В 19.40 радары 'Maddox' обнаружили присутствие пяти северо-вьетнамских торпедных катеров. Эсминец открыл огонь трассирующими снарядами. В это время все вьетнамские торпедные катера в этом районе ремонтировались и эвакуировались. Теоретически, за эсминцами мог наблюдать только сторожевой катер и то, с весьма приличной дистанции. Однако, на эсминцах нарастал форменный психоз.
Из доклада командующего Тихоокеанским флотом адмирала Гранта Шарпа:
'B 21.08 4 августа, когда 'Maddox' и 'Turner Joy' шли курсом на юго-восток приблизительно в 60 милях от берегов Северного Вьетнама, радары засекли три быстро двигавшихся цели на расстоянии около 14 миль к востоку от двух кораблей. В 21.19 цели были видны на экранах радаров обоих кораблей и проявляли возможные враждебные намерения, меняя курс и скорость, занимая позиции, с которых можно было выпустить торпеды. 'Maddox' и 'Turner Joy' открыли огонь, когда, исходя из маневров приближавшихся целей, стало очевидным, что они занимали позиции для пуска торпед. Примерно через минуту акустики 'Maddox' услышали шум приближавшейся торпеды и проинформировали 'Turner Joy' о пуске торпеды'.
Радиометрист 'Maddox' доложил о том, что катера выходят на рубеж атаки, гидроакустик — о шуме выпущенных 22 (!!!) торпед! На трёх катерах такого количества торпед не могло быть даже теоретически. (https://versia.ru/tonkinskij-incident-fejkovyj-povod-proigrannoj-vojny)
Стремительно маневрируя, эсминцы стали уходить от 'торпедной атаки', продолжая вести хаотичный огонь по визуально невидимым целям. Капитан Херрик, опытный военный моряк, первым же взял под сомнение сам факт нападения на корабли. Через несколько часов после начала странного боя он передал начальству: 'Вся акция весьма сомнительна, кроме явного намерения противника вначале устроить засаду'. До сих пор это заявление капитана Херрика остается наиболее разумным объяснением 'второй атаки', то есть событий ночи с 4 на 5 августа 1964 года. К сожалению, в штабе флота это донесение было оставлено без внимания.
Первая информация о возможном нападении на эсминцы пришла в Вашингтон в 9.20 утра по вашингтонскому времени 4 августа, после того как у капитана Херрика возникли подобные подозрения на основе перехваченных переговоров береговой охраны ДРВ. Радиограмма-'молния' о 'состоявшейся атаке' поступила в Пентагон в 11.00. Министр обороны Макнамара немедленно поставил в известность президента. Даже не поинтересовавшись, существуют ли какие-нибудь факты или убедительные подтверждения 'атаки', министерство обороны запустило на полные обороты приготовления к 'ответным' военным действиям. В 13.25 Объединенный Комитет Начальников Штабов информировал министра обороны США, что цели для бомбардировки Вьетнама выбраны.
Президент немедленно собрал совещание Совета Национальной безопасности. Он внимательно выслушал доклад начальника штаба ВМС адмирала Дэвида МакДональда о нападении северовьетнамских катеров на американские эсминцы. Когда адмирал закончил, JFK спросил:
— Каковы будут ваши рекомендации, господа?
— Сэр! Объединенный Комитет начальников штабов считает необходимым немедленно нанести ответные удары с воздуха по целям в Северном Вьетнаме, — ответил председатель ОКНШ генерал Эрл Уилер. — Мы подготовили список целей и передали его министру обороны.
Генерал Уилер занимал свой пост всего месяц. Предыдущий председатель ОКНШ генерал Максвелл Тэйлор подал в отставку с 1 июля 1964 г и отправился послом в Южный Вьетнам. Это назначение свидетельствовало о том, какое внимание уделяет проблеме Южного Вьетнама президентская администрация.
JFK взглянул на министра обороны:
— Ваше мнение?
— Сэр. Это уже второе нападение на наши эсминцы за два дня, — Роберт Макнамара выглядел обеспокоенным. — 2 августа северовьетнамские катера уже обстреливали 'Maddox', его экипажу пришлось вызывать на помощь палубную авиацию. Моё мнение — мы в этот раз должны отреагировать немедленно и жёстко.
— Мистер Джонсон?
Вице-президент Линдон Джонсон, не колеблясь, ответил:
— Бомбить. Иначе весь мир будет считать, что кто угодно может плюнуть в лицо Соединённым Штатам.
Госсекретарь Дин Раск и помощник по национальной безопасности Макджордж Банди внимательно изучали рапорты с места событий. Президент повернулся к Генеральному прокурору Роберту Кеннеди:
— Что скажешь, Бобби?
— Мы должны осадить этих чёртовых коммунистов и указать им их место, — ответил Роберт. — Если для этого придётся вбомбить их в каменный век — им же хуже.
Кеннеди посмотрел на Раска и Банди:
— Господа?
— Меня смущает, что вчера ночью самолёты с авианосца не обнаружили никаких следов северовьетнамских катеров, — ответил Банди. — Если по инциденту от 2 августа всё бесспорно, то вчерашний вызывает определённые вопросы и сомнения.
— Какие могут быть сомнения? — возмутился адмирал МакДональд. — Нас атаковали, мы дали отпор!
— Насколько я понял из донесения командира эсминца, вчера ночью они видели только отметки на радарах, визуально вражеских катеров с эсминцев не обнаружили, — с явным сомнением заметил госсекретарь Раск. — Лётчики тоже не сообщают об обнаружении катеров противника...
— Вчера ночью был чёртов шторм! — ответил адмирал. — Ночью, в шторм, в дождь, видимость такая, что с мостика носового флагштока не видно! Какие катера можно рассмотреть в таких условиях?
— Тогда в кого ваши моряки стреляли? — спросил президент. — Если они не видели целей? Палили куда попало?
— Экипажи вели огонь по показаниям радара, сэр! — ответил адмирал.
— Я тоже внимательно прочитал все рапорты. В отличие большинства из вас, господа, ну, конечно, кроме вас, господин адмирал, — Кеннеди бросил уважительный взгляд на МакДональда, — у меня есть личный опыт морской службы и опыт командования торпедным катером.
Так вот, господа. То, что написано в этих донесениях, что по эсминцам было выпущено аж 22 торпеды с катеров — полная и беспросветная чушь! — резко и прямо заявил JFK. — Бред сивой кобылы. 2 августа наши эсминцы атаковали три торпедных катера. Три! На торпедных катерах, как правило, всего четыре торпеды. По подсчётам ваших акустиков получается, что вчера ночью наши эсминцы атаковали, как минимум, шесть вьетнамских катеров, и при этом ни лётчики палубной авиации, ни моряки с эсминцев ни один из этих катеров не заметили?
— Сэр, в Тонкинском заливе вчера действительно был сильный шторм, — осторожно напомнил адмирал МакДональд. — Кому как не вам знать, какая плохая видимость в таких условиях...
— Разумеется, я знаю, какая видимость в шторм, адмирал! — кивнул JFK. — Я эти шторма на своей шкуре прочувствовал. И сейчас я с уверенностью могу сказать, что в этой истории явно что-то не так. По инциденту 2 августа у меня тоже никаких сомнений нет — были три катера, была перестрелка, всё происходило днём, кто начал — не совсем понятно, но мы успешно дали отпор, угроза ликвидирована.
А вот по вчерашнему ночному бою у меня есть серьёзнейшие сомнения, что факт боя вообще имел место. Больше похоже, что у моряков нашего эсминца после позавчерашней атаки, в темноте, да ещё в шторм, просто сдали нервы, и они начали стрелять куда попало. Тем более, ни о раненых, ни о каких-либо боевых повреждениях кораблей не сообщается. Поэтому я прямо сейчас не собираюсь предпринимать никаких решительных действий, и уж точно не стану отдавать приказ о бомбардировках северовьетнамских объектов.
— Но, сэр! — генерал Уилер едва не подскочил на месте. — Мы что, спустим на тормозах явное нападение на наши корабли?
— А оно было, это нападение, генерал? — прямо спросил президент. — Вы можете поклясться на Библии, что наши эсминцы вчера ночью действительно были атакованы? Повторяю: никто не видел противника, нет ни раненых, ни повреждений. Всё, что у нас есть — доклады радиометриста об отметках на радаре и доклады гидроакустика о якобы выпущенных двадцати двух торпедах. Двадцати двух, господа! И ни одна из них не попала. Если бы сообщалось о двух, четырёх, или даже восьми торпедах, это было бы ещё правдоподобно. Но двадцать две! Это же целый забор из торпед посреди моря! Вот только не надо втирать мне, бывшему командиру торпедного катера, что вьетнамцы не попали в наши корабли из-за шторма. Да будь у меня отряд из шести катеров, судя по количеству торпед из рапорта, мы бы хоть одной да попали бы! И лётчики с нашего авианосца наверняка заметили бы хоть один или два катера. А они не заметили ничего. Ни-че-го, господа!
— Сэр! — подал голос Роберт Кеннеди. На официальных совещаниях он обращался к старшему брату официально, как все остальные. — Но тогда получается, что узкоглазым это сойдёт с рук?
— Что им 'сойдёт с рук', Бобби? — устало спросил JFK. — В бою 2 августа наши лётчики подбили все три катера. Один загорелся, ещё два лишились хода. Этот бой нами выигран. Вчера ночью, по моему глубокому убеждению, основанному на личном боевом опыте, никакого боя ВООБЩЕ НЕ БЫЛО! Отметки на радаре, возможно, я подчёркиваю, только ВОЗМОЖНО, могли принадлежать катерам противника. Но мы не можем со всей уверенностью утверждать, что наши эсминцы были ими атакованы.
В общем, так, господа, — президент обвёл строгим взглядом всех генералов и адмиралов. — Никаких бомбёжек. Операция DESOTO будет продолжаться, но я запрещаю нашим эсминцам пересекать линию границы северовьетнамских территориальных вод, чтобы не провоцировать противника.
Если атаки на наши эсминцы продолжатся, если у нас будут веские доказательства, тогда мы с вами соберёмся снова, рассмотрим ситуацию и примем обоснованное, взвешенное решение. Но только в том случае, если я буду полностью уверен в том, что нападение было, и нашим кораблям нанесён реальный ущерб. Цена ошибки, в данном случае, слишком высока.
— Но, сэр! Если мы не дадим этим узкоглазым решительный и жёсткий ответ, весь мир будет считать нас слабаками, о которых можно безнаказанно вытирать ноги! — не сдавался МакДональд.
— Мы УЖЕ дали ответ, адмирал. 2 августа наш эсминец атаковали. Мы повредили два их катера, третий подожгли, — терпеливо повторил JFK. — В следующий раз просто потопите их. Я разрешаю.
— Есть, сэр! — радостно ответил адмирал. — Будет исполнено, сэр! Но разве мы не должны разбомбить их базу в Винь? У нас там поблизости 'Тикондерога', и мы можем подогнать ещё несколько авианосцев...
— Нет, адмирал, мы не будем бомбить их базу, — отрезал президент. — И никакие другие объекты Северного Вьетнама мы бомбить не будем.
— Сэр, но... почему? — генерал Уилер казался искренне удивлённым.
— Потому что вот здесь, — JFK ткнул карандашом в карту, — советский остров Хайнань. С побережья которого русские ракеты простреливают всю северную часть Тонкинского залива. (АИ, см. гл. 01-25). Советы, забрав у китайцев Хайнань, получили мощнейшую морскую крепость, прикрывающую Северный Вьетнам с юга. И кстати, вы можете поручиться, что такие же ракеты они не поставили на вьетнамском побережье, адмирал?
— Э-э... — адмирал МакДональд был явно обескуражен.
— Это первое, — продолжил Кеннеди. — Теперь второе и главное.
Президент взял лист бумаги, сложил его вчетверо, аккуратно разорвал по сгибам, сложил стопкой, ещё несколько раз перегнул и расставил на столе четыре бумажных игрушечных домика:
— Для всех, кто не понял, объясняю на наглядных примерах. Вот это — вьетнамская деревня. Сколько может стоить вьетнамская хижина? Два доллара? Пять? Десять? Допустим, хижина стоит десять долларов.
JFK взял из коробки сигару:
— Это — бомба, — он посмотрел на начальника штаба ВВС генерала Джона МакКоннелла. — Сколько стоит бомба, генерал?
— Смотря какая, сэр... Бомбы все разные.
— М-м-м... неважно. Допустим, бомба стоит пятьсот долларов, хотя, скорее всего — дороже, — продолжил президент. — Как правило, одной бомбой уничтожить цель не получается. Сколько обычно самолётов вы отправляете на типичную цель, генерал? И сколько у них бомб на каждом?
— Обычно — от четырёх до восьми самолётов, сэр, не считая сопровождения, если оно требуется, — ответил МакКоннелл. — На каждом от шести до двенадцати бомб, в зависимости от типа самолёта.
— Хорошо, посчитаем по минимуму, — отмахнулся Кеннеди. — На занятую партизанами деревню из 10 хижин по 10 долларов мы отправляем четыре самолёта, каждый с шестью бомбами по 500 долларов. Итого мы потратим 12 тысяч долларов только на бомбы, не считая топлива, запасных частей, денежного довольствия лётчиков и техников, чтобы уничтожить вражеское имущество на 100 долларов.
И это при том, что на следующий день эти партизаны нарубят в джунглях веток и отстроят свои хижины заново. Но они запомнят, что это мы разбомбили их деревню. И если один из наших самолётов будет сбит, они поймают наших лётчиков и убьют их. А подготовка каждого лётчика стоит очень дорого. Намного дороже бомб или даже самолётов. Это — плохой бизнес, господа!
— Но, сэр, мы же уничтожим не только хижины, но и вьетконговцев, которые их охраняют! — возразил генерал Уилер. — Ради этого и предлагаются воздушные удары!
— А вы уверены, что ваши воздушные удары их уничтожат, генерал? — негромким, полным скептицизма голосом спросил Теодор Соренсен. — Скорее, они уничтожат ни в чём не повинных мирных граждан, а партизаны отсидятся в джунглях.
— И мы будем выглядеть агрессорами перед всем миром, — продолжил его мысль президент. — Нет, господа, нам не нужны такие репутационные потери, да ещё накануне выборов!
3 ноября в США должны были пройти очередные президентские выборы. Предвыборная кампания была в разгаре, и все понимали, почему Кеннеди ведёт себя столь осторожно, хотя и не все это одобряли.
— Сэр! Но без воздушной поддержки южновьетнамские подразделения не смогут эффективно бороться с противником! — запротестовал начальник штаба сухопутных сил Гарольд Джонсон.
— Они и с поддержкой не могут бороться с противником. Они вообще ничего не могут и не хотят, — проворчал генерал МакКоннелл. — Но я согласен с генералом Джонсоном. Одних только эскортных вертолётов оказалось недостаточно для решения всех задач поддержки. Необходима полноценная поддержка авиации.
— Мы увеличим наше военное присутствие в Южном Вьетнаме путём расширения штата подразделений специального назначения и дополнительного участия авиационных подразделений в порядке ротации, — решил Кеннеди. — Но сделаем это уже после выборов. У наших советников есть разрешение участвовать в боевых операциях. Предпринимать более решительные шаги пока нецелесообразно.
* * *
После совещания, оставшись наедине с президентом, Роберт Кеннеди задал ему прямой вопрос:
— Джон, мы вообще собираемся защищать Южный Вьетнам?
— Безусловно, Бобби, — ответил JFK. — Хотя, если честно, Вьетнам сейчас для нас всё равно что чемодан без ручки, который и тащить неудобно и бросить нельзя, исключительно по политическим соображениям. Оставить его мы не можем, иначе республиканцы немедленно обвинят нас, что 'Кеннеди потеряли Вьетнам', точно так же, как они обвинили Трумэна в том, что он 'потерял Китай'.
