— Скажи, ты же с ромеями общался при торговле, какой год у них сейчас? Как они его называют? От Рождества Христова?
Ярослав был удивлён, о торговле с греками-ромеями и впрямь беседовали. Но предполагать, что мы в курсе таких тонкостей жизни далёких южан, он не мог. Но после долгих раздумий, плохо с арифметикой у него, год выдал.
По его словам, я ошибся на четыре года. Сейчас шёл 858 год, а не 862, как думал я. Мы с дедом переглянулись.
— Блин, надо переделать! — сказал дед и рванул к мастерской.
Я попрощался со Славиком, и побежал за Буревоем. Переводчик остался стоять в недоумении. Поспать в ту ночь нам почти не удалось.
С рассветом стали будить союзников. Те быстро встали, собрали небогатые пожитки и вышли в центр деревни, к флагштоку. На нем колыхалось красноватое полотнище с серпом и молотом. По причине торжественной церемонии наши дозорные уже подняли флаг. Мы через Славика сказали всем двигаться за нами. Наши дети и девушки, Кукша, оделись в парадную форму, взяли копию нашего знамени на древке, и тоже проследовали к идолам. Мы вышли к Перуновому полю.
Там построили всех в две шеренги. Мужики не сильно понимали, что происходит, но не роптали. Ещё бы — они и так десятой дорогой обходили это "место силы", а тут пришлось прямо в самый центр идти, видать, дело серьёзное.
Шеренги стояли лицом к Перуну, я и Ярослав стояли перед ними. Дед, со знаменем в руках, стоял возле стола, покрытого зелёной скатертью, мы принесли его заранее. Я начал речь, Славик переводил:
— Товарищи! Две недели назад вы прибыли сюда, как враги! Но Торир, сыну Олафа Мудрого, определил, кто нам с вами настоящий враг, а кто может стать добрым другом и боевым товарищем! Разглядел волю богов! Знатную победу мы одержали тогда над данами! Победу, котоую будут помнить в веках!
Мои закричали "Ура!", мурманы сначала не поняли, потом, после перевода, включились тоже. Били мечами и топорами по обновлённым щитам, потрясали копьями, орали радостно. Я выдержал паузу, все успокоились, и продолжил речь уже в тишине:
— Потомки наши запомнят тот день, когда разгромили мы наголову врагов кровных наших, и ваших! Запомнят потомки, как плечом к плечу в бою сражались мурманы Торира и Игнатьевы, и связали себя узами перед богами! Узами прочными, боевыми и товарищескими!
Опять взрыв эмоций, но покороче чем в первый раз. Я начал жестикулировать:
— Вот на этом месте род Игнатьевых приручил силу Перунову, — я показал на идола, и достал амулет из стекла, что получилось от молнии — Один его зовут по-вашему. И взял род наш силу...
В строю союзников началось шевеление, мурманы уставились на Торира. Нарушив нашу церемонию, тот вышел и встал со мной рядом. Я продолжил, пребывая в недоумении:
— Сила та помогла данов победить, да показала нам кто союзники наши, а кто враги...
Торир дослушал фразу, и тоже начал пафосно вещать. Ярослав переводил:
— Шли мы с дружиной с торговли, товар взяли. Да напали даны подло на нас. В битве с ними много воинов славных ушли в чертоги Одина. И увидел Торир, что не равны силы, и ушла дружина искать место для битвы искать, чтобы тоже в бою славном погибнуть, да в чертоги Одина уйти. Плыли на вёслах, ночью. И совсем уже из сил выбились, но Один дал нам знак! Ударом молнии своей показал нам место для битвы! И пришли по тому знаку, и увидели воинов славных, числом малым, но смелых и решительных. И понял Торир, что не только место для битвы им Один указал, но и тех, кто поможет в битве с данами дружине его. И заключили они Союз, на времена вечные, и поклялись друг другу в верности. И пришли даны, и разбиты были, страшной и бесславной смертью погибли. А Союз новый кровью в бою скрепил данные клятвы!..
У меня от этой речи в душе была настоящая истерика. Это получается, если бы мы от безделья своего не стали змея пускать, то эти товарищи бы мимо проплыли, и даны — тоже!? Ведь та молния как раз и ударила в наш летательный аппарат! После неё там ничего считай и не сверкало! И хоть и непонятно, к чему теперь приведёт наш неравноценный союз, но движение уже пошло. Наше местоположение вскрыто, теперь Торир и дружина его знает о нашем селе. Правда, вроде мужики адекватные, да и напугали мы их достаточно сильно, но это пока. А там перезимуют, прикинут, да и "выставят" деревеньку-то нашу! А что? Людей мало, полезностей всяких у нас много, почему нет? А клятва — сегодня дал, завтра взял. Остаётся только уповать на религию, уж очень мы для них непонятные и странные. А неизвестное опасно. И скорее всего, без воли богов такое не обошлось, тем более что их расположение к нам мы показали явно и недвусмысленно. Значит, пока нас прикрывает только авторитет Перуна, ну или Одина, и Сварога, которого из-за молотка на идоле мурманы упорно звали Тором. Все это пронеслось за пару мгновений в голове, мурманы радостно орали в поддержку речи командира, наши стояли в вытянутыми мордами. Видать, тоже поняли, как мы привлекли к себе гоповарваров.
А Торир — хитрый жук! Это он что, теперь под "крышу" наших богов щемится? Так по его словам выходит? Две недели назад нас вывозить к себе хотел — а теперь "Союз", "друзья", чуть обниматься не лезет и брататься. Это он так пытается тоже на себя их благословение распространить? Вот же проститутка политическая! С таким ухо надо держать востро! Хотя, общие радостные крики мы поддержали, чтобы не терять своё реноме. Я продолжил церемонию, когда вождь закончил набиваться в друзья:
— Узнав кто враги наши, как и говорил Торир, заключили мы Союз, и одержали победу славную. И в память об этом, указали нам боги в веках слово о победе той пронести.
После этих слов дед снял материю со стола. На нем лежали большая, метр на метр, металлическая табличка, полированная пескоструйкой и залитая стеклом. Она была разделена на несколько частей растительным узором. Сверху красовалась надпись: "Год 858 от Рождества Христова". Ниже опять узор и блок текста с рисунком. На нем были вытравлены кислотой три лодки, в одной из которой угадывалась лодка Торира, она побольше. Её окружали две лодки данов. Текст гласил:
"Год 858 от рождества Христова, 21 Октября. В этот день, севернее от устья Волхова, даны напали на дружину мурманов Торира, сына Олафа Мудрого. Много мурманы побили данов, но сиды были не равны. И пришлось им искать место для битвы. Всю ночь мурманы на вёслах шли и попали в поселение рода Игнатьевых."
Далее следующий блок, на этот раз рисунок изображал два строя, наш и мурманский. В нашем был лось и трактор. Посредине были изображены мы с Ториром, пожимающие руки. Надпись гласила:
"Год 858 от рождества Христова, 22 Октября. В этот день, пришли мурманы Торира к поселению Игнатьевых. И встали Игнатьевы и дружина напротив друг друга, и поняли Торир, предводитель мурманов, и Сергей, предводитель Игнатьевых, что не враги они друг другу, но враги данам. И дали клятву в том, что сражаться будут вместе с противниками общими, и не причинят друг другу вреда. Чему в свидетели позвали богов и предков своих".
Рисунок по этому поводу был дополнен небом, на котором изображён Перун-Один, с вороном и волком, мужик с молотком, обозначающий Сварога-Тора, а также ряды воинов, вдаль уходящие. Ну вроде как предки наши общие. Справа — Игнатьевых, слева — мурманов, по некоторым деталям одежды их можно было различить. Мы, правда, с себя рисовали, поэтому наши предки в камуфляже да с арбалетами.
Третий блок описывал битву с данами. Уже слитный строй, выезжающий трактор, и взрыв. Текст гласил:
"Год 858 от рождества Христова, 22 Октября. Настигли мурманов даны, но не одни они встречали врагов, но с союзниками своими, Игнатьевыми. Вместе храбро сражались мурманы и Игнатьевы, и побили данов числом несметным всех. Но в битвах тех и наши воины полегли, ушли в чертоги Перуна-Одина, где за храбрость свою пировать будут да скончания времён".
Последний блок представлял собой список. Список участников битвы, Игнатьевых и мурманов, и список погибших викингов. Именно поэтому Смеяна так интересовалась участниками всего действа, включая ту его часть, на которой мы не присутствовали. Ну и последним шёл текст к потомкам:
"Потомки! Помните! Какой ценой жизнь ваша и счастье было завоёвано! И пройдя здесь, поклонитесь воинам павшим, и богам, покровителям их. Вечная память павшим! Вечная слава живым!"
Я зачитал текст вместе с именами. Ответом было торжественное гробовое молчание. Мурманы прониклись, сильно задело их. Мы с дедом взяли со стола восемь больших болтов и гаек, вопросительно посмотрели на Торира и Ярослава. Те бросились помогать. Вместе прикрутили железную надпись на подготовленную кирпичную плиту. Все происходило в полном молчании, только флаг, воткнутый дедом в землю, трепыхался на холодном ветру. Мы опять встали возле стола, Торир пришёл в себя, был слегка мрачный. Я продолжил:
— В честь победы славной, здесь, у места силы Перуна-Одина, решили мы дать каждому частичку силы той.
Дед взял фанерку, и начал читать:
— Торир, сын Олафа.
Главный мурман встрепенулся, в лёгком недоумении подошёл к деду. Тот достал металлический полированный браслет. На нем была надпись и символ войск связи, только в центре его красовалась отполированное стекло, полученное от молнии на этом самом месте. Надпись гласила: "Славному воину, Ториру, сыну Олафа, вождю мурманскому, в честь победы над данами у деревни рода Игнатьевых. Год 858 от Рождества Христова, 5 Ноября.".
Мы закрепили браслет на руке у вождя. Тот с религиозным трепетом рассматривал рисунок, надпись, тёмную полированную бусинку стекла. Мы продолжили:
— Ярослав, сын Рубена.
Процесс повторился, только надпись была не вождю, а воину и переводчику. Пошёл конвейер награждений. На столе остались ещё браслеты. Три для увечных, которые у нас оставались, мы их сюда не взяли, чтобы раны не теребить. А остальные были в специсполнении. У них к чёрному кусочку стекла добавилась красная же стеклянная окантовка, и надпись была немного другая. Она гласила примерно следующее: "Потомкам славного воина мурманского, на вечную память о славной битве с данами. Будьте достойны своих предков!". Понятно, что все они тоже были именные. Их мы торжественно передали Ториру, объяснили, что это для сыновей, отцов, братьев и дядьев тех, кто не дожил до победы. Суровый воин Торир бережно, как младенца, взял специальную коробку с браслетами, поклонился неглубоко нам с дедом (!), и поклялся передать родичам погибших. И ещё раз разразился речью о вечной дружбе.
Нашим жителям, Игнатьевым, мы выдали браслеты с аналогичной надписью. Для всех, кроме меня, деда и Веселины это был сюрприз. Теперь уже все прониклись торжественностью момента и ожидали конца церемонии.
— На этом прощаемся с союзниками нашими и желаем им доброго пути! Добраться до дому, не пасть под ударами врагов, а если и погибнуть, то смертью славной! Да прибудет с вами Перунова Сила!
Народ ещё раз прокричал радостно, и обе шеренги распались. Мужики собрались в кучку, стали обсуждать новые цацки. Длилось это недолго, Торир быстро прекратил разговоры и повёл людей в деревню. Мы разве что напрягли их стол помочь перенести. По дороге домой дед сказал:
— Надо и сыновьям моим такую табличку сделать.
— Ага, правильно это будет. Пусть все в веках знают, — и стал продумывать, что изобразить на ней.
В лазарете, где лежали трое раненых, Кнут, Инвар и Гуннар, торжественная церемония повторилась. Раненые чуть просветлели, до этого лежали мрачные. Не очень они хотели оставаться с нами, мутными и непонятными волхвами. Но выбора не было, Торир приказал, да и сами они понимали, что в походе и бою раненые только обуза.
У лодки в заводи мы стали прощаться. Мужиков — меня, Буревоя, и Кукшу — они обнимали, девушкам нашим кланялись (!) чуть не в ноги. Мелких трепали по голове. Ярослав, правда, отличился. Припёрся с букетом листьев красивых из леса, и сунул, покраснев, его Веселине. Та покраснела не меньше его, но букет взяла. Парнишка радостный рванул на лодку. Это мы его вчера после пира так надоумили внимание оказать девушке.
Торир подошёл ко мне, ещё раз, уже без переводчика попрощался и подтвердил клятву. Я хоть и понял мало, но жестами да интонацией он все сумел передать. Я тоже подтвердил наши договорённости и пожелал доброй дороги. Надеюсь, к весне мурманы не забудут о своих обещаниях. А чтобы память была покрепче, я пожал ему руку — Торира сильно дёрнуло от тока. Это я конденсатор спрятал на теле да контакты вывел через изоляцию себе на ладонь. Вождь посмотрел на меня, на руку, я прокомментировал:
— Это тебе напоминание о том, что с нашими богами шутить опасно.
За моей спиной вполне себе различимый в раннем утреннем небе возник столб света на Перуновом поле. Это у нас Обеслав прощальный подарок включил, чтобы в память гопникам врезалось, что каверзу против нас готовить — себе дороже.
Славику даже фразу мою переводить не пришлось, вождь мурманов все сам понял.
Через два часа судно гоповарваров скрылось за горизонтом. Мы стояли на берегу и переговаривались:
— Эх-х-х, даже скучно как-то стало... Торир меня мечом обещал научить сражаться, — произнёс Кукша, всматриваясь в водную гладь.
— Ага, это хорошо что нас с собой не забрали, — осадил я Кукшу, про планы мурманов всё село знало, — А с мечом... Ничего, вон, у нас три вояки остались, с ними потренируешься, как здоровье поправят.
— Сергей! Кукша! Буревой! Давайте в дом, холодно уже, — послышался голос моей супруги.
— И впрямь зябко, — произнёс дед, — пойдёмте. А то понедельник, работать надо.
— Не, не понедельник, четверг, — сказал я, — мы же год поменяли, я пересчитал дни недели, получается, сегодня четверг, седьмое ноября восемьсот пятьдесят восьмого года.
По дороге к дому объяснял им, как отсчитывал от известного мне времени дни недели. Народ от масштабов проникся, — тысячу лет назад отсчитать, это вам не фунт изюма! — но не сильно. Тут у нас уже все привыкли к такого рода чудесам, не то что мурманы.
Остаток времени до сильных холодов мы готовили деревню и хозяйство к зимнему периоду. Трактором таскали руду, камни известковые, собирали ягоды да грибы, заготавливали дрова, убирали после всех событий. Один раз даже за рыбой сплавали, пока лёд не встал. Корка-то у берега уже появилась, но баркас наш паровой прошёл её спокойно.
Я же прикидывал последствия появления тут мурманов. Все они делились на внутренние, внешние, вероятные и достоверно известные.
К внутренним последствиям я отнёс психологические изменения в коллективе. Люди стали гордые и бесстрашные. Хорошо, что не чванливые, но носы всё же позадирали. Наша деревня по сравнению с приехавшими вояками была оазисом в пустыне. Одёжка справная, оружие, дома, производство да запасы. Есть чем гордиться. Тем более, когда здоровые мужики вооружённые ходят по селу чуть не на цыпочках, в рот заглядывают, да по команде строем ходят. Бесстрашие появилось после победы над данами. На свою голову научил их считать, так они прикинули, что одиннадцать мурманов и семеро наших, включая Веселину, перебили чуть не в три раза больше народу, и решили, что теперь им море по колено. Надо по зиме остудить горячие головы своих родичей. Потому что достоверно известно, что переоценка собственных сил ни к чему хорошему не приведёт. А вероятно — так и вообще погубит наше село.
