Трудно сказать, чем бы все это закончилось, но тут к посту со стороны дворца подошло трое мужчин в военной форме Харнлонгра. Одного из них я сразу узнала — лейтенант Дейнрак, тот самый кряжистый человек, которому я на рыночной площади вручила одно из писем Дана. Он еще сравнивал мои глаза с каким-то озером, что вызвало заметное недовольство Вена... Один из подошедших взял в руки разрешение, написанное Даном, проглядел его, и, возвращая назад, что-то сказал, утвердительно кивнув головой. Разговор между подошедшими гвардейцами и стражниками продолжался еще несколько минут, после чего командир стражи досадливо махнул рукой — проходите, ничего поделать не могу, чтоб вас не пропустить!, и сам после этого удалился, прихватив с собой разрешение.
Стражники расступились, и обрадованная толпа повалила на площадь. Мы же, помахав на прощание нашим спутникам — артистам, стали пробираться к соотечественникам Дана и Вена, тем более, что они и не думали ходить. Стояли, и будто кого ждали... Идущие на площадь артисты, правда, пытались нас удержать, приглашали с собой: девицы чуть ли не повисли у парней на шее, а сосед — атлет никак не хотел убирать сою руку с моих плеч... На это Вен лишь развел руками: извините, ребята, у нас свое выступление. Отдельное. Для несколько иного круга зрителей...
Горец — лейтенант узнал меня сразу. Вот уж никак не ожидала, что он признает меня даже в маске. Лейтенант встретился со мной глазами, и я заметила, как его губы расползаются в улыбке, но он сдержался. Как бы нехотя поманил нас пальцем к себе, сказал что-то стражникам на посту и, кивнув головой, повел нашу троицу за собой. Со стороны казалось, что гвардейцы позвали нескольких артистов к себе. Для приватного выступления.
Остальное было просто. Гвардейцы повели нас в красивую пристройку позади дворца и вплотную примыкающую к его высоким стенам. Там расположился отряд охранников из Харнлонгра, прибывший с посольством вместе с принцем. Пару раз нас пытались остановить для проверки, но, хвала Пресветлым Небесам, все обошлось.
Только войдя в пристройку, Вен сдернул с себя маску и балахон. Облегченно вздохнув, сказал сопровождающим нас мужчинам, которые радостно загалдели, увидев его:
— И все — таки мы добрались до места! Как же я рад снова видеть вас, парни! Знаете, как это ни странно звучит, соскучился! Впрочем, это как раз понятно: после моего столь долгого отсутствия даже ваши пропитые рожи не кажутся такими отвратительными!
Обрадовано зашумевшие было гвардейцы смолкли, когда и Дан скинул с себя маску. Лица офицеров сразу стали серьезными, и они, приложив правую руку к сердцу, почтительно склонили головы. Как изменился Дан за эти несколько мгновений! Теперь это был не прежний милый мальчишка, к которому я привыкла, а настоящий аристократ, жесткий и властный, хотя и очень молодой. Даже в том небрежном жесте, каким он отшвыривал в сторону свой нелепый балахон, чувствовалась отстраненная холодность и взлелеянная веками подлинная порода высокородного дворянина. Впрочем, долгих церемоний не последовало. Одного из начавших было говорить гвардейцев Дан оборвал на полуслове.
— Погодите! Я также искренне рад видеть здесь своих верных подданных! Именно в таких критических ситуациях узнаешь, кто тебе действительно верен! Но вначале позвольте представить вам нашу спутницу.
Однако стоило мне снять маску, как брови двоих из гвардейцев удивленно поползли вверх. Заметив это, Дан чуть усмехнулся.
— Нет, это не княгиня Айберте, как подумали некоторые из вас. Это ее кузина Лиана. Госпоже Лиане мы обязаны очень многим! Но об этом позже! Сейчас меня интересует, что происходит во дворце...
Меньше чем через четверть часа мы шли с Даном по перехода дворца. Он — впереди, а за ним чуть ли не вплотную следовал с десяток гвардейцев, и мы с Веном. Таиться больше не было нужды. Да и зачем? По дворцу шел наследный принц, почти что официальный жених дочери Правителя. Попадающиеся на нашем пути люди, а их было немало, отходили с нашего пути, отодвигались к стенами уважительно наклоняли головы. Во многих взглядах читалось удивление: некоторые знали, что сейчас принц должен находиться в зале для приемов... Более того6 только что принц был там, причем одет был вовсе не в ту одежду — сейчас на нем совершенно иная... И при чем тут эскорт из гвардейцев? Но главное: за ним вплотную следовал граф Эрмидоре, еще недавно объявляемый тем же принцем чуть ли не преступником! Непонятно...
Я же во все глаза смотрела на все, что происходило вокруг нас, да еще на окружающую обстановку — когда еще простолюдинке удастся увидеть дворец Правителя изнутри? Роскошное убранство и длинные коридоры — вот что осталось в памяти от постоянного мельтешения перед моими глазами. Особо рассматривать все то, что встречалось на нашем пути, было некогда — надо было поторапливаться! Прием уже начался, и до нас издали доносились звуки непривычной для меня, но очень красивой музыки.
Может, и прав был Дан, когда говорил, что мне не стоило идти сюда... Я себя здесь чувствую неуютно, да и мужчинами, сопровождающими Дана, я, наверное, воспринималась как посторонний предмет. Хотя, кто знает... Во всяком случае, бросать ребят одних в этот, очень сложный для них момент, ни в коем случае не стоило. Все же и я была причастна к тому переполоху, что произошел еще совсем недавно. Кто знает, как все повернется дальше?
Единственный, кто ко мне был известен из сопровождающих нас гвардейцев — все тот же лейтенант Дейнрак. Глядя на него поневоле вспомнишь предупреждение Вена. Я, признаюсь, была растеряна, когда на мои шутливые слова о том, что среди гвардейцев пока что отсутствует мой любимый капитан Сайвигилл, лейтенант очень серьезно ответил мне, что он догадывается о том, что мы с ним, с капитаном, раньше знакомы не были. Дескать, если б капитан меня увидел хоть раз в жизни, то уже никогда не смог бы забыть. Я не нашлась, что мне ему на это ответить...
Как оказалось, капитан Сайвигилл находится под домашним арестом. Его утром пригласили для разговора к принцу. Там же находился и начальник тайной службы нашей страны. Никто не знает, о чем именно шла речь, но после беседы капитану запретили покидать выделенную ему комнату во дворце, у дверей поставили часового, а рассерженный принц в разговоре с придворными назвал его предателем.
Впрочем, и у так называемого принца было не все гладко. Неизвестно отчего, но с того дня, когда обокрали старого герцога, Правитель всеми возможными способами уклонялся от встречи с женихом дочери, да и охраны во дворце заметно прибавилось. Тут уже речь идет не о трениях между двумя государствами, а о чем-то куда более серьезном. Придворные чуют приближающуюся бурю — на это у них нюх! Да и внезапное благоволение принца к недавним недругам и охлаждение к прежним друзьям... Непонятно! Были и еще кое — какие мелкие нестыковки... Оттого, возможно, капитану Сайвигиллу и удалось убедить друзей в подлинности истории, рассказанной ему Веном.
Широкая красивая лестница, ведущая чуть ли не прямо в огромный освещенный зал с распахнутыми дверями, покрытыми изящной позолоченной резьбой. Именно оттуда, из этого зала и доносилась музыка. Люди в красивой нарядной одежде, спускающиеся или понимающиеся по лестнице, почтительно склоняли перед Даном свои головы, и отходили с нашего пути, сопровождая нас недоуменно — растерянными взглядами.
Кто-то хорошо подумал все мелочи. Когда мы поднялись, то Дан на несколько мгновений остановился перед дверями, а вместе с ним остановились и мы. В этот момент раздался мелодичный звук колокола. Не сказать, что это был набат, но звучало достаточно громко (позже я узнала, что таким образом во дворце объявляется о появлении чрезвычайных сообщений, не требующих отлагательств).
Наше появление в зале было незабываемым. Прежде всего, пусть не сразу, но смолкла музыка, остановились танцующие, а вступивший в зал Дан в сопровождении гвардейцев только добавило растерянности среди присутствующих. Их можно понять: вот же он, принц Харнлонгра, стоит возле Правителя, улыбаясь, разговаривает с ним, — и вдруг в дверях, в сопровождении гвардейцев, появляется еще один принц! Секундное замешательство, а затем по огромному, роскошно убранному залу, прокатился, словно порыв ветра, небольшой шум, и тут же стих. Так же, как только что на лестнице, люди в зале убирались с нашего пути, только куда быстрее, и вторую половину зала мы преодолевали в пустоте, и в полной тишине. Кажется, все те, кто был в зале, боялись даже дышать. Конечно, когда им еще удастся такое увидеть?! Будет сегодня вечером о чем почесать языком тем же высокородным... Думается, в этом аристократы немногим отличаются от простолюдинов...
И справа, и слева меня стоящие толпой вдоль стен люди воспринимались как одно огромное цветное пятно. Дан в своей белой, переливающейся одежде приковывал к себе взгляды всех присутствующих в зале. Да, он был прав: для его появления по дворце Правителя нужно было нечто такое, что лишний раз чистым светом подчеркивало его молодость и правоту. Нет, отстраненно подумалось мне, все же я — молодец, красивая работа, не напрасно я так долго корпела над этой одеждой... О Высокое Небо, о чем я сейчас думаю?!
От волнения не смотрела по сторонам, а только вперед, туда, где на небольшом возвышении стояло несколько высоких кресел, и находилось с десяток человек, по всей видимости, членов семьи Правителя. Только подойдя поближе, Дан на несколько секунд склонил голову в уважительном поклоне. В полной тишине раздался сильный голос молодого принца с неповторимыми интонациями:
— Приветствую вас, Ваше Величество, как от своего имени, так и от имени моей страны, благословенного Харнлонгра. Разрешите представиться. Я — Домнион Карстерий Диртере, наследный и единственный законный наследник короны рода Диртере и великого Харнлонгра. Право, я понимаю удивление Вашего Величества при виде моего внезапного появления в вашем дворце, и тем более должен извиниться за свое опоздание длиной в несколько дней. Это мое опоздание выглядит особенно бестактно, если учитывать тот повод, по которому я должен был прибыть в вашу охраняемую всеми Светлыми Небесами страну. Увы, но по дороге меня задержали совершенно непредвиденные обстоятельства, которые, как я смею надеяться, будут приняты вами как достаточно оправдательный повод для...
Но я не слушала, что говорил Дан. Ничего не понимая, смотрела на сидящих передо мной людей. Вернее, но одного из них, на того, к которому и обращался Дан. На Правителя. Красивый мужчина с темными волосами, будто прихваченными инеем... Да нет же! Этого не может быть! Это же его на постоялом дворе пару дней назад я просила передать письмо... Если, конечно, это можно назвать просьбой! Я тогда посчитала его начальником егерской службы... А вдруг не он? Может, просто похож?.. Ну, конечно, это не может быть он — мало ли схожих людей на свете! Или все же он? Или... Не стоит себя обманывать — это он! Правитель...
Ощущения были сходны с теми, как если бы я с размаха налетела на каменную стену. Вот это я попалась! Мало не покажется... О, Пресветлые Небеса, как же я с ним вела себя там, на постоялом дворе!.. Ой, об этом лучше не вспоминать, а то сердце и так в пятках сидит! Вот уж чего никак не ожидала!.. Да как же это?.. А ребята мне почему ничего не сказали? Хотя обещали, между прочим! А у меня из головы вылетело снова спросить о том! Впрочем, нет, еще сегодня спрашивала Вена! А он, хмырь такой, вместо того, чтоб прямо сказать, в угадайку поиграть вздумал! Ну, — зло подумала я, — ну, погодите немного! Как только все закончится, я вам, поросятам высокородным, такое устрою!.. В общем, пока еще не знаю, что я с вами сделаю, но в одном можете быть уверены: просто так умолчание вам с рук не сойдет! Опять, наверное, в оправдание скажут нечто вроде того, что, мол, расстраивать тебя не хотели, подходящего момента ждали... Теперь они у меня дождутся! И плевать мне на то, кто они по рождению! Кое за что следует давать трепку, не глядя на титулы и звания...
Интересно, что теперь со мной будет? И не стоит понапрасну надеяться, что мне так просто спустят оскорбление царственной особы. Не помню точно, что там положено за подобные вещи согласно государственного указа? Плаха или рудники? Выбор невеселый... Впрочем, о том, что я отхвачу — о том и так скоро узнаю, и не думаю, что это знание доставит мне большую радость! Как бы не пришлось мне в самое ближайшее время удирать из дворца со всех ног, даже не глядя по сторонам! Но этим двоим лоботрясам все одно задам так, что долго помнить будут!
Глаза Правителя на секунду — другую задержались на мне... Снова смотрит на Дана, который продолжает свою речь, но что именно говорит принц — это проходит мимо моего сознания. А Правитель меня узнал, что угодно на это готова прозакладывать, но вида не подает! Ох, предложи мне сейчас кто провалиться сквозь землю, и вынырнуть где-либо в лесной глухомани, где еще не ступала нога человека, и где голодные звери сидят под каждым кустом — не секунды бы не колебалась с согласием! В глубине души теплилась глупая надежда: вдруг он не признал меня с новой прической? Зря, что ли, старый цирюльник чуть ли не час надо мной ножницами щелкал?! Да ладно, не стоит себя обманывать, все одно не поможет... Это — Правитель, и он меня узнал. Помоги мне, Пресветлая Иштр! Нет, не стоит просить о подобном Пресветлую Богиню: тут надо выкручиваться самой...
А лицо у Правителя спокойное, только одна бровь чуть приподнялась. Вот это выдержка! Непонятно откуда появляется человек, один в один сходный на лицо с женихом его дочери, объявляет себя наследным принцем соседней страны, а он спокоен! Или ждал чего-то подобного? А может не зря я тогда, на постоялом дворе, оставила ему письмо для передачи тайной страже? Значит, не только начальник тайной стражи, но и сам Правитель изучил это послание со всем вниманием?
Мои размышления и слова Дана прервал такой же голос, как у него, и говоривший с теми же интонациями, что мне были так хорошо знакомы:
— Браво! Неплохо! Вот уж действительно неожиданный розыгрыш! Ваше Величество, вы обещали мне сюрприз, и он вполне удался! Вам удалось меня неплохо позабавить!
Я до того увлеклась мыслями о своем промахе, что поначалу не обратила никакого внимания на остальных людей, стоящих подле Правителя. А среди них был и говоривший... Одно можно сказать наверняка: того, кто бросил эти слова, отличить от Дана совершенно невозможно! Язык не повернется даже назвать их братьями-близнецами! Это не просто сходство — это один и тот же человек! Даже малейшие оттенки иноземной речи в сильном голосе абсолютно одинаковые! И это жест: чуть передернуть плечами — в точности повторяет привычку Дана, которую он однажды в шутку назвал дурной, но от которой ему не хочется избавляться. И вот еще один знакомый жест — неосознанно поправляет выпавшую прядь волос безымянным пальцем левой руки... Чуть насмешливо — высокомерный взгляд, к которому я уже привыкла... И еще: он, говоривший, все же немного нервничает — чуть прищуривает левый глаз. Дан поступает точно так же, если старается сдерживаться... Нет, отличить их, разумеется, можно, но только по одежде и прическе, а так, поставь рядышком обоих — родная мать не скажет, то из двоих есть кто!
