Слабый итальянский акцент, с которым он говорил, был подлинным, что-то, о чем Минато слышал почти постоянно, так как Азия и Ксеновия вошли в его жизнь.
"Бронирование для двоих под Аризото". Минато ответил достаточно легко, игнорируя сбитый с толку взгляд, который мужчина ему давал. По-видимому, его имя стало хорошо известно по всему городу, хотя он старался как можно больше сохранить свой вклад и управление за кулисами.
Рябь была чем-то, что Минато не любил делать, предпочитая скользить в глубины водной политики, не мешая поверхности, насколько это возможно, если бы он мог сделать такую аналогию. Его действия уже сделали достаточно, чтобы нарушить естественный порядок вещей, которые постигли мир после смерти библейского Бога.
"Как хочешь, сэр". В конечном итоге Хозяин вынужден был смягчиться, Минато и Азия, следуя за ним, когда он махнул рукой, чтобы они упали в шаге.
После минуты ходьбы и участия во многих различных достопримечательностях, связанных с большим ужином, Минато и Азия привели к приватному столу немного ближе к сцене, чем большинство, но скрыты от взгляда, позволяя двум наслаждаться друг другом и без слезных следов.
Заказ их закусок и еды был быстрым делом, и вскоре их снова остался один. Бутылка вина на столе была комплиментом в доме, особенно когда один из официантов признал Азию Верховной жрицей культа Танатоса. Оказывается, он был членом Секта тех, кто заботился о западной части города, что только началось на прошлой неделе, когда число членов увеличилось более ста.
Наличие связей внутри человеческой части города служило бы им, а также сверхъестественной стороне вещей, как только что продемонстрировал последователь. Минато сделал ментальную ноту, чтобы вернуть благосклонность парню, запомнив его лицо на потом.
Минато осторожно открыла бутылку и вылила два здоровых стекла, прежде чем положить открытую бутылку обратно в ведро со льдом, взяв за образец запах, когда он это сделал.
Это было не дешевое вино, ни в коем случае, не говоря уже о пожилых людях старше десяти лет. Бутылка не была чем-то вроде Мицуру, или ее отец бы гордился, но она все еще находилась в верхнем конце спектра, а не то, что вы покупали в продуктовом магазине.
"Тиньянелло, почти два десятилетия ... сухой, но не подавляющий. Неплохо.' — подумал Минато, немного осмотрев бутылку, прежде чем отвлечь внимание от напитка.
В течение нескольких секунд Азия казалась нерешительной и, казалось, смотрела на Минато за разрешением.
"Вы свободны делать, как хотите, в Азии. Я не буду наказывать вас за то, что выпили бокал вина, который я налил для вас". Минато был удивлен, когда он начал почти бездумно прослеживать свой палец по краю своего стекла, наблюдая, как Азия прошла несколько разных выражений, прежде чем решиться на одну из решительных целей. Он увидел нерешительность, затем рассуждение, принятие и, наконец, ту, которую она носила сейчас.
"Знаешь, тебе не нужно заставлять себя. Если ты этого не хочешь, мы можем получить тебе еще кое-что".
"Нет, нет, это прекрасно!" Азия быстро уверила его, слегка махая руками, пытаясь прояснить свое недоразумение: "Я много раз пила вино во время моего пребывания в Церкви. Мне ... очень понравилось, хотя ..." Азия призналась в ропот, почти содрогаясь пальцами, "поэтому мне пришлось перестать предаваться, когда моя очередь была причастна к общению".
"Стакан ночью никого не повредит и не побалует еще раз в голубой луне". Минато пожала плечами, зная, что его тело, вероятно, будет слишком устойчиво к жидкости, чтобы оно могло изменить ситуацию в долгосрочной перспективе.
В этот момент, если бы это не было создано Богами, как медовое, которое послал ему Один, это даже не давало ему легкого шума.
"Ты ... это не против закона?" Азия расспрашивала почти напряженным голосом: "Я не хочу беспокоить нас!"
"Мы вряд ли ограничиваемся правилами мирского, теперь мы?" Минато напомнила ей, делая глоток из своего стакана: "Ну, в любом случае, я не собирался приезжать сюда и превращать тебя в преступника".
Азия слегка рассмеялась, прежде чем она издала вздох, когда ее плечи расслабились еще дальше, ее глаза снова бродили по комнате, чтобы заглянуть в достопримечательности. Мягкие, мерцающие огни висели над ними, мягко пульсируя, как будто они были феями, запечатленными в крошечных фонарях.
Все было нетронутым оттенком белого или красного дерева, элегантно обработанного, чтобы подчеркнуть слоновую, глянцевую тему.
"Это так ... замечательно! Минато-Кун, я не заслуживаю такого вида лечения!" Через несколько минут Азия попыталась протестовать, широко открыв глаза, продолжая исследовать область вокруг двух: "Это, должно быть, стоило целое состояние!"
"Ты стоишь гораздо больше, чем просто счастье, Азия". Минато ответил достаточно легко, взяв еще один глоток вина, прежде чем вернуть стакан в положение покоя: "Деньги ничего не значит, пока я вижу, как ты улыбаешься".
Азия снова закричала ей в ответ, едва держа ее вместе, как говорила. "Ты ... ты имеешь в виду?"
Когда Минато утвердительно кивнул головой, Азия издала дрожащее дыхание и улыбнулась ему водянистой улыбкой. Однако это не было печалью. "Спасибо..."
"Тебе нечего мне благодарить. По сути, я должен поблагодарить тебя за сопровождение меня". Минато усмехнулся и провел рукой по столу для Азии. Верховная жрица быстро выдержала, засунув руки в белые перчатки в свои кожаные одетые руки, большой палец мягко погладил ее по руке.
В течение нескольких секунд Азия ничего не говорила, вместо этого позволяла изумрудному взгляду глубоко погрузиться в серебряные глубины самого Минато. Она почувствовала, как ее сердце немного ускорилось, и все остальное в комнате потеряло смысл для нее на мгновение. Мерцающие огни, смех и болтовня тех столов на другой стороне экспансивной комнаты, ни одна из них не имела значения.
Их закуски появились вскоре после этого, в результате чего они сосредоточились на своих блюдах, кормя друг друга небольшими образцами каждого заказанного блюда.
Наконец, спустя двадцать минут ожидания, началось живое музыкальное выступление, в результате чего Азия издала небольшой вздох, когда ее рука поднялась, чтобы закрыть рот.
"Эта песня! Это моя любимая!" Азия вздрогнула, когда она слушала спектакль, в то время как подпрыгивала головой взад-вперед, большая улыбка на ее лице, когда она положила подбородок ей в руку: "Ты знаешь, что они будут играть, не так ли?"
Это был не вопрос, а факт. Минато кивнул головой и вытер рот салфеткой, прежде чем ответить. "Конечно, именно поэтому я выбрал эту ночь, чтобы попросить вас поужинать".
"Откуда ты знаешь, я не помню, чтобы ты говорил!" Откровение не было расстроено Азией. Фактически, она, казалось, была близка к слезам, насколько она была счастлива. Не только ее вечер был замечательным, но она могла слушать ее любимую музыку, есть ее любимые блюда и одновременно проводить время со своим любимым человеком.
Это была мечта. Почти вплоть до письма, Азия создала похожие сцены в ее голове снова и снова, когда она воображала, что проводит время с Минато. Это было так же прекрасно, как она думала.
"Я обращаю внимание на то, как вы двигаетесь. Когда вы готовите, у вас есть этот шаблон, который вы следуете на своих шагах, как вы качаете бедра. Я воссоздал удар в голове, пока не смог сопоставить его с тем, что я узнал". Минато в голосе ответил немного страстью: "Я хочу, чтобы это изменилось, вы знаете ..."
"Что вы хотите изменить?" — спросила она маленьким голосом, ее улыбка слегка упала, но не совсем.
"Я не хочу учиться через наблюдение, я хочу учиться через участие". Минато заверил ее, снова протягивая руку, и его руки были достаточно длинными, чтобы растянуться через стол, чтобы поцеловать руку ей на плечо. Он глубоко вздохнул, закрыв глаза на мгновение, прежде чем решительно их открыть: "Я хочу сказать это. Я хочу лучше узнать вас, чем сейчас, танцевать вместе с вами, когда вы переходите в ритм только два из нас слышал ... Ми в Беллу. "
Азия снова заикалась, сжимая указательные пальцы, когда ее легкий румянец взорвался в кармине. Ее глаза начали немного трепетать, и если бы она была такой же невинной, как и год назад, она бы упала в обморок, без сомнения. Она была немного сложнее, немного острее, чем она должна была быть, без этой недели, под "заботой" Фрида, Вальпера и Кокабиэля.
Теперь, однако, Азия была более сильным человеком, который был не таким наивным для путей мира, ни привязанностью, которая была разделена между двумя любовниками. Минато была ее основой, на которой теперь была построена ее жизнь, от ее веры до ее образа жизни. Когда она проснулась и успокоилась, она отдала бы ей благодарность за продолжение ее жизни, за спасение, которое он предложил ей, и за любовь, которую он оказал.
Чтобы услышать, как Минато назвала ее таким именем ... Ее сердце в тот вечер приобрело еще один размер, достаточно большой, чтобы вырваться из ее груди.
Разговор снова стал легким, хотя Минато пришлось перестать отвечать на вопрос, когда появился один из самых страшных вопросов.
"Какой твой любимый тип музыки?" Азия подверглась сомнению во время еды небольшого куска сыра, ее лицо слегка пылало красными от вина или компании.
"Я всегда относился к классическим, хотя я слушаю то, что меня интересует. Музыка была одной из единственных вещей, которые заставляли меня чувствовать себя живым в течение нескольких лет".
Азия показалась немного недосягаемой, но Минато быстро изменила это, предложив ей совок ванильного мороженого. "Я чувствую себя более чем живым сейчас, Азия. Вы помогли этим ранам заживать совсем немного, вы знаете".
Она наклонилась и взяла совок мороженого в рот, чтобы отвлечься от разговоров. Азия не сомневалась, что она ничего не сделает, кроме заикания. "Минато-Кун, ты знаешь, что сказать, чтобы заставить меня молчать ..."
Минато и Азия разделили много тихих танцев под лунным светом на крыше Бархатной Башни, довольствуясь ночной жизнью Куо, являющейся серенадой, к которой они качались. Она значительно улучшилась после первых нескольких танцев, которыми Минато поделилась с ней, хотя на этот раз она точно знала, какие шаги делать, в отличие от более классических танцев.
Минато пообещала начать ее с ног, и спустя всего лишь двадцать минут, внимательно изучив свое движение и медленно повторяя шаги к себе, Азия двигала бедрами, коленями, лодыжками и ногами почти так же легко и искусно, как и Минато. Совсем немного она потеряла равновесие, и каждый раз Минато ее поймала. Спустя сорок минут они двигались почти синхронно друг с другом, несмотря на то, что для танца не было особого удара.
Когда они закончили последний танец ночи, изумруд и серебро снова заперли. Минато сделала шаг ближе, и она сделала то же самое, пока двое не были носом до носа.
"Спасибо, спасибо, так много". — прошептала Азия, ее голос был наполнен волнением: "Спасибо за самую прекрасную ночь в моей жизни".
"Это только первая из многих, многих прекрасных ночей". — осторожно заверил ее Минато, протягивая руку, чтобы выпить ее подбородок. Через несколько секунд, глядя в глаза друг другу, Минато наклонилась вперед и запечатала их губы в первый поцелуй.
Он почувствовал, что электрическое чувство, оставленное после губ, покалывает через его плоть, от верхней части головы до кончиков пальцев ног.
Минато на мгновение отодвинулась, позволив двум затаить дыхание, прежде чем он привлек ее к другому.
[EX]
"Что я могу сделать для тебя, Курока?" — спросил Минато, когда он просунул голову в дверной проем, постучав, прежде чем войти в порог, как всегда.
Еще раз, беспорядок ее комнаты поразила его, хотя он был рад, что не оставил такие беспорядки вокруг остальной Башни. То, что казалось чистой одеждой, было разбросано среди других предметов одежды.
"Возможно, меня связал только один из моих соратников из бригады Хаоса?" Она расспрашивала больше, чем заявляла в ответ, когда она сидела на своей кровати тяжело, задумчивый взгляд вытравил ее лицо.
Минато нахмурилась, а он полностью вошел в ее комнату и слегка сел на край своей кровати, его вес тела почти ничего не делал, чтобы помешать предмету мебели.
"Какие?" Ответ пришел быстро, хотя и без него. Минато знал, что Курока не выдаст его и не утешит информацию о внутренней работе своего дома, но это не значит, что он будет доверять тем, кто пытался связаться с ней.
"Артур и Ле Фей Пендрагон. Артур был очень оскорблен, когда он связался со мной". Курка тяжело вздохнула, положив свое тело на спину, ползая по ее кровати, чтобы приблизиться к нему: "Я бы поставил себе гадость, что Цао Цао сделал то, что Артур не одобрил".
Минато задумчиво нахмурилась, постукивая пальцем по его губам, когда он почувствовал, что Курока медленно провела рукой по его волосам.
"Твои волосы стали намного длиннее, чем когда я впервые встретил тебя". Курка упомянул вслух, любя, как сапфировые замки пронизывают ее пальцы, продолжая играть со своими волосами: "Мне нравится, Ньяа".
Он не сказал ей, что он изначально планировал его разрезать, вместо этого произнес ее слова в молчаливое соображение: "Когда он хотел встретиться?"
"Как можно скорее, я уверен, что он попытается переключиться на сторону, по крайней мере, из того, что я могу сказать. У него были довольно тесные отношения с Вали, хотя теперь, когда Вали разорвал связи с бригадой Хаоса, как и я ... "Курока замолчал, позволив остальным ее словам остаться в толковании.
Минато был таким же умным, каким он казался, если не пугающе, тем более. Он был способен понять, что она вкрадчиво.
"Вы верите, что было бы разумно набирать их, я понимаю?" Минато позабавил себя небрежным способом, который Курка пытался помочь Минато и ее друзьям, особенно так, как она кажется, что это будет в пользу Минато, а не Артура, чтобы они встретились.
"Я думаю, это не помешает добавить еще несколько команд в нашу команду". Курка издала маленький мурлыканье, когда она перевела руки по волосам и принялась осторожно снимать пиджак, указывая на то, что она хотела от него на мгновение. Минато позволила ей медленно снять пиджак, жилет и рубашку, а потом снова вцепиться в ее объятия.
Тепло ее тела распространилось на него глубоко, когда она начала активно направлять свою чакру. Две ночи назад Минато вошла в ее комнату с почти скорбным выражением на лице, дрожащим сильнее, чем она когда-либо видела.
Он снова экспериментировал со своим Доменом в Бездне, которая отвечала ему одному, хотя на этот раз все стало из-под контроля. Из-за того, что ледяное заклинание пошло не так, Минато был намного холоднее, чем предыдущий, настолько, что его дыхание постоянно извергалось и было видно в воздухе из-за разницы температур между ним и окружающим воздухом вокруг него.
Конеко, несмотря на то, что был его уютным космическим обогревателем, не был достаточно квалифицирован, чтобы коснуться тьмы в нем, не имея последствий, в отличие от Куроки, который был намного более квалифицирован в сендзюцу, чем любой из них.
