреляв десять мальчишек и девчонок, если сейчас я не помогу министру в этом вопросе?!
В своём сознании я сформировал небольшую мнемограмму, в которой коротко рассказал о прапорщике ФСБ Юрии Малашенко, о команде спецназовцев, которой он командовал, о приказе им полученным от своего высшего руководства. В конце мнемограммы я пояснил, почему Малашенко со своими бойцами полностью не выполнил полученного приказа. Своей командой прапорщик не просто должен был ликвидировать этих ребят и девчат, но и принять соответствующие меры для полного уничтожения их трупов. Но с этим делом прапорщик почему-то не справился. Мы с Михалычем тела этих молодых парней и девчонок обнаружили слишком рано, не позволив исполнителям свое грязное убийство довести логического завершения, возможно, этим под удар был подставлен и сам Дронов.
Мне стало легче дышать, когда мнемограмма покинула мое сознание и по телефонным линиям проскользнула в головной мозг генерала армии. На некоторое время в микрофоне мобильника не было слышно его голоса. Ему понадобилось некоторое время на ее чтение и осмысливание. Затем снова на линии прозвучал его приятный баритон:
— Спасибо за честно выполненную работу, Руслан! Следуя твоему совету, я обязательно прослежу за дальнейшим развитием событий по этому делу. Обязательно приму некоторые меры личной предосторожности!
Михалыч выделил в мое распоряжение один из Тигров взвода майора Зеленковой и когда настала минута расставания, то он и я принялись мутузить друг друга кулаками по своим плечам и спинам. Краем глаза я все же проследил за тем, как Максим Звонарев быстренько обежал все четыре Тигра, отбирая нам бронеавтомобиль. Он остановился на одном из Тигров, забрал у рядового ключи зажигания и с удобством устроился на водительском месте, принялся терпеливо ожидать, когда, наконец-то, и мы разожмем свои дружеские объятия.
Последний раз хлопнув кулаком по крепкой спине Михалыча, я едва не расплакался, но теперь уже от радости, когда осознал, что я снова стал свободным человеком! Спотыкаясь на каждом шагу и оглядываясь на Михалыча, я направился к нашему Тигру. Там, прежде чем занять пассажирское сидение с правой стороны от водителя, я внимательно осмотрел внутренности салона этого нашего бронеавтомобиля, остался довольным всем увиденным. Затем я занял свое сидение, Максим сидел, ожидая моего приказа на начало движения. Повернув лицо в его сторону, я негромко ему приказал:
— Максим, закрой все двери и люки этого бронеавтомобиля, подними бронированные стекла и установи бронированные заслонки. Только после этого мы можем отправляться в путь. Едем в гостиницу, там отдохнем немного, а затем мы принемся за расследование кое-какого дела.
Никогда раньше за всю историю своего существования улица Нижние Мневники не была заполнена таким количеством служебных автомобилей московской милиции. Они были повсюду, но в основном больше всего их было на площадках, расположенных рядом с этим автосервисом. Максим, ловко маневрируя бронеавтомобилем сумел выбраться из этой невообразимой толчеи, не задев и не повредив ни одного другого автомобиля. Некоторое время мы спокойно двигались по правой стороне улицы, когда впереди показался левый поворот на мост через городской водоканал со шлюзами для пароходов и теплоходов, то у меня под левой лопаткой возникло неприятное жжение.
— Постарайся этот мост проскочить на высокой скорости, майор! Тихим и спокойным голосом я посоветовал Максиму.
Тот удивленно повернул голову в мою сторону, раскрыл было рот, видимо, собираясь мне возразить по отданному мною приказу, но в этот момент и его глаза широко раскрылись. Максим вдруг громко прокричал:
— Бронетанковая граната, они только что выстрелили противотанковой гранатой!
На противоположной стороне водоканала стоял такой же, как наш бронеавтомобиль Тигр, но только на его крыше был развернут комплекс РПГ26. Сейчас от этого бронеавтомобиля к нашему Тигру разворачивался дымный след противотанковой гранаты, ее саму невооруженным глазом не было видно. Только благодаря этому дымному следу мы и заметили, что по нам стреляют противотанковой гранатой! Я в тоже мгновение задействовал заранее заготовленное и прочитанное заклинание о спасении моей и Максима жизней. За малую долю мгновения до контакта противотанковой гранаты с нашим бронеавтомобилем, магии выбило из креплений ветровое бронированное стекло, оно силой магии было отброшено на два — три метра от нашего Тигра. Затем последовал взрыв противотанковой гранаты, который нас обоих, к этому времени наши тела были надежно закапсюлированы магической энергией от внешнего воздействия, выбросил через отверстие, где раньше стояло лобовое стекло Тигра. Этот взрыв меня и Максима Звонарева сбросил прямо в воды этого канала.
Я заранее запланировал свои действия таким образом, чтобы любой человек, кто будет после взрыва осматривать салон нашего Тигра остался бы твердо убежден в том, что пассажир и водитель этого Тигра погибли! Внутреннее помещение салона бронеавтомобиля было покрыто множеством луж моей и Максима крови. В отдельных местах можно было бы заметить пепел и прах, оставшиеся от сгоревших в жарком пламени пожара двух человек! Словом, мой друг Михалыч остался бы доволен выполнением своего приказа, который он отдал сразу после того, когда я с Максимом покинул этот ужасный автосервис. МВД РФ не хотело бы, чтобы слухи о таком массовом убийстве в столице нашей родины, распространялись бы по стране!
Вода в московском водоканала помимо того, что была холодной, стоял октябрь месяц, к тому же она оказалась чрезвычайно грязной, сильно пахла помоями, химическими реагентами и черт знает, чем. На ее поверхности плавали отходы человеческого бытия, особенно было неприятно, когда рядом с твоим лицом проплывали человеческие экскременты. В такой грязной воде мы провели чуть ли не полчаса. Причем все это время мы были хорошо видны любому человеку, остановившемуся на мосту, чтобы понаблюдать за движением по каналу самоходной баржой с грузом речного песка или на пассажирский теплоход. Навигация по Москве-реке закончилась или заканчивалась, так как за все время нашего пребывания в воде мимо нас не прошла ни одна баржа, ни один теплоход.
Максим Звонарев первое время посмеивался над собой и мной, называя меня Робинзоном, а себя Пятницей, но затем парень притих, ушел в свои мысли, в деле нашего спасения полностью положившись на меня и на мою магию! Чтобы сильно не мерзнуть в октябрьской воде, я между нашими телами и водой сохранял энергетическую прослойку, то есть Максим и я, мы оба как бы находились в энергетической капсуле, которая, правда, нас не согревала, но она не позволяла нашей верхней одежде окончательно промокнуть, потянуть нас на дно водоканала. Мы болтались на поверхности воды и малая, почти незаметная волна прибивала нас то к одному, то к другому забетонированному берегу канала, высившемуся над нашими головами на три-четыре метра!
Некоторое время над нашими головами еще продолжалась веселая перекличка бойцов, якобы уничтоживших наш бронеавтомобиль Тигр. Эти козлы, вованы радостно перекрикивались друг с другом, описывая детали попадания противотанковой гранаты в наше транспортное средство, Как я узнал из этой переклички, они впервые в своей жизни увидели этот РПГ26 и впервые из него стреляли! Затем, как я понял из криков, прибыл транспортер для эвакуации нашего подбитого и полусожженного Тигра. После некоторой возни на мосту, на обоих берегах водоканала наступила тишина.
Через мгновения я и Максим снова стояли на мосту и, перегнувшись через его перила, понаблюдали за приближающейся баржой, тяжело загруженной речным песком. Насмотревшись этой картиной, я еще раз внимательно осмотрел себя и Максима, наша верхняя одежда не намокла, но она так и не сохранила своего респектабельного вида. Сейчас мы с Максимом чем-то походили на гопстопников, возвращающихся домой с очередного грабежа! Признаюсь честно, что я не обладал достаточными магическими знаниями для того, чтобы нас обоих переодеть бы в новую верхнюю одежду, поэтому я протянул Максиму пятидесяти долларовую банкноту и ему приказал:
— Максим, постарайся найти такое такси, которое без лишних разговоров за эти доллары доставит нас в гостиницу "Арарат Хайятт Парк".
Доллары оказались весомой валютой, практически через минуту шикарный лимузин "Марк 4" уютно нас катил по московским улицам, а его водитель, эдакий громила с накаченными и татуированными бицепсами, развлекал нас рассказами из своего криминального прошлого. Уже на второй минуте этих его восторженных воспоминаний и причитаний я понял, что мужик гонит нам лапшу на уши, своими россказнями о тюремной жизни. В таком случае я не стал его просить о том, чтобы он заткнулся, помолчал бы, дал бы нам обоим немного отдохнуть, подремать, а в грубой форме заткнул его глотку. В дальнейшем в салоне лимузина сохранялась полная тишина, а этот водитель громила постоянно шевелил губами, чему-то глупо улыбался. Время от времени он даже плакал или громко смеялся, продолжая самому себе рассказывать тюремные побасенки.
