Она протянула руку и заставила комнату измениться, значительно расширив ее, белые стены разлетелись во все стороны. Внезапно они оказались в помещении размером с собор, а затем и с небоскреб. Он продолжал расти, стены отступали, пока не оказались на расстоянии километров или десятков километров, потолок устремлялся в небо, пока не стал голубым, как сама атмосфера, со слоем облаков, подвешенных прямо под ним. Открытое окно комнаты теперь выходило в усыпанную звездами ночь.
Это была бравурная демонстрация самообладания, но Кассандра еще не закончила. Она прищурила глаза, и далекие стены замерцали огромными скульптурными деталями: рифленые колонны и кариатиды высотой с горы, контрфорсы и арки, опирающиеся на абсурдные просторы пустого пространства. Она сделала в стенах витражные окна, пронизанные светом такого состава, какого Оже и представить себе не могла. Кассандра, должно быть, настраивала свой мозг на фундаментальном уровне, изменяя саму систему восприятия. Цвета были не только незнакомыми (и душераздирающе прекрасными), но она могла слышать их, осязать, обонять.
Она никогда не знала ничего более прекрасного, такого печального, такого чудесного.
— Пожалуйста, перестань, — ошеломленно взмолилась она.
Кассандра вернула комнате прежние размеры. — Мне жаль, — сказала она по очереди Оже и Флойду, — но я почувствовала, что необходима какая-то демонстрация, чтобы проиллюстрировать то, что я понимаю как жизнь в данный момент. Именно такой момент я и имею в виду.
— У меня есть только один вопрос, — сказал Флойд. — Если вы можете это сделать, если вы можете иметь все, что захотите, когда и где захотите, тогда почему некоторые из вас так стремятся прибрать к рукам Землю?
— Это хитрый вопрос, — сказала Кассандра.
— Так ответь на него, — сказала Оже.
— Мы хотим Землю, потому что это единственное, чего мы не можем иметь, — сказала Кассандра. — И для некоторых из нас это невыносимо.
Кассандра ждала, когда крышка с прожилками откинется в сторону. — Ну что, Оже? Была ли реинтеграция такой безболезненной, как я предсказывала?
— Я справлюсь. Ты можешь помочь мне выбраться из этой штуковины?
— Конечно.
Другой слэшер уже помогал Флойду выбраться из его гроба. Оже осматривалась затуманенными глазами, пока последние остатки синей жидкости собирались в более крупные капли и стекали обратно в открытую пасть гроба.
— Пойдем, — сказала Кассандра. — Я введу вас в курс дела. Мы очень близко к Земле.
Они вернулись в тактическую комнату, которая была почти такой же, какой ее помнила Оже, за исключением отсутствия каких-либо слэшеров. — Они все еще в своих противоускорительных контейнерах, — объяснила Кассандра. — Если нам понадобится предпринять внезапное движение, они смогут лучше управлять тактической ситуацией.
— Найагара все еще преследует нас?
— Найагара — или кто бы там ни был на том корабле — больше не проблема. В него попала одна из наших ракет как раз перед тем, как мы достигли внешнего кордона обороны Тэнглвуда.
— Ты хочешь сказать, что он мертв?
— Кто-то мертв. Это может быть Найагара, а может и не быть. Если это не так, мы найдем его рано или поздно.
— Возможно, если бы вы точно сказали мне, почему было так важно добраться до Калискана, я смогла бы сделать немного больше, чтобы помочь вам.
— Я рассказала вам столько, сколько вам нужно было знать, — твердо сказала Оже.
— Ты рассказала мне только половину истории.
— И я не совсем готова доверить тебе все остальное. Может быть, когда я поговорю с Калисканом... Вы достаточно близко, чтобы послать ему сообщение по узкому лучу?
— Всегда будет небольшой риск перехвата... но да, сейчас мы достаточно близко. — Взмахнув пальцами — жест, который, как подозревала Оже, был таким же театральным, как и все остальное, — Кассандра превратила часть стены в плоский экран. На мгновение он стал пустым, ожидая ответа. — Вы можете говорить, — сказала она, побуждая Оже кивком головы.
— Каково мое местоположение? — спросила она.
Кассандра рассказала ей.
— Калискан, — сказала она. — Это Верити Оже. Полагаю, вы хотели услышать меня. Я жива и здорова, в пределах половины световой секунды от Тэнглвуда. Нахожусь на борту космического корабля слэшеров, так что вам придется потянуть за кое-какие ниточки, чтобы позволить мне подойти поближе без того, чтобы весь ад вырвался на свободу.
Секунду или две спустя выделенная панель засветилась полосами блочных основных цветов, которые быстро приобрели четкость и превратились в мерцающее пиксельное изображение с низким временным разрешением.
— Это Калискан? — спросил Флойд, когда лицо седовласого мужчины приняло узнаваемые очертания.
— Человек, который отправил меня в Париж, и единственный, у кого есть надежда разобраться в этом беспорядке, — сказала Оже.
— Лицо кажется знакомым. Как если бы я знал его, — сказал Флойд, пристальнее вглядываясь в изображение.
— Ты никак не можешь его знать, — сказала она. — Ты никогда с ним не встречался.
Флойд коснулся своей головы сбоку, словно отдавая честь. — Как скажете, шеф.
Очки Калискана отразили свет в камеру. — Оже... вы живы. Вы не можете себе представить, как сильно это меня радует. Пожалуйста, передайте мою благодарность Кассандре. Я не смел поверить, что вы выжили после катастрофы на Фобосе.
— Мы сделали это, сэр. Мы оба так и сделали.
Она ждала ответа. Секундной задержки было как раз достаточно, чтобы придать разговору определенную неестественность, как будто они оба говорили на языке, на котором ни один из них не чувствовал себя комфортно.
— Вы оба, Оже? Но Скеллсгард сказала, что дети войны убили Эйвелинга и Бартона до того, как вы помогли ей сбежать.
— Так они и сделали, сэр. Я с человеком по имени Флойд, который родился на E2.
Позади Калискана она могла разглядеть нервюры, лонжероны и приборы интерьера кабины космического корабля: современной конструкции трешеров, но гораздо менее совершенной, чем корабль слэшеров, внутри которого она проснулась.
— Это серьезное событие, — сказал он.
— Есть еще кое-что, о чем нам нужно поговорить, — сказала Оже. — Вы можете согласовать наш подход с властями Тэнглвуда?
— Посмотри новости, Оже: там нет никаких властей. Администрация Тэнглвуда сбежала в горы. Мне и так нелегко уклоняться от пиратов и мародеров, а у меня быстрый шаттл.
— Мои дети в Тэнглвуде.
— Нет, — сказал он. — Питер забрал их пару дней назад. Как только появилась Скеллсгард, мы начали опасаться, что надвигается что-то плохое. Ваши дети в безопасности.
— Где они?
— Питер решил, что лучше никому не говорить. Он сказал, что свяжется с вами, как только ситуация уляжется.
Оже закрыла глаза и произнесла тихую благодарственную молитву.
— Сэр, — сказала Оже через мгновение, — у меня важные новости. Есть кое-что, что мне действительно нужно вам сказать. Я знаю, к чему клонила Сьюзен Уайт, и это очень важно. Вы должны действовать сейчас... используйте все свои контакты, чтобы обратиться за помощью, пока не стало слишком поздно.
— Все в порядке, — сказал Калискан. — Мы выяснили большинство деталей у Скеллсгард. С вашей стороны было удивительно храбро отослать ее обратно таким образом, как вы это сделали.
— С ней все в порядке?
— Да, с ней все в порядке. В целости и сохранности.
Это был еще один долг, который нужно было добавить к общей куче. Ее дети были в безопасности, как и ее маленькая хмурая подруга с Фобоса.
— Мне все еще нужно поговорить с вами, — сказала она. — Вы можете предложить подходящее место встречи?
— У меня уже есть место на примете. Это место, куда пираты и мародеры не посмеют последовать за нами. Подозреваю, что даже слэшеры передумают.
Она точно знала, что он имел в виду, и это напугало ее. — Вы это несерьезно, Калискан.
— Я более чем серьезен. У того корабля, на котором вы находитесь, есть трансатмосферные возможности?
Она повернулась к Кассандре. — Ну?
— Мы можем прилететь. Но путешествие на Землю — это нечто большее, чем просто полет. Корабль трешеров может быть достаточно надежным, чтобы "фурии" не представляли непосредственной опасности, но мы скорее более... восприимчивы.
— Я думала, у слэшеров теперь есть защита от фурий. Разве не поэтому вы так стремитесь прибрать к рукам Землю?
— Экспериментальные контрмеры, — сказала Кассандра. — Которых, к сожалению, вынуждена вам сообщить, на этом корабле случайно нет.
Оже снова повернулась к Калискану. — Никаких игрушек. Она говорит, что корабль не оборудован для защиты от фурий. Нам придется выбрать другое место для рандеву.
— Скажи ей, чтобы она не волновалась, — сказал Калискан. — Количество "ярости" возле моего назначенного места невелико. Я знаю, потому что у меня есть прямые трансляции со станций мониторинга древностей, расположенных поблизости. У наших врагов не будет этой информации, вот почему они не будут так сильно стремиться атаковать.
Оже взглянула на Кассандру. — Тебе это кажется разумным?
— Он говорил о низком счете, а не о нулевом, — сказала Кассандра. — Я не могу рисковать, вводя свой корабль глубоко в атмосферу, особенно с восемнадцатью эвакуированными на моем попечении.
— Это очень важно.
— В таком случае, — сказала Кассандра, — нам придется рассмотреть альтернативный способ передвижения.
— Ты имеешь в виду шаттл "Двадцатого"?
— На борту осталось не так много топлива, но его все равно должно хватить на перелет туда и обратно.
— Он может летать сам по себе?
— Это и не обязательно, — сказала Кассандра. — Я могу позаботиться об этом.
Оже вернула свое внимание к экрану. — Мы следуем за вами, но нам понадобится несколько минут, чтобы собраться с мыслями. Не забегайте слишком далеко вперед.
— Сделайте это так быстро, как только сможете, — сказал Калискан. — И если у вас есть какой-нибудь груз из Парижа, возможно, сейчас не самое плохое время передать его мне. Учитывая то, что произошло вокруг Марса, это может быть последняя партия, которую мы когда-либо увидим.
— Там не так уж много, — сказала Оже. — Всего лишь несколько коробок, которые робот-змея погрузил на транспорт до того, как нарушилась связь.
— Вы все еще работаете на Древности. Принесите все, что есть. Затем точно следуйте моей траектории, независимо от того, насколько неэффективно это выглядит.
— Куда вы нас везете, сэр?
— На званый ужин, — сказал Калискан. — Мы ужинаем с призраком Ги де Мопассана. Я просто надеюсь, что он не будет возражать против нашей компании.
ТРИДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ
Они попали в атмосферу. Поездка оказалась более трудной, чем ожидала Оже — аэродинамическая эффективность корабля слэшеров была сильно нарушена. По подсчетам Кассандры, корабль потерял тридцать процентов своей массы во время погони, отбрасывая части самого себя, чтобы они служили защитой и приманкой, в то время как основная секция совершала все более отчаянные резкие развороты, уходы в сторону и виражи.
— Калискан справился с этим? — спросила Оже.
— Мы все еще отслеживаем его корабль. Он примерно в двадцати километрах впереди нас, сбавляет скорость до сверхзвуковой. Похоже, он направляется в северную часть Европы, а именно...
— Париж, — сказала Оже. — Это должен быть Париж.
— Ты, кажется, очень уверена в этом.
— Да.
— Кстати, что это было за дело насчет ужина с Ги де Мопассаном? Это еще один ваш коллега?
— Не совсем, — сказала Оже. — Но мы побеспокоимся об этом, когда доберемся туда.
— Не возражаете, если я внесу свой вклад? — спросил Флойд.
— Продолжай.
— Я действительно знаю Калискана. Я говорил вам, что его лицо мне знакомо — кажется, я узнал его.
— Знаю, это прозвучит подло, — сказала Оже, пытаясь смягчить свои слова улыбкой, — но ты действительно недостаточно квалифицирован, чтобы иметь мнение о Калискане.
— Может, и нет, но я все равно знаю это лицо. Я почти уверен, что это тот, кого я встречал, с кем у меня были дела.
— Ты не мог с ним встречаться. Он все это время находился в пространстве E1. Он никак не мог проскользнуть через портал так, чтобы все об этом не узнали.
Кассандра наклонилась вперед на своем сиденье. — Возможно, Флойд прав, если он так уверен в своем наблюдении.
— Не поощряй его.
— Но если Калискан знал о гиперсвязи с Фобосом, разве не возможно, что он мог совершить путешествие через нее?
— Нет, — твердо сказала она. — Скеллсгард сказала бы мне, даже если бы никто другой не знал.
— Если только Скеллсгард не был отдан особый приказ не говорить тебе, — сказала Кассандра.
— Я доверяла ей.
— Возможно, она тоже не знала, что происходит.
— Но если это так, то мы даже не можем быть уверены, что можем дальше доверять Калискану. В таком случае, кому, черт возьми, мы можем доверять?
— Я все еще доверяю Калискану, — сказала Кассандра. — Мои контакты в разведке никогда не указывали на то, что у него были скрытые мотивы.
— Они могут ошибаться.
— Или Флойд мог ошибиться. — Кассандра на мгновение проконсультировалась со своими машинами, затем сказала: — Есть другое возможное объяснение.
Они оба посмотрели на темноволосую девушку.
— Ну? — спросила Оже.
— Согласно имеющемуся у нас биографическому досье на Калискана, у него был брат.
— Да, — медленно произнесла Оже. — Он рассказал мне о нем.
— И?
— Калискан считал, что у меня зуб на слэшеров. Он не считал это оправданным. Он сказал, что если кто-то и имеет право затаить обиду, так это он, из-за того, что случилось с его братом.
— В биографическом досье говорится, что его брат погиб на заключительных этапах повторной оккупации Фобоса, когда слэшеры были изгнаны, — сказала Кассандра.
— Да, — подтвердила Оже. — Это то, что он мне сказал.
— Может быть, он тоже в это верил. Но что, если его брат не умер?
— Возможно, она права, — сказал Флойд. — Вы знаете, что гиперсвязь была открыта как раз перед повторной оккупацией. Это единственный способ, которым эти дети могли пройти через это.
— Но брат Калискана не сражался на стороне слэшеров, — сказала Оже.
— Может быть, они добрались до него, — сказал Флойд. — Может быть, они взяли его в плен и добрались до него позже. Может быть, он проскользнул внутрь в то же самое время.
— И ты просто случайно столкнулся с этим человеком в E2?
— Я просто рассказываю тебе о том, что видел.
— Ты ничего не говорил мне ни о каких детях, — сказала Кассандра.
— Они не были детьми, — сказал Флойд. — Они были такими же, как ты... — Он сделал паузу. — Только еще уродливее.
Оже вздохнула. Теперь, когда Флойд выпустил кота из мешка, ничто не могло удовлетворить Кассандру, пока она не получит объяснения. — Неотеническая пехота. Мы называли их "Дети войны". Должно быть, они открыли связь с АКС во время оккупации Фобоса двадцать три года назад.
— И с тех пор они там и находятся?
— Сейчас они представляют собой не совсем приятное зрелище.
— Большинство из них уже умерли бы, — сказала Кассандра. — Эти неотеники первой линии никогда не были рассчитаны на долговечность. Все выжившие, должно быть, близки к концу своей жизни.
