Это была его первая мысль. Второй мыслью было то, что голос был женский, что, конечно, не означало, будто он не принадлежал наемному убийце. И, в-третьих, в ее латыни был странный акцент, гораздо больше похожий на классическую латынь, чем на искаженную версию языка, распространенного в Италии VI века. Но и это не совсем так.
Его глаза распахнулись, затем расширились еще больше.
Стоявшая перед ним женщина была привлекательной и явно азиаткой, что было довольно необычно здесь, во Флоренции, но при этом была молода. До нелепости молода. Он никогда не был силен в определении возраста азиатов, но ей не могло быть больше двадцати с небольшим.
Оба эти наблюдения были интересными, но ничто не шло ни в какое сравнение с тем фактом, что она была одета в нечто, что, очевидно, было униформой: сшитые на заказ зеленые брюки и вишнево-красную тунику.
Или по сравнению с тем фактом, что, несмотря на безмятежное выражение лица, ее овальные глаза были очень жесткими... И она угрожающе сжимала обеими руками что-то, что, очевидно, было направленным на него пистолетом. Не с одним из неуклюжих фитильных замков, которые он первоначально представил, ни с более совершенным кремневым замком, которые стали доступны для оснащения копейщиков армии новой модели в прошлом году или около того. Даже не один из револьверов с капсюлем и затвором, с которыми только начинали возиться мастера из королевской лаборатории.
На самом деле, когда оцепенение от шока уступило место размышлениям, он понял, что это оружие не похоже ни на один пистолет, о котором он когда-либо слышал, даже в двадцатом веке. Оно было гладким и изящным, с крошечным отверстием и каким-то сложным прицельным приспособлением. Тем, что излучало тонкий луч красного света, создающий крошечную яркую точку прямо в центре груди Мартина Пэдуэя.
Молчание затянулось, причиняя дискомфорт, гудя от внутренней вибрации, когда его пульс участился. Это было странно. Он не помнил, чтобы был так напуган даже во время своей первой отчаянной схватки с Оптиасом, чтобы предотвратить убийство Тиудахада.
Возможно, дело было в природе угрозы, особенно в том факте, что эта... женщина явно была из будущего. И не просто будущего. Судя по странному оружию в ее руке, она была родом из далекого времени, даже из-за пределов его родного мира.
Наконец, он прочистил горло.
— Не думаю, что мы раньше встречались, — услышал он свой голос, и губы на этом безмятежном лице чуть заметно дрогнули.
— Да, мы не встречались, — ответила она. — КТР потребовалось некоторое время, чтобы связаться с вами.
— Простите? — он моргнул. — КТР?
— О, он хорош, — сказала Тварстар через кохлеарный имплант Явен. — Не слишком умен, если думает, что сможет убедить нас, что он просто выдающийся местный житель, который понятия не имеет о законах временной безопасности, но ловок. Очень ловок.
— О, заткнитесь, — пролепетала она в ответ, не отрывая взгляда от "таинственного Мартина".
— Что? — невинно спросила Тварстар. — Я знаю, какая вы доверчивая. Я бы не хотела, чтобы вы попались на его удочку "кто я?".
Явен фыркнула, удерживая точку лазерного прицела на груди Мартина.
Указательным пальцем она нажала незаметную кнопку на боку своего оружия, активируя дистанционный кардиомонитор.
— Ладно, — сказала она вслух, — вы пытаетесь убедить меня, что я настолько глупа, что поверю, будто вы никогда не слышали о КТР?
— Юная леди, — сказал Мартин, — последнее, что я пытаюсь сделать, — это убедить вас в том, что вы глупы. К сожалению, не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите, кроме того факта, что вы, очевидно, из будущего.
— Что ж, это неожиданно, — пробормотала Тварстар. — Ему будет сложно изображать невинного стороннего наблюдателя, если он знает, что мы из будущего!
— Да, — согласилась Явен. — И если он знает это, то, черт возьми, он должен узнать и форму. Но взгляните на частоту пульса. Он чертовски ровный для того, кто смотрит на рабочий конец игольного пистолета, и даже не дрогнул.
Она мысленно покачала головой. — Но это же нелепо. Он не может говорить правду, не так ли?
— Ни за что, — быстро ответила Тварстар. — Ни за что. Если только... Вы не думаете, что он может быть из другой нити, не так ли?
— Другая нить?
— Да. — Тон ИИ был значительно мрачнее. — Еще одна нить, которая обнаружила временную транслокацию.
Глаза Явен сузились от этой пугающей возможности. Насколько кто-либо знал на родине, линия Альфа была единственной, кто раскрыл секрет путешествий во времени, и она молилась всем разнообразным богам человечества, чтобы у предположения Тварстар не было никаких реальных оснований. Хаос, который линия Альфа сама по себе могла нанести временному потоку, был достаточно серьезен, но если бы оказалось, что есть еще одно будущее — ну, или настоящее, с ее и Тварстар точки зрения — цивилизации, копающейся в прошлом Земли...
— Вы думаете, именно поэтому мы не уловили никакого временного резонанса от его хронопорта? — с несчастным видом произнесла она вполголоса. — Потому что в нем используется какой-то принцип, о котором мы даже не знаем?
— Сейчас, сейчас. Давайте не будем паниковать, — предостерегла ИИ. — Физика есть физика, Явен. У кого-то может быть другая технология для манипулирования ими, но они все равно должны подчиняться тем же физическим законам. Это означает, что там, где он спрятал то, что использовал в качестве хронопорта, есть "всплеск" временного резонанса. Но похоже, все может оказаться немного сложнее, чем нас предупреждали.
— Нет! Вы думаете? — выпалила в ответ Явен, затем мысленно встряхнулась.
— Итак, — сказала молодая женщина с пистолетом, — вы признаете, что знаете, что я путешественница во времени, но никогда не слышали о Корпусе темпоральной реконструкции? Или, полагаю, об уставе темпоральной безопасности?
— Нет, — осторожно сказал Пэдуэй. — Я имею в виду, что, судя по вашей одежде и оружию, вы явно не из здешних мест. Но я никогда не видел полностью такую форму, как у вас, и этот ваш пистолет не похож ни на что, что я когда-либо видел дома.
— Дома? — повторила женщина.
— Конечно. В двадцатом веке. — Пэдуэй пожал плечами. — Единственное, что я могу предположить, это то, что вы, должно быть, откуда-то из-за пределов двадцатого века. Откуда-то, где научились управлять путешествиями во времени.
— Что? — моргнула она.
— Ну, вы, конечно, не из более раннего места, чем двадцатый век, — заметил Пэдуэй. — Если только... — Его глаза внезапно расширились, и он глубоко вздохнул. — Если только вы из двадцатого века, во временной линии, где не наступили Темные века. Боже мой. Неужели у меня все-таки получилось?!
Явен сжала челюсти при виде надежды, вспыхнувшей в карих глазах Мартина.
— Вишну, — воскликнула Тварстар. — Он только что признался в этом!
Явен оцепенело кивнула. Наказанием за создание темпорального разрыва была смерть. Конечно, они и так уже установили его личность, основываясь на множестве нарушений, которые уже каталогизированы. Но никто не мог просто так взять и признаться, что совершил преступление, караемое смертной казнью!
— Конечно, Темные века наступили, — сказала женщина, и сердце Пэдуэя, казалось, остановилось. Он уставился на нее, пораженный приступом отчаяния, более глубокого, чем могла вызвать любая угроза, исходящая от ее оружия.
Все это. Все, что он сделал. Все усилия, вся помощь, которую он получил от друзей и союзников, таких как Урия, Велисарий и Томас. Все это... и, конечно, тьма пришла. Все это было напрасно.
Явен вздрогнула, когда пламенная надежда в глазах Мартина превратилась в пепел.
— Что-то здесь не так, — произнесла она вполголоса. — Я имею в виду, что это действительно неправильно. Даже если он из другой нити, где путешествуют во времени, он должен знать, что Темные века были неизбежны? Без того, чтобы кто-то создал разрыв, в...
Сама того не желая, она слегка опустила оружие и покачала головой.
— Вы действительно верили, что сможете предотвратить Темные века? — спросила она почти сочувственным тоном. — Вот для чего, — она убрала руку с пистолета и махнула им в сторону виллы, — затевается все это. Вы думали, что сможете предотвратите наступление Темных веков... и что мы позволим вам выйти сухим из воды?
— Что? — он удивленно моргнул. — О чем вы говорите, "выйти сухим из воды"? А почему бы и нет? Я пытаюсь помочь этим людям и всем тем, кто придет после них! Одному Богу известно, сколько жизней я могу спасти, сколько ошибок могу предотвратить!
— Интересно, что вы привлекаете к этому Бога. — На этот раз в ее голосе было больше горечи. — Я имею в виду, учитывая тот факт, что Бог — это именно тот, кого вы здесь играете.
— Я агностик, — огрызнулся Пэдуэй в ответ. — Я не пытаюсь играть в Бога. Всего лишь делаю все, что в моих силах, учитывая ту неразбериху, в которой я оказался.
— Дальше, я полагаю, вы собираетесь сказать мне, что кто-то заставил вас войти в хронопорт под дулом пистолета!
— Что, черт возьми, такое хронопорт? — потребовал ответа Пэдуэй.
— Ну, может быть, в вашем месте это называется как-то по-другому. Ну, знаете, ваша машина времени, как там ее называют ваши люди!
— Машина времени? — Пэдуэй уставился на нее. — Послушайте, леди, я не знаю, как вы попали сюда, но я не поднимался ни на какую машину времени. Я имею в виду, это довольно очевидно, раз уж вы здесь и вы, очевидно, из конца двадцатого века, то у вас есть... как вы это назвали? Хронопорт? Но у меня, черт возьми, его точно не было, а если бы он у меня был, я бы вернулся в 1939 год так быстро, что у вас голова пошла бы кругом!
— Что? — она отвела луч лазера от его груди, подняла дуло игломета и убрала палец со спусковой скобы.
— Почему вы хоть на минуту решили, что я бы этого не сделал? — спросил Пэдуэй. — Шестой век полон императоров с манией величия, королей-маразматиков, мускулистых "аристократов", которые думают мечом, религиозных фанатиков, которые хотят сжечь друг друга на костре, кариеса, блох, вшей и клещей, а теперь еще и проклятой Черной смерти! Вы думаете, любой здравомыслящий человек добровольно стал бы мараться здесь?
— Тогда что вы здесь делаете? — спросила она. — Я имею в виду, как вы сюда попали, если даже не знаете, что такое хронопорт?
— Я упал с проклятой лестницы Танкреди, — сказал ей Пэдуэй, и она моргнула.
Она смотрела на него несколько секунд, которые показались ей часами, затем медленно опустила оружие и убрала его в кобуру на бедре.
Пэдуэй воспринял это как первый хороший знак за последние пятнадцать минут своей жизни.
— Давайте не будем торопиться, — сказала она, опускаясь в кресло напротив.
— Я не против, — ответил он. — Конечно, до тех пор, пока вы не направите на меня оружие. Но если кто-нибудь из моих людей забредет сюда и увидит вас, у них возникнет множество вопросов, и некоторые из них не принесут пользы моим усилиям избавиться от ярлыка "зловещего колдуна".
— О, не беспокойтесь об этом, — она пренебрежительно махнула рукой. — Я создала темпоральный пузырь.
— Темпоральный пузырь? — осторожно повторил он.
— Посмотрите на фонтан, — предложила она, и он послушался.
У него отвисла челюсть, когда он понял, что фонтан замерз. Отдельные капельки воды поблескивали в последних оранжевых лучах заходящего солнца, зависая в воздухе.
— Вы хотите сказать, что за пределами этого вашего "пузыря" время не течет?
— Нет, я имею в виду... — начала она, затем остановилась и пожала плечами. — Нет, это не совсем то, что происходит, но в приблизительном виде сойдет. А теперь расскажите мне, как вы сюда попали.
— А потом, когда я закончу, вы меня пристрелите? — Ему удалось улыбнуться, и она покачала головой.
— Честность вынуждает меня признать, что я не могу обещать, что не буду этого делать, — сказала она. — Но, судя по тому, что вы сказали до сих пор, и предполагая, что вы говорите мне правду, эта ситуация явно намного более... сложная, чем думало мое начальство, когда отправляло меня разбираться с ней. Что означает, что нам придется принять решение.
— Вам?
— Моей... подруге по команде и мне. Вы с ней не встречались.
— О. — Пэдуэй на мгновение задумался, затем пожал плечами. — Хорошо, — сказал он. — Во-первых, меня зовут Мартин Пэдуэй, и я — был — археологом. В 1939 году я проезжал через Рим, направляясь в Ливан на раскопки, по результатам которых надеялся написать докторскую диссертацию, когда профессор Танкреди начал что-то бормотать об этой дикой теории о чем-то, что он называл "стволом времени". Я, конечно, считал его сумасшедшим, но он настаивал на том, что это на самом деле существует, и люди могут скатиться по этому пути при определенных обстоятельствах и в том месте, которое, я думаю, вы бы назвали правильной "связью". Как уже сказано, я считал, что он сумасшедший! Но потом по дороге в Колизей произошло нечто забавное. Насколько могу судить, меня поразила молния, и следующее, что помню, — это то, что я был в 535 году нашей эры, и на мне не было ничего, кроме собственной одежды, и того, что было у меня в карманах.
— Итак...
Хорошо, что включен генератор темпоральных пузырей, — подумала Явен большую часть субъективного времени спустя.
Она откинулась на удобную мягкую спинку кресла — еще одно новшество "таинственного Мартина" — и медленно покачала головой.
— Что вы думаете? — спросила она вполголоса.
— Думаю, он говорит правду.
Тварстар говорила так, словно не хотел верить собственным выводам, и Явен не винила ее. По многим причинам.
Она посмотрела на мужчину, сидевшего перед ней. Человека, который в одиночку, без какой-либо технической поддержки, создал то, что должно было стать самым большим темпоральным разрывом, о котором она когда-либо слышала. Человека, который вообразил, пусть даже на мгновение, что может изменить ход истории целой планеты.
Нелепо, конечно. За исключением того, что он это сделал.
И в этом была проблема.
— Мартинус, — сказала она через мгновение, намеренно используя латинский вариант его имени, — во-первых, позвольте мне сказать вам, что я глубоко впечатлена — на самом деле, потрясена — тем, сколь многого вы достигли здесь. Я даже представить себе не могу, каково это было — приехать сюда, не имея представления о процессах и не имея ничего, кроме содержимого своего мозга. И увидеть, чего вы достигли, каков потенциал для того, что вы все еще надеетесь сделать. Ну, это... на самом деле, это просто ошеломляет.
— Но вы предположили, что я должен быть из вашего времени, — медленно произнес Пэдуэй, — и были готовы застрелить меня за то, что я внес эти изменения. — Его тон превратил фразу в вопрос, и она серьезно кивнула. — Почему? — спросил он. — Почему?
— Потому что временная инерция должна сохраняться, — сказала она. — На самом деле это не инерция, вы понимаете, но, не вдаваясь в двенадцатимерную математику, это самый понятный термин для непрофессионала, который я могу придумать.
— Когда изменения, подобные тем, что вы внесли здесь, достаточно масштабны, когда они оказывают достаточное влияние, тогда происходит именно то, что описал ваш профессор Танкреди. На самом деле, я удивлена, может быть, даже ошеломлена тем, что кто-то в первой половине двадцатого века на самом деле разработал все это. Мы не можем изменить наше собственное прошлое; если мы попытаемся, то отделим другую вселенную — то, что мы называем "нитью", откуда я родом. Есть причина, по которой мы называем это так, а не просто "альтернативной вселенной", потому что, насколько мы можем судить, уже существует чертовски много альтернативных вселенных. Проблема в том, что нити, которые разделяются в результате временной дислокации в любой данной вселенной, подобны... подобны распутыванию отдельных нитей веревки. Каждая из них отклоняет крошечную часть того, что мы называем временной инерцией, о которой я упоминала.
