СТРАХИ И НЕРАВЕНСТВО
А как быть, если проблемы коренятся внутри самого человека? Очень часто он полуинстинктивно страшится существ, близких к нему, с одной стороны, а с другой — отличных от него. Этот страх проистекает из стремления оберегать не только индивидуальность, но и свою принадлежность к группе, реже — к обществу. Идентифицировать себя и свою групповую принадлежность можно самыми разными способами, отсюда огромное число причин для страхов. Например, территориальный инстинкт сложился в ходе эволюции и включается почти автоматически: "В человеческих душах не изжита животная привычка враждебно относиться к чужакам, вторгшимся на принадлежащую вам территорию" (Питер Гамильтон "Дракон поверженный"). Чисто людской вариацией территориальных прав являются имущественные права, которые защищаются не менее ожесточенно. Часто встречается боязнь чего-то необычного, в том числе неприятие технологических новинок, нестандартных норм поведения (Энн Маккефри "Небеса Перна", Клиффорд Симак "Проект "Ватикан"). В США не столь уж давно практиковалась унаследованная от рабовладельчества сегрегация людей по цвету их кожи, что напрямую отразилось в фантастике (Эрик Франк Рассел "Пробный камень", Мэрион Зиммер Брэдли "Черное и белое"). Косвенное отражение той же ситуации дал, например, Мюррей Лейнстер, который описал ужас жителей вымышленной планеты Вельд при одних лишь слухах, касающихся обитателей соседней планеты Дейра с синими пятнами на коже, возникающими после неопасной эпидемии ("Запрещенная планета"). По схожей причине искусственно производимые андроиды отличаются от людей неестественным цветом кожи (Роберт Силверберг "Стеклянная башня", серия "Песни Гипериона" Дэна Симмонса). Еще более страшным оказывается расизм людей (Баррингтон Бейли "Курс на столкновение"). Нетерпимость к отклонениям от гетеросексуальности может вызывать конфликты (Пол Андерсон "Еутопия"). Локальное релятивистское замедление времени в космических полетах — исходная причина постепенного отчуждения космонавтов от остающихся на Земле людей (Пол Андерсон "Гетто"). Появление коллективного разума среди людей, подвергшихся частичному преобразованию сознания имплантированными микророботами-наннитами, служит поводом для начала войны (Аластер Рейнольдс "Великая стена"). Взаимодействие с иными разумными существами может осложняться присущей человечеству ксенофобией (Фредерик Браун "Кукольный театр"). Немало бед могут принести идеологические отличия и порожденные ими распри. Знание того, что историю нельзя изменить, не останавливает людей из идеологически разделенного будущего от попыток вмешательства в собственное прошлое и развязывания войн во времени с целью все-таки подправить ситуацию в свою пользу (Пол Андерсон "Коридоры времени"). Усиливающиеся конфликты между объединениями государств, придерживающихся разной идеологии, могут привести к масштабной войне на Земле, включая применение ядерного оружия (см. Ожидания катастроф).
Источником множества проблем часто служат религиозные различия и религиозная нетерпимость, как неоднократно случалось в истории Земли. Опасность может представлять даже единственный верующий фанатик, в руки которого случайно попала техника будущего (Пол Андерсен "Патруль времени", "Щит времен"). Излишнее увлечение вооруженной борьбой с неугодными вероучениями в прошлом порождало кровавые религиозные войны, а в современности — например, контробъединение талибов или другие псевдогосударственные образования в исламских странах. Это может в будущем вновь приводить к войнам (Дэн Симмонс "Гиперион", "Восход Эндимиона"), терактам фанатиков, в том числе организованным и подготовленным для срыва операции спасения Земли от столкновения с налетающим астероидом (Артур Кларк "Молот Господень"). Распространение земных религий среди других цивилизаций также может привести к самым непредвиденным последствиям (Гарри Гаррисон "Смертные муки пришельца") или даже вылиться в чудовищные по своим последствиям долговременные военные действия (Дэвид Вебер, Стив Уайт "Крестовый поход"). Знакомый многим национализм с религиозным окрасом способен привести к жесточайшей межнациональной розни с гибелью людей (Паоло Бачигалупи "Человек с желтой карточкой"). Если люди традиционного склада с недостаточным образованием к тому же испытывают лишения, невольным источником которых является кто-то другой, с другим цветом кожи, другой национальности, другой религии, малейшая вспышка недовольства может перерасти в кровавые столкновения с тяжелейшими последствиями (Грегори Бенфорд "Конец материи"). Решением здесь может быть длительное взаимодействие людей и культур, торговля, подчеркивание общих интересов и терпимость к взаимным отличиям. И даже при этом время от времени возможны рецидивы религиозного терроризма, которые мы наблюдаем сейчас. Поощрение террористов недопустимо, оно оборачивается крупными стратегическими просчетами, как промахнулся Советский Союз, который из идеологических соображений без особого разбора поддерживал так называемые "национально-освободительные" движения, часто применявшие не отличимые от террора методы вооруженной борьбы. В результате постепенно сложились условия для распространения этих методов на другие страны, включая сегодняшнюю Россию. Современное восприятие терроризма транслируется фантастами на будущее время (Питер Гамильтон "Звезда Пандоры").
С другой стороны, даже образованные и культурные люди не переносят телепата, способного читать мысли и эмоции других. Его не способны понять самые близкие к нему люди, он всегда одинок, вплоть до момента утраты своего дара (Роберт Силверберг "Умирающий изнутри"). Схожим образом ведет себя человечество по отношению к встреченной цивилизации телепатов-ашиуров (серия "Алекс Бенедикт" Джека Макдевита). Еще сложнее вынести человека, все эмоции и чувства которого выплескиваются непрекращающимся потоком и необычайно остро воспринимаются находящимися рядом с ним людьми (Роберт Силверберг "Человек в лабиринте"). Трудно, даже невозможно, признать своим человека, вернувшегося из другого, необычного мира и сильно модифицированного живущей в нем разумной симбиотической абстракцией-судьбой (при том, что эта судьба учит человека милосердию и ответственности). Подозрительным колдовством кажутся его совершенно новые способности — умение выживать в космосе без пищи, воды, воздуха и защитных приспособлений, телекинетически переносить собственный разрушенный корабль через световые годы, подпитывать свой организм энергией атомного двигателя или звезд, незаметно проникать мыслью в сознание других живых существ (Клиффорд Симак "Снова и снова"). Люди боятся и преследуют обладателей паранормальных способностей, им запрещают въезд во многие города, за появление там могут линчевать. Остальным требуется лишь повод, чтобы расправиться с большинством паранормалов, особенно приезжих. Очень легко разбудить ненависть к ним (Клиффорд Симак "Что может быть проще времени"). Слишком долго живущих людей тоже боятся (Пол Андерсон "Челн на миллион лет", Роберт Силверберг "Да продлится твой род"). Не любят и преследуют детей, подростков и молодых людей, которые генетически избавлены от необходимости спать. Когда же выясняется, что при этом они приобрели фактическое бессмертие, их начинают избегать и ненавидеть, вплоть до отказа в обычных правах, остракизма и убийств. Лишь меньшинство остается на их стороне (Нэнси Кресс "Испанские нищие"). От страха выпасть из общества людей врач, побывавший в фантастическом мире говорящих языком математических уравнений разумных кубоидов и получивший от них неожиданные целительские способности, спрашивает себя с ужасом: я еще человек или уже нет (Клиффорд Симак "Проект Ватикан")? Правильно подмечаются страх почти перед любыми отличиями от привычного, среднего и боязнь сделать что-либо неподобающее, допустить ошибку. Брайан Олдисс даже выдвинул следующий тезис, "что наша цивилизация, видимо, основана не на способностях и добродетелях, а на наших пороках. Страхе — если не на нашем собственном, то страхе других людей — или жадности" ("Градгродд"). Для этого есть по меньшей мере еще одна причина: "Они нас очень боятся. Не потому, что мы от них отличаемся, а потому, что мы воплощаем те стороны их натуры, которые они хотели бы забыть, — темные стороны" (Пол Макоули "Мертвецы идут").
К сожалению, испуганные люди чаще всего видят выход не в том, чтобы перенять лучшее от подобных себе, но в чем-то отличающихся, а в стремлении принизить их, приписывая им меньшие права, вплоть до отрицания права на жизнь. Обыкновенная зависть к чьим-то более высоким качествам, возможно, воображаемым, может служить причиной неравноправной сегрегации (Роберт Силверберг "Через миллиард лет"). Ни знания и квалификация будущих космонавтов Земли, ни полное обеспечение ими внешних перевозок и торговли планеты, ни решающая роль в извлечении прибыли остальными землянами не мешают их дискриминации (Пол Андерсон "Гетто"). Пародией на свойственную людям сегрегацию служит описание народа тсла в романе Алана Дина Фостера "Путешествие в город мертвых". Они казались миролюбивыми только до тех пор, пока по их стандартам кто-то не начинал вести себя нецивилизованно. А к нецивилизованным существам тсла относились как к опасным явлениям природы, то есть без какой-либо жалости, и убийство такого существа не было грехом, тем более в порядке самозащиты или предотвращения явного нападения. Взаимные страхи и непонимание между людьми и гуманоидными ашиурами-телепатами вылились в конфликты и столкновения, быстро переросшие в кровопролитную космическую войну, прекращение которой потребовало больших усилий с той и другой стороны (Джек Макдевит "Полярис").
Конечно, от сегрегации страдают подвергающиеся ей существа. Андроидов, или синтезированных биологических людей, задействуют в основном на вспомогательных работах (Альфред Бестер "Тигр! Тигр!", Роберт Шекли "Наконец-то один", "Цивилизация статуса", серия "Песни Гипериона" Дэна Симмонса). Их намеренно могут конструировать несовершенными, запирать на ночь в шкафы, награждать их склонностью к сплетням и перемыванию косточек хозяевам (Брайан Олдисс "Сверхдержава"), эксплуатировать в сексуальных целях (Джек Чалкер "Демоны на Радужном мосту"). "Андроид в конце концов запрограммирован подчиняться людям и не предпринимать каких-либо действий по собственной воле" (Дэн Симмонс "Эндимион"). Их создают как слуг, бесплатно предоставляемых улетающим с Земли колонистам. Эти андроиды не имеют прав и собственного имущества. Те из них, кто скрыто возвратился на Землю, считаются преступниками и подлежат уничтожению (Филип Дик "Бегущий по лезвию бритвы"). В романе Клиффорда Симака "Снова и снова" они созданы для компенсации малочисленности людей в масштабах галактики. Их клеймят номерами на лбу для явного отличия, они не могут размножаться биологическим путем, служат людям, но не пользуются их правами. Они борются за свои права, им помогают роботы. Решающую роль в этой долгой борьбе играет поддержка вернувшегося из космоса модифицированным галактами сотрудника информационной службы-разведки Эшера Саттона и особенно его книга о судьбе, написанная при содействии андроидов. В романе Роберта Силверберга "Стеклянная башня" андроиды используются на Земле XXIII века. Они усовершенствованы по сравнению с людьми, например, физически более совершенны, спят всего час-два в сутки, некоторые из них могут напрямую подключать свой мозг к компьютерам. Тем не менее, всех их выпускают стерильными, с отличающейся от человеческой красной кожей, без волосяного покрова на теле и с иной структурой эпидермиса. Они не имеют гражданского статуса, являются собственностью людей, их используют на тяжелых смертельно опасных работах в три смены, почти как рабов. Будучи разумными, андроиды все время ощущают свое бесправие, пытаются найти отдушину в вере в своего создателя-человека и его милосердие, а когда тот отказывается считать их равными себе, полностью разочаровываются в человечестве и поднимают восстание. В другом романе Роберта Силверберга "Через миллиард лет", посвященном уже XXIV веку, андроиды имеют облик прекрасных людей, получивших тот же объем прав. Но размножаться они пока еще не могут, а оттенок недоверия и снисходительности к ним как к искусственным творениям все же остается, вместе с боязнью будущих смешанных браков, несмотря на их физическое совершенство, долголетие и сложившееся к этому времени отсутствие дискриминации людей по расовым и религиозным признакам. Откровенный страх перед возможным отклонением андроида от предписанного поведения, например, при повышении окружающей температуры, отражает рассказ Альфреда Бестера "Божественный Фаренгейт". Немногие авторы способны пошутить на эту тему, представив, например, андроидами себя и свою жену (Брайан Олдисс "А вы не андроид?"). Или допустить, что андроид окажется умнее человека и объяснит ему никчемность самоизоляции малой группы (Брайан Олдисс "Не спросил даже, как меня зовут"). К нему можно добавить разве Уильяма Нолана, описавшего использование андроидов для сохранения иллюзии родственных отношений ("И веки смежит мне усталость"). При столь неважном отношении к андроидам, что можно сказать о полуорганических человеческих копиях-дублях с впечатанным в них сознанием оригинала и сроком службы 24 часа, за уничтожение которых придется, самое большее, заплатить штраф (Дэвид Брин "Глина")?
Нелегко приходится мутантам, чем-либо отличающимся по внешнему виду или личным качествам от большинства людей (Генри Каттнер "Сплошные неприятности", Эрик Фрэнк Рассел "Часовые Вселенной"). Их сторонятся даже после принятия решения о включении в человеческую семью (Пол Андерсон "Сумеречный мир"), в первую очередь убивают на планете с населением, сплошь состоящим из высланных неблагонадежных лиц и преступников (Роберт Шекли "Цивилизация статуса"). Преследуют и убивают мутировавших обладателей сверхспособностей (Альфред Ван Вогт "Слэн", Клиффорд Симак "Что может быть проще времени"). Близким к этому может быть положение клонов — выращенных из тканей человека его генетических копий. Скажем, в серии произведений Роберта Хайнлайна о Лазарусе Лонге клоны — неразумные существа, выращиваемые "для страховки", ради трансплантации органов при необходимости их замены у оригинала. Неполноценных партеногенетических клонов используют в качестве рабов (Брайан Олдисс "Почти искусство"). У Дэна Симмонса ("Гиперион") и Уильяма Дитца ("Телохранитель") удел клонов — тяжелые и малоквалифицированные работы, наряду с андроидами. Они нужны для подмены оригиналов и саботажа в военных действиях (Пол Макоули "Мертвецы идут"). Лишь безвременная смерть оригинала позволяет изготовленному древней цивилизацией клону-копии человека занять его место (Клиффорд Симак "Заповедник гоблинов"). Технология клонирования людей может оказаться под запретом (Майкл Суэнвик "Путь прилива", Аластер Рейнольдс "Космический апокалипсис"), в том числе для предотвращения рабства созданных клонов (Дэн Симмонс "Падение Гипериона") или противодействия всевозможным экспериментам над ними (Аластер Рейнольдс "Пропасть искупления"). Зато Артур Кларк считал, что клон может обладать полными правами и даже стать преемником и наследником бездетного магната — президента Титана ("Земная империя"). У Джека Уильямсона клоны служат единственным оставшимся ресурсом возрождения человечества, которое целиком погибло на пострадавшей от удара астероида планете ("Возрождение Земли"). В экзопланетной колонии Гринуэй они составляют половину населения и пользуются всеми правами наравне с остальными (Джек Макдевит "Берег бесконечности"), видимо, для восполнения нехватки людей. Клонирование может стать популярным в некоторых колониях (Джек Чалкер "Полночь у Колодца душ") или даже единственным способом размножения в полуизолированных группах людей (Брюс Стерлинг "Схизматрица"). Почти незаметна разница прав клонов и оригиналов в саге о Содружестве Питера Гамильтона. Всеми правами гражданина, включая членство в профсоюзе и право на юридическую защиту, обладают люди, хирургически адаптированные для работы в условиях невесомости в системе Юпитера и других внешних планет (Пэт Кадиган "Рыбеха-дуреха, подавшаяся в суши"). Вероятно, это объясняется тем, что на адаптацию сознательно решаются взрослые граждане, они почти не пересекаются по сферам деятельности и территориально с остальными людьми, и их обратная реконструкция практически невозможна. Но нельзя также исключить улучшение нравов за последние десятилетия.
