— Ты, государь, людей-то своих не ценишь. Да не доверяешь, а зря. Мужики наши как узнали, что вы тут чуть не друг у друга на голове спите, как в бараке, а то и хуже, думу всю неделю думали. Чего их-то на стройку не привлекаете? Непонятно это. Да и обидно...
— Мы отвлекать не хотели, — я только развёл руками, — да и вроде как они не от меня же деньги получают, а от всего нашего государства. За кой хрен я их привлекать буду? Опять же, я тут распинаюсь, чтобы из людей жилы не рвали, а потом мне их звать на стройку? Да ещё и дома для себя? Нехорошо как-то получается...
— Ничего ты не понимаешь! — Ладимир рассмеялся, — Народ-то не дурнее вас, видит всё и чувствует. И про жилы не рвать, и про деньги твои, что государство им платит, и про всё остальное. И вот именно по этому сейчас пришли — из уважения! Ты с мытниками да старостами раньше дело не имел? Во-о-от, а они натерпелись. Думаешь, они разницы не видят? Не видят как ты себя и государство своё разделяешь? О них заботишься? Если бы согнал насильно на стройку, тоже бы слова не сказали, но уважение бы потерял. А так вы для всех дела делаете, да о себе в последнюю очередь думаете, получается, да своими силами работаете. Такого раньше не было. Вот и решили мужики подсобить, из уважения. Да тоже с умом! Они сами пришли, а технику не взяли! Понимают, где своё, а где — государственное! Чтобы ресурс, значит, не портить...
— Блин, мужики, — я чуть от такого не прослезился,— спасибо вам! С меня — поляна после стройки!
— Из своих запасов? Или из государственных? — хитро улыбнулся Ладимир.
— Э-э-э-э, а у меня своих... Вот же задал задачку! — я впал в задумчивость.
Действительно, устроил страну новую — будь добр соответствовать её Законам и свою шерсть с государственной не путать. Мы, Игнатьевы и их приближённые, по умолчанию брали что хотели со складов, но для других-то денежное обращение ввели! И что будет с нашим государством, если его руководящий состав гребёт под себя, не взирая ни на что? Задачка...
С помощью мужиков-добровольцевсо стройкой справились очень быстро, до конца января успели. А после этого я засел с Ледой и Зоряной делать тарифную сетку для руководящего и командного состава. Описал сложившуюся ситуацию. Игнатьевы и к ним примкнувшие на данный момент являются самой большой "дырой" в бюджете. Не из-за размера потребляемых ресурсов, а из-за полного непонимания их количества, уходящего на наши нужды. Подобный бардак надо заканчивать. После недолгих пререканий с такой постановкой вопроса все согласились. Самое весёлое, что основные споры разразились не вокруг собственного достатка, а вокруг материалов для исследований и экспериментов! Мол, как теперь их брать, если надо покупать практически со склада? За свой счёт покупать, или всё-таки как госрасходы оформлять?
Дальше — больше. Дома, в которых мы живём, они чьи — наши, или государственные? Лес чей? И как считать? Оформлять право собственности? А барак тогда чей? На всех поделить? А сколько стоит тот барак? И трактор? И руда? Переписав все используемые ресурсы, поняли, что утонем в количестве информации. Волевым решением принял закон — пока всё государственное. А тогда мы должны платить за аренду у того государства. Да посчитать затраты и стоимость всего. Леда схватилась за голову, она главный бухгалтер у нас и учётчик, ей работы много привалило. А потом — новая проблема.
Вот посчитали мы ресурсы, трудозатраты, определили стоимость дома, расписали график ремонтов и прочего. Получили некую таблицу с ценой и расчётом амортизации, при том что стоимость сырья и материалов вязли чуть не с потолка. Единственный ориентир — долг крепостных, что считали давным-давно по прикидкам стоимости в словенских землях испорченных ими вещей при появлении тут. Посмотрели на цифры — задумались. А если технический прогресс идёт дальше, и, например, лесоруб, который раньше получал, например, пятьдесят копеек в день за спиленные три кубометра леса, станет пилить шесть? Ему рубль платить? Денег-то мы ещё напечатаем, но развитие-то идёт неравномерно! Лесоруб удвоит производство, у остальных ничего не изменится, выйдет перекос. Сокращать "рабочие места"? Потребление-то у нас не сильно изменится. Бред какой-то. Отдать все на откуп "невидимой руки рынка" — так мы тогда получим сто пятьдесят лесорубов, и через год работы копеечную цену на лес, типа, баланс спроса и предложения получиться. А опыт? Нахрена нам куча крутых лесорубов и ни одного металлурга? Потом переучивать да опыта заново набираться? Не хочется, вроде.
Мучились долго, спорили — ещё дольше. По итогу я вывалил на моих товарищей дикую смесь формул и расчётов. Новшеств было много. Во-первых, я предлагал оценивать стоимость ресурсов с учётом их количества относительно количества населения, вроде как их запас в природе посчитать надо. Схватился за голову Горшок, он у нас тоже как будущий муж Веселины участвует в совещаниях. Вводился новый коэффициент, значение которого указывало на степень пополнения запасов сырья в природе. То есть, если лес у нас ресурс восстанавливаемый, то у него он один, а невосполнимые ресурсы, такие как руда железная — имеют другой. Схватился за голову Буревой, он главный химик-технолог у нас, ему их считать. Дальше — больше. Стоимость технологии.
Разработал, например, тот же лесоруб новый способ рубить деревья. Ну там с криком "ки-я!" и ударом ноги сосны валить приспособился. Сели, просчитали потенциальную выгоду от такого по сравнению с имеющимся способом, да и оформили ему выплаты за использование технологии, исходя из прироста производительности и фактического применения рацпредложения на производстве. И включили эту выплату в стоимость получаемых брёвен! Цена лесоматериалов, получаемых таким способом, и привычным, при помощи топора, может для государства и одинаковой быть, но внутри у неё будет разное наполнение, по-другому деньги распределятся — в случае новой технологии выплаты изобретателю лягут в расценку. Ну а если рацпредложение ещё и экономит что-то, инструмент, сырьё, материалы и время, то и стоимость получаемого продукта снизится. И людей, таким образом, мы мотивируем новое придумывать. Не всю жизнь будет, правда, владелец "патента" получать деньги, а только год активного использования разработанной им технологии. По прошествии этого времени цена получаемого продукта будет для государства ниже, ибо выплата изобретателю из расценки уйдёт. Правда, не целиком — часть её останется и будет пополнять государственный премиальный фонд — разовый бонус разработчики технологий получать тоже будут при внедрении.
Исходя из этого попробовали пересчитать наши финансы. Всю жизнь думал, что все эти "считатели денег", бухгалтера да экономисты, дурью маются, и только в девятом веке понял, насколько важное это дело! Пересчитали всё, опять проблема. Как оценить труд военных? Они-то существуют авансом, до тех пор, пока не будет нападения. Как тогда считать? Ввели оценку вероятности угрозы, её масштаба, последствий. Добавили "денежный эквивалент" человека — сколько у нас будут потери, если военные не отработают как надо и мужика или бабу враги убьют?
Собрали в кучу все расчёты, потом подумали, и вообще все свели к труду. Ведь чтобы лес достать, или там нефть добыть, серебро (в девятом веке) или доллары (в двадцать первом) не в землю зарывать надо, а надо эти финансы раздать лесорубам да нефтяникам. А значит, всё можно свести к стоимости труда. И следовательно — количеству людей и произведённому ими капиталу! Причём последний — тоже в трудозатратах! И следовательно, деньги у нас стали эквивалентом исключительно труда! Вот какая штука получилась. Донёс все Кукше и Ториру — те схватились за голову. Как считать ту угрозу? Как определить вероятность её наступления?
А потом наступил момент, который чуть не вогнал нас всех в тоску. А как посчитать в трудозатратах работу руководящего состава? По эффективности работы подчинённых? Можно и так. А как оценить деструктивные факторы? И что делать, если своим действием или бездействием руководитель нанёс ущерб. Например, по пьяной лавочке зарядил иноземному послу в рыло, бах — война! Ущерб, затраты, люди гибнут, капитал, в натуральных показателях, уменьшается. Кто виновен и как его наказывать? Может, заслужил посол тот? Да и отстранять руководителя от работ во время войны — не самое лучшее решение. Зоряна только и успевала записывать идеи и давать им оценку с точки зрения нашего Закона. Леда вторила ей, только с точки зрения финансов. Итог — налог на руководителя. На труд наших мужиков теперь был введён налог на общегосударственные нужды. Причём, он был хитрым. Каждый последующий начальник в цепочке управления получал меньше, чем непосредственный руководитель, чем дальше от "земли" работал — тем меньше его доля в том налоге, пусть масштабами берет. За голову схватились Святослав, Агна и Ладимир, им больше всего рассчитывать надо, у них наиболее длинные цепочки управления.
А потом задал вопрос Торир. А что с внешней нашей торговлей? Внутри-то цены определили, а как их соотнести с ценами на Ладоге? Вот сделали мы сталь, наши расходы на неё понятны, в труде считаем, налогах разных. А на Ладоге её почём продать? Какой эквивалент обмена? Лис схватился за голову — его участок работы...
Вот так и присели мы перед новосельем, все в мысли погружены, глаза стеклянные, в мозгах — шум. Товарищи мои думают о своих участках работы, я же переношу наши рассуждения на будущее, в котором я жил. Ясно стало две вещи — почему развалился Госплан СССР и откуда взялся капитализм. Первый рухнул от объёмов расчётов, сам я его почти не застал, только читал да от родителей слышал и более старших товарищей. Подсчёт ресурсов со всеми коэффициентами у нас, в девятом веке, превратился в адову работу. Я Буревоя в лёгкой степени шизофрении силком достал из-за стола, когда он считал коэффициент воспроизводства воздуха! Представляю себе, что в двадцатом веке творилось с похожим подходом... А капитализм — это от лени. Конечно, плюсы в свободе предпринимательства есть, несомненно. Но задать направление работы и нести ответственность за результаты при капитализме для любого чиновника — просто песня! Ничего не вышло — невидимая рука рынка так распорядилась. Ответственность — а за что? Рука-то невидимая, вот с неё и спрашивайте. Как-то так выходило по моим мыслям...
Однажды после заката, я взял бумагу и издал указ. Указ о финансах. Зоряне и Леде задача на год — разработать и оформить концепцию государственных финансов на базе наших мыслей и рассуждений. Задача объёмная. Необходимо не только переписать и распределить наши текущие хозяйственные отношения на новый лад, но и определить работу в направлении экономики и денег в будущем, механизмы выработать. Чтобы при появлении новой области приложения усилий было сразу ясно, стоит ли регулировать на государственном уровне её, до какой степени и чем руководствоваться при этом. Пока же мы вводили изменения в оплате труда для крепостных, согласно распределения на рукастых, глазастых и головастых, как ещё в конце года решили. План теперь чуть можно перевыполнять, выплаты за рацпредложение и технологии тоже имеют место быть. Да себе начисляли зарплату, и прекращали вольницу в плане использования ресурсов по личному усмотрению. Выплаты, правда, начислили огромные, задним числом. За все годы тут, считай, да плюс выплаты за рацпредложения и технологии. У нас на руках, ну, по записям в "банке", было два бюджета государства годовых. Это про запас так сделали, чтобы с голой заднице не остаться в неподходящий момент. На ту зарплату я и отоварился на государственных складах, и накрыл мужикам, что строить дома помогали, хороший стол. Затраты я нёс не один, все Игнатьевы скинулись.
Москвичи рады, посидели неплохо в воскресенье, я им в ножки поклонился за помощь. Молодцы у меня граждане. На хитрый взгляд Ладимира ткнул его в ведомость начисления зарплаты, со всеми расчётами. Тот одобрительно кивнул, красиво, мол, выкрутился, и присоединился к новоселью. Там же и объявили указы об изменении оплаты труда, плановых показателях, да и про детский труд. Трудиться ребята у нас теперь будут после учёбы и тренировок, два направления есть. Стажировки — это пусть на госслужбе да на производстве поработают, посчитать помогут, да и вникнут в процессы, это казной не оплачивается. Второе направление — нечто вроде кружков ремесленных на самоокупаемости. Пусть мелочёвкой занимаются, а то подарок собрать какой, или карандаши сделать — бежим да чуть не всю ночь делаем мы с дедом, племянниками и пасынками.
Люди решения одобрили. Теперь вроде как их дети становятся ближе к руководству, и подзаработать могут. По тарифной сетке новой — вообще предложение на ура прошло, народ проникся оплатой за идеи и их реализацию. Теперь будем потихоньку, по мере разработки норм и правил, внедрять нашу финансовую стратегию. Решили делать последовательно, мелкими шажочками, да зорко глядеть, чтобы не навредить. Единственный минус — у нас на это куча времени уходить будет. Затраты на учёт и расчёты по трудовой деятельности попервой будут сопоставимы с самой этой деятельностью, но я надеялся что это со временем оправдается, и станет легче.
Жизнь постепенно входила в обычное русло. Народ работал, мы тоже не отставали. Пошли свадьбы. Поженились наши ребята, Веселину с Горшком я благословил, но попросил задержаться до марта. Ребята просьбу выполнили, ждём теперь.
Привычная жизнь нарушилась в середине февраля. Вечером прискакал пограничник с докладом о большом количестве всадников. Кукша отправился с ним затемно по утру, уточнять масштаб угрозы. Пасынок вернулся с докладом к обеду. Конь в мыле, Кукша — тоже.
— Люди. Много. Идут сюда, — запыхавшись, доложил он.
— Военные?
— Разные. Думал — беженцы, вроде Святослава. Но там воинов больше, много конных, налегке идут, считай. Разве что саней несколько.
— Когда будут у Москвы?
— К вечеру дойдут. Но их много, надо всех наших звать.
— Ну что, начальник штаба, командуй сбор, посылай людей к дорожникам и на торфоразработки...
— Торир тем уже занимается, не маленькие, чай. Приказы розданы, народ готовится.
— И то хорошо, пойдём думать, как оборону крепить станем. В крепости отсидимся или в поле выйдем?
— Думаю, за стенами не вариант, — ответил Кукша, — пожгут ещё или постройки, что не за стеной, попортят. Надо их встретить в поле и разгромить. Коли увидят нас конники — в атаку пойдут, я думаю. Всадник-то сильнее пешего, вот и выходит что их сорок человек против наших полутора сотен вроде как равны в силах. Они так думают. Потому встретим гостей, выдадим пуль каждому, да и того, похороним их.
— И то верно, в осаде торчать что-то не хочется. Да и потом, может, это передовой отряд, а за ним ещё воины придут, успеем на стенах ещё насидеться. Давай тогда, командуй людьми...
Нас застали почти со спущенными штанами — крепость каменная стоит буквой "Г", защищает нас с востока и севера, не пойми от кого. А идут к нам — с юга! Да и то крепость — одно название. Ворот нет, полы и навес на стенах далеко не везде, разве что башенки по углам готовы. По всей Москве движение — люди переодеваются, проверяют оружие и снаряжение, формируют отделения. Из складов воинских выезжают на салазках огнемёты и пулемёты. В первую крепость, что была у нас последним вариантом на случай осады, уходят беременные и дети. Суеты при этом нет, хорошо людей натренировали.
