— Можно еще нежнее, Ку? — спросил Наруто, с теплотой во взгляде смотря в алые глаза. Кицунэ сосредоточенно нахмурилась и высунула кончик языка от напряжения, теперь уже предельно нежно касаясь головы джинчуурики. И тогда Наруто, наконец, ощутил настоящее удовольствие, подавшись чуть вперед и прикрыв глаза.
Курама, к своему удивлению, почувствовала почти столь же сильное удовольствие от осознания того факта, что она делает своему возлюбленному так приятно. Теперь она утвердилась в своем желании сделать все возможное и невозможное в постели, чтобы полученного удовольствия ему хватило до самого приезда. От нежных прикосновений к чувствительной коже головы, по спине Узумаки пробегали мурашки. Лишь в могучих руках Девятихвостой он чувствовал себя по-настоящему дома, в безопасности, на своем месте. Взгляд полуприкрытых глаз джинчуурики блуждал от прекрасного лица демонессы к ее необъятному животу, надолго задерживаясь на тяжелой, упругой груди, и возвращался обратно, даруя Наруто эстетическое наслаждение каждым сантиметром столь прекрасного, желанного и дорогого его сердцу тела биджуу. Кицунэ, чувствуя его эмоции, едва не пищала от счастья, с трудом сдерживая желание разрушить романтический момент и наброситься на джинчуурики прямо здесь и сейчас. Она ничуть не жалела тех столетий, которые ей пришлось высидеть в мокрых и холодных клетках, чтобы встретиться со своей судьбой. Последний день: Часть 5
Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. Закончилась и теплая вода в душе. Курама, оказавшись под ледяными струями первой, громко взвизгнула и вскочила на ноги, отбежав в дальний угол комнаты. Наруто с негодованием посмотрел на лейку, сорвавшую столь приятные посиделки в душевой, и поспешил смыть с себя весь шампунь. Выйдя из душа, кицунэ моментально испарила с себя всю воду, заполнив душевую еще более плотным туманом. Наруто же принялся по старинке вытираться махровым полотенцем. Обернувшись и увидев чистую до скрипа Девятихвостую во всей ее красе, джинчуурики не сдержал восхищенного вздоха — шелковистая шерстка на пушистых хвостах и роскошные длинные волосы, доходящие до середины бедра, действительно сверкали, словно красное золото. Курама же, устав от затянувшихся банных игрищ, без всяких церемоний закинула легкого джинчуурики на плечо и потащила его в спальню, игнорируя возмущенные вопли и требования поставить его на землю.
Выключив свет, лисица сдернула покрывало с большой двухместной кровати. Кицунэ аккуратно опустила на нее свою драгоценную ношу и, неуклюже перевалившись через край кровати, цепляясь животом за матрас, забралась следом, растянувшись на мягком ложе подле своего джинчуурики и испустив тяжелый вздох.
— Курама, ты точно хорошо себя чувствуешь? — поинтересовался Наруто, с легким беспокойством наблюдая за скованными движениями возлюбленной.
— Да прекрасно я себя чувствую, просто центр тяжести теперь не там, где я привыкла, — констатировала лисица, поворачиваясь на спину и сладко потягиваясь всем телом. Джинчуурики не сдержал умиленной улыбки и положил руку на живот биджуу, нежно погладив натянутую до предела кожу.
— Моя маленькая обжорка... — ласково сказал он, медленно проводя ладонью по экватору объемистой полусферы, соблазнительно серебрящейся в льющемся из окна лунном свете. Лисица расплылась в широкой улыбке и прикрыла глаза от удовольствия — вот оно, счастье.
Но тут глаза лисицы широко распахнулись, а ее тысячелетиями дремлющая совесть дала обожравшейся плутовке хорошего пинка — этот вечер должен быть не для нее, а для него! Но, как обычно, все получается наоборот. 'Ну уж нет, только не в этот раз...' — Кьюби решительно сощурила глаза и с заметным трудом оторвала свое непривычно тяжелое туловище от простыни.
— Наруто, садись поудобнее, сейчас моя очередь тебя ублажать, — ответила на немой вопрос в недоуменном взгляде джинчуурики кицунэ.
— Да брось ты, Курама-чан! Тебе нужно отдыхать и переваривать свой ужин — завтра тебе предстоит ответственное задание... — с неподдельной заботой в голосе вещал джинчуурики, до тех пор, пока лисица не закрыла его рот ладонью.
— Просто расслабься и получай удовольствие, — не терпящим возражения тоном приказала Девятихвостая, усаживая джинчуурики спиной к стене и садясь перед ним на колени. Наруто с недоверием поглядел на биджуу, но возражать не стал. В конце-концов, на горячих источниках он дал ей обещание не препятствовать, если она захочет сделать ему минет.
Биджуу медленно развела ноги джинчуурики в стороны и провела кончиками пальцев от самых пяток до промежности, дольше всего задержавшись на подколенных ямках и внутренней стороне бедер. Наруто ощутил, как по его спине пробежало стадо мурашек — такого внимания к его телу со стороны Девятихвостой на его памяти еще не бывало. Алые глаза демонессы, сверкающие в темноте, как пара раскаленных угольков, лишь подогревали пробудившийся в джинчуурики азарт, добавляя в его эмоциональный фон крохотную нотку тревоги. Лисица коварно ухмыльнулась — это было лишь начало, ведь в арсенале опытной любовницы было девять не предусмотренных человеческой природой пушистых конечностей, одно прикосновение которых даже к самым нечувствительным местам заставляло джинчуурики вздрагивать всем телом. Каков же был результат, когда мохнатые проказники обвили каждую эрогенную зону на худощавом мальчишеском теле, сложно даже представить, не то, что описать. Хвосты проникли буквально повсюду: пальцы ног и стопы, голени и колени, бедра и промежность, ягодицы и поясница, бока и подмышки, локти и кисти до самых кончиков пальцев были покрыты шевелящимся пушистым одеялом. Лицо и шея Наруто достались ловким пальчикам и пухлым губкам демонессы, после сегодняшних экспериментов в душе ставшей куда более нежной и ласковой.
Мозг джинчуурики ежесекундно бомбардировался таким количеством сигналов неописуемого удовольствия, что все его тело буквально тряслось от возбуждения, а сам он был не в силах закрыть испускающий прерывистый стон рот, тут же ставший беспомощной жертвой страстного поцелуя Кьюби. Член Наруто уже через несколько секунд вытянулся в струну, но шуршащие густой шелковистой шерстью хвосты старательно избегали всяческих контактов с самым чувствительным органом и не подпускали непроизвольно тянущиеся к нему руки джинчуурики.
— Нет, малыш, ты кончишь только когда я скажу... — тихо прошептала лисица, на мгновение разорвав сладкий поцелуй, после чего чего вернулась к исследованию недр ротовой полости джинчуурики, лаская его щеки своим ловким язычком. Ее пальцы слегка сдавливали и растирали мягкие мочки ушей, блуждали по пульсирующим сонным артериям, спускались на поджарый торс и бегали по едва прикрытым мускулатурой ребрам джинчуурики, нежно поглаживали его подтянутый живот и ласкали потяжелевшую от недолгого воздержания мошонку.
Поджарое тело джинчуурики покрылось испариной. Крупные капли пота стекали по его лицу, срываясь с кончика носа на объемистый бюст кицунэ, упирающийся в его грудь. Прерывистые стоны превратились в жалостливые завывания, приглушенные глубоким поцелуем. На голубые глаза навернулись сверкающие, как горный хрусталь в лунном свете, слезы. Наруто изнывал от возбуждения и невозможности приблизить столь желанный оргазм. Казалось, он не наступит никогда — столь искусна была кицунэ, долгими изнурительными минутами удерживая партнера на пределе его возможностей, но не нарушая ту хрупкую грань, которая отделяла его от семяизвержения. Сама Девятихвостая, к своему удивлению, получала ничуть не меньшее удовольствие, ощущая каждый кусочек возбужденного до предела тела джинчуурики, напряжение его мышц, учащенное дыхание и влажную кожу, источающую слабый запах пота, смешивающийся с ароматом смазки, выступившей на покрасневшей головке члена. Наруто был полностью в ее власти, и лишь от ее решения зависело, когда он освободится от наполнившего его до краев возбуждения.
Разорвав поцелуй, кицунэ смерила бешено таращащего глаза джинчуурики полным гордости и превосходства взглядом.
— Ну что, мой малыш хочет кончить? — спросила лисица, криво ухмыльнувшись.
— Д... Д-да... — пролепетал джинчуурики, с мольбой глядя на свою мучительницу.
— А где же твоя вежливость, Нар-руто-кун? — проворковала кицунэ, медленно проводя коготками по шее джинчуурики.
— П... п-пожалуйста... — пролепетал Узумаки, едва ли не рыдая в голос.
— Хорошо, так уж и быть, добрая лисичка поможет малышу сделать свое грязное дело... — похотливо проговорила кицунэ, вставая на четвереньки перед растянутым девяткой пушистых хвостов джинчуурики. Мохнатые проказники тут же прекратили свою подрывную деятельность, снижая возбуждение джинчуурики настолько, чтобы он продержался еще хотя-бы пару минут. Неловко перекатившись на своем животе, кицунэ приблизилась к каменно-твердому члену и втянула носом его запах, зажмурившись от удовольствия. Осознание того факта, что сейчас она попробует Наруто на вкус, возбудило саму демонессу настолько, что из ее узкой щелочки по объемистому животу потекла тонкая струйка влаги, напоминая о том, что у ее тела тоже есть потребности.
Проигнорировав это напоминание, Кьюби медленно провела языком от основания до самого кончика члена, отчего джинчуурики затрясся с новой силой. Демонесса крепко обхватила орган губами, медленно открывая крайнюю плоть и облизывая каменно-твердую головку ловким шероховатым язычком. Наруто застонал так громко, что со стороны это могло сойти за крик, дав Девятихвостой понять, что она на верном пути. Поиграв с головкой еще с полминутки, кицунэ все так же неторопливо, словно издеваясь, без малейших затруднений заглотила член до самого основания, принявшись делать поступательные движения головой. С каждым ее движением, Наруто испускал очередной 'ах' или 'ох', все выше запрокидывая голову и все сильнее выпячивая грудь. Когда его шея была готова сломаться от неестественного изгиба, а грудная клетка едва не лопалась от напряжения, все, наконец-то, закончилось. Член джинчуурики брызнул горячим семенем в глотку демонессы и обессиленно обмяк. Вслед за ним обмяк и его хозяин, беспомощно уронив руки и голову. И если бы не многочисленные пушистые помощники, он так бы и свалился на свою великолепную партнершу.
Проглотив все до последней капли и присовокупив подарок своего джинчуурики к обильному ужину, кицунэ дочиста вылизала головку и, наконец, оторвалась от промежности Наруто, удовлетворенно облизнувшись.
— Моему малышу понравилось? — спросила кицунэ, самодовольно ухмыляясь. Судя по его вегетативному состоянию понравилось, и еще как.
— М-ма... — только и выдавил из себя джинчуурики, с позволения мягких хвостов заваливаясь на бок. На его лице застыла глупая улыбка истинного блаженства, не покидавшая джинчуурики добрую четверть часа. Курама, устроив Узумаки поудобнее на просторном матрасе и всласть начитавшись его разрозненных мыслей эротического содержания, уже успела заскучать, когда Наруто, наконец, заговорил.
— Это было божественно, Курама-чан... — тихо пролепетал он, закатывая глаза.
— Не спорю, мне и самой очень понравилось... — ответила кицунэ, внутренне ликуя от полученной похвалы. Ей безумно нравилось, когда ее немногочисленные таланты оценивались по достоинству, особенно устами этого златовласого чуда.
— Ты очень, очень, и еще тысячу раз очень искусная любовница, Курама-чан... — прошептал джинчуурики, пребывая в нирване.
— А ты очень, очень, и еще тысячу раз очень вкусный любовник, Наруто-кун, — ответила кицунэ, медленно облизнув пухлые губки ловким язычком, вспоминая тот непередаваемый букет вкусов и запахов, который источал доведенный до экстаза Наруто. Джинчуурики выдавил из себя негромкий смешок, но на большее у него не хватило сил, и он вновь умолк, пребывая в сладкой истоме. Курама улыбнулась от умиления и положила руку на его живот. Демонесса медленно, с нескрываемым удовольствием гладила разгоряченный торс обессиленного Наруто, проводя пальчиком по впадинкам между кубиками пресса и кружа вокруг мягких сосков. Джинчуурики оставался равнодушным к ее ласкам, но это ничуть не смущало демонессу. Биджуу перекинула руку через Наруто, глубоко продавив матрас своим чудовищным весом, и припала губами к покрытой капельками пота коже. Демонесса принялась тщательно вылизывать промежность своего любовника, медленно поднимаясь на его живот и стремясь к тонкой, беззащитной шее, негромко мыча и причмокивая от удовольствия. Сам же джинчуурики тихо плакал от счастья, одними губами шепча благодарственную молитву всем богам.
Через несколько минут к телу Наруто вернулась чувствительность. Джинчуурики зябко поежился от прикосновений шершавого язычка в области солнечного сплетения, представив себя большой мороженкой.
— Я точно когда-нибудь окончу свою жизнь здесь... — тихо сказал он, нежно погладив раздутый сверх всякой меры живот демонессы. Кицунэ нергомко хихикнула, сверкнув в темноте алыми глазами, испускающими слабый свет, но продолжила вылизывать своего миниатюрного любовника. Наруто положил руку на макушку демонессы и столь же нежно погладил ее густые мягкие волосы.
— Даже если это действительно случится, я не против. Спасибо тебе за все, Курама-чан, — шепнул джинчуурики, крепко зажмурив глаза и пустив очередную слезу счастья. Добравшись до груди и вдоволь наигравшись с сосками Наруто, лисица переместила свой вес на локти и погрузила пальцы в золотистую шевелюру, лаская чувствительную кожу головы мягкими подушечками, в то время как ее губы были все ближе к губам джинчуурики.
Слизав солоноватые дорожки от слез, кицунэ вновь слилась с Наруто в страстном поцелуе, стараясь не расплющить его хрупкое тело своим неподъемным брюхом. Джинчуурики ответил на поцелуй, впустив в себя язык демонессы и дозволив ей делать все, что вздумается, лишь едва ощутимо гладя ее округлившиеся бока ослабевшими сверх всякой меры руками. Эта слабость заставляла кицунэ быть еще нежнее, еще ласковее, пробуждая в ней причудливое переплетение материнского инстинкта, безумной страсти и чувства собственницы. Наруто же, будучи погребенным под мягким, упругим бюстом биджуу и ее туго наполненным животом, чувствовал себя настолько близко душой и телом к Девятихвостой, насколько это вообще было возможно. Он чувствовал, что Курама действительно никогда не откажется от своих слов и не бросит его, что она в лепешку расшибется, но вернет ему потерянное здоровье, что она сделает все возможное, чтобы они были счастливы. Вместе. Всегда. Последний день: Часть 6
Отстранившись и увидев покрытую отблескивающими в алом свете ее глаз слезами счастья полосатую мордашку, Кицунэ одарила Наруто доброй, ласковой улыбкой и соприкоснулась с ним лбами.
— Я действительно сделаю все возможное и даже невозможное, Наруто-кун, — тихо сказала биджуу, нежно гладя джинчуурики по щеке. И тогда Наруто заплакал, заплакал в голос, безуспешно пытаясь обхватить кицунэ руками и сдавить ее в слабых объятиях. Кьюби улыбнулась еще шире и сжалилась над своим возлюбленным и его беспомощными потугами. Демонесса улеглась на бок и прижала хнычущего парня к себе руками, ногами и хвостами, со всех сторон окружив его теплым коконом живой плоти. Особенно горячим был живот биджуу, неустанно превращающий съеденный рамен в набор аминокислот, так необходимых прожорливой лисице. Вскоре плач джинчуурики стих, и он начал предпринимать слабые попытки вырваться из пушистого плена.
