Лаккерти долго петлял по каким-то сумеречным и захламленным коридорам с большим количеством массивных, стального цвета дверей, по которым, если и ходили, то очень редко. Но видимо офицер хорошо знал эту часть портатора, так как ни разу не остановился, чтобы сориентироваться. Несколько раз у Атуа вспыхивал на стекле шлема тревожный индикатор, говорящий о нахождении в зоне высоко излучения, видимо где-то рядом работали генераторы каналов перемещения. Регенераторы скафандра работали превосходно и Атуа бежалось легко. Он чувствовал, что мог бы догнать Лаккерти, но не делал это намеренно, опасаясь, что офицер вдруг начнет задавать какие-либо недопустимые вопросы. В тоже время у него не выходила из головы мысль о портации по грузовому каналу. Это и радовало и тревожило: радовало, что без особых проблем удается вновь оказаться на станции зонта; тревожило то, что если он будет портирован вместе с группой десантников, то быстрая портация на станцию зонта будет проблематичной.
Выскочив из-за очередного угла, Атуа увидел, что Лаккерти стоит в проёме двери в ярком свете. Сердце носителя Атуа тревожно дрогнуло — выход. Офицер не бежал, он, явно ждал Атуа, непрерывно крутя головой, то смотря вперёд, то на Атуа.
— Что ты плетешься, словно сонный тупи? — закричал он, едва Атуа подбежал к нему. — Погрузка уже заканчивается!
Атуа взглянул ему через плечо — неподалеку от выхода на изящных опорах стоял странный космический корабль, которого он еще ни разу не видел у зевсов, по трапу которого поднимались десантники в черных, таких же как и на нём, скафандрах. Тонкий, длинный, черного цвета корпус корабля сразу вызвал у него тревогу о его прочности, короткие, сильно скошенные назад крылья в задней части корпуса с какими-то полусферами на концах, говорили, что он мог без труда передвигаться в атмосфере. Никаких признаков оружия на корабле видно не было. Явно, этот корабль предназначался для ближнего космоса, а никак не для межзвёздных переходов. У Атуа мгновенно сложилось впечатление, что зевсы таким путем решили избавиться от части своих десантников, отправляя их в этом корабле подальше от галактики.
Схватив Атуа за рукав скафандра, Лаккерти потащил его за собой к кораблю.
— Капитан! Подождите! — закричал он, подняв свободную руку, когда на первую ступеньку трапа шагнул последний десантник.
Офицер, стоявший рядом с трапом, повернул голову.
— Капитан! Ещё один! — прокричал Лаккерти, выталкивая Атуа вперед.
— У меня комплект, — капитан, приподнял и повернул к Лаккерти лист скринвейра, который держал в руке.
— Это последний! — Лаккерти толкнул Атуа к трапу, а сам шагнул к капитану и ткнул пальцем в лист скринвейра. — Томас Дедли, сержант.
— Нет ни одного свободного кресла, — капитан отставил руку, в которой держал стиккер, в сторону. — Крейсер забит под завязку.
— На пол посадишь. Он не гордый. — Лаккерти толкнул в спину, было остановившегося на первой ступеньке трапа Атуа. — Пошел!
— Как скажешь.
Капитан занес имя сержанта в лист скринвейра и пристегнув стиккер, тоже ступил на трап.
Как только голова Атуа поравнялась с корпусом крейсера, он оглянулся: вдалеке, перед широко открытой дверью стоял тот самый старший офицер, который пытался его арестовать. Рядом с ним стоял представительного вида зевс в штатской одежде, которому старший офицер что-то говорил, вытянув руку в сторону крейсера, за ними стояли четверо десантников, в незнакомой Атуа, серой одежде. Атуа взглянул вниз, туда, где стоял Лаккерти, там никого не было. Он покрутил головой — совсем недалеко от корабля, в стене какого-то мрачного серого здания дверной проем медленно закрывался массивной серой дверью.
— Топай! — рука капитана уперлась Атуа в спину. — И так задержались. Раньше нужно было думать.
Атуа отвернулся и резко оттолкнувшись, одним махом, преодолел последние ступеньки трапа. Поднявшийся за ним капитан, шагнул в сторону и дотронулся рукой до какой-то светящейся зелёной панели — трап быстро пошел вверх, отрезая Атуа от враждебного ему мира чужой галактики.
24
Подождав, когда процессия скроется за поворотом, Дакк приподнял правую руку, в которой были зажаты данные ему реаниматором предметы и разжав, поднес к лицу — на ладони лежали три инъектора. Прежде он никогда не пользовался никакими препаратами, выдуманными зевсами для различных нужд своих носителей, но не раз видел, как ими пользовались молодые зевсы и зевски, чаще вгоняя себя в какой-либо транс, нежели с какой-то другой целью. Кроме отвращения, эти действия у него никаких ассоциаций не вызывали, но теперь, видимо, пришла пора и ему познать воздействие на свой носитель каких-то из подобных препаратов.
Дакк сунул руку с инъекторами в карман и вытащив её, вновь разжал, теперь на ладони лежал всего лишь один инъектор. Поставив его тонкий конец к шее, он нажал на другой и тут же почувствовал, как участок кожи под инъектором напрягся. Опустив руку, он посмотрел по сторонам и отбросил пустой инъектор в сторону: еще несколько часов назад эта выходка на станции было бы совершенно недопустима, хотя станция и сейчас, несмотря на все произошедшие здесь ужасы, была достаточно чистой.
Постояв неподвижно несколько мгновений, Дакк шевельнул левым плечом. Вспыхнувшая боль, заставила его поморщиться, но вот она пошла на убыль и через несколько мгновений почти исчезла.
"Нужно поторопиться, — всплыла у него тревожная мысль. — Если верить Григорьеву, с такой раной носитель Марка долго не протянет. Криостат. Чёрт! Нужно было узнать, где он сейчас. Если его готовили к портации, то скорее всего он где-нибудь в медлаборатории".
На сколько позволяло раненое плечо, Дакк быстро пошел по улице в сторону медлаборатории, раскинув по сторонам своё поле. Утверждение реаниматоров, что на станции больше никого не осталось, его никак не тронуло. Остался или нет здесь кто-то из персонала Дакку было всё равно, его тревожил лишь один вопрос: где сейчас находится нечто? Было довольно странно, что он уже долгое время не появлялся. У Дакка по этому поводу было две версии: либо насытившись смертями, нечто отдыхал; либо, почувствовав, что обстановка на станции стала нестабильной, тоже куда-то ушёл.
"Только бы ни в галактику", — кольнула разум Дакка тревожная мысль.
Пройдя, как ему показалось, совсем немного, два-три сектора, Дакк вдруг почувствовал резкую боль в плече, которая заставила его остановиться, так как каждый шаг вызывал её приступ всё сильней и сильней. Он достал один инъектор и введя себе анестезит, пошел дальше, стараясь идти быстрее, но действия препарата вновь хватило лишь на два сектора — резкая боль в плече заставила Дакка остановиться. Сунув руку в карман, он нащупал последний инъектор и вытащив его, уставился на раскрытую ладонь.
"Проклятье! До медлаборатории же, еще идти и идти".
Состроив гримасу досады, Дакк решительно опустошил инъектор и отбросив его, оттопырил курточку и взглянул на раненое плечо своего носителя — оно представляло собой вздувшееся красно-черное месиво. Он попробовал приподнять левую руку, но она даже не шевельнулась, будто её и не было.
Дакк глубоко и шумно вздохнул.
"Видимо пришла пора бросить этот носитель".
Он невольно задумался. Вспыхнувшее чувство грусти, заслонило собой реальность. Он уже не раз пытался оставить этот крайне несовершенный носитель представителя земной цивилизации, но сам не зная почему, вновь и вновь возвращался в него. Носитель был красив, хорошо развит физически и даже по немногим встречам Дакка с женщинами, сразу привлекал к себе их внимание.
"Мой носитель всем хорош, но он, несомненно, проигрывает носителю Марка во внешности. В принципе, этим он стал и мне симпатичен и если бы не его физиологические недостатки лучшего носителя моего разума и не нужно было бы, — углубился Дакк в невольные размышления. — Почему природа так разбрасывается, наделяя всех немногим от совершенства: одни получают отличный носитель, другие совершенный разум, третьи какие-то удивительные чувства и никто не имеет всего этого в совокупности? Почему разум должен изворачиваться, искусственно пытаясь стать неуязвимым от природы? А может потому и не создает она совершенства, чтобы потом не стать его рабыней? Проклятье! — Дакк вздрогнул и ошалело покрутил головой. — Не вовремя я размечтался. Негоже мне, зенну, после каждого шага менять свои намерения. К тому же я обещал его вернуть Авии и уже решил, что это обещание непременно исполню. Что же тогда я время теряю в своих беспринципных размышлениях? Нужно спасать носитель Марка".
Но как долго будут продолжаться поиски своего носителя, Дакк не представлял и сейчас с тревогой думал, что раненая рука может стать непреодолимой помехой.
"В таком случае, что же я стою, как дурак".
Легкая усмешка тронула губы носителя Дакка, от грубого земного слова, вдруг выплывшего откуда-то из остатков информационного поля Марка.
Он осторожно отпустил курточку, но как только она коснулась раны, его всего передернуло от боли, скорее всего анестезит уже не оказывал должного действия на нервные окончания носителя Марка.
Стараясь не думать о ране, Дакк быстро пошёл в сторону медлаборатории.
Плечо горело все сильней и сильней, но скрежеща зубами, Дакк старался идти, как мог, быстро, пытаясь не думать о ране. Вскоре его начало шатать и вдруг бросило в сторону, его ноги подкосились и не устояв, он опустился на колени. Резкая боль в плече заставила его выгнуться, в голове зашумело, перед глазами поплыли красные круги, которые становились все темней и темней.
"Нет! — Дакк мотнул головой, причиняя себе ещё большую боль. — Только не это. Я должен спасти носитель Марка. Я должен! Я обещал!"
Опираясь на правую руку, он попытался встать, но едва напрягся, как его бросило вниз и на несколько мгновений темнота поглотила его совсем.
"Такое со мной уже было на станции зонта, — всплыла у него злая мысль, когда темнота ушла. — Нельзя этого больше допускать. И что у них за носители? Нет, совершенно, никаких защитных функций. Как можно жить с таким? — он осмотрелся. — В этом же коридоре есть тот самый переход, который ведет куда-то в лабораторный сектор. Может им уже можно пользоваться? — он покрутил головой. — Кажется там".
Больше не пытаясь вставать, опираясь на правую руку и отталкиваясь левой ногой, Дакк пополз к нужному месту в стене. Каждое движение вызывало мучительную боль, но стиснув зубы, он полз, часто останавливаясь и опустив голову, теребя своим полем нейронные окончания мозга своего носителя и пережидая, когда приступ боли станет чуть слабее. Единственное, что утешало; от такого способа передвижения исчезли красные круги перед глазами.
Наконец добравшись до нужного места стены, он начал подниматься, но тут же перед глазами вспыхнул красный круг и его отбросило от стены.
— Проклятье! — беззвучно шевельнулись его губы.
Подождав, когда сознание прояснится, Дакк решил больше не делать попытки встать. Он метнул своё поле в стену и найдя информационное поле управления дверью, активировал его — дверь скользнула в сторону, открывая тёмный проём. Он подполз к нему и осторожно сунул туда руку — никаких неприятных ощущений не было. Тогда он вполз в тёмный коридор, прежнего красного света здесь, почему-то, больше не было и энергично толкаясь ногами, он полоз по коридору, петляя по его закоулкам, ориентируясь своим полем. На удивление, боль теперь была не столь мучительной и не останавливала его продвижение.
Наконец, Дакк уперся в стену и найдя в ней информационное поле, активировал механизм управления дверью — спрятавшись в стене, дверь открыла выход. Он выполз наружу и в тот же миг резкая боль в плече, заставила его крепко сжать зубы и выгнуться.
Когда боль чуть утихла, Дакк осмотрелся: он находился на той улице, где и располагалась медлаборатория, но до лаборатории было ещё не менее полусотни метров. Хотя в его состоянии это было совсем не близко, но все же его настроение приподнялось. Он пополз.
Ползти по улице было намного труднее, чем в переходе: пульсирующая боль в плече, заставляла делать частые остановки и переводить дыхание, крупные капли влаги, обильно выступающей на лице, скатывались вниз и за Дакком по улице тянулась влажная полоса. Мыслей никаких не было, кроме одной — доползти. Сжав губы и зубы, он полз, полз, полз...
Наконец и дверь медлаборатории. Дакку пришлось едва ли не ткнуться в неё лбом, чтобы она скользнула в сторону. Он прополз через её проем и остановившись, покрутил головой: около дальней стены стояло сооружение, напоминающее то, в котором реаниматоры перемещали к портатору Паулидера, только покрытое легким инеем и с несколькими рядами светящихся панелей понизу сооружения.
"Криостат!"
Дакк выбросил в его сторону своё поле и тут же почувствовал слабое биополе. В криостате лежал человек и он был жив.
"Мой носитель!"
Кольнувшая мозг Марка догадка подтолкнула Дакка вперёд. Он снова пополз.
Оказавшись около криостата, он ввёл него свое поле и найдя информационное поле агрегата, принялся разбираться в нём, но это оказалось сложной задачей — он прежде никогда не имел дело с подобными устройствами и даже не представлял, как оно должно работать. Делать же что-либо наугад, он не хотел, опасаясь не сколько за свой носитель, сколько за то, что не сможет потом поместить в криостат носитель Марка. Он вышел из информационного поля криостата и встав на колени, принялся изучать информационные панели. Они оказались не такими уж и сложными, хотя их было и большое количество, многие из них служили лишь для контроля. Вскоре он протянул руку к первой из них и нажал на одну из клавиш, включая оттаивание.
Дакк не дождался полной разморозки своего носителя, а едва исчез с криостата иней, нажал клавишу разгерметизации — донесся легкий свист и легко затененная крышка криостата поднялась. На сколько можно, Дакк вытянул шею, пытаясь увидеть того, кто там лежит, вдруг он ошибся, но на покрытой густым белым инеем платформе, действительно, лежал его носитель без всякой одежды.
Без колебаний, разум Дакка вышел из носителя Марка и вошел в свой.
* * *
Дакк открыл глаза и рывком сел. Было очень холодно, его бил озноб. Он взглянул на себя: весь его носитель был покрыт крупными каплями влаги. Он активировал свою кровеносную систему, заставляя её работать более эффективно и тут же почувствовал, как приятное тепло поползло по всему организму — носитель был в отличном состоянии. Все ещё дрожа, Дакк резким движением выпрыгнул из криостата и увидел перед ней дергающийся в агонии носитель Марка. Вид его лица был ужасен: белое, без единого цветного пятнышка, с закатившимися глазами и широко раскрытым ртом, из которого выступала обильная красная пена, вызывая отвращение.
Дакк наклонился к носителю Марка и попытался снять с него одежду, но агонизирующий носитель, непрерывно дергаясь и извиваясь не позволял даже расстегнуть застежки, к тому же мешали длинные ногти, которые сильно изгибаясь, норовили вот-вот обломиться. Поняв, что его усилия могут затянуться на неопределенное время, Дакк решил найти себе другую одежду, а носитель Марка заморозить, как есть. Кое-как поймав его за воротник куртки, Дакк попытался приподнять его, но он оказался очень тяжелым. Дакк не обладал большой физической силой, все свои проблемы решая с помощью силы своего разума, да и беспрерывные дергания носителя Марка, так бросали Дакка из стороны в сторону, что он едва удерживался на ногах. Ему уже не было холодно, скорее наоборот.
