Натура Кайлеана давала себя знать во всём — он вёл мягко, но уверенно, повелевая нашими движениями единолично. Лишь иногда он вдруг ослаблял контроль, будто проверял, верно ли я его понимаю. Убедившись, что моё тело послушно исполняет его волю, Кайлеан вновь захватывал и повелевал... и на его лицо легла печать умиротворения — я наконец-то стала его собственностью. Моё лицо, наверное, имело сходное выражение, потому что происходящее между нами нравилось мне так, что голова кружилась от наслаждения... пусть это был всего лишь танец... хотя бы так...
Когда прозвучал последний аккорд, Кайлеан не сразу выпустил меня из объятия.
— Данимира, — сказал он глуховатым голосом, — ты изумительна. Теперь ты понимаешь, что у нас всё должно быть хорошо?
Ах, как мне бы этого хотелось!
— "Должно быть" не всегда означает "будет", — печально отвечала я. — А где магистр Мерлин? Его не было рядом с троном.
Очарование разом развеялось. Вернулось прежнее освещение, мы вновь оказались в центре бального зала. Подданные по-прежнему стояли поодаль и почтительно ожидали, когда Его Высочество закончит выяснять отношения. Интересно, видели ли они наш танец?
— Зачем тебе Мерлин? — помрачнев, спросил Кайлеан и отпустил меня.
У нас возникли разногласия по вопросу богословия, мелькнуло в голове. Насчёт одного места из блаженного Августина. Желаю продолжить познавательную дискуссию.
— Так, просто спросила. Я ж не очень многих здесь знаю, а Мерлина знаю. Он, вроде, особа, весьма приближённая к трону?
— Считается первым придворным магом.
— А ты его любимый ученик, так почему его нет?
Кайлеан помолчал, покусывая губу, потом сказал:
— Он обещал присутствовать, значит, будет. Пойдём.
— Куда?
— Шампанское пить.
Он направил меня к аркаде, провёл сквозь неё, затем мы прошли вдоль с десяток метров и снова нырнули под арку. Но в прежний зал мы не вернулись, а оказались в совершенно другой обстановке. Этот зал был похож на гигантскую крытую оранжерею — повсюду буйная зелень, цветение и стеклянная крыша, расчерченная переплётом.
Какая-то птица, громко хлопая крыльями, перелетела с дерева на дерево и затихла.
Здесь никого не было, кроме нас.
— А как это? — удивилась я.
— Я же тебе говорил — здесь особое бальное пространство, создаётся по принципу магического лабиринта. Лучше не ходи в одиночку, заблудишься. Если такое случится, оставайся на месте и позови меня вслух или на анималингве. Я тебя услышу.
Кайлеан усадил меня в плетёное кресло, под разлапистые листья какого-то тропического растения. Тут же возник слуга с подносом, он ловко открыл бутылку, разлил искрящуюся жидкость по бокалам и удалился, не медля. Кайлеан сел в соседнее кресло и, покручивая в пальцах свой бокал, заговорил раздумчиво:
— По правде говоря, Мерлин — персона такого уровня, что "придворный маг" — должность чисто номинальная. Никакой он не придворный, он сам по себе. Если Мерлину взбредёт в голову, он покинет Эрмитанию в ту же секунду и никто его не остановит. По какой-то причине двадцать лет назад он отозвался на призыв отца и согласился меня учить. Но "любимый ученик"? Вряд ли. Скорей всего, ему показалось, что я смогу его развлечь. У него, видишь ли, проблема с развлечениями, как у любого человека, живущего лишнюю тысячу лет. А мысль о том, что у Мерлина есть привязанности, всегда вызывала у меня сомнения.
— Жёстко ты про своего учителя, — прокомментировала я его откровения.
Кайлеан пожал плечами.
— Да нет, я не критикую. Мерлину я обязан многим. Но он такой, какой есть, и лучше не заблуждаться. — Отпив из бокала, он продолжил. — Привязанности Мерлина под вопросом, однако чувство симпатии ему знакомо. Надеюсь, что я и ты это чувство у него вызываем. Но только надеюсь. Данимира, не играй в игры с Мерлином... потому что игрушкой в этой игре будешь ты.
— Упаси бог, — искренне отозвалась я. — На самом деле речь идёт о маленькой консультации.
— Ага. Значит, признаёшь, что интересовалась Мерлином не просто так?
— Признаю. Но консультация пустяковая. Маленькая женская тайна. Малипусенькая.
— Маленькая женская тайна, для которой требуется консультация тысячелетнего мага? Меня не хочешь спросить?
— Может, и спрошу. Потом.
— Ладно, — неожиданно покладисто согласился Кайлеан. — Потом так потом. У тебя шампанское выдыхается. Пей и идём танцевать.
Подслушивать будет, поняла я.
Из оранжереи мы вернулись в тронный зал. Дорога туда пролегала через другие залы — такие же роскошные, но размером поменьше, и от этого, наверное, поуютнее. Оформлены они были в разных стилях и музыка звучала разная, кое-где очень даже современная. Везде вдоль стен были расставлены столы и имелись небольшие буфеты, где страждущие могли утолить голод и жажду. Некоторые уже страждали и утоляли во всю.
— Тебе нравится? Можем потом вернуться, — сказал Кайлеан. — Мне говорили, тут где-то должен быть настоящий ночной клуб, копия знаменитого нью-йоркского "Съело". Пойдём туда танцевать. А сейчас надо побыть какое-то время в главном зале. Это наша обязанность как хозяев бала.
— Можем вернуться, — согласилась я. — Но вообще мне всё нравится. Тронный зал — он, конечно, величественный до ужаса и масштабов совершенно нечеловеческих, но что-то в этом есть. Что-то по-настоящему королевское и сказочное. А в ночном клубе я и дома могу побывать. Не в Оленегорске, само собой, и не в Нью-Йорке, но в Петербурге или в Москве... или в Нижнем... можно найти приличные места. У меня подружка в Мурманске учится, она писала, что у них там недавно открыли новый двухэтажный клуб на пять танцполов, в гости звала. Наверное, съезжу как-нибудь на каникулах...
Я нарочито беззаботно щебетала о студенческом будущем, чтобы кое-кто уяснил мою позицию на сей счёт. А то меня уже в хозяйки бала записали. Искоса я поглядывала на Кайлеана, но он оставался благожелательно невозмутим. Как-то чересчур невозмутим. А слушают ли меня вообще? — задалась я вопросом и уже хотела было потребовать от Кайлеана повторить мои последние слова, но тут внимание отвлекла шумная толпа девиц. Девушки сгрудились возле одного стола в углу и что-то яростно обсуждали, кавалеров возле них не наблюдалось. По эмоциональному подъёму сцена сильно напоминала картину Репина "Запорожцы пишут письмо турецкому султану".
— Что за собрание? — удивилась я. — С одеждой у них что-то странное... и волосы...
— А, адептки, — небрежно сказал Кайлеан, взглянув на стол в углу. — Собираются припадать к королевским стопам. Коллективную кляузу сочиняют.
— Зачем?
— На Хима жаловаться будут, само собой.
— Что на этот раз?
— Ну, что-нибудь всегда найдётся. Хим сказал, за время моего отсутствия в Академии сложилась новая традиция. На весеннем или летнем балу адептки припадают к ногам короля-батюшки и жалуются на своего ректора. В этом году что-то там связано с предсказанием Лусс... — Кайлеан еле сдержал зевоту. — Ерунда какая-то...
— Напротив, очень интересно, — оживилась я. — Что за предсказание?
— Ну, вроде как Лусс однажды предсказала, что некто из королевской семьи — имени она не назвала — однажды женится на подавальщице из трактира. Всем известно, что предсказания Луссии Ленорман сбываются. Пару лет назад адептки создали клуб "Милые подавальщицы" — обязательным условием является подработка в трактирах. Надеются, что предсказание сбудется.
— А что Хим?
— Не поддержал. Приглашения на клубные встречи игнорирует, трактиры посещает крайне избирательно — только те, где в обслуге нет подопечных. Словом, шансов никому не даёт. В общем, все старания напрасны. Девушки считают, что так нечестно.
Я озадачилась.
— А как же они собираются озвучить королю свои требования? Нечестно, что принц ни на ком из них не женится? Звучит как-то не убедительно.
Кайлеан усмехнулся.
— Разведка донесла, что лидирует грамотный тезис "Ректор должен участвовать в общественной жизни вверенного ему учебного заведения". А ректор уклоняется. Стало быть, не исполняет служебные обязанности.
— Действительно, безобразие какое! Тут попахивает выговором с занесением! — развеселилась я. — Однако, какая охота идёт! Слушай, давно хотела спросить, как твой брат вообще в ректоры угодил?
— Хим требовал от отца, чтоб тот ему какое-нибудь серьёзное дело поручил. Фамильное честолюбие и всё такое. Думал, ему доверят провинцию какую-нибудь. А отец ему Академию предложил. На пробу. Сказал, что если Химериан с этим справится, то потом справится с чем угодно. Хим поначалу с изменившимся лицом к пруду бежал — топиться. Но потом взял себя в руки, отступать было уже поздно.
— О-о-о...Фамильное честолюбие... страшная штука... — многозначительно сказала я. — Далеко может завести.
— Куда ж Карагиллейнам без него, — отозвался Кайлеан безмятежно.
...Небо над тронным залом изогнулось в форме купола, звёздные водовороты причудливо освещали затемнённое пространство, придавая ему вид гигантской фантастической пещеры с самоцветами. Здесь по-прежнему было многолюдно. Звучала музыка, в центре зала двигались в ритме танца десятки пар. Остальная публика разбилась на группы — кружки по интересам, так сказать. Основным интересом, похоже, являлась королевская семья, — близ тронного подиума образовалась приличная толпа.
Признаться, я полагала, что первым делом нам предстоит вновь общаться с кайлеановыми родственниками, поэтому подсобралась и привела дух в боевую готовность. Этот экзамен нужно было сдать любой ценой. Однако едва мы вошли, к нам с приветствиями устремились молодые люди в мундирах лесников. Кайлеан остановился и вскоре у нас образовался свой кружок. Друзья Кайлеана глядели на меня ласково, осыпали комплиментами... оказавшись в лучах дружеского внимания, я ли не мурлыкала вслух.
Мне удалось запомнить как зовут каждого из представленных, это пригодилось, когда посыпались приглашения потанцевать: после танца я благодарила каждого, называя кавалера по имени.
Кайлеан Георгиевич держался молодцом — танцы с другими дозволял, громы и молнии не метал, никого не испепелял, хотя каждый раз, когда меня уводили прочь, со стороны Его Высочества приходила ощутимая эмоциональная волна в стиле "они забрали мою прелес-с-сть!".
— Отважные люди твои друзья, — посмеиваясь, сказала я, когда меня в очередной раз вернули Кайлеану. — Ничто их не пугает. Даже ты.
— Вряд ли можно испугать того, кто каждый день сталкивается с опасностью.
— Неужели в лесу водится кто-то опасней тебя? — продолжала веселиться я.
— Таких немного, — надменно сказал Кайлеан Георгиевич. — Но обитатели леса берут количеством.
— А ты, стало быть, качеством?
— Разумеется, — ещё надменнее отвечал он. — Ну, хватит баловства. Надеюсь, ты насладилась всеобщим вниманием, но с этого момента будешь танцевать только со мной.
— С радостью, — согласилась я. Потом взглянула поверх его плеча и увидала, что толпа за спиной Кайлеана переместилась, образовав прямой просвет. На том конце просвета у колонны стоял магистр Мерлин и смотрел прямо на меня. Он приподнял бокал в знак приветствия, моё сердце ёкнуло, я пролепетала:
— Погоди... Я... я сейчас...
Кайлеан обернулся.
Я опередила его на секунду, быстро пробормотав:
— Не ходи за мной. Скоро вернусь. — И спешно отошла, чтоб избежать препирательств.
Кайлеан сверлил мою спину мрачным взглядом, а магистр поджидал с таким видом, будто у нас определённо назначено свидание. Когда я подошла, Мерлин выхватил из воздуха бокал шампанского и протянул со словами:
— Рад видеть вас, Данимира Андреевна.
Я поблагодарила в некотором замешательстве — в голове уже немножко шумело, а разговор предстоял непростой. В то же время отказываться было неудобно — вдруг Мерлин, которому придётся пить в одиночестве, подумает, что я его не уважаю. Бокал я приняла, но решила пригубить из него чисто символически.
— Тоже рада видеть вас, магистр, — я широко улыбнулась, надеясь, что именно такую улыбку называют "ослепительной". — Тем более, мы встретились по такому прекрасному поводу — бал в честь благополучного возвращения домой вашего воспитанника.
Сегодня магистр был облачён во фрачную пару, но не перестал походить на знаменитого поэта. Только в нашу первую встречу домашний вид Мерлина навевал мысль о том, что не стоит выходить из комнаты, а теперь он будто бы приготовился получать Нобелевскую премию.
— Поговаривают, это событие не могло бы состояться без вашей помощи. — Голубые глаза за стёклами очков прищурились.
— Пустое, дорогой магистр, — с интонациями светской львицы произнесла я. — Его Высочество справился с выпавшими на его долю испытаниями с честью и самостоятельно. Не сомневаюсь, ваши уроки стали в том неоценимым подспорьем.
Магистр неопределённо хмыкнул.
-Ну да, ну да... Кайл — способный мальчуган...
Наступило молчание, плавно перерастающее в неловкое молчание. Надо было приступать к делу, но я не знала с чего начать.
Я откашлялась.
— Чудесная погода стоит. Хорошо, что дождя нет... Э-э-э... Ну, в смысле, зал без крыши... и всё такое...
— Как же без крыши... никак нельзя без крыши... Крыша есть, просто не такая, к какой все привыкли. А погода... да, чудесная...
— А у нас тоже на праздники облака разгоняют...
— Неужели? С помощью магии? — Мерлин был серьёзен, но казалось, светская беседа о погоде его забавляет.
— С помощью химии. С самолёта что-то сеют... кажется...
Как же я не любила просить у незнакомцев! Как там у классика? "Сами предложат и сами всё дадут"? Если бы. Тут скорее подходила другая фраза, не менее знаменитая, — "никто не даст нам избавленья"... и что-то там про "своею собственной рукой"... Мозолистой рукой... или не мозолистой, нормальной рукой?..
— О чём задумались, Данимира Андреевна?
Я решилась и выпалила:
— О жизни, дорогой магистр! Неловко обращаться с просьбой в такой праздничной обстановке... вам, наверное, развлекаться хочется, а я тут со своими проблемами... но по некоторым причинам прошу уделить мне внимание именно сейчас. Мне нужна консультация по одному жизненно важному вопросу.
Магистр удивился.
— Вы хотите поговорить со мной о жизни? А не боитесь, Данимира Андреевна, что у нас могут оказаться разные представления об этом предмете?
— Ничего, я буду иметь это в виду.
— Что ж... Излагайте.
— Вначале... могу ли я рассчитывать, что этот разговор останется между нами?
— Безусловно.
— Э-э-э... я имею в виду — совсем между нами... — Приблизив губы к его уху я многозначительно пробормотала: — Кругом полным-полно способных мальчуганов.
Всё-таки Мерлин действительно был великим волшебником. Он не щёлкал пальцами и вообще обошёлся без пассов и прочих телодвижений. Но действительность вокруг начала меняться. Исчез бальный зал, исчезли аркады и звёздные водовороты. Я очутилась на вершине пологого холма, вокруг простирались пасторальные поля, вдали паслись белые овечки. Полуденное небо было невинно-голубым, солнышко мягко пригревало и веял лёгкий ветерок. Колонна, возле которой мы стояли, преобразилась в огромное дерево со светлой, седого оттенка корой. Судя по листьям, это был ясень, очень старый ясень. Между толстыми корнями струился ручей, в листве промелькнул и исчез какой-то рыжий зверёк. Наверное, белка.
