Пан Ян Ходкевич сумел поднять окрестных шляхтичей в ополчения, и даже часть из них успела прийти в Горный замок. Но эти четыре пары бойцов сумели многое. Щелчки малых трубчатых пружинных арбалетов, глухие удары небольших металлических стрелок, негромкое чмоканье входящих в мягкое человеческое тело метательных звездочек и ножей, иногда стоны жертв, быстро прекращающиеся. Пять минут и оба этажа барбакана зачинены от противника. Пара охранников коменданта, получив стальное лезвие в почки, мягко осели и были оттащены к стене, чтобы не мешали проезду. Сам пан Ходкевич так же лежал на земле, получив по голове кистенем. Ворота распахнулись и всадники въехали на замковый двор, растеклись по нему, беря под конторой дворовые постройки замка. В это время, их спешившиеся товарищи захватывали стену и башни замка, а с наружи, от замковых ворот в небо ушли две ракеты, красного и зеленого цвета. И под горой, в городе началось.
Однако, тихо захватить замок не удалось, да никто это и не планировал. Вход в замковую цитадель оказался заперт изнутри, а из бойниц цитадели грохнул один, второй мушкетные выстрелы. Вот тут-то и пригодились 'единороги'. Залп восьмифунтовой батареи, мигом снятой расчетами с передков и выставленной на позиции, вынес и саму дверь, и начавшуюся вырастать за ней баррикаду из мебели и иных подручных предметов, да и часть самих самых невезучих строителей. Под прикрытием пуль товарищей, сотня стрельцов споро вбежала в открытый проем двери и пошли чистить цитадель от врагов. Через час Верхний замок полностью был под контролем русских. А еще через три часа перешел под власть Русского царя, хотя и временную, и Нижний замок, а с ним и вся столица Литвы.
Гора Гедимина, на картине 1870 года.
Потом двое суток на грабеж и разрушение города. На утро четвертого дня, с момента начала штурма, из ворот разграбленного и разрушенного стольного града ВКЛ вышел огромный обоз, в сопровождении большой колонны пленников и направился под охраной всадников в полной броне, на северо-восток, по дороге, приводящей в конце в приделы Русского царства. Оставив за спиной взрывающийся с разгорающимися пожарами стольный город.
К началу апреля, днем уже прилично развозило дороги, увеличившийся обоз, со ставшей большей колонной измученных пленников, прибыл в брошенный лагерь первой стрелковой дивизии у Великих Лук, где и встал на длительный отдых. Путь от Вильно до Великих Лук был не легок. Но и потерь больших, ни в личном составе, ни в добыче уральцы не понесли. Нет, были и умершие, и убиты, и бежавшие, и даже отбитые налетевшими литовскими всадникам. Но и отбитые возы и потери в полоне с лихвой возмещались из попавшихся на пути селений, жители которых присоединились к обозу как сами с семьями, так и имуществом. Притом, что немалая часть крестьян шла почти по своей воле, когда узнавали, кто их полоний и куда их в конце пути приведу. Слухи о 'земле обетованной для крестьян в землях московского царя на его далекой украине над рекой Яик-Урал', достигли и этих мест и будоражили умы подневольных землепашцев. Так, что людей 'витязям' придется вести к себе, почти пятнадцать тысяч человек, отдав в царскую казну почти весь оставшийся дуван, за вычетом обычной доли участникам похода. Что и произошло в конце мая, когда людей начали вывозить водой с их личными вещами на Урал, а скот и большую часть остальных трофеев передали по описи царским подьячим, прибывших в Великие Луки для приема добычи. В том числе передали им и прихваченного из Вильно Яна Ходкевича, не гореть же ему живьем в замке, хотя и из Хоткевичей, но вроде тоже на людей похож. Такая персона и для царского плена сгодится. Пусть им московские бояре занимаются. Забегая вперед, бояре и занялись судьбой пленника. Да так, что уже в сентябре, он первым был опушен из плена и уехал из Москвы с литовским посольством, да еще и обласканный Иваном IV, с царскими подарками, большой цены хрустальным кубком, да вазой фарфоровой, да с надписями кому и за что, кто подарил.
* * *
Вышедший 27 февраля из новоприобретенного града царь с основными силами армий 'из Полотцка пошел к Москве'. Но видимо по дороге 'заблудился' и вместо Москвы 17 марта оказался вместе с сопровождающим его войском под стенами Витебска. Стратегическая внезапность была достигнута, ибо в это время никто не затевал два похода подряд, да еще весной, хотя и в самом её начале. Соответственно и власти Витебска не ждали в это время у себя в 'гостях' самого московского царя, да еще в сопровождении большей части его армии. А вот тактической внезапности, конечно, достигнуть не удалось. Воевода Витебский, упрежденный, как ранее и его коллега из Полоцка, о подходе русской армии, сперва жителями местности, по которой двигалась московская рать, потом за московитами установили и вели наблюдение лазутчики и дозоры из Витебска.
Ко времени осады, Витебск, выстроенный на высоких берегах Западной Двины и Витьбы при их слиянии, уже давно утратил статус столицы русского удельного княжества и с 1508 года являлся центром одноименного воеводства Великого княжества Литовского, во главе с воеводой князем Стефаном Андреевичем Збаражский, ярым сторонников унии между Польшей и Литвой. Гарнизон состоял из роты наемной литовской пехоты в двести солдат, земского ополчения в количестве почти шести сотен окрестной шляхты и конных мещан. В Витебске существовала эта особая группа жителей, которые, живя в городе, одновременно владели имениями, служа за это государству 'конем'. Главной их обязанностью было несение службы 'збройно' в конном земском ополчении во время 'посполитого рушенья' вместе со шляхтой. Их призывной потенциал был, по данному времени не мал, конные мещане могли дать в войско сотню экипированных и обученных всадников. Вдобавок они ремонтировали Замковую гору, строили новые укрепления. Согласно грамотам княжества, витебские горожане были обязаны ремонтировать городски укрепления, как и в других городах Литвы нести сторожевую службу и 'на обламах в ночи кликали', обязаны 'строить городни и башни и их глиною мазати'. 'Сторожа городовая' касалась всех, включая даже представителей духовенства, а также людей боярских, которые имели жилье в Витебске и в селах Витебского повета.
Чертёж Витебска 1664 года. И детальное графическое изображение витебских замков ХIV века.
Ядром обороны Витебска были два древних укрепления в устье Витьбы: одно мысовое, ограниченное с юга и востока глубокими оврагаобразными рвами-промоинами-Верхний замок, другое вытянутое, значительно приподнятое, располагавшееся далее на восток, за рвом — Нижний замок. Это позволило окружить всю территорию мощным песчано-глинистым валом, северный участок которого внутри укрепили рублеными 'китами'. Со стороны Западной Двины поверхность вала, как панцирь, закрывал метровый слой плотной глины. Со стороны Витьбы вал имел ширину не менее тридцати шести метров и высоту почти восемь метров, что делало его почти неприступным с севера и востока. С двух других сторон также были возведены укрепления, но они казались менее внушительными. Здесь песчано-глинистый вал имел высоту в пять-шесть метров и ширину до шестнадцати-двадцати метров в основании. С внешней стороны, основание насыпи было укреплено деревянными сваями толщиной в среднем по полуметру и длиной до двух с половиной метров, которые предотвращали оползание вала. По верху вала шла городская стена. От былых каменных укреплений замков остались лишь фундаменты стен с башнями, одна разрушенная и немного подремонтированная стена, да сильно поврежденная 'мурованая вежа' -башня, стоявшая над Двиной. Но в основном витебские замки были выстроены из дерева и 'китов' с землей в них, усиленные рублеными башнями, и вся вновь построенная защита покоилась на каменных основаниях былых укреплений. К описываемому времени витебская крепость состояла из Верхнего замка, возникшего из древнего витебского детинца и Нижнего замка, построенного вокруг, выросшего под Замковой горой, торгово-ремесленного посада Витебска. На территории Верхнего замка находились более полусотни домов, принадлежавших панам воеводства, состоятельным мещанам, пушкарям, палачу и другим 'вятшим мужам' города и воеводства. В арсенале Верхнего замка хранилось оружие, брони и огненные припасы для немногочисленных пушек обоих замков. Из верхнего в нижний замок вели одни ворота, зато из посада, за его стены, имелись аж трое ворот. В город вели три въездные 'брамы' (башни с воротами) — Заручайская с подъемным мостом, Завитебная ('Рынковая') открывала дорогу к мосту через Витьбу и Задунайская. В самом посаде выстроились улицами, переулками и проулками чуть ли не полторы тысячи дворов горожан.
А со стороны Западной Двины расположилось небольшая слобода, обнесенная невысокой деревянно-земляной стеной, которую выстроила и в ней жила еврейская община города, называемая 'форта Жидовская'. За Двиной стояли редкие домишки, не огороженного стеной Задвинского посада. И все это прикрыто, потемневшим от сажи, грязи, весенним снегом.
Армия Грозного, заняв без сопротивления городские предместья, в том числе Задвинье и 'форт Жидовская', перекрыла горожанам сношения с другими городами, селами княжества и приступила к планомерной осаде Витебска. Так же как в Полоцке начали, возводит передвижные 'туры' и не торопясь подвигать их к замковым стенам. Через неделю все 'туры' были построены, подведены в нужные места и выстроены в цепь, опоясывающую весь витебский периметр. Расставили стенобитные пушки наряда и 'заговорили' московские осадные пищали. И если под Полоцком русским пушкарям фактически не дали показать их мастерство, то под Витебском они выдали все, что умели и могли. Артиллерийский огонь велся круглосуточно, орудийный гул непрерывно стоял уже третьи сутки, когда, как-то один за другим стали рушиться участки стен Верного и Нижнего замков, разбитые, в дырах от ядер, с разлохмаченными бревнами. Пушечная пальба еще увеличила интенсивность, хотя, казалось бы, быстрее перезарядить эти дуры с огромными стволами не возможно, но московские пушкари сумели это сделать. Под прикрытием их ядер, бомбы, каленые ядра и иные зажигательные снаряды государь категорически запретил использовать при стрельбе по городу, ибо негоже правителю уничтожать своё имущество, и картечи полевых пушек стрелецких полков, царские ратники пошли на общий штурм города. Почти без сопротивления, преодолев расстояние до стен, полузасыпанный ров, поднявшись по разрытому валу, воины проникли, через стеновые проломы, на улицы Витебска, на которых и завязали бой с его защитниками. Оборонявшиеся, в силу подавляющего количественного преимущества атакующих, не могли выиграть это сражение или хотя бы долго сопротивляться. Закономерный итог приступа, к вечеру штурмуемый город полностью перешел под контроль русской армии.
На рассвете легкий снежок припорошил город с окрестностями, прикрыв мелкие следы вчерашних событий. Кристаллы свежего снега поблескивали на солнце, по крышам и нетронутому покрывалу пустых улиц. В овраге между Замковой горой и Двинской возвышенностью, поблескивал льдом городской пруд, резервный источника воды для града при длительных осадах. Но вот проскакал первый, за ним второй всадник, появились пешеходы, и жизнь опять закипела в городе и его пригородах, несмотря на только что вчера закончившуюся осаду, длившуюся, бесконечные для горожан, долгие десять суток.
К 23 марта ближние окрестности Витебска, как и сам град, присягнули новому государю— Русскому царю. Кроме столицы воеводства, до установления хорошей летней дороги, под руку Москвы перешли, когда добровольно, а когда и взятые приступом, еще несколько поселений бывшего Витебского воеводства, в том числе наиболее крупные города воеводства: Копысь, Друцк, Шклов, Чаусы, Чериков, Быхов. Более мелкие городки, хотя более верно назвать их местечки: Лиды, Белицы, Василишек, Маркова, Перелома, Радуни, Посожья, Браслав, Сурож, Оникшт и другие. Однако такие большие, по местным меркам, города как Орша, Могилёв, Борисов, отказались присягать Московскому государю. При таком раскладе, можно и обождать. Все равно большинство этих городов окружены поселениями, признавшими над собой власть Москвы и принявшие гарнизоны из царских стрельцов.
Кроме перешедших земель с городами и селищами, московские рати взяли неплохую добычу в золоте, серебре, драгоценных каменьях, мягкой рухляди, различных товаров, разнообразного продовольствия и оружия с доспехами и огненным припасам к пушкам с мушкетами. Хотя грабежи в новой царской собственности были запрещены. Всю добычу взяли либо на государственных подворьях, либо конфисковали у иностранцев и иноверцев. Государь снова проявил щедрость к своим сподвижникам, и немалая часть трофеев перешла к воеводам и ближним боярам. Да и простые ратники тоже не были лишены добычи, и не роптали на её скудность или малоценность.
Как только дороги после весенней распутицы стали проходимы, царское войско ушло, оставив в Витебске гарнизон в составе одного стрелецкого полка, который так и стал именоваться, Витебский стрелецкий полк. После увеличения штатной численности стрелецких полков, половину полка, во второй батальон, набрали жителей Витебска и его округи, а потом из местных сформировали и третий, учебно-запасной батальон. И даже когда полк уходил в поход, город оставался под защитой его стрельцов, служащих в его учебно-запасном батальоне, в котором проходили службу недавно призванные новики, больные, выздоравливающие от ранений и немного увечные стрельцы.
Вместе с войском, на восток, в земли Русского царства потянулся обоз со скарбом и семьями депортированных противников новой власти. Сопровождаемые колоннами закованных в кандалы пленников и самих диссидентов, семьи которых шли рядом в обозе. Всего вместе с армией из Витебска вывили более полутора тысячи мужчин да баб, малых и старых никто не считал.
Рижский поход. Май-сентябрь по новому стилю 1563 года от РХ.
22 мая, дождавшись прихода пятнадцати тысяч легкой башкирской конницы, нанятой товарищами в бывших землях ногайцев— степях меж Волгой и Уралом и шести только что набранных и фактически не обученных стрелецких полков, Басманов, посадив войско, на конфискованные от Полоцка до Велижа суда и лодки, чуток построив новых, но в основной на связанных плотах, отбыл вниз по Западной Двине, на завоевания новых земель Московскому государю.
За полтора месяца прошли почти пол Западной Двины, от Полоцка до Риги и устья. По пути приведя под Московскую руку десятки замков, городов и местечек, не считала деревенек с сервами. Каким поселением хватило только появлению под их стенами или в окрестностях царских воинов. Какие приходилось брать приступом, но более трех-четырех дней, ни одна осада не длилась. Преимущество у осаждающих перед осаждаемыми было подавляющее и позволяло, не выставляла орудия в зоне поражения пушек замков и городов, почти в полигонных условиях, расчищать путь, штурмовым колоннам пехоты, разваливая стены и разбивая башни. Из всей череды штурмов, походный воевода запомнил только пару осад. Приступ городка Краслава или на немецкий лад— Динабурга. Правда, перед ним был мелкий замок Друя, взятый одним полком за неполный световой день, за пару часов проломив в тройке мест замковые стены и зачистив его от остатков гарнизона. И взятие Крестового замка— Крустпилса.
