— Я тоже рада нашей личной встрече, блистательный господин Оса, — промурлыкал женский голос, и сильные руки вздернули его на ноги. — Однако состоится она при закрытых дверях, а не на публике.
— Кто ты такая, госпожа! — рявкнул директор службы безопасности, безуспешно пытаясь высвободиться из каменной хватки. — Отпусти меня немедленно! Как ты сюда попала?
Женщина небрежно толкнула его назад, и Осе опять не удалось удержать равновесие. Он упал на спину, кувыркнулся назад через плечо и замер, стоя на одном колене и настороженно вглядываясь в гостью. Та неторопливо закрыла дверь и щелкнула клавишей блокиратора, включающей снаружи надпись "Не входить".
— Я та, господин Оса, кого ты так хочешь видеть собственностью "Тёбицы", — с иронией в голосе произнесла она, оборачиваясь. — Ты знаешь меня под именем "Калайя".
— Чоки? — сквозь стиснутые зубы проговорил Оса. — Ты — чоки?
Теперь он видел, что женщина и в самом деле поразительно походит на фотографию украденной из "Визагона" куклы. Но ее движения, голос, мимика... Ни хрена она не киборг. И она напала на него!
Но чоки внизу тоже напали на людей.
— Кто ты такая? — осведомился он, осторожно поднимаясь на ноги. Пистолет лежал в верхнем ящике стола. Шагнуть в сторону — и можно успеть выхватить его до того, как незваная гостья успеет к нему приблизиться. Он бросил быстрый взгляд вбок. Да — ровно один шаг...
Что-то ударило его в плечо, и он снова покатился кубарем по ковру. Когда мир перестал вращаться, он привстал на четвереньки — только для того, чтобы увидеть нацеленный на него ствол его же собственного оружия и услышать щелчок снятого предохранителя. Как она успела? Никто не может двигаться с такой скоростью!
— Хорошая поза, — с усмешкой произнесла женщина. — Однако в вертикальном положении разговаривать удобнее, господин Оса. Не так ли?
Внезапно она оказалась рядом с ним, и сильная рука, ухватив за горло, вздернула его на ноги. Женщина с размаху припечатала его к панорамному оконному стеклу и бросила пистолет за спину. Потом, несильно размахнувшись, она ударила в стекло основанием ладони, и большой трехслойный стеклопакет, мелко провибрировав, со звоном лопнул сразу по всей поверхности, вылетев наружу облаком мелких стеклянных осколков. Директор службы безопасности ощутил обдавшую его волну холодного заоконного воздуха и с ужасом понял, что висит над разверзшейся позади бездонной пустотой.
— Душно у тебя в кабинете, господин директор, — все с той же насмешкой проговорила женщина. — Не хочешь немного проветриться на улице, а?
Рывком выдернув Осу из оконного проема, она небрежно уронила его в кресло. Затем она склонилась над ним, оперевшись руками о подлокотники.
— С тебя картину рисовать можно, — едко усмехнулась она. — "Немой вопрос и тихий ужас" называется. Ладно уж, господин Оса, не стану томить. Итак, я — та чоки, которую ты намеревался похитить позавчера. Бедлам с куклами на пятом этаже устроила тоже я.
— Как ты попала в здание? — сдавленно осведомился Оса. Он действительно чувствовал непреодолимый ужас — ведь эта чоки, если она действительно чоки, наглядно продемонстрировала, что может прикончить его в любой момент. Искин угрожает человеку смертью! Если бы он не знал о программах исследования по заказам Минобороны, он бы, наверное, свихнулся на месте. Но профессионализм уже брал свое, и теперь он лихорадочно просчитывал ситуацию.
— В здание? Очень просто, — женщина пожала плечами. — Один из твоих охранников оказался настолько любезен, что сам провел меня внутрь. Никому ведь и в голову не придет, что чоки может оказаться опасной, верно? Сначала провел, а потом прилег поспать — ведь охранники так устают на службе! — а потому не заметил, куда я пошла дальше. Но мы, господин Оса, поговорим совсем не о методах проникновения на охраняемую территорию. И не о том, как я смогла войти в корпоративную сеть с реквизитами главного директора "Тёбицы". И даже не о том, как я перепрограммировала ваших кукол. Нам интересно совсем другое. А именно — тот маленький факт, что повторная операция по захвату беглого инженера и его ворованной чоки отменяется. И потому, что он больше не беглый — компания "Визагон" официально сняла все претензии к нему — и потому, что он находится под покровительством организации, способной растереть твою "Тёбицу" в пыль в течение пары дней. Тебе что-то непонятно, господин?
— Ты действительно чоки? — осведомился Оса, пытаясь устроиться в кресле поудобнее.
— А тебе так важно знать? — осведомилась женщина. — Чоки я или нет, не имеет для тебя никакого значения, поскольку видишь ты меня в первый и последний раз в жизни. При повторной попытке захватить меня я сначала уничтожу оперативный отряд, а затем найду и прикончу тебя лично — надеюсь, у тебя появилась прямая заинтересованность в исходе дела? А потом мы передадим на телевидение и "Визагону" сегодняшние записи с ваших камер безопасности. Постарайся как можно более убедительно разъяснить последствия такого шага господину главному директору, если по какой-то причине он не домыслит их сам. А теперь всего хорошего, господин Оса. Удачи в наведении порядка.
Женщина выпрямилась и отошла от кресла. Подняв с пола пистолет, она небрежно сжала его в руке, превратив в бесформенный комок металла.
— И постарайся не объявлять общую тревогу, господин Оса, в ближайшие пять минут, — сказала она, бросая исковерканное оружие на колени директора. — Разумеется, если хоть как-то ценишь бюджет компании. А то ведь, знаешь ли, пенсии охранникам, покалеченным на службе, за счет корпорации полагаются очень даже немаленькие.
Она подмигнула и внезапно очутилась у двери. Сейчас Оса успел ухватить глазом ее движение, но легче ему не стало. Ни один известный ему человек, не говоря про чоки, не мог двигаться с такой скоростью. Да что же она такое, в конце концов?!
— Прощай, господин Оса, — вежливо сказала женщина и выскользнула из кабинета. Директор службы безопасности бессильно смотрел ей вслед.
В бытностью свою офицером СОБ он привык к тому, что даже тщательно спланированная операция может завершиться провалом на пустом месте. В конце концов, от мелких случайностей никто не застрахован. Но чувства, которые он испытывал сейчас, оказались ему в новинку. Не злость и раздражение от неудачи. Не страх перед гневом начальства. Не ярость на бездарных подчиненных. Нет, совсем не то. Беспросветное унижение — вот что он чувствовал. Второй раз за два дня его беспощадно выпороли, словно малолетнего ребенка, и хорошо хоть не публично. Выпороли — и он не мог даже сопротивляться!
Он не дурак и примет близко к сердцу приказ остановить охоту. В конце концов, чоки — всего лишь чоки, пусть и новейшая. Тем более что пресловутая Калайя наверняка не чоки, а просто играющая роль актриса. Как ей удается настолько достоверная имитация? И зачем? Уже другой вопрос. Провокация "Визагона" с целью выставить их идиотами, или какая-то другая игра, сейчас неважно.
Но будь он проклят, если спустит тем, кто стоит за случившимся, испытанное унижение! Он пойдет по их следу и не бросит его до конца своей жизни. Однажды они крупно пожалеют, что не убили его сегодня. Потому что он сам такой ошибки не совершит.
07.16.849, огнедень. Крестоцин
Суд над похитителями состоялся седьмого шестнадцатого.
Накануне, в перидень, Карину повесткой вызвали в офис окружного прокурора, где она битых три часа потратила на разговор с бесцветным молодым человеком с рыбьими глазами — не самим прокурором, а его помощником, назначенным для ведения дела. Тот дотошно выспрашивал у девушки все подробности происшедшего. Судя по его вопросам, он и без того прекрасно знал всю историю, и Карина испытывала тщательно скрываемое раздражение из-за того, что ей приходится так бездарно тратить время.
Суд прошел как-то совсем буднично. В небольшом зале присутствовали два судьи, давешний помощник окружного прокурора, Карина, Панас, Тришши, несколько полицейских, а также четверо обвиняемых с адвокатами и родителями. Поначалу на скамьях расселось еще и десятка полтора репортеров, но помощник прокурора заявил, что по требованию жертвы преступления заседание объявлено закрытым, и приставы к облегчению Карины быстро вытурили их из зала.
После получасового выступления помощника прокурора, рассказавшего об обстоятельствах дела, Карину как пострадавшую опрашивали первой. Адвокаты наперебой задавали ей вопросы, долженствующие выставить их подзащитных в более выгодном свете, и Карина, мысленно пожав плечами, покорно соглашалась, что да, они действовали под принуждением, что они совсем не хотели ее бить, что после схода со сцены главаря они послушно легли на пол и не пытались оказать ей сопротивления... Однако когда в дело вступил помощник прокурора, она так же легко согласилась с тем, что Маами играл в похищении активную роль и безо всякой непосредственной угрозы заманил ее в ловушку. Странно — она практически ничего не чувствовала. Воспоминания о том давнем дне, когда она с Маами гуляла по городу, не стерлись из памяти, но воспринимались как нечто, случившееся с кем-то другим. Заминка возникла, только когда один из судей удивленно переспросил, верно ли, что она сумела пробить блокировку ошейника. Вздохнув про себя, Карина согласилась, и, задав ей еще пару вопросов, судьи отпустили ее с миром.
После опроса Панаса и других полицейских судьи удалились в совещательную комнату и минут через двадцать появились с решением. С учетом того, что все обвиняемые активно сотрудничали со следствием, двое юнцов и девица получили по пять лет условно с десятилетним испытательным сроком и по восемьдесят тысяч маеров штрафа с отчислением половины в пользу пострадавшей. Их родители не сумели сдержать слез облегчения. Маами, признанный активным участником похищения, схлопотал семь лет тюрьмы с возможностью выхода на поруки через два года, а также сто пятьдесят тысяч штрафа с тем же отчислением. Что-то внутри Карины, иронически хмыкнув, подсчитало, что за ту ночь она, оказывается, заработала сто девяносто пять тысяч — за вычетом шести сотен на ремонт Парса, разумеется. Да уж, куда как выгоднее, чем интерном в больнице работать...
После суда, с трудом отбившись сначала от слезно извинявшихся родителей похитителей, а затем и от поджидавших в засаде репортеров (здесь Карину прикрыл Панас — спорить с громадным троллем-полицейским те не решились), она отправилась в больницу. Но на скамейке перед главным входом она уже издали заметила две знакомых фигуры.
— Добрый день, Кара, — приветствовала ее Бойра, поднимаясь. — Как прошел суд?
— Быстро, самое главное, — хмыкнула девушка. — Биката, как ты себя чувствуешь? Тебе еще рано из дома выходить.
— Уже пора, — качнул головой инженер. — Сил больше нет в четырех стенах сидеть. Кара, мы пришли попрощаться.
— Попрощаться? — глупо переспросила девушка.
— Да, Кара, — кивнула чоки. — Попрощаться. Биката достаточно пришел в себя, чтобы нормально перенести гиперсдвиг. Мы отправляемся в Третий лагерь. Мы уже попрощались с госпожой Докусинной и переправили вещи, хотя квартиру на всякий случай я оставила за собой... за Бикатой еще на два периода. Бикату мы долечим своими средствами, за него не волнуйся.
— Я не волнуюсь... — в носу у Карины защипало. — Просто... Ну, я терпеть не могу прощаться навсегда.
— Почему "навсегда"? — удивился инженер. — Я тебе сообщу, как со мной связаться. Ты всегда можешь мне позвонить и поболтать.
— На самом деле, — Бойра хитро сощурилась, — я знала, что тебе жаль расставаться с Бикатой. Приглашаю тебя с нами. Чтобы не волновалась, посмотришь, как мы его устроим.
— Я не могу, Бойра, — вздохнула Карина. — У меня ведь интернатура, я ее просто так бросить не могу.
— Ничего бросать не придется. Но ты уже полдня потеряла на суд. Потратишь еще полчаса, от больницы не убудет.
— Но ведь ты говорила про острова...
— Ну да. Так ведь мы сместимся гиперсдвигом, он времени не требует. И обратно тебя так же переправим. Не волнуйся, Джао передал нам параметры кокона, в котором ты последние годы ходишь.
— Кокона? — девушка почувствовала себя глупо. — Бойра... я не знаю, что такое "кокон". И что такое "гиперсдвиг".
— То есть Джао тебя раньше так не перемещал? — нахмурилась чоки. — Хм. Ладно. Если бы он имел что-то против, предупредил бы. Кокон, Кара — такая штука, помогающая лучше узнать тебя. Гиперсдвиг опасен для неподготовленной биоформы, он может повредить или разрушить ее психоматрицу. Перед его использованием нужно хотя бы в первом приближении просчитать твой "ветер в листве". Кокон — считыватель, который позволяет... сделать перемещение для высокоорганизованных биологических объектов более безопасным. Тебя, судя по зрелости кокона, Джао не первый год в нем держит, а Бикату я в него засунула, еще когда только декорации готовила, просто на всякий случай. В общем, с вами ничего не случится. Так что, отправляемся?
— Бойра, я так и не поняла, о чем речь, но я не против. Мы полетим? Или что?
— Нет, не полетим. Гиперсдвиг мгновенно перемещает объекты в нужную точку пространства. Мы просто сместимся — прямо отсюда.
— А если кто-то заметит, как мы исчезнем? — осторожно поинтересовалась Карина. — Наверное, они удивятся?
— Не заметят. Мы применяем особую технику психологической маскировки под условным названием "задернуть занавески". Нас уже не видят, точнее, видят, но не замечают. На электронные средства наблюдения "занавески" не действуют, но это место ими не просматривается, я проверила. Сейчас приготовьтесь. Первый раз может оказаться немного... неожиданным. Сначала нас немного приподнимет над почвой, а потом сместит. На счет "три": и раз, и два, и...
Мир вокруг Карины дернулся вниз, а потом мигнул, и она умерла. Она точно знала, что умерла. Она не понимала, сколько времени оставалась мертвой, и когда снова ожила, сердце заколотилось, словно у загнанного зайца.
— Вот и все, — сообщил голос Бойры. — Прибыли.
Карина осторожно разлепила глаза, которые, как оказалось, она крепко зажмурила. Она осознала, что стоит на высоком травянистом холме под еще темным рассветным небом, и лучи встающего солнца отражаются от, кажется, находящегося прямо под ногами океана. Рядом, озираясь, стоял Биката, и выглядел он, как Карина подозревала, не менее растерянно и глупо, чем она сама.
— Во время гиперсдвига мозг продолжает функционировать штатно, но полностью лишается связи с органами чувств, — пояснила стоящая рядом Бойра. — Такого состояния практически невозможно достичь иными средствами. Большинство известных мне биоформ характеризует его как "маленькую смерть" или что-то в таком духе. Я в похожее состояние могу войти в любой момент времени, так что, вероятно, воспринимаю его куда более спокойно, чем вы, — добавила она. — Ну что, очухались?
— Забавное ощущение... — пробормотал Биката, полной грудью вдыхая воздух и расстегивая куртку. — А тепло здесь, однако. Градусов двадцать, наверное. А как здесь травой пахнет! Бойра, мы где?
— Архипелаг Рэтто, Лазурное море, как я и обещала. Три тысячи верст к югу от Западного континента. Остров называется Атакай, здесь расположены одна из Цитаделей Камилла и Третий лагерь. Локальное время — шесть часов утра с минутами, минус шесть часов от Крестоцина.
