— Он не поврежден, как другие, — сказал он, когда они изучали увеличенные изображения на мостике — Хранитель изображен в виде короткого конуса, наклоняющегося под определенным углом к вектору его скорости.
— Конечно, нет, — упрекнула Дакота. — Трупам столько же лет, сколько вашим предкам-гоминидам. Прошли века с тех пор, как Хранитель был достаточно неразумен, чтобы рискнуть встретиться лицом к лицу с Посейдоном; века с тех пор, как пострадал один из них. Они учатся медленно, но они действительно учатся. Кстати, вы совершенно неправы насчет инопланетного сознания. Оно может быть медленнее, чем вы можете себе представить, но это не значит, что оно отсутствует. Машины усвоили, что продолжительность космологического времени не требует никаких быстрых действий, никаких поспешных мер.
— По-моему, это выглядит довольно поспешно, — сказала Нисса.
— Исключение, потому что человеческая деятельность сама по себе исключительна, особенно когда такая деятельность направлена на Посейдон. Рано или поздно вы привлекли бы их внимание, даже если бы не этот досадный несчастный случай. Однако это движение должно представлять для них особый интерес — оно берет свое начало на "Занзибаре".
— Они думают, что ты замешана, — сказала Нисса.
— И это им нравится. Эти столетия кажутся нам долгими. Они поглощают наши жизни, как кит глотает воду. Но для Хранителей это всего лишь вздох — мгновение между их великими, неторопливыми размышлениями. С их точки зрения, "Занзибар" появился несколько напряженных мгновений назад.
Изображение задрожало, приобретая новый уровень детализации.
— Что нам следует делать? — спросил Кану.
— Сохраняйте наш курс. Ничего не меняйте. Если бы он хотел остановить нас, то уже сделал бы это. Это любопытство, забота, ободрение. Он разделяет наше желание разгадать секреты Посейдона.
— О, меня просто распирает от любопытства, — сказала Нисса.
Кану признал это с легкой улыбкой.
Он подошел еще ближе, медленно меняя угол своего курса, пока его корпус не оказался параллельным "Ледоколу" и не двинулся в том же направлении. Они прошли половину его длины, а до носа и кормы оставались сотни километров. Ближайшая точка находилась в двухстах километрах отсюда, но в безвоздушном пространстве, где признаки расстояния и перспективы были неуловимы, Хранитель казался пугающе близким. Они были ближе к трупу, но этот был очень даже жив. Голубое сияние пробивалось сквозь плотно прилегающие чешуйки брони Хранителя в форме сосновой шишки.
Теперь что-то изменилось. Чешуйки раздвигались под углом, позволяя большему количеству этого света выходить наружу. Он расходился веером жестких голубых дуг, проносясь по "Ледоколу". Они видели это на экранах и датчиках — если бы там были окна, яркий свет был бы слишком невыносимым.
— Мы видели это раньше? — спросила Нисса.
— Я так не думаю, — сказал Кану, пожимая плечами в знак непонимания.
— Они поговорят со мной, — сказала Дакота с внезапной решимостью. — Уменьшите нашу тягу до нуля. Я выйду к ним.
— В "Ное"?
— Сама по себе. Я освобожусь от навоза, а потом вы поможете мне со скафандром и воздушным шлюзом. Я недолго пробуду снаружи.
Они перевели "Ледокол" в режим свободного падения и последовали за Дакотой к главному воздушному шлюзу, где она впервые поднялась на борт. Ее костюм ждал там, частично разобранный — его жесткие изогнутые секции больше походили на части маленького белого космического корабля, чем на что-то, предназначенное для ношения. Детали обхватили ее и зафиксировали вместе с герметичной точностью: сначала две половинки тела, похожие на пасхальные яйца, затем четыре секции конечностей, сложносочиненные и гармонирующие, и, наконец, чудовищный шлем с двумя пустыми круглыми иллюминаторами вместо глаз. Было что-то ужасное в безжизненности этого шлема, как будто второй, внешний череп теперь закрывал первый. Она согнула туловище, экспериментируя с его ловкостью, в то время как система жизнеобеспечения костюма пыхтела, хрипела и тикала.
Ее голос, усиленный и звучный, прогремел через переговорную систему скафандра. — Остальные остаются здесь, Кану, и у них есть свои приказы относительно "Занзибара". Вы же не будете настолько неразумны, чтобы забыть об этом, не так ли?
— Нет, думаю, мы прекрасно понимаем ситуацию.
— Это хорошо, потому что наш разговор с Гомой дал мне некоторые небольшие основания для беспокойства. Будет приятно узнать, что я могу упокоить их с миром.
— Как ты собираешься выбраться наружу? — спросила Нисса.
— Позволь мне позаботиться об этом. Если вы хотите стать свидетелем, ничего плохого из этого не выйдет.
Она легко вошла в шлюз, и вскоре цикл был завершен. К тому времени Кану заглушил двигатели — это немного замедлило бы их прибытие на "Посейдон", но ничего такого, что серьезно осложнило бы их планы, — и Дакота смогла свободно дрейфовать от корабля, не оставшись позади.
Оказалось, что ее скафандр, который они не смогли детально осмотреть, был оснащен набором рулевых тяг, расположенных по трем осям управления. Она совершенно непринужденно обращалась с этой технологией, направляя тягу прикосновением хобота к контрольной пластине, закрепленной между ее плечами. Кану напомнил себе, что это внетранспортное оборудование, должно быть, было разработано в тот краткий и обнадеживающий период, когда на "Занзибаре" сосуществовали люди и танторы. Ощущение упущенных возможностей, лучших путей, теперь потерянных для них всех, наполнило его внезапно растущей грустью. Он задавался вопросом, не слишком ли поздно сделать что-то лучшее в их мире.
Дакота набрала скорость. Было чрезвычайно странно видеть слона в скафандре. Но для слона обезьяна в костюме, должно быть, выглядела не более чем незнакомкой, не более чем оскорблением ожидаемого порядка вещей. Они оба были млекопитающими, оба были существами, которым нужен был воздух в легких.
Она уменьшилась, превратившись в маленькую белую сферу с отростками, затем в точку, вскоре потерявшуюся на фоне масштабов Хранителя. Они отследили электронную сигнатуру ее скафандра с помощью приборов "Ледокола", а затем совершенно неожиданно она начала двигаться таким образом, который нельзя было объяснить только возможностями ее скафандра. Она начала ускоряться по сужающейся длине инопланетной машины, захваченная некой невидимой силовой сетью, пока, наконец, ее сигнатура не исчезла в крошечном круглом отверстии на кончике Хранителя. Крошечное, конечно, только в самом относительном смысле — пропорции предметов, даже на краю машины, приходилось сравнивать с горами, и Дакота была поглощена Хранителем, как крупинка планктона.
Пока они продолжали наблюдать, пластины — каждая из которых была размером с небольшой участок суши — снова начали закрываться, в конечном счете блокируя голубое излучение.
Прошел почти час.
— Ты думаешь, она отдала бы такой приказ? — спросила Нисса.
— Чтобы убить Друзей? — сказал Кану. — Не знаю. Я не знаю и не хочу выяснять на собственном горьком опыте, каковы ее пределы. Это мог быть блеф, но на "Занзибаре" у меня было чувство, что она может пойти на это. Если они уже совершали убийства, о чем мы прекрасно знаем, у них нет причин не совершать его снова.
Она искоса бросила на него вопросительный взгляд. — Это ты говоришь или Свифт?
— А почему это должен быть не я?
— Потому что у тебя есть все основания найти способ отказаться от этого. Я не уверена, что Свифт чувствует то же самое.
— Свифт не согласится ни на что, что подвергнет риску жизни Друзей.
— Нет, но если бы был шанс развернуться, не рискуя Друзьями, Свифт согласился бы на это?
— А почему бы ему этого не сделать?
— Потому что планы Свифта и наши — это не совсем одно и то же.
До этого момента Свифт хранил молчание, но этого заявления было достаточно, чтобы заставить его заговорить. — Я не верю, что наши интересы так уж сильно отличаются, Нисса. Разве мы все здесь не для того, чтобы накапливать знания — узнавать больше, чем мы уже знаем?
— У некоторых из нас не было особого выбора, когда мы были здесь.
— В этом есть доля правды, но ты бы не отправилась в Европу, если бы тоже не занималась поиском знаний. Согласен, любопытство мотивирует нас по-разному. Кану провел свою жизнь в поисках ответов на самый старый из вопросов: как я могу жить в мире со своим соседом? На Земле он работал над укреплением хороших отношений между различными и проблемными группами современного человечества — между народом суши, народом воды, народом воздуха. На Марсе он в буквальном смысле отдал свою жизнь за улучшение отношений между человеком и машиной. Но Кану знал, что более глубокое решение наших разногласий требовало ответов, которые он не мог надеяться найти в пределах старой солнечной системы. Они вынудили его приехать сюда.
— Неужели, Свифт? Или ты ездил на Кану, потому что тебе нужна была голова, чтобы путешествовать?
— Пожалуйста, — сказал Кану. — Этим мы ничего не добьемся. Я знаю, почему я здесь, и Свифт — часть этого, но не единственная причина. И это обсуждение ничего не меняет, потому что мы все еще должны думать о Друзьях. Мы не можем забыть о них, и мы не можем оставить Дакоту внутри Хранителя и надеяться, что последствий не будет. Мне жаль, но участие в ее экспедиции — единственный путь, открытый для нас.
— Даже если это убьет нас? — спросила Нисса.
— Да. Даже если. Потому что какова альтернатива? Рискнуть тысячами человеческих жизней? Я не склонен к самоубийству — больше нет. Но я бы предпочел умереть, чем иметь их смерти на своей совести. Ничто этого не стоит.
— Она возвращается, — сказал Свифт.
Они снова зафиксировали сигнатуру ее скафандра и наблюдали, как из сужающегося, похожего на водяной смерч хоботка на самом краю панциря Хранителя появилось семя, выплюнутое в вакуум. Сначала она двигалась с той же неправдоподобной скоростью и проворством, которые они видели раньше, пока Хранитель не передал ее управлению и тяге ее собственного скафандра, и она сократила дистанцию до "Ледокола". Как только она это сделала, Хранитель повернулся вокруг своей оси и начал падать с пугающим ускорением.
Какие бы дела у него ни были с ними, они явно были завершены — по крайней мере, на данный момент.
Кану подготовил шлюз и наблюдал, как Дакота замедлила свое приближение, прежде чем снова забраться внутрь корабля. Когда шлюз начал свой цикл, он снова включил двигатель и возобновил их прежнее ускорение. Кану и Нисса были у шлюза, когда она вернулась в "Ледокол" и — с помощью другого Восставшего — принялась снимать с себя скафандр. Когда их снимали с нее, кусочки отдавали отвратительно острым запахом. Кану подозревал, что запах внутри человеческого скафандра был бы тоже не так привлекателен для слона.
— Мы возвращаемся на прежний курс?
— Да, — ответил он. — Мы потеряли не так уж много времени — конечно, недостаточно, чтобы помочь Гоме. Что случилось с тобой внутри Хранителя?
— Продолжение процесса. Непрерывное раскрытие того, что требует раскрытия. Кроме того, я не думаю, что какой-либо ответ удовлетворил бы вас.
— Ты могла бы попробовать, — сказала Нисса.
— Тогда я так и сделаю. Такие сомнения, которые у меня были, теперь были отброшены в сторону. Я чувствую себя ободренной — уверенной в том, что это правильный курс. Машины развеяли мои опасения и подтвердили мою абсолютную убежденность в необходимости сбора знаний. Был ли контакт с другим кораблем?
— Нет, с тех пор как мы поговорили с ними, — ответил Кану.
— Тогда ты подготовишь передачу. У меня нет желания ссориться с этими людьми, но необходимо заставить их понять крайнюю негибкость нашей позиции. Скажи им, чтобы они развернулись. Если они вернутся к Орисону, между нами больше не будет трудностей, и мы еще можем найти точки соприкосновения. Но они не должны приближаться к Посейдону.
— Мы уже пытались убедить их, — сказала Нисса. — Посмотри, к чему это нас привело.
— Одними словами их мнение не изменить.
Кану едва осмелился спросить. — И что теперь?
— Расскажи им о своих Друзьях. Если Юнис та, за кого себя выдает, она подтвердит факт существования Друзей. Она также убедит остальных, что я вполне способна уничтожить каждую человеческую жизнь в подземельях для спящих. Скажи им это, Кану. Скажи им и заставь их развернуться. Мы будем наблюдать и ждать.
ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ
На борту "Мпоси" они видели паузу в продвижении другого корабля и временное угасание его сигнатуры Чибеса. Сначала они черпали в этом некоторое воодушевление, надеясь, что это может свидетельствовать об изменении мнения Дакоты — возможно, даже о технической неисправности, которая вынудит ее отказаться от миссии. Но при ближайшем рассмотрении обнаружилось присутствие Хранителя — фонаря с темными ставнями, в тысячу раз большего, чем крошечный космический корабль Кану. Они наблюдали, как он подплыл вплотную и остановился с наглой внезапностью. Он удерживался на месте в течение часа или двух, затем с большим ускорением отклонился в сторону. Вскоре после того, как Хранитель ушел, вновь появилась сигнатура Чибеса.
Они потеряли немного времени, но ничего такого, что имело бы какое-либо значение в более широком плане.
— Юнис? — спросила Васин, как будто у той были ответы на все вопросы.
Но Юнис нечего было предложить. — Вы знаете столько же, сколько и я. Если бы Хранители не считали ее экспедицию хорошей идеей, они бы растоптали ее.
Вскоре поступило входящее сообщение от Кану.
Они столпились вокруг, чтобы посмотреть на него, позволяя ему говорить без перерыва. Теперь, когда она провела время в присутствии этого человека, Гома почувствовала, что в какой-то мере понимает Кану как личность — некоторое представление о том, когда он говорит откровенно, а когда его удерживают от абсолютной откровенности.
Теперь у нее не было сомнений в том, что он говорил откровенно.
Кану сказал, что они должны развернуться. Они должны развернуться и восстановить полную энергию на "Занзибаре", и если они этого не сделают, то последуют немедленные и непоправимые последствия.
— У нее нет оружия, которое могло бы коснуться вас, — объяснил Кану, — точно так же, как у вас нет настоящего оружия, которое могло бы причинить ей боль — и нет, зеркала не в счет. Но спросите Юнис о Друзьях, о выживших в хранилищах спящих. Дакота уже убедила нас, что она причинит вред Друзьям, если мы не будем с ней сотрудничать, и для меня этого аргумента достаточно. Теперь она распространяет те же условия на вас. Если вы не развернетесь, Друзья умрут.
Расстояние между "Мпоси" и "Ледоколом" — теперь они знали название корабля Кану — сократилось менее чем до одной световой минуты. Исходя из этого, Кану потребовал ответа на свой запрос в течение трех часов. Оба корабля были полностью способны отслеживать перемещения друг друга, как и расход энергии — не было никакой возможности для уловок.
— По-моему, это похоже на балансирование на грани войны, — сказала Васин.
— Как бы это ни звучало, — ответила Юнис, — он говорит правду о спящих в хранилищах. Они существуют.
