Получалось, что старший помощник погорячился с выводами, когда предположил, что кирсановский "прожектор" открыт сверху и снизу. Ничего подобного! — "прожектор" был сделан вполне себе правильно — чувствовалась фундаментальная инженерная проработка и базовые знания оптики. Старший помощник еще раз, с сожалением, отметил, что с Рейхстратегом надо держать ухо востро — умен гад, да и знает подозрительно много. Правда, с другой стороны, Денис об этом и не забывал.
Сам же Кирсан стоял с поднятыми над головой руками, кулаки его были сжаты так, что побелели костяшки, а Денис откуда-то знал, что Рейхстратег с огромным трудом удерживает Силу, рвущуюся через него наружу, и если он ее не удержит, то старшему помощнику не поможет ни шкира, ни антимагический перстень Витуса, ни "Доспехи Мардука", ни что-либо иное. Все в пыль.
"Да-а... — успел подумать Денис. — Настоящий Архимаг — это вам не фички воробьям... — А в следующий момент, когда НАЧАЛОСЬ, довел мысль до логического конца: — В рот им пометом!" — причем, под "им" имел в виду совсем не воробьев, а не знамо кого. Просто "им", и все.
Стороннему наблюдателю, который каким-то непостижимым образом смог бы проникнуть в мысли старшего помощника и прочесть их, могло бы показаться, что Денису весело, но это было не так — на самом деле, ему было страшно. Чувства, которые испытывал старший помощник, смог бы понять человек, в лучшем случае побывавший с экскурсией, а в худшем — работающий в машинном зале какой-нибудь гидроэлектростанции, рядом с турбинами. Хотя... не обязательно на ГЭС — можно и рядом с паровым котлом высокого давления.
И чувство это — ща рванет! Причем, не сейчас, а именно — "ща". Возле этих агрегатов происходит четкое осознание собственной малости и чудовищной мощи, заключенной в хрупкие стальные объятия рядом с тобой. Четкое осознание, что если эти объятия разомкнутся, от тебя не останется даже воспоминаний. Вот что чувствовал старший помощник на самом деле.
Кирсан прижал руки со сжатыми кулаками к груди, а затем сделал тягучее движение, как будто швырнул вперед что-то тяжелое, вроде двадцатикилограммового медбола, и вот тут-то и дали о себе знать мелиферы — подмышками вспыхнул огонь, ощущения чем-то напомнили Денису недавнюю пыточную камеру — не совсем, конечно, но все же... Самое страшное было в том, что направления на источник опасности не было — она была разлита кругом. Позорно сбежать с поля боя, теряя обоз и знамена было и то невозможно. Куда бежать-то!?!
В "колдовском" зрении кадата было видно, как руки Рейхстратега по локоть окутались тьмой... вернее — ТЬМОЙ! Сначала она выглядела безобидной легкой дымкой, затем превратилась в плотный черный туман, затем — в густую киселеобразную субстанцию и наконец сжалась в то, чего и добивался Кирсан — микроскопический сгусток первозданного мрака, который был до всего — до рождения нашей Вселенной и всех предыдущих и будет после, когда наша снова стянется в точку перед новым Большим Взрывом.
Сказать, что старший помощник испугался — значит ничего не сказать. У него мороз пошел не по коже, а по костям! А может и по костному мозгу. И это в кадате! Что было бы с ним в обычном состоянии сознания можно только догадываться, но очевидно, что ничего хорошего. Правда, винить его за это не стоит, потому что то, что он видел, не предназначено для человеческих глаз. С другой стороны, тот, кто не испугался бы на его месте, может смело кинуть в него камень. Среди офисного планктона есть такие храбрецы, что ого-го-го!
Сгусток мрака, вырвавшийся из рук Рейхстратега, рывком увеличился в размерах, занял весь объем "прожектора", на мгновение скрыв Кирсана, а затем вновь сконденсировался в шарик диаметром сантиметров в шесть-семь. Несколько мгновений он повисел перед Рейхстратегом, как бы раздумывая чего ему делать, а затем, постепенно увеличиваясь в размере, медленно поплыл в сторону двери в заклинательный зал. Мысленный вздох облегчения пронесся над теми, кто видел.
"Да-а... блин... НАСТОЯЩИЙ ЧЕРННЫЙ МАГ это... это..." — определение никак не давалось старшему помощнику и на помощь ему, как всегда в трудную минуту, пришел внутренний голос:
"Лучше не связываться!" — тоном не терпящим возражений, сформулировал он четкую и однозначную позицию по данному вопросу.
"Точно, — согласился Денис, с интересом наблюдая за движением черного шарика, преодолевшего уже половину пути. — Ща долбанет!" — предположил он и не ошибся. Но, долбануло несколько не так, как предполагал старший помощник.
События, и ранее не сказать, что плетущиеся как хромые мулы в гору, внезапно понеслись вскачь, а поостывшие было мелиферы вновь дали о себе знать, обдав подмышки кипятком. На сей раз, их помощь в определении направления на источник опасности была избыточна — опасность была видна невооруженным глазом.
Дверь в заклинательный зал внезапно распахнулась, и на пороге возникла какая-то неопределенная фигура, обряженная то ли в балахон, то ли в маскхалат, то ли еще в какую хрень, скрадывающую очертания. На голове у неизвестного был капюшон, что вкупе обеспечивало ему полную анонимность. С уверенностью нельзя было даже сказать — мужчина это, или женщина. Скажем больше — непонятно было человек ли это, или кто иной: тварь, вроде мокреца, демон, голем, или кто еще. Денис для себя решил называть "это" мокрецом — больно похож.
Но, вопрос о видовой принадлежность неизвестного, был далеко не главным, что взволновал всех присутствующих в целом, и компаньонов в частности. Всех их крайне заинтересовала штуковина, которую тот держал в руках (или лапах). И если для всех, за исключением Шэфа и Дениса, замысловатая палка представлялась каким-нибудь магическим жезлом, или еще каким артефактом, то компаньоны безошибочно опознали в ней то ли лазерную винтовку, то ли бластер, то ли еще какое оружие из "Звездных Войн".
Особенно неприятно выглядел стеклянный раструб на конце "ружья", в котором находился опять-таки стеклянный же шар, диаметров сантиметров восемь, пылающий неприятным фиолетовым светом. Однако и раструб и шар тоже не были самым неприятным в происходящем. Самым неприятным было то, что все это происходило не на экране, а наяву.
— Ложись! — закричал командор, прекрасно представлявший, что сейчас последует.
Эту команду, не теряя ни мгновения, выполнил только старший помощник, тоже неплохо это представлявший. Остальные то ли растерялись, то ли посчитали ниже своего достоинства валиться на грязный пол... хотя это вряд ли — жить захочешь не так раскорячишься, то ли не поняли команды, то ли были настроены на выполнение только приказов Рейхстратега — тот ведь не предупреждал, что неожиданно, вдруг, может начать командовать какой-то мутный северянин и надо его слушаться, то ли была еще какая причина, но все маги, включая Кирсана, и гвардейцы остались на ногах. Денис еще падал, когда последовала новая команда:
— По ружью!
"По хую, — раздраженно подумал старший помощник, мучительно медленно приближаясь к полу. — Ученого учить — только портить! Еще бы поучил, как целиться. — Никакой возможности начать стрелять пока не было — обзор закрывали спины магов из "прожектора". — Не по грязному же халату пулять... — продолжил ворчать Денис. — Иди знай из чего он сделан — может пуленепробиваемый. Чего зря стрелы тратить..."
Как только в просвет между ног мага, стоявшего перед падающим Денисом вплыл стеклянный раструб с огненным шаром, старший помощник открыл огонь — он так привык называть стрельбу из дыроколов, хотя, конечно же, никакого огня не было. Прежде чем он достиг пола, Денис успел выпустить по две стрелы с обеих рук.
Расчет был прост — он сбивает "мокрецу" прицел, а как только это происходит, к нему подскакивает Шэф и режет гада. Такое и обговаривать не требовалось — компаньоны уже могли взаимодействовать на уровне инстинктов, отчего Денис и возмутился, услышав команду: "По ружью!".
План несомненно был хорош, потому что был прост, но даже такие планы не всегда претворяются в жизнь. По независящим от планировщика причинам. Прежде чем первый болт из дырокола достиг цели, а попали, кто бы сомневался, все четыре, "мокрец" успел нажать на гашетку. Несомненно он заранее знал, куда надо целиться, потому что его "лазерная винтовка" — для определенности будем ее так называть, была направлена на самое опасное звено в цепи нападавших — на Рейхстратега.
Кирсан, перед тем как отправить в полет свой шарик мрака, был вынужден снять защиту и разумеется на этом строился расчет "мокреца", да вот только и его план оказался сорванным, потому что выстрел пришелся точнехонько в шарик! Вряд ли это входило в его планы, если только "мокрец" не был камикадзе, или заядлым, можно даже сказать — почетным мазохистом. Потому что рвануло так, что мама не горюй!
— Глава
Генерал Лейб-гвардии Далмат Кенсорин дрожащей рукою оттер холодный пот со лба. Далмат отнюдь не был трусом, и даже вовсе наоборот — он был природно смелым человеком, этаким знаете ли бруталом, свирепым, вонючим и волосатым. Трусы в Гвардии надолго не задерживались — естественный отбор: постоянные стычки, дуэли, ночные визиты к замужним прелестницам, где запросто можно получить удар кинжалом в спину, или арбалетный болт в глаз, ну и прочие опасные проказы, свойственные всем элитным военным во время оно. А уж продвинуться трусу по служебной лестнице и думать не моги. Естественно, кроме смелости и начатков разума требовалось знатное происхождение и прочие великосветские атрибуты, но про это можно было бы и не упоминать — понятно по умолчанию.
Далмат жил в мире пропитанном магией, как наш электричеством, не раз встречался с ее боевыми аспектами и не испытывал никакого трепета перед файерболами, ледяными стрелами, воздушными кулаками, водяными лезвиями, мгновенными проклятиями и прочими "штучками", используемыми магами в бою. Мы же не испытываем страха перед электромоторами, розетками и электрошокерами, прекрасно понимая, что это вещи потенциально опасные. Просто знаем, куда не надо тыкать пальцем, и что будет, когда тебя приложат шокером. Но есть и исключения, например шаровая молния. Ее не боятся только дураки, которые и шпильку в розетку могут сунуть.
В роли шаровой молнии, до смерти напугавшей генерала Лейб-гвардии, выступила работа вассальной клятвы, увиденная им впервые в жизни — до этого как-то бог миловал. Вот только что он стоял в кругу своих сотников и младших вассалов Кирсана, являвшихся прямыми вассалами его Епископов, и куртуазно... ну, по мере сил, естественно, общался, как вдруг со стороны дворца послышался громкий хлопок, после чего обвалилась крыша, в небо вырвался большой огненный шар, быстро растаявший в вышине, а маги, все до единого, захрипели, схватились за горло, посинели и бездыханными рухнули на землю! Немного побились в предсмертной агонии и испустили дух! Любого проймет... Нет, когда в бою словишь файербол, или ледяную стрелу, которая пробьет твою защиту — все правильно — ты на него с честным железом и боевыми артефактами, он — с магией. Кто кого. А так... вдруг, за здорово живешь, непонятно за что... — неприятно, мягко говоря.
Однако, как настоящий мужчина и военный человек, генерал Лейб-гвардии Далмат Кенсорин быстро взял себя в руки и принялся делать свою работу, за которую деньги получал, одновременно пытаясь проанализировать изменившуюся обстановку на театре военных действий. Для начала, самым главным было не допустить паники, потому что его сотники, ставшие свидетелями процесса работы вассальной клятвы, если использовать эвфемизмы — остолбенели, а если называть вещи своими именами... то лучше не надо.
В такой ситуации надо командовать быстро, четко и отдавать приказы громким командным голосом, что и начал делать Далмат. Содержание приказов может быть самым дурацким, но главное, чтобы они имели место быть! Хороший командир отличается от плохого лишь содержимым приказов, у хорошего они ведут к улучшению ситуации и нахождению приемлемого выхода из нее, а у плохо — сами знаете к чему. Яркими примерами плохих командиров являются Николай II и Горбачев, а вот Кенсорин был хорошим командиром.
Для начала он приказал оцепить место происшествия силами гвардейцев, болтавшихся непосредственно около и ставших невольными свидетелями, после чего провел экстренное совещание высшего командования Лейб-гвардии. Никаких замов по воспитательной работе, начальника штаба и прочей ботвы в Гвардии не было, все сотники были на месте, так что совещание началось незамедлительно.
— Центурионы! — начал Далмат, обведя присутствующих тяжелым взглядом. — Я считаю, что гибель магов вызвана работой вассальной клятвы. Если у кого-то есть другое мнение прошу сразу его высказать. — Он снова заглянул в глаза всем своим офицерам, подождал несколько секунд, и так как никто не заговорил, продолжил: — Раз погибли младшие вассалы, — он кивнул в сторону оцепления, — значит погибли и Епископы, а их гибель означает, что погиб и Рейхстратег... — и снова молчание было ему ответом. — Прошу всех высказаться по этому поводу и дать свои предложения по нашим дальнейшим действиям.
Первым, естественно, слово было предоставлено Марию Иустиниану самому молодому, и по возрасту и по стажу сотнику, получившему свою должность чуть более года назад. Марий Иустиниан был молод, отважен, горяч, недалек, но имел влиятельную и богатую родню, которая и выхлопотала ему высокое назначение. О его интеллектуальном уровне говорит тот факт, что Марий искренне был убежден, что стал сотником за счет своих выдающихся способностей.
— Мы должны немедленно выступить и отомстить за смерть Рейхстратега! — горячо заявил он, причем самым неприятным для окружающих было то, что он не лукавил — на самом деле хотел это сделать.
Сотники только крякнули, а Далмат чуть заметно поморщился. К счастью, больше дураков среди начсостава Гвардии не было. Титанов мысли тоже не наблюдалось, но и таких восторженных идиотов, готовых положить жизнь на алтарь отечества не за понюшку табаку, также не имелось. Были нормальные, битые жизнью профессионалы, прекрасно понимавшие, что сделают Архимаги Ортега с гвардией, если та, каким-то чудом пробьется в заклинательный зал. Отсутствие желания идти с пистолетом на танк не трусость, а трезвая оценка ситуации.
Мнения остальных центурионов плавно распределились в следующем спектре: Домн Вирилад предлагал немедленно трубить сигнал "Походное построение" и возвращаться в Паранг в казармы, а Лукий Магистриан — выждать пару склянок, на всякий случай — мало ли... с Архимагами никогда точно ничего неизвестно — вдруг да оживет, и только потом сматывать удочки, но не в казармы, а спрятаться в разных медвежьих углах, пока всё не устаканится. Остальные центурионы в своих коротких выступлениях лишь варьировали время, когда надо сниматься с якоря и куда бежать.
В заключительном выступлении генерал Лейб-гвардии Далмат Кенсорин подвел итоги совещания и вынес финальный вердикт: Гвардия ждет полторы склянки и, если никаких событий, кардинально меняющих ситуацию на театре военных действий, не происходит, уходит на конспиративные квартиры. Термин он применил другой, но сути это не меняло — надо спрятаться до прояснения обстановки. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
