— Поквитаться с кем? — Симоэнс хрипло рассмеялся. — С Соответствием? Ты думаешь, они вообще заметили бы что-нибудь, что я могу сделать в данный момент? И я почти уверен, что охрана Фабр не подпустила бы меня близко к ней. Или к любому другому из СДСП, если на то пошло! И, — его голос слегка смягчился — я не собираюсь ничего делать, чтобы "поквитаться" с Центром, Джек. Не тогда, когда я знаю, как это отразилось бы на тебе.
— Спасибо, — тихо сказал МакБрайд.
Он сделал глоток пива, давая гостю минуту или две, а затем наклонился вперед.
— Спасибо, — повторил он, — но будь честен со мной, Херландер. Ты хочешь поквитаться, не так ли?
Симоэнс несколько секунд молча смотрел на него. Затем ноздри его раздулись, а на лице появилось странное, жесткое выражение — сосредоточенное выражение, жесткое от ненависти.
— Не задумываясь, Джек, — признался он, почти так, как если бы он почувствовал облегчение, произнеся эти слова вслух, даже МакБрайду, человеку — другу, а также хранителю — чья работа заключалась в том, чтобы помешать ему именно в этом. — О, ни на мгновение ока. Но даже если бы я захотел, как бы я мог? Не то чтобы я был в состоянии сделать что-то в большом масштабе. И, честно говоря, я мог бы провести остаток моей жизни, "расквитываясь", и никогда не приблизиться к тому, что заслуживают эти ублюдки.
Он посмотрел МакБрайду прямо в глаза, позволяя ему увидеть гнев, ненависть, концентрированную горечь, и МакБрайд медленно кивнул.
— Так я и думал, — тихо сказал он. — Но скажи мне вот что, Херландер. Если бы я показал тебе, как ты мог бы поквитаться или хотя бы сделать первый шаг, ты бы заинтересовался?
Глаза Симоэнса сузились. МакБрайд ничуть не удивился. Даже сейчас, после тех месяцев их знакомства, несмотря на тот факт, что Джек МакБрайд был, вероятно, ближе к душе Херландера Симоэнса, чем кто-либо другой во вселенной, это мгновенное подозрение должно было возникнуть. Было ли это последним предательством Соответствия? "Друг", завершающий уничтожение Симоэнса, заманивая его к откровенно предательскому заявлению?
МакБрайд понимал это и заставил себя сидеть спокойно, поглядывая на другого человека, ожидая, пока высокопрофессиональный мозг Симоэнса доведет эту логическую цепочку до конца. У МакБрайда не было никакой необходимости "заманивать" его в какую-либо ловушку — прошлых разговоров было более чем достаточно для обеспечения всех доказательств, необходимых службе безопасности Соответствия, чтобы запереть его, по крайней мере, на следующие несколько десятилетий.
Секунды текли мимо, напряженно, медленно, а затем Херландер Симоэнс глубоко вздохнул.
— Да, — сказал он, его голос был даже тише, чем был у МакБрайда. — Да, мне было бы интересно. Почему бы и нет?
* * *
Брови Лайоса Ирвина высоко поднялись, когда он воспроизвел изображение со своего "жучка" и узнал "незнакомца" за столиком закусочной. Его удивление усилилось тем фактом, что этого "жучка" он установил несколько недель назад, и теперь эта запись, бесспорно, была устаревшей. Он редко проверял эти записи, так как не хотел посещать закусочную достаточно часто, чтобы его узнали.
"Какого черта..?"
Он понял, что сидит, застыв в изумлении, и нетерпеливо встряхнулся. Пока он не видел в этом никакого смысла, однако включил ускоренную перемотку вперед, просматривая изображение с "жучка", и в том, что он видел, не было никаких сомнений.
"Какого хрена Джек МакБрайд делает, сидя и попивая кофе в такой забегаловке, как у Тернер? Это так далеко за пределами его вотчины, что даже не смешно. И если он собирается провести операцию на моей территории, то почему, черт возьми, не сказал мне об этом?"
Он нахмурился, откинувшись на спинку потрепанного кресла в крошечной кухне тесной квартиры, куда его поместил статус доверенного лица, и напряженно думал. МакБрайд не был похож на этого засранца Лазоруса. О, у него было что-то вроде того же отношения звездной линии "мое дерьмо не воняет", но он лучше контролировал его. И он, по крайней мере, всегда старался выглядеть так, будто уважал неказистые и крайне неприятные обязанности агентов глубокого проникновения, вроде Ирвина. И он предложил, что сам будет следить за ситуацией, о которой ему доложил Ирвин. Он достаточно высоко находился на древе старшинства, чтобы делать это практически так, как ему хотелось, но все же...
"Он уже много лет был офисной крысой, — размышлял Ирвин. — Это тоже заметно. Он так давно не практиковался, что даже не подумал о маскировке, которая кого угодно одурачила бы. И мне никогда не приходило в голову сказать ему, что я оставил там "жучка"."
Ирвин поморщился и напомнил себе, что надо быть справедливым.
"Нет, меня это не обмануло, это правда, но, с другой стороны, я его знаю. Сомневаюсь, что кто-нибудь в этой закусочной когда-либо встречал мистера Джека МакБрайда, великого секретного агента в свободном поиске. На самом деле, единственными людьми, которые могли бы его узнать, были бы другие сотрудники службы безопасности. Но в таком случае, — его глаза сузились, — зачем вообще беспокоиться о маскировке? Насколько мне известно, он никогда не был оперативником здесь, на Мезе, так от кого, черт возьми, ему маскироваться?"
Ирвин посидел в раздумьях несколько секунд, а затем наклонился вперед и воспроизвел изображение с самого начала. Большинству людей это не было бы очевидно, но Ирвин не был "большинством людей". Он был высококвалифицированным сотрудником разведки, и его хмурое выражение снова усилилось, когда он понял, что МакБрайд находился здесь с явной целью поговорить с официантом. И, решил Ирвин, оба они очень старательно притворялись, что этого не было. К тому же, их работа была чертовски хорошей. Если бы что-то понадобилось, чтобы убедить Ирвина в том, что большой сесси действительно сам был оператором, наблюдение за тем, как он "не разговаривает" с МакБрайдом, дало бы это.
И МакБрайд делал точно то же самое в ответ, хотя и не совсем так хорошо. Наверное, потому что он заржавел от стольких лет сидения за письменным столом. Но почему он так беспокоится? О чем, черт побери, они говорят? Должно быть, это какая-то операция по инфильтрации, но какого черта МакБрайд думает, когда делает это сам, выделывая этот трюк в одиночку? И почему он даже не удосужился узнать больше от самого Ирвина? Или хотя бы предупредить Ирвина, чтобы у него была бы какая-то поддержка, если это его странное усилие провалится?
Это было не просто глупо, это было опасно, и что-то в этом звенело где-то глубоко в мозгу Лайоса Ирвина. Очевидно, МакБрайд был намного выше по рангу, и у него не было абсолютно никаких причин беспокоиться о разрешении Ирвина. У него были полномочия начинать расследование в любое время и в любом месте, если он считал, что есть какая-то угроза для безопасности Гамма-центра. Но...
Ход мыслей Ирвина резко прервался, и он резко сел, выпрямившись в кресле.
"Нет, — сказал он себе. — Это просто слишком блядски даже для тебя, Лайос! Этот человек — чертов начальник службы безопасности Гамма-центра, проклятье! Он же четырнадцатого уровня, черт возьми, а у самой Бардасано всего шестнадцатый!"
"Да, это так, — сказал тонкий, тихий голос в задней части его мозга. — И для того, чтобы он это делал, могут быть самые разные совершенно законные причины. Тот факт, что ты не можешь даже отдаленно представить себе, что одна из них может иметь место, вовсе не означает, что они не существуют. Но что, если это потому, что у него нет причины — по крайней мере, законной?"
От этой мысли по спине Лайоса Ирвина пробежала ледяная дрожь. Она была нелепая, и он знал это. Но если МакБрайд что-то замышлял, его общие знания и — особенно! — его должность как начальника службы безопасности Центра позволяли ему причинить ужасающий ущерб. И он был именно этим начальником, так кто бы стал сомневаться в том, что он мог сделать?
"Вот дерьмо. Мне это не нужно. Мне это действительно, действительно не нужно. Если он что-то задумал, то одному Богу известно, сколько вреда он уже причинил. Но если он не замешан в чем-то, а я начну нажимать тревожные кнопки, ему это не очень понравится. И он будет в чертовски выгодном положении, чтобы заставить меня пожалеть о том, что я вообще открыл рот.
Помимо этого, на чьи тревожные кнопки мне нажимать? Не его, это уж чертовски точно! А этот ублюдок Лазорус не только сам по себе большая заноза в заднице в своем праве, но они с МакБрайдом давно знакомы. Передать это ему тоже было бы не самым удачным шагом в карьере, о котором я могу думать. Но если я не передам это кому-нибудь и в этом вообще что-то есть..."
Он сидел, уставившись на застывшее изображение, и его мозг лихорадочно работал.
* * *
— Завтра? Так скоро? — тон голоса Херландера был скорее озадаченным, чем расстроенным. К настоящему времени отчуждение между Симоэнсом и всеми, кого он знал, кроме Джека, было практически полным. Единственное, что его действительно заботило больше, чем его гнев и желание отомстить, была память о его дочери — а он мог взять ее с собой, куда бы ни пошел.
— Завтра суббота, — объяснил МакБрайд. — Мне уже рекомендовали в последний раз встретиться с тобой, чтобы все уладить, прежде чем ты отправишься в Сибирь.
Симоэнс нахмурился.
— Где эта Сибирь?
— Прости. Это просто древняя отсылка. Она означает долгое изгнание, Херландер, и в очень жестких условиях. В твоем случае, вероятно, это будет означать длительный период "реабилитации" и серию дерьмовых заданий, где они могут буквально сидеть на тебе и убеждаться, что ты ничего не испортил в поисках какой-то мести. Ты слишком ценен, чтобы совсем от тебя избавиться, но сначала придет прохладный день в аду, прежде чем кто-либо снова действительно начнет доверять тебе, и ты знаешь это.
Симоэнс посмотрел на него, потом кивнул.
— Хорошо, с этим не поспоришь. Но почему завтрашний день так важен?
— Я уже сказал Бардасано, что было бы лучше провести нашу последнюю встречу в субботу. В Гамма-центре будет не столь много людей, поэтому я сказал, что тебе будет спокойнее. Облегчить мне получение всей заключительной информации, которую ты мог бы предоставить. — Он пожал плечами. — Я планировал подождать до следующей субботы — может быть, даже до еще одной субботы — но, учитывая новые события, мы должны сделать это прямо сейчас.
Херландер глубоко вздохнул.
— Хорошо. Что мне делать?
— Завтра рано утром отправляйся по этому адресу. — Он подвинул по столу листочек. — Запомни его и уничтожь записку. Кто-нибудь будет там и отвезет тебя на встречу с людьми, которые будут забирать нас с планеты. Встретимся там позже, после того, как я закончу кое-какие последние дела в Гамма-центре.
— Какие де..? Ох. Ты будешь прокладывать ложные следы.
Джек улыбнулся.
— Можно и так сказать.
* * *
Антон оглядел сидящих за столом.
— Всем ли ясно, что должно произойти?
Карл Хансен бросил быстрый взгляд на трех своих подчиненных.
— Да, я так думаю. Дэвид, у тебя самое сложное задание. Есть вопросы?
Дэвид Притчард покачал головой.
— Нет, это достаточно просто. После того, как этот кто-то-чье-имя-до-сих-пор-остается-неизвестным, покидает этот "Гамма-центр" — о чем мне сообщит сигнал от Карен — я паркую аэрокар на стоянке спортивного стадиона по соседству и ухожу с достаточным запасом времени, чтобы убраться. Кэри запустит устройство, которое мы уже установили в старой башне Буэнавентура, как только Карл сообщит, что он уже направляется в космопорт с этим кем-то. Тогда я подрываю свое устройство.
— Это, вероятно, даже не поцарапает Центр, — сказал Хансен, — учитывая то, насколько глубоко он зарыт. Но должно нанести серьезный ущерб башне Суворова. — Как и другие члены его группы, Хансен даже сейчас имел лишь смутное представление о том, чем в действительности был Гамма-центр, но ему не нужно было знать, чем он был, пока он знал, что это важно для властей, ненавидимых им всеми фибрами души. — Суворов находится прямо над ним, — продолжил он, — так что скорпионы обязаны предположить, что Центр — настоящая цель всего происходящего.
У Притчарда было кислое выражение на лице.
— Я все еще не понимаю, почему мы прилагаем столько усилий, чтобы снизить количество жертв. В этой части города из сесси будут только слуги и уборщики.
— Именно поэтому мы делаем это таким образом, Дэвид. — Карен Стив Уильямс не делала никаких усилий, чтобы скрыть свое недружелюбие. — Эти слуги и уборщики тоже наши люди, знаешь ли, даже если ты не заботишься о них. Как бы то ни было, мы убьем некоторых из них. Но, по крайней мере, таким образом — и выбор субботы во многом поможет — что это не должно быть так уж плохо.
Кэри Кондор кивнула.
— Я согласна с Карен. Дэвид, попытайся свести жажду крови к разумному минимуму, ладно? Другое дело, если бы ты мог припарковать аэрокар внутри гаража Суворова...
— А еще лучше, припарковать его прямо посреди парка Пайн Вэлли, — свирепо сказал Притчард. Пайн Вэлли был парком точно в центре Грин Пайнс, а Грин Пайнс населяли только свободнорожденные граждане — и при этом богатые и с очень хорошими связями. Скрытное местоположение Гамма-центра помещало его в пределах города Грин Пайнс, но он лежал на коммерческой стороне города.
— Да, конечно, это было бы здорово, за исключением того, что ты никак не сможешь припарковать аэрокар в пределах этого места или вблизи него и безопасно уйти. Не с той охраной, что у них там. Стоянка спортивного стадиона как можно ближе к тому, что возможно для нас.
Притчард был недоволен таким заданием. Даже ядерное устройство — во всяком случае, столь малое, как у него — не нанесло бы большого ущерба скрытому, защищенному сооружению. Точно не тогда, когда оно было бы взорвано на открытой, пустой парковке, более чем в километре от их цели.
Но... Он полагал, что это было лучше, чем ничего. И он знал, что больше не было никакого смысла продолжать спор.
— Да, да, прекрасно. Я понимаю план.
* * *
Виктор и Яна закончили свой последний обход прохода для побега. Первоначально он был построен как один из трубопроводов для городской подземной транспортной сети. Примерно столетием ранее город прекратил работу большей части этой сети, но не видел причин, чтобы разрушать то, что оставалось. Затраты на снос зданий, которые находились над оставшейся частью сети, чтобы затем надлежащим образом заполнить трубопровод, были бы гораздо больше. Так же, как и стоимость ремонта части города, если бы эти старые подземелья начали подвергаться коррозии.
С тех пор заброшенные проходы использовались разными людьми по-разному. Не удивительно, что в городе было большое количество неимущих, в том числе много людей, которые не были вменяемыми. Многие из них жили там, внизу. Преступники использовали проходы для самых разных целей — и платили полиции, чтобы она не слишком часто и не слишком тщательно осматривала их. Торговцы использовали их для хранения скоропортящихся товаров в условиях, которые по цене были несравнимы с хранением под открытым небом. И, наконец, проходы использовались подпольем, переправлявшим беглых рабов на свободу.
