Другое крыло и соединительная перемычка между двумя наклонными боковыми стенками пострадали меньше. Должно быть, это была своего рода осада, предположила Чику — Юнис и ее банда заговорщиков отсиживались в этой части здания, пока они боролись за то, чтобы получить решающий контроль над остальной частью голокорабля. Юнис обладала техническими возможностями, выходящими далеко за рамки ее тела, и способностью проникать в информационные системы и манипулировать ими, но она не могла применить физическую силу против констеблей и их автономных роботов-исполнителей.
Но взгляд Чику задержался на разрушенном доме достаточно долго. Было грустно видеть это таким образом. Она подумала о аналоге здания в Африке, тоже полуразрушенном, заросшем и кишащем кошками. Чику Йеллоу была внутри этого здания вместе с Педру.
Она провела свои последние приятные часы с Ноем внутри этой точной копии.
Ее внимание скользнуло по разделяющей их местности, осматривая равнинную местность, куда пришли ее собственные констебли, чтобы арестовать Су-Чун Ло. Огромные приземистые существа двигались по земле. Она могла видеть только три из них. Они были больше, чем транспортные средства, и, насколько она помнила, гораздо больше, чем роботы-охранники. Они казались частично бронированными. Вырванный из их обычного контекста, был момент, когда ее разум изо всех сил пытался идентифицировать эти медленно движущиеся формы размером с дом.
Но только на мгновение.
— Танторы, — сказала она и рассмеялась. — Танторы! Она привела танторов на "Занзибар"!
— Это был единственный способ, которым граждане могли надеяться победить оккупантов, — сказала Ндеге. — Танторы дали им преимущество, в котором они нуждались. — Она говорила с невозмутимой объективностью человека, рассказывающего о драмах давней давности.
— Что это такое? — спросила Намбозе, и Чику поняла, что все-таки было еще кое-что, о чем она не рассказала своим спутникам.
— Я думаю, слоны, — сухо констатировал доктор Эйзиба.
— Больше, чем слоны, — сказала Чику. — Дочерний вид — слоны с расширенными когнитивными способностями и зачатками языка, а также способностью изготавливать и использовать сложные инструменты. Они были с нами все это время, целая племенная группа, спрятанная в той части "Занзибара", о существовании которой большинство из нас даже не подозревало. Юнис была отправлена на борт, чтобы пасти их.
— И сбежать от меня, — указала Арахна, как будто умолчание об этом факте бросало тень на ее способности.
— Чтобы сбежать от другой тебя, — сказала Чику.
— Они огромны, — сказал Травертин. — Я видел шахту под Каппой. Человек мог бы взобраться по ней вверх и спуститься вниз, но не слон. Как они выбрались из своей камеры?
— Мама, — сказал Мпоси, — ты помнишь размер той транзитной капсулы, на которой ты путешествовала между Каппой и Тридцать седьмой камерой? Она была достаточно велика, чтобы в ней мог поместиться тантор.
— Это все еще не ответ на вопрос Травертина, — заметил Чику.
— Там также были более крупные точки выхода, чем в Каппе, — сказала Ндеге, — пандусы и спирали, достаточно большие, чтобы ими мог воспользоваться тантор. Они тоже не были задокументированы, но Юнис показала нам, где их найти. Одна была прямо под зданием Ассамблеи, очень близко к ее собственному выходу. Она была засыпана щебнем, вероятно, во время запуска "Занзибара". Это заняло некоторое время, но в конце концов мы расчистили все вплоть до транзитной трубы, и Юнис начала выводить танторов из Тридцать седьмой камеры!
Чику глубоко вздохнула и напомнила себе — и не в первый раз, — что ничего из этого на самом деле сейчас не происходит. Ее не было на "Занзибаре", и эти образы не были ее детьми. Конечно, это казалось реальным — протокол чинг-связи проникал в самую суть ощущения физического погружения мозга, — но у нее не было доказательств того, что то, что ей показывали, имело какую-либо связь с историческим фактом. За исключением, как это ни парадоксально, присутствия танторов. Когда она была на "Занзибаре", ее эпизоды среди них казались похожими на сон и непроверяемыми. Здесь, сейчас, они были символами объективной реальности — элементами "Занзибара", о которых никто не мог бы знать, если бы не контактировал с Юнис.
С мрачным трепетом она задавалась вопросом, может ли все это быть правдой в конце концов.
— Сколько их там было? — спросила она, пытаясь вспомнить численность населения во время своего последнего визита.
— Около сотни, — ответил Мпоси. — Стадо сильно выросло за последние пару поколений — Юнис навязывала им программу разведения, чтобы увеличить их численность. К моменту прорыва около половины из их числа были полностью взрослыми существами.
— Пятидесяти, похоже, недостаточно, чтобы взять голокорабль, — сказала Чику.
— Самих по себе, вероятно, нет, но на их стороне были граждане, и был — как бы это сказать — определенный психологический шок, который значил больше, чем цифры. — Мпоси улыбнулся. — Говорящий, пользующийся инструментами слон-бык сделает это с тобой.
— Кроме того, у нас были и другие слоны, — сказала Ндеге. — Обычная популяция, о которой вы так беспокоились давным-давно. Оказывается, слоны более чем счастливы следовать за танторами. Динамика стада все еще чего-то стоит, и говорящая матриарх превосходит немую. С танторами и обычными слонами, действующими скоординированными стадами, наши эффективные силы насчитывали сотни человек — этого было вполне достаточно, чтобы выгнать констеблей из тридцати шести общественных зон.
— Я надеюсь, вы обращались с ними достойно, — сказала Чику без особой убежденности. — Они были просто нормальными людьми, выполнявшими неправильную работу.
— С обеих сторон были жертвы, — сказал Мпоси, — но мы старались быть порядочными. Как только они были нейтрализованы и разоружены, оккупантам был предоставлен выбор. Они могли бы присоединиться к нашим гражданам на определенных испытательных условиях или рискнуть быть упакованными в шаттлы и отправленными обратно домой. Около трети из них решили присоединиться к нам. Большинству из них удалось интегрироваться без особых проблем.
— Нам нужно было больше рук и умов, — сказала Ндеге. — Это было трудно из-за того, как все сложилось.
Чику едва смогла оторвать взгляд от танторов. — Я бы хотела рассмотреть их как следует, — сказала она. — Пройтись с ними, прикоснуться к ним. Была одна по имени Дакота, самая умная из них всех. Юнис сказала, что она была настоящим эволюционным скачком. Вы не знаете, жива ли она еще?
— Возможно, — сказал Мпоси.
— Он имеет в виду, — прошептал Гочан, — что ты исчерпала пределы его знаний. Помни, что ты можешь проникнуть в эти вещи только на ограниченную глубину.
— Я бы все же хотела поближе взглянуть на танторов, — сказала Чику.
Ндеге кивнула на лоскутное небо. — Время еще есть. Конечно, в темноте они видят гораздо лучше нас, так что ночь для них на самом деле не имеет значения. В глубине души они все еще слоны.
ГЛАВА СОРОК ВОСЬМАЯ
Было приятно, даже на несколько часов, оказаться где-то за пределами Крусибла. Мпоси и Ндеге вывели группу на ровную площадку, где танторы расхаживали взад-вперед, а Чику кружила вокруг огромных, медленно ступающих существ с чем-то близким к благоговению. Как и у танторов, которых она встретила в Тридцать седьмой камере, их тела были дополнены инструментами и коммуникационными приспособлениями, прикрепленными к поясам и лямкам. Многое из этого выглядело импровизированным или купленным из вторых рук. По словам Ндеге, не все танторы были способны генерировать письменный синтаксис, но это было главным образом потому, что расширение стада опережало темпы, с которыми могло производиться текстовое оборудование. Оптимальным было приспособить танторов к машинам, когда они были маленькими, так что у некоторых из этих взрослых, возможно, никогда не будет тех легких лингвистических способностей, которые продемонстрировала Дакота.
Но они все равно были более умными, чем базовые слоны, явно превосходили их в абстрактном мышлении и были способны следовать сложным устным инструкциям. Эти танторы, как и другие в других частях "Занзибара", работали в тесном сотрудничестве с констеблями и миротворцами. Ндеге подчеркнул, что это было настолько близко к партнерству, насколько позволяли обстоятельства. Юнис оговорила, что к танторам следует относиться как к равным, и ее помощь в избавлении "Занзибара" от его врагов полностью зависела от этого понимания.
— Это никогда не было легко, — сказал Мпоси, и его сестра кивнула в знак согласия. — Но ведь ничего стоящего никогда не бывает. Мы все еще совершаем ошибки, с обеих сторон, и есть много места для недоразумений. Но танторы спасли "Занзибар". Танторы и искусственный интеллект, который большинство из нас скорее разбили бы вдребезги, чем доверили бы ему свои жизни.
— Когда она раскрыла свою истинную натуру? — спросила Арахна.
— Только когда мы в достаточной степени восстановили контроль, — ответила Ндеге. — До тех пор все, кроме немногих из нас, все еще верили, что она человек. Вероятно, она могла бы поддерживать иллюзию, но я думаю, что она хотела подвергнуть нас окончательному испытанию.
— Было публичное собрание, — сказал Мпоси, — примерно через неделю или около того после того, как большинство констеблей были задержаны. Ситуация все еще оставалась напряженной, и один из танторов стал причиной смерти. Это был ее момент. Она вышла из здания и смешалась с толпой, пока ее не окружили горожане. Она стояла на маленьком ящике, эта крошечная женщина в море людей.
— Никто из них не знал, что она собиралась сказать или сделать, — сказала Ндеге. — Она просто поднимает руки, ждет, пока толпа успокоится — конечно, у всех есть вопросы и требования, — и она говорит: — У меня есть правда для вас. На самом деле это две истины, и обе они одинаково трудны для принятия. Во-первых, нам солгали насчет Крусибла. Машины-Производители, которых мы отправили туда раньше нас, слуги, которые, как мы ожидали, сделают наш новый мир пригодным для жизни, подвели нас. Хуже того, они намеренно фальсифицировали свои передачи. Они лгали и манипулировали нами, и никто из нас не может с уверенностью сказать, что мы обнаружим, когда прибудем. Возможно, это ловушка. Это мощные, умные машины, и вы правы, что боитесь их. Что подводит меня ко второй истине, о которой я упоминала: я тоже мощная, умная машина.
— Она позволила этому впитаться, — сказала Мпоси, и воспоминание об этом изогнуло ее губы в улыбке. — Ей не нужно было повторять это дважды. И тишина — не думаю, что я когда-либо слышал что-либо подобное. Они не могли решить, была ли она сумасшедшей или склонна к самоубийству, и я думаю, что в тот момент толпа могла пойти в любую сторону. Какой бы сильной она ни была, они разорвали бы ее на части, как бумажного солдатика! Но когда она растянула момент настолько, насколько осмелилась, она добавила: — У вас есть два варианта. Я могла бы доказать вам это, или вы могли бы узнать сами — содрать кожу с моих металлических костей и сломать меня, как куклу. Но второй вариант не принесет вам ничего, кроме моего уничтожения или моего вечного подозрения в том, что никому из вас никогда нельзя полностью доверять. Гораздо проще просто спросить себя, зачем мне лгать о таких вещах, учитывая то, что я только что рассказала вам о Производителях на Крусибле. Гораздо проще просто принять это.
— Толпа обезумела, — сказала Ндеге. — Они кричали на нее, как на ведьму на костре. Но на самом деле никто к ней не прикасался. Я думаю, именно это спасло нас — и ее. Через несколько мгновений, когда крики стихли, она сказала: — Если вы сможете найти способ жить со мной, тогда, возможно, я смогу найти способ для нас всех ужиться с Производителями. Моя подруга, Чику Экинья, опередила "Занзибар", чтобы установить с ними контакт. Вполне возможно, что она потерпела неудачу, но нет никакого способа узнать наверняка, так это или иначе. Что мы точно знаем, так это то, что Чику и ее друзьям нечего было предложить Производителям, кроме их человечности. У меня есть кое-что еще. Дело не просто в том, что я тоже машина, хотя это, несомненно, поможет делу. Я — машина, которая помнит, как родилась. Я ношу в себе воспоминания о человеческой женщине — не просто сухие, задокументированные факты ее существования, но и реальную организацию ее мозга, отраженную в моей собственной информационной архитектуре. Я запятнана Юнис Экинья. Ее кровь — это моя кровь. Она преследует меня. Я считаю, что заслужила право использовать ее имя.
— В тот момент это было все или ничего, — сказала Ндеге. — Наше прошлое и наше будущее зависят от того, согласились ли мы позволить этой... штуке быть нашим проводником. Я не скажу, что это было легко или что решение было принято без злобы. Как правило, нам приходилось выносить это на голосование. Это был первый демократический акт нашей восстановленной законодательной Ассамблеи: позволяем ли мы, чтобы нами управлял робот?
— Предложение было принято с большим трудом, — сказал Мпоси. — Даже тогда, я думаю, некоторые все еще верили, что она лжет. Но постепенно ее откровение стало приниматься как истина. Мы видели Тридцать седьмую палату, заходили в нее. Какие у нас могут быть основания сомневаться в какой-либо другой части ее истории, если мы приняли самую диковинную часть: что эта женщина вырастила клан говорящих слонов!
— Но она все еще говорила о Крусибле, — сказала Чику, — как будто у вас все еще был какой-то шанс прибыть. Что изменилось?
Она как раз училась остальному, когда случилось несчастье. Несмотря на то, что "Занзибар" разработал прототип ПЧФ-двигателя, масштабирование его до размеров, необходимых для замедления голокорабля, всегда было амбициозной целью, особенно в оставшееся до каравана время. Но "Занзибару", насильственно изолированному от остального сообщества, где лучшие умы были либо казнены, либо содержались под стражей на других голокораблях, стало вдвойне труднее. У них едва хватало промышленных мощностей, чтобы справиться с этим в одиночку, не говоря уже о том, чтобы тратить огромные экономические и технические усилия, необходимые для создания нового замедляющего двигателя.
После двух столетий межзвездных путешествий это было почти больше, чем могли принять граждане. Приз, за который они так доблестно сражались, не должен был принадлежать им, и те, кто временами пренебрегал этим призом, теперь находились в наилучшем положении, чтобы получить его.
Но у них не было выбора, сказала Юнис. Они взяли старый спускаемый аппарат и превратили его в "Ледокол", и они могли бы сделать это снова, хотя и в меньшем масштабе. Несмотря на некоторые жертвы, у "Занзибара" все еще были возможности для создания второго прототипа ПЧФ-двигателя, меньшего размера и более эффективного, чем первый, и этот двигатель, в свою очередь, мог быть интегрирован в меньший по размеру и более маневренный космический аппарат. Они взяли один из своих шаттлов, извлекли из него внутренности и заменили их — после многих лет усилий и неудач — новым двигателем. Это была монументально сложная задача, выполненная в полной изоляции и с максимальной скрытностью. "Занзибару" приходилось поддерживать иллюзию, что это мертвый или умирающий голокорабль, неконтролируемо несущийся в космосе.
