'Вот бы ему голову оттяпать, — только и подумал генин, — и поглядеть, чего выйдет'.
— Скажи спасибо Сакуре, что она на время вывела сектанта из игры. Техника работает, пока он стоит в центре ритуальной фигуры, — Ямато нахмурился. — Акацки заманили тебя в ловушку, и это твой просчет. С другой же стороны, такая тактика означает, что они совсем не уверены в победе в открытом столкновении. А вот это уже дает надежду.
Наруто потер ноющие ребра. Ему стало понятно, откуда тот удар в грудь, чуть не утопивший его, когда он барахтался в нечистотах. Оторвалась на нем Сакура-чан...
— Как мне избавиться от этой связи?
— Давай сперва позаботимся о связи между нами, — Ямато протянул генину какой-то крошечный предмет, на поверку оказавшийся миниатюрным наушником. На его блестящем черном корпусе стояла маркировка фирмы-производителя: 'Langmuir Electric'. Снизу располагалась кнопка передачи и гибкий щуп микрофона. — Презент от адмирала-префекта. У меня и Сакуры такие же. А насчет Хидана я дам тебе только один совет: не позволяй ему возобновить свой ритуал.
'А ты, — спросил Наруто о Лиса, — сможешь разорвать связь?'
'НЕТ. УЖЕ НЕТ'.
'Ты же говорил, что ты — бог! Что для тебя нет ничего невозможного!'
'ПОЛОЖИМ, НЕ В ТАКОМ ЖАЛКОМ ТЕЛЕ. НЕ ОБВИНЯЙ В СВОИХ НЕДОСТАТКАХ МЕНЯ'.
— Значит... если он погибнет, то умру и я? — обратился генин к Ямато.
— Я сам бы не отказался это узнать. Адмирал-префект такой информации не имел... или имел, но не соблаговолил мне ее продать. Словом, если он снова окажется в кругу... или начертит себе новый, тебе придется каким-то способом лишить его боеспособности, не убивая при этом. Знаю, это проще сказать, чем сделать, но, если вдуматься, перед ними стоит точно такая задача. Даже если Хидан бессмертен — в чем я сомневаюсь — наносить себе смертельную рану он не станет.
Генин на несколько секунд задумался.
— Ямато-сан, постарайтесь помешать ему... нет, не нужно... Просто отвлеките внимание второго, с руками-на-ниточках, пока я не уделаю этого... Хидана. Как только я с ним покончу, сразу присоединюсь к вам.
— Ты читаешь мои мысли, — улыбнулся капитан. — Не сдерживайся и не беспокойся о нас с Сакурой, мы будем держаться поодаль, чтобы не попасть под удар твоей плети. И помни: необходимо нейтрализовать обоих противников, нанеся при этом минимальный ущерб городу
Глава 19
Где-то вдали орали и свистели люди, ухало дерево о железо, звенело оружие. Хидан лежал в куче истлевших книг и побитой посуды, силясь понять, как его сюда закинуло. Девка — чума! Придала ему такое ускорение, что он просадил башкой стену, плечом выломал вторую, и, если б не шкаф, затормозивший его полет, пробил бы еще одну.
Как же это произошло? Он обездвижил дзинчурики, потом отнял у него возможность пользоваться рукой... Честно говоря, надо было бы и со второй то же самое сделать — похоже, он умеет работать своим проклятым хлыстом с обоих. Но, причиняя жертве страдание через нанесение увечий себе самому, Хидан испытывал вполне понятный дискомфорт, поэтому нукенин всегда старался обходиться малым. Хотя такие раны и не угрожали его жизни. А потом? Какузу принялся гонять сопляка по площади — нужно признать, тот уворачивался довольно ловко для человека без ноги и руки. Затем дзинчурики изловчился и далеко отпрыгнул... Что было следом, Хидан не знал. Заметив, как на него несется нечто, перемещающееся со скоростью и внезапностью молнии, он инстинктивно скрестил руки, защищая грудь.
В глазах мелькнули черные щупальца Какузу, ринувшиеся на помощь, прилавки и расчерченный кровью святой знак. Его ударила женщина, точнее, молоденькая девушка в дорогом платье, сидевшем на ней как на вешалке. Это маленькое тщедушное создание атаковало его без всякой тактики и намерения — оно просто шло в самоубийственную атаку, надеясь ценой собственной жизни выиграть немного времени для своего товарища. Нельзя сказать, что Хидану было вовсе чуждо и недоступно понятие самопожертвования, однако в данном контексте одобрить его он не мог никак.
Рядом, в тени ржавого бака с пресной водой стоял Какузу. Они находились не в доме, а под жестяным навесом на одной из сбегавшихся к площади улочек. Навес предназначался то ли для торговых, то ли для каких-то подсобных целей, но годился и как временное укрытие. Сидя здесь, они хотя бы не светились на площади.
— Она умышленно вышибла меня из ритуального круга, чтобы нарушить ход обряда, — сказал Хидан, выбираясь из обломков невесть кем поставленного тут шкафа. — Что я тебе говорил, Какузу? Сучара Укиё слил им все, что знал о нас двоих.
— Мне нравится эта девчушка, — выдал Какузу вместо ответа. — И удар мне знаком. Я уже видел его прежде. Правда, так давно, что уже и сам не помню когда именно. Поразительное владение чакрой: затрачено ничтожно мало, но какова концентрация! Если та, кто научил девчонку этому удару, передала ей и остальные свои знания, разумней будет убить ее сейчас. Укиё сказал, их трое, и третий — дзеунин ANBU. На пару с девкой он сделает все, чтобы помешать тебе закончить ритуал.
— Ты вообще слышал, что я тебе сказал? Укиё нас предал!
— Укиё не мог нас предать даже теоретически, потому что он, как и всякий нормальный человек, никогда б не принял нашу сторону не на словах, а на деле. Или ты столь глуп, что полагаешь, будто синоби из Конохи — первые, кому он продал эти сведения? Если что-то здесь и заслуживает расследования, то это как они к нему попали?.. Не беда, Хидан. С ним мы еще поговорим.
Снаружи завизжало и грохнуло, взметнулись пыль и обломки досок. Огненная плеть прошлась по площади, перепахивая настил в труху. Там, где стояли прилавки, образовалась гигантская дыра, полная колышущейся грязи. Верхушки несущих столбов торчали из нее как зубы морского чудовища.
— Похерили твой знак, — бесстрастно сказал Какузу.
— Невелика потеря. Новый нарисую.
Хидан облизал пальцы, все еще липкие от крови из разорванного пакета. Осмотрел себя. Ниже правой подмышки зияла рана от металлического штыря, к которому крепился старый шкаф. Она уже начала затягиваться, края медленно сходились, несмотря на то, что кровь толчками продолжала сочиться из нее. Бессмертный поднял руку, наблюдая, как кровь стекает на помост, размял ноги и привычным движением начертил носком сандалии святой знак.
— Знак поменьше — боль послабже. Ну ничего, Ясин-сама. Он уже и так измотан.
— Не задирай нос. Твой противник — дзинчурики Кьюуби, самое живучее существо в мире.
— Однажды ты обмолвился, что работаешь со мной в паре лишь потому, что убить меня ты не сможешь, как бы я тебя ни выводил. А теперь присваиваешь титул самого живучего существа Девятихвостому дзинчурики. Значит ли это, что без моего вмешательства ты свои шансы в поединке с Кьюуби оцениваешь как нулевые?
— Во-первых, не провоцируй меня, гаденыш, — раздраженно бросил Какузу. — А во-вторых, я имел в виду то, что не смогу тебя убить с одного удара. Второй я наносить не стану, ибо мы с тобой как-никак союзники, а с союзниками я отходчивый. Даже с такими засранцами, как ты.
— Это потому ты не убил Укиё?
— Я сказал, не провоцируй меня!
* * *
Ямато нашел Сакуру на одной из узких улиц, параллельных тем, что образовывали площадь. Мощный удар Какузу из Водопада перебросил ее через целый квартал, но девушка успела сгруппироваться и, кроме того, в падении запуталась в паутине натянутых поперек улочки бельевых веревок. Дзеунин ожидал увидеть ее мертвой, однако, за исключением нескольких ссадин и синяков, куноити не пострадала. Он осторожно срезал ножом веревки, поднял Сакуру на руки и, усадив у стены какого-то дома, попытался привести в чувство.
— Наруто, — прошептала куноити, фокусируя взгляд на капитане, — что с ним?..
— Он в порядке, — коротко ответил дзеунин, — и вернулся в бой. И ты должна. Как твое состояние?
— Нор... нормально, — опираясь на локоть командира, девушка поднялась и тут же скривилась от боли. Возможно, у нее все-таки было сломана пара ребер. — У этого... Акацки со щупальцами слишком быстрые и слишком мощные атаки. На голову выше моего уровня... Капитан... у меня есть немного времени на самоисцеление?
— Боюсь, что нет, Сакура. Разве что минута или две. Только давай зайдем в какой-нибудь дом.
— Хорошо. Я думаю, нескольких минут мне хватит на...
Она вскрикнула, глядя на что-то позади Ямато. Дзеунин не стал оборачиваться: сгреб Сакуру в охапку и отпрыгнул в сторону. На то место, где они стояли, обрушился сокрушительный удар. Ямато не удалось даже установить, имел ли он элементальную или физическую природу.
— Отпустите меня, я буду сражаться!..
Дзеунин бросил куноити на доски. Та, хоть и охнув, сразу же приняла боевую стойку, но нападавшего нигде не было видно. Тьма тесных улочек, освещенных только на перекрестках, шум битвы и крики вдали, шепот волн у них под ногами, вездесущая, леденящая душу аура спекшегося Зла, испускаемая врагом — все это служило нукенину идеальной маскировкой.
Неясно, впрочем, нуждался ли он в маскировке или был способен прибить их одним ударом.
— Отходим, — сказал Ямато, — отходим и отманиваем его от Наруто, чтоб тот пока разобрался с Хиданом.
Прежде он сказал бы: 'Отходим и соединяемся с Наруто'. Но с тех пор как его, Ямато, заставили использовать на своем подчиненном смертельно опасный наркотик, благодаря чему его тактика боя и... сама его сущность претерпели необратимые изменения, работать с ним в паре или звене стало невозможно.
— Не спешите.
Ямато чуть отклонил голову чтобы не угодить под удар Сакуры. Какаши-семпай предупреждал его, доверяя командование седьмым звеном, о пагубной привычке куноити бить ногой с разворота. Да и сам Ямато не раз объяснял ей: это не самый эффективный способ поразить противника, даже если он стоит позади тебя. А он стоял как раз позади, и Ямато, хоть убей, не понимал, как и когда он там оказался. Они бы и не заметили его, кабы он сам, нарочно, не выдал себя голосом.
Удар Сакуры попал в блок, но зато прошел косой снизу Ямато. Массивная фигура нукенина отшатнулась, дзеунин тотчас выхватил нож и кинулся вперед, метясь в закрытое тряпичной полумаской горло. Рука нукенина неестественно, как не бывает у нормальных людей, изогнулась и рубанула ребром ладони по локтю Ямато, вышибая нож. Под вторую его, тоже гнущуюся во все стороны руку, в данный момент как раз подныривала Сакура, намереваясь достать солнечное сплетение врага. Ямато видел, как рябит воздух вокруг ее кулака, и понимал: чакры там столько, что, будь даже боец Акацки отлит из стали, его прошьет насквозь. Не вышло. Нукенин дал девушке поднырнуть под его блок снизу и с такой силой ударил ее по загривку, что та только всхлипнула и повалилась ничком.
Словно акробат он встал на одну ногу, мощным ударом другой собираясь добить куноити. У Ямато появился шанс вывести врага из этого шаткого равновесия, но он не был уверен, что успеет достать его прежде, чем тяжелая ступня размажет по настилу мозги Сакуры. Дзеунин пнул ее, отбрасывая в сторону. От его пинка девушка вскрикнула и, очнувшись, вскочила на ноги. У нее, кажется, был четверной запас прочности, у этой Сакуры. Ямато не сказал бы точно, чья в том большая заслуга: Какаши-семпая или Цунаде-сама, но мысленно сделал себе пометку при первом же случае сердечно поблагодарить обоих.
— Пятая Хокаге впала в маразм, — Какузу из Скрытого Водопада точь-в-точь подходил под описание адмирала-префекта. Слегка сгорбленный, крепкий, зеленоглазый увалень. И старый. Не дряхлый, но фантастически старый. Раз в пять или шесть старше Ямато. И во столько же опытней. — Карга тронулась умом. Ополоумела.
— Вы перегибаете палку, Какузу-сан, — с нарочито-притворной вежливостью протянул дзеунин. — Наш вождь не заслуживает, чтоб о ней так нелестно отзывались.
— Ополоумела-ополоумела. Нельзя помещать дзинчурики под присмотр такой бездарности как ты. Это чистой воды расточительство, а на свете есть мало вещей, которые я ненавижу так же, как расточительство.
— Ни на секунду не усомнюсь, что в моих силах убедить вас в вашей неправоте.
— Укиё сказал, ты из ANBU? Когда я был помоложе, в ANBU Конохи не принимали мозгляков и слюнтяев. Припоминаю, как эти ребята не давали мне скучать в бою... А тебя, видимо, взяли туда по блату.
— Вы недалеки от истины.
Дзеунин посмотрел вниз: под ногами как назло был металл, ни досочки, ни балки. Чешуя стальных листов, брошенных на стальную раму, скрепленных стальными болтами. Где-то в глубине, под толщей воды, Ямато угадывал что-то деревянное, но добраться до него было еще трудней, чем до опорных конструкций окрестных домов. Капитан подал Сакуре знак отступать, и они понеслись прочь по улице. Нукенин запустил им вслед какую-то воздушную технику, рванувшую прямо у них под ногами, но не слишком удачно, и через миг они снова были на ногах. Растревоженные горожане высовывались из окон, выскакивали из дверей, сыпали проклятьями в адрес возмутителей спокойствия. Заступить им дорогу отважились только однажды — пятеро вооруженных пиратов, которых Ямато положил пятью же сюрикенами, брошенными одним широким взмахом.
Через полсотни метров они наткнулись на перекресток и роскошное по здешним меркам одноэтажное строение на противоположной его стороне. Игорный зал или казино, судя по вывеске над входом: внушительных размеров колода карт в ворохе неоновых ламп. Лампы, однако, не горели, как и окна заведения. Разорилось ли оно или просто сегодня не работало — Ямато не забивал себе этим голову. Здание обещало предоставить ему массу подручного материала для боя, и именно по этой причине дзеунин избрал его в качестве убежища.
Внутри царили тишина и непроглядный мрак. Они выломали двери и заняли оборону в покерном зале, полном крытых сукном дощатых столов. Ямато забился в щель между стеной и массивным как сейф музыкальным автоматом, а Сакуре велел укрыться за полированной барной стойкой.
Минут десять они сидели, ловя каждый шорох, притом, что расслышать кроме плеска волн и чьих-то спорящих снаружи голосов было ничего нельзя. Потом по плоской крыше у них над головой кто-то стал прохаживаться — вальяжно, не таясь, давая им время свыкнуться с нависшим над ними роком. Походив-походив, нукенин остановился, и... На секунду воздух в зале исчез, а точнее, мгновенно остыл до такой температуры, что стал непригоден для дыхания. Глаза Ямато заслезились от ледяного сквозняка. Пошевелившись, он обнаружил, что рукав куртки задубел от инея и пристыл к металлической стенке музыкального автомата, а когда дзеунин начал вставать с корточек, лопнув, разошелся по швам.
Нукенин упал сверху, проломив корку мутного льда и паутину острых деревянных жал, метнувшихся ему навстречу. Вихрем своих гибких щупалец он крушил, ломал, расшвыривал мебель, разносил стены, разрубал столбы и опоры. Ямато на ходу перестраивал, сносил и воздвигал стены, метал в него сотни заточенных жердей, обрушивал на голову балки, бревна, разверзал пол у него под ногами — все было нипочем Какузу. Его тяжелые кулаки сметали любую преграду, и, хотя Ямато удалось несколько раз хорошенько его достать, не сбавлял темпа схватки. Капитан создал деревянного клона, двух, трех, попытался взять его с нахрапа, бил, колол ножом, однако дальше пары легких порезов и того факта, что времени атаковать у Какузу почти не оставалось, его достижения не ушли.
