Ты могла бы преподать ей урок. После твоей работы испытуемые становились, как стеклышки из разломанного калейдоскопа. Маленькие и прозрачные, даром, что цветные. А Ксена не утруждалась. Усомнилась, деликатно, в твоей правдивости, и прекратила старания. Потому, что всё решено.
Прокурор Республики корпит, готовя обвинительную речь. Верховный судья Кинзор заучивает наизусть записанный шефом на пленку приговор. Кинзор — краснобай, каких мало. Но, (страшная государственная тайна!) не знает букв, и не умеет читать и писать. Грамотность не нужна исполнителю начальственных указаний.
Нойс перевернулась на правый бок, потискала под головой подушку. Тихо вздохнула, засыпая.
Первая из людей, кто научился поддерживать устойчивый ментальный контакт со стиксами. Среди них тоже встречаются пси-таланты. Их дар отличен от человеческого. Не обладает дальнодействием, и лежит, так скажем, в другом диапазоне. Зато ментоблокатор, изобретенный новтеранами — стиксам нипочем.
Всё хорошо...
Впереди целый день.
В эту ночь она не умрет.
Приветствую, шеф!
Вероятность положительного итога расцениваю в 80%.
Мой прогноз поведения подопечной во время акции. Первый этап: отрицание, облеченное в ироническую форму. Второй: как бы притворное согласие. Разговоры на общие темы, избегая конкретики. Третий: надлом, понимание, что любой ответ — не в ее пользу. Четвертый и последний: кризис.
Поведение подопечной станет непредсказуемым. В этот момент акция должна быть завершена. Любое промедление повысит вероятность отклонения от намеченной программы. Тогда придется редактировать видеозапись, что нежелательно.
Искренне ваша, Ксения Грин.
5. ЦЕЛЬ И СРЕДСТВА
Великий Магистр нахмурил покатое чело, прикрытое, как козырьком, жестким черным чубчиком. Потер пухлой белой ладонью коротко стриженый загривок, переходящий в толстую шею. Посмотрел в круглое настольное зеркало на свою упитанную физиономию. Сегодня она гладко выбрита.
Правильно ли подобран галстук? Разумеется. Выбирала жена, он привык доверять ее вкусу. Последнее время Хелен часто не в духе. Виной тому — долгое пребывание в подземном убежище. Комфортабельное, с автономным жизнеобеспечением. Пять тысяч человек, спаянные одной целью, работают на благо Мира. Ради этого можно смириться с временными неудобствами.
Ничего. Скоро всё изменится. Ни ему, ни жене и детям не придется соблюдать столь строгие меры безопасности. Но, пока обстановка требует. Хаос усиливается, ситуация бесподобная. Решающий час близок. На исходе дня он обратится к народам Мира.
В кабинет, пряча взгляд, вошел помощник, долговязый парень. Хотя, как назвать парнем шестидесятилетнего? Разве что по манере одеваться. Этого сотрудника Фома втайне презирал. Держится за скромную должность, трясется, как бы не уволили. Правда, голова у него пока еще варит.
С деланой любезностью спросил:
— Прочел? Всё грамотно?
— Так точно, Фома. Чуток поправил стилистику. Заменил "жестокое убийство" на "циничная и бесчеловечная расправа".
— Там, в конце, не слишком грубо?
— Сойдет. Мне понравилось. Только слово "вонючие" пишется с одной "н", а "пидорасы" через "о".
Магистр коротко хохотнул.
— Так и знал, что ошибусь. В словах, которые чаще говорят, чем пишут. Давай сюда. Спасибо.
Забрал из рук помощника папку с текстом речи. Положил небрежно на стол, и уткнулся взглядом в монитор. Подчиненные привыкли к такой его манере. Магистр — занятой человек. На любезности и расшаркивания времени нет. Помощник тихо, чуть не на цыпочках, вышел.
— Говорит Майя! Сегодня — 18 аполлона 1394 года. В столице Эгваль 8 часов пятьдесят семь минут. Слушайте заявление Координатора Эйкумены — Виктора Энрона!
— ... (звук метронома отсчитывает секунды) ...
— ... (пауза, шорохи, шелест переворачиваемой страницы) ...
— Граждане Великой Эгваль! Дорогие соратники, друзья!..
Рассказ Горация Винера
Легко искать чужие ошибки, самому сидя по уши в дерьме. Это я так, к слову. К 11 часам по Норденку 16 аполлона 1394 года, наш с вами общий друг, Астер, выглядел, мягко говоря, невменяемым. Истерический смех директрисы ГИН, миз О, наводил на мысль, что скоро у меня на руках окажется не один, а двое сумасшедших.
Что привело обоих в такое неистовство, вы уже в курсе. Расспрашивать чокнутую парочку я не стал. Просто покопался в Сети, в недрах архива, который так и остался открытым. Не преминул скопировать его на кристалл-носитель. Потом эту похвальную инициативу, Астер приписал себе. Но, я забегаю вперед.
Только успел спрятать мемо-кристалл в карман куртки, как мой человек с наружного периметра сообщил, что к ГИН стягиваются вооруженные люди. Такие же мерзавцы, как мы, в военной форме без знаков различия.
На силы самообороны Магистрата не похоже. Я предположил, что это эгвальские молодцы вокруг нас зубками щелкают. Не завидую Фоме Канопосу. Парень во всём блеске славы, а государство у него, как проходной двор.
Ребятам своим велел рассредоточиться по зданию. К тому времени одежда наша начала менять цвет, такое у костюмчиков сих хамелеонское свойство. Из зелено-пятнистых стали светло-салатными. Точь-в-точь, под униформу сотрудников ГИН. Каждый из нас словно шапку-невидимку надел. Ну, а "мини-крамер" под полой придавал уверенности. Прямо, доктором наук себя чувствуешь. Окружающие так к нам и относились. С должным уважением.
Сам же я выбрался на крышу ГИН. Институт состоит из трех корпусов: старого, с плоской крышей, размером с футбольное поле; и двух новых — более высоких. Соединенных на уровне третьего этажа узкими подвесными мостиками. Вот, по одному такому я и зашагал легким прогулочным шагом. Внизу, в это время, вооруженные до зубов молодцы дружно входили во двор.
Один из них зычно распоряжался, тыча указующим перстом по сторонам. Командир, называется. Из тех, что орут: "Вперед!", укрываясь за спинами подчиненных. Пока этот Алибаба и сорок разбойников обшаривали Институт, я путешествовал по крышам второго и третьего корпусов. Оставаясь до поры незамеченным.
Когда же банда эгвальцев вновь обозначилась во дворе Института, их оставалось меньше десятка. Они недоуменно оглядывались, переговариваясь встревоженными голосами. Не могли взять в толк, куда подевалась большая часть отряда, включая горластого вожака. При том, что никаких следов присутствия "диверсантов Острова" не обнаружили. Вот вам разница между дилетантами и профессионалами.
Я не отказал себе в удовольствии нанести завершающие мазки на эту прекрасную картину. Прошу прощенья, увлекся. Хотел сказать, что перестрелял кретинов по одному.
Нет, удовольствия не испытал. Как-то не наблюдаю в себе садистских наклонностей. Мой "мини-крамер" был заряжен анестезирующими пулями. Одно попадание — и крепкий, здоровый сон, часа на три. Проснуться придурки должны были крепко связанными, и в присутствии людей суровых и злых. Директор ГИН, почтенная миз О лично позвонила в городское управление Самообороны.
Я же успел связаться с Координатором, по защищенному каналу, изобразив мандраж, панику, и впечатление, что эгвальцы взяли нас за жо... за жабры. Опять, забегая вперед, скажу, что спустя полчаса главарь Эгваль — Виктор Энрон получил восторженный доклад об успехе своей авантюры. Мораль: депеши в Эгваль шлет кто-то из ближайшего окружения Координатора.
Кто был рядом с ним, когда он принял мое ложное сообщение? Интересно узнать.
Отход наш из Института — был хорошо спланированной импровизацией. Поостывшая от праведного гнева, госпожа директор, благосклонно приняла из моих рук чек на крупную сумму, подписанный Координатором. Компенсация за слом рабочего графика, и моральный ущерб. Сумма настолько впечатлила госпожу Изабеллу, что она даже пролила крокодилову слезинку. Мол, жаль, что нам с Астером ничего не обломилось. И нашу несчастную общую знакомую тоже очень жаль. Астер при сём хранил молчание, но я видел, что ему сильно не по себе.
В общем, погрузились в институтский служебный автобус, и с ветерком отъехали. Полиция Магистрата не досматривает институтский транспорт и его пассажиров. ГИН — это государство в государстве.
Выехали на автостраду, ведущую к частному аэропорту. Хотите лететь строго по расписанию и с комфортом, гоните денежку. Желательно, наличными. Всё продается, всё покупается. Магистрат — не исключение. Деньжат, конечно, у нас не густо. Так задумано. Курьер отдаст баул с алтынами прямо в аэропорту. Валюта суорского воеводы — Теда Кормана нынче в чести.
По пути обогнали хиленький грузовик. Машинка та еще, на последнем издыхании. Газогенератор дымил вовсю. Но за собой в прицепе это чудо техники волокло очень даже новый контейнер. Дорогой, с теплоизоляцией. В таких, обычно, переправляют самолетами стиксов. Там, внутри есть кислородный баллон, и система вентиляции. Я еще подумал, что везут детеныша. Для взрослого зверя ящик маловат.
Дедукцию эту додумывал уже во сне. Закалка закалкой, но я не железный. До аэродрома еще полчаса езды, успею отдохнуть.
На Острове, за время нашего отсутствия, ничего плохого (и хорошего) не случилось. Анита предоставила нам день отдыха. От нее я узнал, что в эгвальских верхах короткое время царила эйфория. Значит, мои подозрения оправданны. Информация о нашей, якобы, неудаче ушла в Майю сразу, как была здесь получена. Аните я решил пока ничего не говорить.
Следующий день посвятил культурному досугу. Обед в хорошем ресторане. Вечером — Театр драмы, премьера. Я не какой-то там солдафон — определенный интеллект имею. И собой недурен. Женщины обращают внимание. Их среди публики — половина; много молодых. Есть красивые; некоторые — даже очень. Впрочем, мои вкусы в этой области — вас не касаются.
Пьеса окончилась. Публика неторопливо расходилась. Мигали огоньки такси. Более экономные граждане шагали на своих двоих. Кому не далеко, так прямо до дому. Прочие — на трамвайную остановку, где наблюдалась заметная толчея. С личным транспортом на Острове туго. Бензина и дизтоплива едва хватает для армии.
Правительство субсидирует общественный транспорт, и это вся его помощь народу. Хочешь привольно кататься, плати за горючку по рыночной цене. Очень надо. Так моего жалованья надолго не хватит.
Решив часть пути пройти пешком, я на минуту задержался на широких ступенях театра. Солнце уже зашло. Небо на западе светилось нежными оттенками бирюзового и розового. Низко над горизонтом багрово тлели тонкие полосы облаков.
— Правда, красиво?
Я обернулся. Увидел тоненькую, стриженую под мальчика русоволосую девушку. Одетую в форму R.E.G. без знаков различия.
— Давно в Службе безопасности? — спросил без обиняков. — Не помню, чтобы встречал вас раньше.
— Нет.
Односложный ответ меня озадачил. Как бы, незнакомка не расположена поддерживать беседу. Тогда, чего ради, заговорила со мной первой?
— В смысле — я вообще там не работаю. То есть, я так думаю. Кто-то считает иначе.
Девчонка говорила загадками, словно пытаясь сбить меня с толку. Если ей нравится эта игра, пусть продолжает. С любезной улыбкой я спросил:
— Позвольте вас проводить?
— Мне, вообще-то, недалеко. Но, да.
Мы чинно шли рядом. Будучи в гражданском, я не мог девчонке в форме Gardano предложить взять меня под руку. Не тот сюжет.
— Смотрелось — будто бы я вас арестовала, — заметила она с усмешкой.
Проницательная особа. Я подумать не успел, как у нее всё на языке. Внезапная догадка мелькнула и исчезла. Нет, она не читает мои мысли! Будь даже она пси, ей бы не помогло. Как я не раз отмечал — у меня иммунитет к ментальному воздействию.
Уличный фонарь впереди не горел.
— Ой, как темно и страшно! — сказала девушка.
— Не бойтесь, — ответил я, расправив плечи и делая тверже шаг. Кажется, донжуаны всех времен ведут себя так же. — Видите: впереди свет. Там выход на Адмиралтейскую.
Девушка остановилась.
— Дальше меня провожать не нужно.
И пошла, не оглядываясь, оставив меня стоять в темноте. Чувствовал я себя глупо. Самое интересное, что недолгая спутница моя показалась в тот момент очень знакомой. Где, черт возьми, я видел ее раньше?
"А через неделю Зоркий Глаз заметил, что стен у сарая нет, одни подпорки для крыши..." Бородатый анекдот про барнаба в плену — очень точно подходит к моей бестолковой натуре. Осенило, называется. Когда, спотыкаясь о собственные ноги, я вышел на ярко освещенную Адмиралтейскую, нахалки и след простыл.
Дурак! Ох, какой же дурак! Я ведь знал, что у Аниты есть взрослая дочь, которая давно живет отдельно. Сами понимаете, страдая неизлечимой амнезией, я испытываю болезненный интерес к тому, кем был раньше.
Полгода назад, в далеких южных краях, на меня снизошло откровение. С ужасом и восторгом я осознал, что живу второй раз... Дал себе слово: выяснить подробности своего прошлого. Из записок Ната Гарига узнал, что был женат, ту женщину звали Лида. Мы оба души не чаяли в нашем единственном отпрыске. Бойкой, зеленоглазой девчушке, по имени Анита. Как из нее выковалась моя нынешняя суровая начальница?
Потом навел справки. Косвенно. Осторожно. Любая пьеса бледнеет перед жестокой реальностью! Биография у Аниты сложилась на редкость драматическая. И поздний ребенок должен был стать ее отрадой и утешением. Какой я глупец! Почему меня не насторожило, что Анита никогда не упоминала о дочери!
Волей судьбы, персоны известной. Я помнил нашумевшую историю девушки-рабыни на орховых полях в Суоре. Лорианна Парк.
Она взяла себе фамилию отца! В то время, как Анита всегда сохраняла фамилию Гариг. Верный признак глубокого разлада между мамой и дочкой.
Обуреваемый эдакими глубокими мыслями, я не переставал озираться по сторонам. Бестолку. Лорианна исчезла так же таинственно, как появилась. Зачем приходила? Поглазеть на меня? Она знает, кто такой Гораций Винер?
Я не слюнтяй, но тут чуть не прослезился. Жизнь, которая должна была быть моей, прошла мимо! Ее украл Ар Солтиг, заточив меня в темницу почти на два десятилетия. Чудесным образом, я вернулся. Возродившийся, как Феникс из пепла. Чтобы переписать жизнь с чистого листа. И с чего же начинать молодому авантюристу, который каких-то двенадцать лет назад был измученным, отчаявшимся стариком? Прочтите еще раз предыдущую фразу. Правда, дико звучит?
Сегодня я впервые увидел свою взрослую внучку. Перебросился с ней парой-тройкой пустых, незначащих фраз. Какая глупость! Какая досада! Конечно, я не сомневался, что смогу отыскать Лорианну снова. И что же я ей скажу?
Что ничего не выходит. Я не понимаю, как мне жить дальше.
— Пора! Вставайте! — Ксена тормошит тебя, безжалостно вытаскивая из глубины сна.
Одеваешься, ежась не от прохлады, а от двойного смысла слов. Первый: тебя сейчас отпустят. Второй: тебя сейчас убьют.
К возможности смерти, внезапной и нежеланной, ты готовилась давно. Да ни черта из этого не вышло. Втуне пропали ментальные упражнения, медитации и тому подобная лабуда. Ладно там, погибнуть в разгар боя; или на худой конец, в банальной, но яростной драке. А вот так, наедине с вежливым, деликатным палачом — это же обоссаться со страху. Потаенное воспоминание вспыхивает и гаснет... Двадцатидвухлетнюю, наивную девчонку, Бренда провожала на казнь пинками и руганью. Так мудрая женщина помогала ей не сорваться в рыдания и вопли о пощаде. От Ксены подобной услуги не дождешься. Чему она, сука, улыбается?
