Эалинде — одна из немногих женщин среди "темных" — оказалась впереди всех; остальные остановились. Она сделала еще несколько шагов вперед, к королеве — и, встретившись с нею взглядом, заговорила. Зная, что нарушает все нормы нуменорского этикета — и зная, что сейчас это вполне уместно.

— Мое имя Эалинде, — заговорила она, — я дочь лорда Сирина, и некогда, поверив лживым сказкам, я покинула свой народ и свою семью, чтобы уйти в темную страну. Это предательство, но, быть может, именно оно открыло мне глаза: не видя Тьму воочию, трудно оценить подлинный Свет. Сейчас я говорю: я более не слуга темному владыке. Я возвращаюсь к тебе, моя королева, и мы все возвращаемся к тебе. Мы примем все, что ты скажешь.

Эалинде опустилась перед королевой на одно колено и склонила голову.

Мелькор отвернулся, опустил голову, ветер бросил ему пряди волос в лицо, — он был рад, что никто не видит его глаз. Как он ни держался, а происходящее больно резануло по сердцу: слишком похоже...

Королева простёрла руку к Эалинде.

-Воистину Свет торжествует ныне. Не только тот свет, что победил сейчас Тёмного Властелина и разрушил Завесу Тьмы: свет в людских душах, и прозрение нисходит в них. Мир приходит на исстрадавшуюся землю Эндорэ, — уже пришёл мир между эльдар и людьми Эленны, и теперь настанет мир и между людьми, и да не нарушит ничто его вовеки. Нет более Мордора — страны Тьмы, угрожавшей землям Света, и не может более эта земля носить такое имя. Новое имя ей дадут те, кто будет жить там. Вам же, принесшие покаяние, повелеваю я дать клятву верности наместнику нашему Элло, ежели желаете вы жить на этих землях. Если же кто-то желает вернуться на родину свою в Нуменор, то клятву эту приму я сама.

"Вообще-то большинство там — наши, и никогда в Нуменоре не были, — с каким-то чуть преувеличенным весельем заметил мысленно Горт, — насчет "мы все возвращаемся" ты погорячилась, Хашнис."

"Не придирайся! — огрызнулась Эалинде. — И без тебя тошно..."

— Я присягаю на верность наместнику королевы, Элло, — громко и торжественно повторила Эалинде вслух. — И клянусь, что слово его для меня станет тем же, что слово твое, Королева.

Элло вскинул голову, — их взгляды встретились.

-Я принимаю твою клятву, Эалинде.

"Ну вот, выстроится теперь очередь из этих клянущихся, — мысленно сообщил он. — Надо полагать, очень скоро я перестану воспринимать смысл этой фразы."

"Нет, мы быстрее справимся", — возразила Эалинде.

Она поднялась — и обернулась. Один из темных воинов, такой же бледный, как большинство из них, шагнул вперед и заговорил.

— Мы, люди, рожденные в темной стране, жившие под Завесой Тьмы, и бывшие слугами Владыки Мордора, ныне отрекаемся от Тьмы и неправых деяний его.

— Мы отрекаемся от Тьмы и неправых деяний его, — голоса остальных прозвучали так слитно, что показались одним голосом.

Воин продолжил:

— Мы присягаем на верность наместнику Элло, и клянемся служить ему по законам человеческим и воинским, исполнять его волю так, словно это воля твоя, Королева.

И остальные вновь четко и слитно повторили эту фразу — и синхронно со своим предводителем опустились на правое колено. Со стороны это выглядело немного жутко — настолько слаженными были их действия.

Элло шагнул вперёд, — к ним.

-Поднимитесь, — его голос зазвенел сталью. — Я принимаю вашу клятву, и запомните: отныне и навеки — вы не слуги и не рабы, но свободные люди свободной земли. Наш закон — честь, наша правда — свобода, наше сокровище — жизнь. Да будет так!

Люди поднялись. Поднялись и молча стояли, глядя на Элло — а потом вдруг тот, что говорил за всех, впервые улыбнулся — и лицо его ожило, стало похожим на лицо обычного человека, только слишком бледного.

Улыбки появились на лицах и остальных "темных". И Мелькор _услышал_ — нет, сейчас они не изображали; они были подлинно искренни в своей присяге, и подлинно рады даже тому, что исчезла наконец Завеса, и проложен путь к миру.

Несколько мгновений — и Мелькор наконец тоже улыбнулся им в ответ, впервые даже не за эту церемонию, а чуть ли не за весь поход... Только сейчас, впервые за всё это время снова встретившись со своими, он увидел, понял, почувствовал — да, действительно, то, что он делал до сих пор, — это для них, это в первую очередь для них, и они знают... всегда знали и понимали.

"Все хорошо, Наместник, — мысленный голос был незнакомым, и, поймав взгляд предводителя "темных", Мелькор понял, что голос принадлежит ему. — Все будет хорошо, вот увидишь. Хочется верить, что время тьмы в сердцах и вправду может кануть в прошлое."

Мелькор кивнул ему, в глазах на миг появился адресованный своим тёплый свет — и тут же скрылся: наместник Элло повернулся к королеве и остальным воинам Света.

-Путь мой ныне лежит туда, в страну, над которой рассеялся мрак. Сила Колец — здесь, в Эндорэ, и я прошу у вас согласия на то, чтобы тот, кого некогда называли Тёмным Владыкой, находился под моим неусыпным надзором. Крепость его станет ему тюрьмой, и никогда более не сможет он причинить вред землям Эндорэ. Позвольте мне забрать его с собой, когда начну я свой путь за Врата.

— Да будет так, — торжественно произнесла королева. — Носителям чистых Колец и тебе, Элло, я вверяю заботу о том, чтобы зло его никогда более не проникло в мир.

Элло низко склонил голову в знак благодарности — и властным жестом приказал Гортхауэру возвращаться.

А затем коротко посмотрел на небо... и совсем невысоко, почти над головами, стало собираться лёгкое облако, серебристое, нежное, переливавшееся перламутровыми оттенками зари. Миг — и оно рассыпалось на множество сияющих капель, и там, где падал на землю этот тёплый дождь, на мёртвой земле стремительно — прямо на глазах — появлялись цветы. Сначала было неясно, что это такое, но вот но подняли головки, расправили листья, и оказалось — это лилии, белые, алые, золотистые...

Это происходило в полном молчании — никто из нуменорцев не мог поверить в такое чудо; впрочем, они уже насмотрелись за последние дни чудес — но страшных, убивающих..

— Земля оживает, — растерянно сказал кто-то. — Благословение Йаванны с нами!

И по застывшим рядам нуменорцев полетел легкий гул голосов — благословение Йаванны, благословение Валар...

Мелькор, не оборачиваясь, пошёл к тому шатру, где держали Гортхауэра, — знал, что тот последует за ним.

Тот, опустив голову, пошел следом.

Уже внутри сказал:

"Красиво. Но ты осторожнее с чудесами..."

"Мне что теперь — всю жизнь быть "осторожным"? — резко спросил Мелькор. — Притворяться эльфом, носить этот их любимый идиотский белый цвет, предупреждать всех — не называйте меня по имени? Вечно прятаться — не от Валинора, так теперь от Нуменора?"

Горт шагнул к нему, поймал его за руки.

"Во всяком случае, кричать нуменорцам, что ты — Мелькор, пока не стоит. Хотя, впрочем, не поверят... А цвета можно носить всякие, не только белый. Я и то больше по привычке черный ношу. И Элло — тоже твое имя."

"Рано или поздно... я не знаю, сколько времени на это потребуется, но вечно жить в этом вранье я не намерен. Они должны привыкнуть к жизни бок-о-бок с нами, к тому, что эта жизнь идёт — в мире, — Мелькор говорил страстно, торопливо, как будто боялся, что его перебьют или возразят. — И когда они совсем успокоются, когда ничего не сможет помешать, — я откроюсь. Я не хочу жить в этой лжи, пойми. Я могу врать, я могу ради какой-то важной цели притвориться... сделать вид, что я друг тем, от кого на самом деле хочу быть как можно дальше, но — на время, и то только тогда, когда другого выхода не будет. Пойми. Я ненавижу врать. Ты попросил меня сыграть эту роль, попросил "подружиться"... я сделал это, но теперь цель достигнута. Если бы не эта цель, если бы это всё не было так надо, что — иначе нельзя, я бы никогда не согласился на это, потому что, прости, искренней дружбы с теми, кто желает, чтобы меня не было, быть не может. И если бы дело обернулось не так, как надо..."

"Мелькор, Мелькор, — Горт сжал его руки. — Они и не могут желать ничего иного, потому что их с детства учат единственному: мы — зло. И ничего, кроме этого, о нас не знают. Мы для них — страшная сказка, оживший ночной кошмар. Все это, — он кивнул в сторону выхода, где шумел гул голосов, — еще и для того, чтобы познакомить их — с нами. Их, и их детей. Открыться... Да. Пусть. Мы посмотрим, как все будет проходить. Пойдет все хорошо — ты откроешься. Но не спеши. Тебе и так не придется слишком много общаться с нуменорцами — все больше со своими."

Мелькор вздохнул.

"Никогда не думал, что так сложится... Завтра с утра возвращаемся, а пока — пока надо нанести последний визит королеве, громко объявить о причинах, по которым нуменорские войска не войдут в Мордор... и домой. Домой."

Гортхауэр чувствовал, — Мелькор страшно устал, даже не от того, что ему пришлось делать за всё это время, а просто от напряжения, от страха за своего ученика, от того, что постоянно ждёшь удара в спину от валинорских гончих... и не в свою спину, что гораздо хуже...

"Иди. И знаешь что... отдай-ка ты мне Кольцо. Понадобится изобразить — сам справишься. С ним я себя чувствую куда увереннее ввиду Курумо..."

Мелькор чуть улыбнулся, снял Кольцо и протянул ему.

"Это тоже придётся как-то решать..."

Он коротко обнял Гортхауэра — и вышел из шатра.

...Мелькор вернулся вскоре — в сопровождении королевы Нуменора. Сейчас она была уже не в парадном виде: оставила в своём шатре белый с золотом доспех, убрала волосы. По глазам было видно: она хотела говорить с Гортхауэром, но при Мелькоре чувствовала себя более уверенно. Мелькор убедился в том, что снаружи никто не подслушивает, и кивнул ей.

-Я пришла попрощаться и... поблагодарить вас, — негромко сказала Мириэль.

Майа поднялся ей навстречу — и поклонился почтительно.

— Прощаться еще рано, — сказал он. — Думаю, нам еще не раз предстоит увидеться. Хотя... — Горт окинул себя взглядом, — скорее всего, я буду и не в этом уже облике.

Мелькор отвернулся.

-Ты так легко об этом говоришь, — заметила Мириэль. — У вас к облику какое-то другое отношение... Но я пришла не только за этим. По всем правилам, войска Нуменора должны войти в Мордор. Ясное дело, вы этого не пожелаете, но... это необходимо. Я хотела посоветоваться.

— Земля эта отравлена тьмой и злыми чарами, — улыбнулся Горт. — Ей предстоит быть очищенной, прежде чем она станет пригодной для жизни. Пока — на нее нельзя ступать обычным воинам. Лишь немногие вынуждены будут взять на себя такой риск... Пока же — это дело майар и эльфов. И, Королева, вам — вернее, вам и Наместнику Элло — предстоит издать указы о взаимоотношениях нуменорцев с людьми, обитающими в землях бывшего Мордора. Первую часть дела мы сделали, начинается вторая — более длительная, без фейерверков волшебного оружия, но ничуть не менее важная. А пожалуй что и более.

-Название стране придумайте, — улыбнулась Мириэль. — Как-нибудь... ну, вроде Страна Внутреннего Моря, или что-то подобное.

— У нас много внутренних названий, — сказал Горт, — подберем. Самое важное сейчас, Мириэль, чтобы нуменорцы на радостях такой победы не начинали при первой возможности топтать "побежденных". Ваши законы как раз и должны, среди прочего, быть направлены на предупреждение этого. Нуменор должен свыкнуться с мыслью, что жители Мордора, присягнувшие вам на верность — такие же полноправные люди, как они сами. И разделение на Высших и Низших нужно изживать. Хотя это дело и долгое. Но вы, Королева, вы и ваше окружение можете показывать пример подлинной чести, не связанной с унижением других.

Мириэль помолчала, — раздумывала.

-В таком случае, Эалинде должна будет вернуться в Нуменор и занять место при дворе. Она не из тех, кто рождён у вас, но это будет показательно: человек, служивший Врагу, не стал гонимым... Это я устрою.

— Да, — кивнул Горт, — я думал об этом. Эалинде, возможно, кто-то из бывших служителей культа Мелькора, и несколько людей из наших. Тех, кто готов к жизни в Нуменоре. И — наоборот... тем из влиятельных нуменорцев, кому вы доверяете, было бы полезно познакомиться с нашей жизнью.

-Это решится позже: когда мы вернёмся на остров, и когда новый наместник примет дела.

— Да, разумеется... — Горт помолчал. — Что с Кольцом Всевластья? Сделаете вид, что уничтожили его?

-Не думаю, что это необходимо, — отозвался Мелькор. — Пока что никому в голову не пришло, что в моих руках оно может представлять опасность. Конечно, эти идеи могут и поползти, у нас тут есть кому их распускать, но если такое подозрение вдруг возникнет, устроить демонстративное избавление от Кольца недолго.

— Кольцо у меня, — пояснил Горт Королеве. — Думаю, сейчас я буду использовать его в основном в Ханнатте... для целительства и восстановления того, что пострадало от войн.

Королева кивнула, — известие о том, что Кольцо вернулось к хозяину, было ожидаемым. Помолчала.

-Что ж. Вроде как всё решено...

Горт, вздохнув, кивнул.

— У вас остается палантир, Мириэль. Да и мысленно мы можем общаться. Не прощайтесь.

Она кивнула.

— Может быть, вам это привычно, а нам, людям, приятнее видеть того, с кем мы говорим... Элло, — она притронулась к его руке, — пойдем, я хочу поговорить с тобой наедине.

-Да, да, конечно...

Он открыл перед нею полог. Там, снаружи, лагерь жил своей жизнью, — при виде королевы люди останавливались, чтобы поклониться, и спешили по своим делам... Они дошли до шатра королевы, — в глазах Мелькора было выражение встревоженной птицы.

Они зашли внутрь, и Мириэль уселась в кресло.

— Я знаю, для тебя ничего не стоит — перелететь море, — сказала она. — Навещай меня иногда, хорошо? Я не хочу, чтобы ты исчез из моей жизни, превратился в строчку в посланиях...

-Я тоже не хочу... исчезать, — после паузы негромко отозвался он. — Буду твоими снами...

Мириэль качнула головой, и в ее глазах появилось выражение — словно у ребенка.

— Я не хочу — снами. Прилетай иногда, чтобы мы вместе уходили в город, а потом до утра бродили по воде и говорили с морскими драконами, и еще ты обещал взять меня полетать над морем...

Мелькор вдруг очутился рядом с ней, — у её ног, взял её руки в свои.

-Я прилечу. Я обещаю. Только не знаю пока, когда... В тот вечер, когда я прилечу, ты увидишь в своём букете голубую розу...

— Голубую розу, — она усмехнулась. — Как романтично. Твой ученик бы засмеялся: зачем посылать розы, если можно просто позвать мысленно?

-Потому что мне так нравится, — он встал, выражение встревоженной птицы стало почти болезненным. — Я обязан делать всё так, как он?

— А ты что, боишься, что вас станут сравнивать?

-Это уже есть, — Мелькор пожал плечами. — Чего тут бояться...

— Я просто этого не знала... — пояснила она. — Это ваши, наверное. Впрочем, я думаю, сравнение будет в твою пользу. Гортхауэр... что говорить, одно слово — Жестокий. И Эйранеля он не пожалел...