Молитва, непременно сопровождавшая жертвоприношение, уточняла обряд, устраняла возможные неясности, ритуал, придает по-следнему свою законченность и свою действенность. Она не добавляет нового элемента к содержанию жестов, но иногда уточняет его неясно-сти.
Вид на гору Монте Каво (Альбанские горы) Ж.Ф.Хейм 1797
2. Мир духов
Очень долго среди историков было модным подчёркивать отсут-ствие у римлян четкого представления о божествах. Иследователи рас-суждали о том, что римляне якобы приписывали предметам и действиям присущие тем неопределенные силы (лат. numina). При этом не нашлось учёного, устоявшего перед соблазном процитировать общеиз-вестную формулу: "Не то бог, не то богиня" (лат. sive deus sive dea"), c которой обращались к высшим силам.
Утверждали, что римляне в архаический период не антропомор-физировали богов и не создавали ничего подобного греческому олим-пийскому пантеону.
В настоящее время от подобных воззрений отказались. Считает-ся, что римские божества обладали индивидуальностью и достаточно чётко определёнными функциями, что также можно трактовать как ин-доевропейское наследие. Все споры по поводу термина numina закрыты. Стало совершенно ясным, что формула "sive deus sive dea" ("будь ты бог, или богиня") естественная предосторожность молящегося, дабы не оскорбить неизвестное божество. И — никакой половой неопределённо-сти, типичной для примитивного представления божеств.
Кроме всего прочего, римлянам часто приходилось решать сложные проблемы, требовавшие привлечения всех божеств, кого так или иначе эта проблема касалась. Но кого конкретно? Разумеется, бес-тактное "Эй, вы все!" по отношению к высшим силам было невозмож-ным. Отсюда и осторожное "sive deus sive dea".
Реконструкция ларария 1-2 вв. н.э.
Римским богам и духам не было числа. Они пропитывали мир, словно вода губку. Одни вписывались в часть частного или публичного римского порядка, иные находились у соседних племён, но им не только не возбранялось поселиться в Риме, но переселение даже приветствова-лось. Но воображали и таких божеств, которые издревле существовали бок о бок с римлянами, но не считали нужным вступать в контакт с людьми. (Очень любопытный подход, выходящий за узко религиозные рамки, скорее философское понимание ограниченности человеческого познания и постоянного расширения границ с непознанным!) Поскольку любое место место могло вмещать сверхъестественные существа, о ком человек даже не подозревал, но кому нечаянно мог досадить, подходила универсальная формулировка "sive deus sive dea".
Низшим уровнем сверхъестественных сил представлялись до-машние и семейные божества.
Каждое жилище, центр домашнего хозяйства (лат. domus) опека-ли духи-покровители. Всякая familia почитала своего лара (греч. heros), который покровительстовал земле, на которой проживала данная семья. В архаическом Риме лар был единственным и лишь в конце республи-канского — начале имперского периода будет употребляться множе-стенное число — lares. Археологи не обнаружили домашних часовень (лат. lararia), относящихся к 7-5 вв. до н.э., но рискнём предположить, что они всё же существовали, только их сооружали из недолговечных материалов, например, дерева. В таких священных местах могли уста-навливать изображения лара и свершать перед ним необходимые риту-альные действия: воздавать календарные почести в календы, ноны и иды каждого месяца), обычные подношения во время пиров и семейных праздников. Лар покровительствовал всей семье, следовательно к по-клонению ему были допущены все члены семьи, домочадцы и патриар-хальные рабы. Поскольку рабы были допущены к культу лара, это сверхъестественное существо нельзя считать духом умершего предка семьи. Ведь рабы не имели к нему отношения.
Ларарий 1 в. н.э.
Лар считался достаточно могущественным, чтобы помогать хо-зяину дома и вне жилища: во время полевых работ, на охоте и рыбалке, в путешествии, на войне (лат. lares viales, pennarini, militares, rurales). Lares praestites изображались римлянами в виде юношей с копьями и с собачьими шкурами на плечах в сопровождении псов. То есть они — яв-ные сторожа общинных земель и защитники общинников. Для поклоне-ния ларам устраивали места поклонений на перекрёстках (лат. compita).
Выходя замуж, юная римлянка брала три монеты: для мужа, для очага lar familiaris и для того, чтобы бросить на перекрёстке (лат. compita vieinale).
Этнографы не устают искать в культе ларов пережитки матриар-хата. Обычно указывают на мать ларов (лат. mater larum), которой при-носили в жертву горшки (лат. оllае) с кашей (лат. puls), кидая их через открытую дверь.
Когда заканчивались полевые работы, римляне ежегодно отме-чали Compitalia или иначе Laralia, Larentalia. Все, чьи земельные участки сходились с очагом ларов на перекрестке. Собирались для жертвопри-ношений этим духам. Ставшее негодным ярмо нельзя было уничтожать, поскольку его считали посвященным божествам земледелия, отчего его передавали ларам. Праздник завершался общим пиром, на который до-пускали рабов. Пир был весьма разгульным, с исполнением сложенных сатурнийским стихом непристойных куплетов. А те, кто совершал осо-бые непотребства, надевали маски из древесной коры, якобы, для того, чтобы не быть узнанными. Похожий на Компиталии праздник (непри-стойные песни и выходки участников, маски, ночные оргии) был у гре-ков и послужил основой для возникновения комедий. Празднуя Компи-талии, римляне вывешивали на перекрёстках и дверях домов кукол из шерсти (лат. effigies) по числу свободных и клубки шерстяных нитей по числу рабов. Поскольку куклы и клубки становились объектами ночных обрядов, некоторые исследователи считают эти обряды заменой некогда происходивших человеческих жертвоприношений для умилостивления сил зла. Но большинство историков всё-таки решительно против подоб-ных толкований. Они трактуют вывешивание кукол и клубков как обряд очищения их силами добра.
В какой-то степени гений (греч. δαίμων, лат. genius) можно счи-тать подобием лара, но, скорее. он ввоплощал силу рождения существа или вещи. Гения чтили особыми обрядами именно в день рождения pater familias, хозяина дома. В эпоху республики гения часто изображали в виде змеи, либо человека в тоге, держащего рог изобилия.
Ларарий. Музейный экспонат
Иногда в научно-популярной литературе пенатов (лат. penates) называли домовыми. Так еще в 1912 г. доклад И. Линдемана "I penati russi е romani dal punto di vista archeologico", опубликованный в Москве, был переведён под названием "Домовой при свете археологических данных". Что совершенно неверно — в отличие от славянского домового римские пенаты были множественными духами — от пары до четырёх пар. В образе славянского домового отразились конфликты между до-мами в соседской общине, находящейся в состоянии разделения. Свой домовой почитался благим, а чужедомный — лихим. Абсолютно не таков культ пенатов, поскольку он из первобытно-родовой сплоченной и от-носительно бесконфликтной общины перекочевал в синтетическую и полиэтничную римскую, где межсемейные конфликты старательно устраняли.
Латинский культ пенатов возник за долго до времён легендарно-го Ромула. С переселением рода на новые места проживания, туда же переселялись лары и пенаты. Согласно легендам, Эней привёз в Италию своих пенатов. Вместе с ларами и пенатами переселились в Рим жители Альба-Лонги. Надолго сохранится обычай, согласно которому римские консулы будут приносить от имени государства жертву пенатам Лави-ния, признавая их первенство перед римскими пенатами. Римляне заду-мывались над вопросом: если пенаты — божества, то отчего безымянны? Пенаты несколько уступали по важности ларам и гениям и считались духами дальних частей дома. Римляне также не пришли к единому мнению: относился ли домашний очаг к пенатам, либо был ларом.
Название пенатов производят от слова "припасы" (лат. penus). Пенаты, таким образом, считались рачительными кладовщиками, веда-ющими запасами дома, а потому могли пользоваться всем из кладовой. На обеденный стол пенатам ставили глиняные фигурки и солонку, счи-тая пенатов участниками семейной трапезы. Для пенатов выделяли та-релочку с едой (лат. patella) на очаг или бросали небольшую долю каж-дого блюда ("первинку") в огонь очага. Оброненную на пол пищу под-нимали, после специальных заклинаний клали, не отряхивая, на стол, затем бросали в очаг.
Очаг был не просто местом приготовления пищи. Вокруг очага общались родные и близкие. Богиня домашнего очага Веста выступала в каждом отдельном доме в виде пената очага. Не случайно бытовал обы-чай открывать во время праздника Весты, т. е. кладовую Весты (лат. penus Vestae). Это должно было очистить кладовые от, возможно, про-никшего туда вредоносного влияния и подготовить к размещению новых продуктов.
Лары и пенаты — не имена собственные, а эпитеты, вроде эллин-ских Эвменид ("благожелательных"), эриний ("разгневанных"), харит ("грациозных"). Ларов и пенатов невозможно назвать злыми или доб-рыми. Они, по мнению римлян, подобно pater familias, обладали всей полнотой власти как карать, так и вознаграждать членов семьи.
Чёрные бобы
Несколько более значимыми и могущественными представля-лись божества рода, покровительствовавшие gens в целом. Наиболее известны родовые культы Юлиев и Аврелиев.
От слова "рождать" (лат. parere) происходит название парок (лат.parca), духов рождения. Вероятно, в архаическом Риме бытовало поклонение трём паркам по именам Nona (ребёнок родившийся на девя-том месяце), Decima (ребёнок родившийся на деcятом месяце), Morta (ребёнок родившийся мёртвым).
Смерть близкого была для римлян не меньшей трагедией, чем для нас. Вокруг умирающего собирались родные и близкие, стремящие-ся облегчить ему последние минуты. Умершему осторожно закрывали глаза (лат. condere oculos, premere) и несколько раз окликали его по имени (лат. conclamatio). Тело омывали горячей водой, укладывали но-гами к выходу, иногда, если позволяли средства, натирали веществами, замедлявшими разложение. На усопшего возлагали венки и гирлянды из живых цветов. Перед входом в дом прикрепляли еловую или кипарисо-вую ветвь — тёмнозелёных растений, символизировавших потусторон-ний мир. Эти знаки предупреждали всех, что дом осквернён смертью.
Правда, стоит сразу оговориться: "...гибель "своего" причиняла боль, приводила к осознанию конечности существования, к этому под-спудно примешивалось чувство страха перед смертью, тогда как кончи-на "чужого" не представлялась чем-то зловещим и устрашающим, наоборот — алчущий гибели врага житель Рима всячески способствовал ее наступлению" .
Римские (как, впрочем, и греческие) представления о загробном мире были весьма блёклыми. Когда человек умрёт, полагали наследни-ки Ромула, его душа попадёт к повелителю мира мёртвых в глубинах земли. Возможно душам умерших разрешается время от времени выби-раться на поверхность, и посещать потомков.
Похороны
Итальянские археологи установили, что понятие дома как места обитания живых и могилы, как обиталища мёртвых были теснейшим образом соединены в представлении римлян. Во многих погребениях на нижнем Тибре, как на левом, так и на правом берегу, обнаружены мно-гочисленные модели хижин. Этот обряд явно отдавал умершего под покровительство тех же духов, какие помогали ему в земной жизни. Та-кими сверхъестественными силами были пенаты. Некоторые этнографы усматривают в обряде среды древнего обычая хоронить покойников в домах. Так делали, по их мнению иллирийцы юго-востока Италии. По-сле отказа от весьма антисанитарного и негигиеничного обычая стали захоранивать с покойниками вне дома модель жилища.
В 6 в. до н.э. в Риме и Лации кремация сменилась ингумацией. Причины вытеснения трупосожжения объясняют по-разному. Чаще все-го тем, что падает влияние сабинских племён и возрастает роль лати-нов, в первую очередь — римлян, поддерживаемых этрусками. Но, намного вероятнее более приземлённое объяснение. Обряд кремации был слишком дорогостоящ и трудоёмок, поскольку человеческие останки, на 80% состоящие из воды, требовали очень много дров для погребального костра, после чего пепел всё равно требовалось преда-вать земле.
Умерших уже не погребали в черте города. Покойников вывози-ли на кладбище, расположенные вдоль дорог и чаще всего у ворот.
При трупосожжении ли, при трупоположении ли, но тело могло упокоиться исключительно при соблюдении погребальной обрядности. Только они присоединяли душу усопшего к сонму манов (лат. manes). В славянской религии им соответствоали души умерших мужчин — чуры и души усопших женщин — берегини. Иносказание "отправиться к манам" у римлян означало "уйти к к предкам, умереть".
Главным из обрядов было, безусловно, погребальное жертвопри-ношение, знаменовавшее новый статус покойника. Обычно в жертву приносили свинью, вино, масло, благовония. Это полагалось испепелять во всесожжении (лат. holocaustum) на основном костре при кремации или на костре, устроенном рядом с ингумационной могилой. Ведь умерший употреблял свою первую пищу в виде запахов, подобно богам. Родственникам покойника, носившим траур, полагалось вкушать от по-гребальных жертв, но так чтобы не стереть черты, отныне отделявшей их от умершего и не оказаться рядом с ним.
Похороны
Соблюдавшая семья считалась "оскверненной" (лат. funestatus) смертью. Родичи умершего носили темные одежды, не причесывались, не брились и не занимались "суетными" делами.
Конечно же, горечь утраты оставалась, но живым предстояло жить далее и они заканчивали траур. На восьмой день созывали родных и близких на пир (лат. novemdialis cena). Чем богаче и знатне была се-мья, тем больше было приглашённых. Позднее такие поминки будут сопровождаться гладиаторскими играми.
Понятно, что маны обитали в подземном мире, и логично, что на Палатинском холме устроили углубление, прикрытое камнем (лат. mundus) — священное обиталище манов. Его открывали трижды в год для торжественных церемоний умилостивления манов.
Ежегодно в честь манов с 13 по 21 февраля то есть в конце года (год тогда начинался с марта) длились "родительские дни" (лат. parentalia). Само название Parentalia говорит о том, что они посвящались отцам и матерям, чтимым как при жизни, так и после их смерти. Хотя вероятнее всего, древнейшиие формы культа умерших были связаны всё же не с поминанием отца, а с почитанием матери-прародительницы. Римляне закрывали храмы, запрещали свадьбы и церемонии, от которых ожидали благоприятного результата. В это время Рим целиком пребы-вал в трауре в память о мертвых, римляне поминали покойных, совер-шая поминальное жертвоприношение. Все возносили молитвы манам — благорасположенным покровителям. Конечно, каждая семья отдельно чтила манов. Родственники умерших возливали на алтарь кровь чёрных быков, свиней и овец, вино и молоко. Весьма вероятно, в древнейшие времена им приносили и человеческие жертвы, из чего впоследствии образуются ритуальные бои на могилах, которые еще позже станут гла-диаторскими играми. Торжество Каристия (лат. Caristia) устраивали 22 февраля сразу после Паренталий.
